Вдруг  да
получится?
   - Нет-нет, ни за что. Почему вообще вы решили ко мне обратиться?
   Он сразу стал серьезным:
   - Понимаете, мы открыли  для  публики  Кондрата  Разумова  и  с  тех  пор
печатали все его произведения.
   Кондрат был удивительный труженик, каждые два месяца  появлялся  с  новой
рукописью. Более того, даже став  известным,  популярным,  маститым,  он  не
загордился. Знаете, как бывает, выпустит автор одну книжонку, и все - гений,
начинает права качать, запредельный гонорар требует, на  любую  маломальскую
правку обижается, кричит:  "Это  мое  авторское  слово".  А  Кондрат  всегда
внимательно  прислушивался  к  замечаниям,   не   предъявлял   претензий   к
художественному оформлению,  соглашался  на  смену  названий.  Его  тут  все
любили. Кстати, он всегда с презентами появлялся. Девочкам букеты, коробочки
конфет, даже в корректуру торт приносил, а уж о корректорах-то никто никогда
не заботится. Получит свои бесплатные десять авторских  экземпляров  и  всем
подпишет. Очень приятный, интеллигентный человек, у  нас  прямо  траур  был,
когда узнали о его кончине.
   Я молча ждала, пока хитрый редактор доберется до сути.
   - У нас существует такая практика, - откровенничал он. - Ведущим  авторам
мы выплачиваем часть гонорара вперед, за еще даже ненаписанные произведения,
понимаете?
   Чего же непонятного. Боятся, что пользующегося успехом писателя переманят
другие издательства, вот и привязывают к себе всеми возможными способами.
   - Кондрат писал одновременно несколько вещей, - как ни в  чем  не  бывало
продолжал дальше Михаил. - У него порой сразу по три-четыре детектива были в
работе.
   - Вот это да! - удивилась я. - И он не путался? Галин покачал головой:
   - Я сам удивлялся, а Кондрат объяснял:  "Ну  пришел  в  голову  еще  один
замысел!" На момент его смерти мы оплатили ему как раз пять рукописей.  Вот,
смотрите.
   И  он  протянул  мне  бумагу.  Я  пробежала  взглядом  по  строчкам:  ЗАО
"Издательство  "Фила-Пресс"  в  лице  ведущего  редактора   Галина   Михаила
Львовича, действующего на основании доверенности от 05.01.2000 г., именуемое
в дальнейшем "Издательство", с одной стороны, и Разумов Константин Федорович
(псевдоним Кондрат  Разумов),  именуемый  в  дальнейшем  "Автор",  с  другой
стороны, заключили настоящий договор о нижеследующем..."
   - Я не знала, что его зовут Константин, - протянула я.
   - Да он последние десять лет иначе, как Кондрат, и  не  представлялся,  -
отмахнулся Галин. - Ну прочитали?
   - И что? Вы теперь хотите забрать у Лены аванс?
   - Ни боже мой, - замахал руками Михаил. - Мы хотим иметь рукопись  романа
"Загон  с  гиенами",  а  потом  и  других...  И  вы  уж  помогите  нам,   за
соответствующее вознаграждение.
   - Ничего не понимаю, - честно призналась я. - Где я возьму книги?
   - Да в компьютере у Кондрата, - терпеливо разъяснил редактор. -  Они  там
точно есть. Поищите, распечатайте и  нам  звякните.  А  мы,  как  только  их
получим, сразу заплатим вам, как литературному агенту, идет?
   - И сколько же? - полюбопытствовала я.
   - Десять тысяч рублей, - быстро произнес он. Я обалдело закрутила головой
- такую огромную сумму только за то, что я влезу в компьютер?
   Но Михаил, очевидно, принял мое  молчание  за  недовольство,  потому  что
быстро добавил:
   - Хорошо, пятнадцать.
   Я продолжала соображать, что делать.
   - Ладно, - вздохнул редактор, - двадцать, но. ей-богу,  больше  не  могу,
последнее слово.
   Ко мне наконец вернулся дар речи, и я тихо пробормотала:
   - Но вдруг она недоделана...
   - Ерунда,  -  оживился  Галин,  -  допишем,  почистим,  исправим,  только
найдите.
   - Почему бы вам не подождать возвращения Елены Михайловны? - спросила я.
   Собеседник запнулся, но потом быстро пояснил:
   - "Загон  с  гиенами"  уже  разрекламирован,  прошли  анонсы  в  газетах,
журналах и на телевидении, рынок ждет. Если в ближайшее время мы не выбросим
роман на прилавки, считайте, что потратились зря на  рекламу.  Давайте  так,
сейчас я вручу вам  десять  тысяч,  а  вторую  часть  в  понедельник,  когда
принесете книгу. Наверное, вам хватит выходных, чтобы разобраться?
   С этими словами он открыл ящик письменного стола и  выложил  передо  мной
пачку розовых сторублевых купюр, перехваченных зеленой резинкой.
   Я нежадный человек,  но  очень  люблю  хорошо  зарабатывать.  К  тому  же
собственных средств у меня на сегодняшний день кот наплакал. Впрочем, я могу
залезть в сейф и распоряжаться той суммой, которая лежит  в  нем,  мне  дано
такое право. Но! Но это чужие деньги, и я не стану тратить их, как  свои.  Я
записываю  все   хозяйственные   расходы,   считаю   каждую   копейку,   как
бухгалтер-зануда. Ведь если Лена  останется  в  тюрьме  и  начнет  отбывать,
скорей всего, немаленький срок, то сумма, лежащая за  картиной,  принадлежит
Лизе, и, очевидно, это  все  деньги,  которыми  девочка  будет  располагать.
Правда, я до сих пор еще не влезла в "хованку",  мы  расходуем  пока  триста
долларов, выданных мне еще до Лениного ареста. Тратить их на себя я не могу,
а ведь только вчера облизывалась у витрины с новыми детективами.
   Я взяла пачку и сунула ее в сумочку. Галин расслабился.
   - В понедельник звоните прямо с утра.
   - Хорошо, - ответила я, поднимаясь. - Надеюсь,  Лена  не  рассердится  на
меня за "взлом" компьютера. Честно говоря, она велела  мне  даже  близко  не
подходить к письменному столу.
   - Елены Михайловны нет, - успокоил меня редактор, - и, как  я  понял,  не
будет долго, очень и очень долго...
   Я посмотрела в его честные, абсолютно бесхитростные, лучистые карие глаза
и поняла, что  стала  главной  участницей  хорошо  поставленного  спектакля.
Михаил, естественно, знает, где Лена, и, скорей всего, в курсе того,  что  я
всего лишь наемная экономка. Видно, рукопись им и впрямь нужна позарез.

ГЛАВА 14

   За компьютер я села только поздно вечером, сначала  слегка  поругалась  с
Андрюшей. Наш бандит, почувствовав себя хорошо, рвался на работу.
   - Бизнес, Лампа Андреевна, дело тонкое, - снисходительно объяснял он мне.
- Только руль из рук выпустил, считай, пропало. Компаньоны надуют, как липку
обдерут.
   Напугав "бизнесмена"  жуткими  осложнениями,  я  накормила  его  и  Лизу,
попробовала булочки, вытряхнула из  вазочки  с  вареньем  Пингву,  отняла  у
Рамика  очередную  пару  колготок,  вытерла  цепочку  весело  блестящих   на
линолеуме луж, вымыла девочке голову, подписала дневник, выслушала последние
школьные новости, пришила пуговицу к дубленке... В общем,  когда  я  наконец
оказалась у монитора, поясницу ломило, как у  молотобойца,  и  мне  пришлось
подпихнуть под спину велюровую диванную подушку.
   Честно говоря, компьютер я знаю плохо и немного даже боюсь. Мне  кажется,
что машина не может быть умнее человека, ну, во всяком  случае,  не  должна.
Потом, наш домашний агрегат, чувствуя, что мышку захватила  неопытная  рука,
устраивал   свадьбу   с   пляской,   высвечивая   всевозможные   окошки    и
предупреждения, - и мне приходилось звать на помощь Сережу, Юлю или Кирюшку.
   Но сейчас бригада "Скорой компьютерной помощи" разгуливает по  Майами,  и
мне придется справляться самой.
   Кабинет у Кондрата шикарный. Огромный письменный стол,  покрытый  зеленой
кожей,  большой  монитор  "Сони",  принтер,  ксерокс  и  еще  куча  каких-то
аппаратов, назначение которых мне неизвестно.
   Помня, что кнопка включения компьютера самая большая, я  смело  ткнула  в
синюю  пупочку  на  системном  блоке.  Мигом  по  экрану  забегали  строчки,
мелькнуло окошко "Виндоуз". Наверное, у  машины  есть  пароль!  Но  внезапно
высветилась табличка - имя пользователя. Недолго думая, я набрала "Кондрат".
Монитор на  секунду  померк,  потом  вспыхнул  приятным  бежевато-коричневым
цветом и высветил кучу значков. Вот так.  Разумов  никого  не  боялся  и  не
прятал свои произведения, но где они? Скорей всего, вот  тут,  где  написано
"Папка писателя". Щелкнув два раза мышкой, я  попала  в  нужную  директорию.
Перед глазами возник список. От радости я чуть не  свалилась  с  гигантского
вертящегося стула, обтянутого натуральной кожей. Господи, как просто. Может,
у этого компьютера такой хороший характер?
   Порядок в "Папке" царил идеальный. Я медленно ползла глазами по  строкам.
Так, "Гиблое дело", опубликован - июнь 1998 года, твердый переплет;  декабрь
1998 года - покет; апрель 1999-го, дополнительный тираж июль 1999-го; "Чужие
слезы", "Ищи скелет", "Тайные дела"... Потом стояло три  названия  "Бег  над
пропастью", "Рука на пульсе" и "Прыжок с корабля". В  скобочках  рядом  было
указано: неопубликованное. Я влезла по очереди в каждый роман и  обнаружила,
что книги совсем готовы, хоть сейчас распечатывай,  но  "Загона  с  гиенами"
нет. Целый час я искала  по  разным  файлам,  но  нигде  не  нашлось  ничего
похожего. Потом в столе, в последнем ящике, я наткнулась на  кучу  дискет  с
романами,  очевидно,  Кондрат,  опасаясь  поломки   компьютера,   дублировал
информацию. Но дискеты с интригующим названием про  гиен  не  было.  Страшно
расстроенная, я пошла на кухню.
   - Тебе больше не нужен компьютер? - спросила Лиза.
   - Нет.
   - Тогда я пойду, доклад по биологии задали, надо  набрать,  -  с  тяжелым
вздохом произнесла девочка.
   - Поздно уже, скоро одиннадцать. Завтра в школу не идти...
   - Там тридцать страниц, - пожаловалась  Лизок.  -  В  один  день  мне  не
сделать, вот я и решила писать  страниц  по  десять  в  пятницу,  субботу  и
воскресенье. Знаешь, как тяжело одним пальцем.
   - Что же ты не научилась как следует?
   - А не надо было, - бесхитростно пояснила она.  -  Раньше  мне  набирали,
теперь, когда папы нет...
   - Тебе папа помогал? Лизавета рассмеялась:
   - Знаешь, Лампа, это жуткий секрет, но тебе я, так и быть,  открою.  Папа
только журналистам рассказывал, что лихо управляется с техникой, ну не хотел
терять имидж. Понимаешь, пишет про крутого сыщика  и  сам  крутой  -  машину
водит, с компьютером одной левой... Все не правда. Джип  он  еле-еле  водил,
парковаться  не  умел,  а  компьютер  ненавидел,   называл   его   "дурацкий
калькулятор" и, по-моему, просто боялся. Рукописи его  машинистка  набирала,
очень старенькая, Леокадия Сергеевна.
   Внезапно мне в голову пришла гениальная мысль.
   - Фамилию ее помнишь? Лиза хихикнула:
   - Жутко смешная, Рюмочкина.
   Быстрее молнии я сносилась в кабинет,  схватила  телефонную  книжку.  Вот
оно,  Леокадия  Сергеевна,  Подлеонтьевский  переулок,  десять,  и  телефон.
Звонить, наверное, уже неприлично, Лиза говорит,  машинистка  дама  пожилая,
небось видит седьмой сон... Но палец уже тыкал в кнопки. Я просто не  доживу
до. утра.
   Трубку она сняла сразу.
   - Алле, - пробормотал бесполый старческий голос.
   - Позовите, пожалуйста, Леокадию Сергеевну.
   - Хто говорит? - поинтересовалось существо с той стороны провода.
   - Это от Лены Разумовой.
   В мембране раздался грохот, очевидно, трубку положили  на  столик,  потом
воцарилась тишина,  прерываемая  шорохом  и  легким  потрескиванием.  Минуты
тянулись и тянулись. Да что у них  там.  Останкинский  дворец?  Анфилада  из
сорока комнат и зал для бальных танцев?
   - Алле, - донеслось внезапно до моего слуха, слушаете?
   - Да-да, - в нетерпении ответила я.
   - Леокадия... Сергеевна... велела... - с ужасающими паузами между словами
завел невидимый человек.
   - Что? Что велела? - поинтересовалась я.  Боже,  этого  субъекта  хочется
пнуть, чтобы он говорил чуть побыстрей.
   - Велела... сказать... приходите... завтра... в... восемь... утра.
   - А... - начала я.
   Но трубка противно запищала. Ну надо же! То  еле-еле  ворочал  языком,  а
отсоединился в долю секунды.
   Покажите мне человека, который со счастливой улыбкой вскакивает в субботу
в семь утра. Если таковой найдется, он заслуживает памятника при жизни. Я же
сползла с кровати, проклиная все на свете. Пингва и Рамик, спавшие в кресле,
лениво подняли головы и сонно глянули на меня. Весь их вид говорил: ты  что,
хозяйка, с дома упала? Куда в такую рань?
   Подлеонтьевский  переулок  находится  в  Замоскворечье.  И  стоят  тут  в
основном   древние   двух-трехэтажные   дома,   характерные    для    Москвы
девятнадцатого  века.  Когда-то   они   принадлежали   купцам,   традиционно
селившимся в этой  местности,  но  в  20-е  годы  нашего  столетия  особняки
превратились в скопище коммунальных квартир,  и  дом  номер  десять  не  был
счастливым  исключением.  Красивая  лестница  с  витыми  чугунными  перилами
привела меня к одиннадцатой квартире. Огромная обшарпанная  темно-коричневая
деревянная дверь щетинилась двумя звонками. Я  нашла  табличку  "Рюмочкина",
нажала три раза и стала ждать.  Наконец  где-то  далеко  загромыхало,  дверь
распахнулась,  на  пороге  возник  старичок,  похожий  на  гриб-боровик,   -
маленький, кругленький, беленький, одетый  в  валенки,  дубленую  жилетку  и
вытянутый синий свитер.
   - Мне Леокадию Сергеевну.
   - Знаю, - бодро рявкнул "гриб" и приказал:
   - По коридору в сторону кухни шагом марш.
   Я хмыкнула и двинулась на запах щей и кипятящегося белья.  По  извилистым
коридорам мы добрались до последней двери, расположенной в углу.
   - Прошу! - скомандовал старик. Я толкнула дверь  и  очутилась  в  большой
комнате, потолок которой терялся в небесах.
   - Леночка! - радостно вскрикнула аккуратненькая  благообразная  старушка,
сидевшая за письменным столом, где гордо возвышался  компьютер,  -  проходи,
проходи. Как Ванечка? А Кондрат здоров?
   Я в растерянности переминалась у входа. Похоже, милая бабуля не  в  курсе
последних происшествий в семье Разумова.  Она  тем  временем  выудила  очки,
нацепила их на нос и разочарованно сказала:
   - Вы не Леночка!
   - Нет, но я ее двоюродная сестра.
   - А, - вновь обрадовалась хозяйка, - вы работу принесли?
   - Не совсем, - расстроила я ее. - Видите ли, какое дело,  не  припомните,
не набирали ли вы роман Разумова "Загон с гиенами"?
   Машинистка горделиво вздернула голову. В  ее  ушах  были  редкой  красоты
старинные серьги - розовые камеи в золотой причудливой оправе.
   - Как тебя зовут, девочка?
   - Евлампия.
   - Ах, какое имя,  старинное,  чудесное...  Я  терпеливо  поджидала,  пока
улягутся восторги. Ей-богу,  называться  Таней,  Олей  или  Наташей  намного
лучше, меня уже тошнит от восклицаний типа: "Ну надо же! И  кто  только  дал
вам такое имя?"  Ответить  честно:  "Сама  придумала"  -  так  не  верят.  А
объяснять всем подробно неохота.
   - Милочка, - наконец утихомирилась бабуся, - я  не  просто  перепечатываю
рукописи Костика, вы ведь в курсе, что родители назвали его Константином?
   Я кивнула.
   - Я не одобряю смену имени, - трещала старушка, - ну да господь  с  этим.
Небось Костя рассказывал, что я его открыла  как  писателя?  Нет?  Садитесь,
садитесь.
   В глазах пожилой женщины блеснул хищный огонек. Ну  что  остается  делать
пожилому человеку? Только вспоминать и хвастаться. "Старики так любят давать
добрые советы, потому что не способны подавать дурные примеры", -  ехидничал
гениальный француз Ларошфуко. Но старушка должна проникнуться ко мне добрыми
чувствами, потому я всплеснула руками и ахнула:
   -  Да  ну?  Вы  открыли  Кондрата?  Радостная,  что  наконец  ей  попался
слушатель, Леокадия Сергеевна завела шарманку.
   Двадцать лет тому назад в их необъятной квартире жила семья  Разумовых  -
мать и сын. Татьяна Михайловна работала билетершей в кинотеатре,  а  Кондрат
преподавал в школе русский язык и литературу.
   - Мучился он ужасно, - со смехом  говорила  старушка.  -  Бывало,  придет
домой, постучится ко мне и жалуется: "Ох, тетя Лека, убью когда-нибудь своих
оболтусов, сплошные идиоты, просто горе".
   Леокадия Сергеевна в те времена работала машинисткой у главного редактора
газеты "Боевое знамя". Один раз она посоветовала:
   - Ты, Костенька, мальчик  талантливый,  словом  владеешь,  попробовал  бы
рассказик написать про милицию. А уж я расстараюсь, попрошу свое начальство,
чтобы опубликовали. Не боги  горшки  обжигают,  глядишь,  и  корреспондентом
станешь, бросишь школу.
   Костик обрадовался чрезвычайно и моментально состряпал требуемое,  только
у него получился не рассказ, а маленькая повестушка  об  оперуполномоченном,
влюбившемся в преступницу.
   Леокадия Сергеевна перепечатала рукопись и проследила, чтобы та попала на
стол к главному, а не осела в секретариате. Редактор  благосклонно  прочитал
повесть и велел кое-что поправить: убрать любовь милиционера к девке-шалаве,
расписать покрасочней трудовые будни сыщиков. Шел 1980 год, и в  чести  были
произведения, прославляющие людей в синих шинелях.
   Костик начал было возмущаться, но тут вновь на помощь пришла тетя Лека.
   - Ты, детка, фасон не держи,  -  посоветовала  машинистка.  -  Быстренько
сделай, как велят, пока-то твое  дело  подневольное.  Вот  приобретешь  имя,
тогда и капризничай. А пока - помалкивай да купи девкам из отдела конфет.
   И вновь Костя послушался, покорно внес все поправки и учел  замечания.  В
ноябре он держал в руках пахнущий свежей типографской краской номер "Боевого
знамени": К. Разумов. "След ветра", продолжение следует...
   Повестушку заметили, следующую книгу  опубликовал  журнал  "Пограничник",
потом "Искатель", следом "Советская  милиция"...  Костя  постепенно  набирал
вес, но урок, преподанный тетей Лекой, запомнил крепко. С редактурой никогда
не ругался, правку вносил беспрекословно и без цветов  и  торта  к  дамам  в
редакции не являлся.
   В 1985  году  трое  предприимчивых  молодых  людей  организовали  частное
издательство   "Фила-Пресс".   По   счастливой   случайности,    одним    из
"отцов-основателей" его был сын  главного  редактора  "Боевого  знамени".  И
вновь Леокадия Сергеевна  расстаралась,  и  Разумов  принес  в  "Фила-Пресс"
книжонку. Издательство тогда размещалось  в  трех  комнатушках  и  не  имело
никакого веса, а у Кости  была  хоть  маленькая,  но  известность.  Так  что
неизвестно, кому больше угодила тетя Лека...
   Первая же вещь Разумова, выпущенная "Фила-Пресс", разлетелась  в  момент.
Придумали и псевдоним, Костик превратился в Кондрата,  и  дело  завертелось.
Еще как завертелось!
   С тех пор произошло много перемен.  Кондрат  стал  популярным,  именитым,
богатым...  Похоронил  мать,  купил  квартиру,  женился,   развелся,   снова
женился... Но одно правило соблюдал  строго  -  все  его  рукописи  печатала
только тетя Лека. Он купил старушке новомодный компьютер и не соглашался  ни
на какие уговоры типа: "Эта  старая  перечница  еле  работает.  Да  мы  тебе
пришлем трех девочек, одна другой краше..."
   Но Кондрат только усмехался: "Тетя Лека мой талисман, добрый гений.  Нет,
ей мои вещи печатать, и только ей!"
   Старушка замолчала и гордо посмотрела на меня.
   - Значит, только вы набираете его романы, - уточнила я.
   -  Да,  более  того,  частенько   делаю   замечания,   и   Костя   всегда
прислушивается, - ответила  Леокадия  Сергеевна.  -  Потом  книжки  дарит  с
автографами. Ну давайте.
   - Что?
   - Так, наверное, Костик новую работу прислал!
   - Тут видите, какое дело. Не сохранилась  ли  в  вашем  компьютере  книга
"Загон с гиенами"?
   - Естественно, сохранилась, - спокойно ответила  старушка.  -  И  дискета
есть. Как же иначе? У нас несколько раз казусы выходили. Небось и  сейчас  в
корзинку отправил?
   - Да, - засмеялась я.
   - Ох, Костик, Костик, - заулыбалась Леокадия Сергеевна. - И ведь так и не
научился на компьютере работать. Я,  старуха,  и  то  освоила,  а  он  вечно
пугается... Вот что, детонька, открой ящичек, вон тот...
   Я послушно потянула  за  красивую  витую  ручку  и  увидела  коробочку  с
разноцветными дискетами.
   - Бери, бери, детонька, сейчас скопируем, тебе какой вариант?
   - А что, их несколько?
   - Да, он некоторые романы в двух редакциях писал.
   - Давайте обе.
   - Пожалуйста, милочка.