ние.
   Я в изумлении уставилась на хозяйку.
   - Но Кондрат...
   - Кондрат... - раздраженно перебила меня Лена и налила себе полный стакан
коньяка. - Кондрат всегда говорил, что писателя делает скандал.  Чем  громче
орут газеты, тем больше тираж, вот пусть и получит свой последний скандал!
   И она выпила залпом.
   - Но для самоубийства нужна причина, - попробовала возразить я.
   - Ха, - слегка заплетающимся языком пробормотала Лена. - Мне надо  Ваньку
спасать, а Кондрату  уже  без  разницы.  Как  ты  думаешь,  согласится  Анна
Ивановна вдвоем с ним уехать на Кипр? У меня  подруга  там  школьная.  Вышла
замуж за киприота, девочку родила.
   - Не знаю, - ответила я. - Может, если  хорошо  заплатишь,  хотя  сейчас,
наверное, с деньгами будет напряженка!
   - Ерунда, - отмахнулась Лена. - Главное, Ваньку спрятать. На  Кипр  въезд
без визы. Если няня согласится, утром их отправлю... Лизку в закрытую  школу
сдам, хватит, намучилась. Господи, знала бы ты, как мне было тяжело! Кондрат
такой противный, эгоистичный, себялюбивый,  капризный  и  по  большей  части
просто невыносимый. Лизка - дрянь избалованная, вечное напоминание о прежней
супруге! Гости дурацкие, гулянки, да я мечтаю спать  ложиться  в  десять!  Я
жаворонок, а Кондрат сова! А его мерзкая манера ходить по дому в  трусах?  А
отвратительные сигары? А любовь мыться в пять утра с  воплем:  "Лена,  потри
спину!" Боже, неужели все наконец кончилось? Продам эту  дурацкую  квартиру,
куплю небольшую, трехкомнатную, нам с Ванькой хватит, и заживу припеваючи!
   - Тебе придется работать, - только и сумела пролепетать я.
   - Зачем? - изумилась Лена.
   - Как, а деньги?
   Вдова расхохоталась и вновь приложилась к коньяку.
   - Да у меня столько средств, что на три  жизни  хватит,  а  в  компьютере
лежат двенадцать новых романов. Буду их продавать.
   - Кому?
   Она опять засмеялась:
   - Наивняк, ты, Лампа. У Кондрата раскрученное  имя,  его  книги  приносят
дикие прибыли издателям. Да только скажу,  что  есть  готовые  детективы,  -
очередь выстроится! Я еще цены набивать стану. В "РОМО-Пресс"  намекну,  что
"Альфаиздат" переговоры со мной ведет, а  в  "Альфаиздате"  на  "РОМО-Пресс"
сошлюсь. Сразу гонорар и возрастет. Нет, с деньгами полный порядок.  Да  еще
за квартиру выручу, джип его идиотский, на автобус похожий,  мне  не  нужен,
"Фольксвагеном" обойдусь.
   - Значит, ты его совсем не любила, - промолвила я в растерянности.
   Окончательно опьяневшая Лена срыгнула и громко произнесла:
   - Я его ненавидела и думала, что этот ужас продлится еще много лет.
   - Но ты же его ревновала!
   - Вовсе нет. Просто не хотела, чтобы какая-нибудь баба увела  его  из-под
носа. Охотниц на богатого муженька много, только деньги должны быть мои.
   - Родная дочь Кондрата имеет право на часть наследства!
   - Пожалуйста, - хмыкнула она. - Только деньги-то у  меня  наличными,  про
них никто и  знать  не  знает.  Романы  на  дискеты  сброшу  и  спрячу.  Что
останется? Квартира и машина? Половина от всего - моя, а от второй части еще
половина Ванина, а уж остаток Лизкин. Вот и помещу наглую девицу в  закрытый
интернат и буду из ее доли расходы отплачивать!
   Я не нашлась, что возразить.
   Утром, едва солнце выкатилось из-за горизонта, ко мне в  комнату  быстрым
шагом вошла Лена.
   - Извините, Евлампия Андреевна, - сухо и официально  заявила  хозяйка.  -
Понимаю, что бужу вас, но мне нужна ясность. Вы будете работать дальше?
   Я только хлопала глазами спросонья, плохо понимая,  что  ей  надо.  Лена,
очевидно, поняла мою заторможенность по-своему, потому что прибавила:
   - Мы договаривались на  тысячу  долларов  в  месяц,  но  я  буду  платить
полторы, если вы согласитесь жить здесь и избавите меня от  хлопот  о  Лизе,
квартире и готовке. Не бойтесь, толп гостей тут больше не будет.
   - Вы вроде собирались  продать  квартиру,  -  робко  заикнулась  я,  тоже
переходя на "вы". Лена сжала губы:
   - Сие  возможно  лишь  через  полгода,  только  когда  я  войду  в  права
наследства.
   - Но вы хотели отдать Лизу в интернат!
   - Девчонка пока останется тут! - рявкнула хозяйка и вылетела в коридор.
   Недоумевая,  что  могло  случиться  ночью,  я  вылезла  из-под  одеяла  и
отправилась на кухню.  Возле  стола  сиротливо  валялся  Ванин  башмачок.  Я
подобрала его и понесла в детскую. Здесь меня ожидало неожиданное. Маленькая
кроватка была аккуратно застелена, игрушки стояли на полочке.
   Я пошла искать Лену и обнаружила ее в кабинете Кондрата, у компьютера.
   - Простите, - кашлянула я.
   Услыхав мой голос, вдова моментально закрыла файл, но  я  успела  увидеть
слова "По локоть в  беде"  и  поняла,  что  она  просматривала  новый  роман
Разумова.
   - Что такое? - спросила Лена. - Деньги на хозяйство нужны? Смотрите,  они
лежат в сейфе, за картиной с зимним пейзажем, шифр приклеен в столе, здесь.
   - Нет-нет, где Ваня?
   - Отправлен вместе с Анной  Ивановной  на  Кипр,  -  совершенно  спокойно
ответила она и, глянув на часы, добавила:
   - Сейчас как раз взлетают, в девять утра.
   Я поражение молчала. Однако быстро она все устроила: и  билет  добыла,  и
отправила в аэропорт...
   Лена постучала по столу карандашом и поинтересовалась:
   - Все или еще что-нибудь?
   Я отступила на кухню и принялась готовить завтрак.
   Следующие два дня прошли как всегда. Лена уезжала с утра  и  возвращалась
вечером. Лиза днем занималась с педагогами,  а  потом  играла  в  компьютер.
Гости и впрямь не  появлялись.  Шикарные,  на  мой  взгляд,  слишком  пышные
поминки устроили в Центральном доме литераторов. Народу собралось уйма,  все
перепились до свинячьего визга, включая женщин.  По-моему,  трезвых  в  зале
было всего трое - Лиза, я и Лена. Вдова, одетая  в  строгое  черное  платье,
сидела во главе стола и не прикасалась ни к чему.
   После того как подали горячее, вокруг начались разговоры.
   - Говорят, - пробормотала с  набитым  ртом  выкрашенная  в  неестественно
золотистый цвет тетка, - он покончил с собой.
   - Прямо в лоб выстрелил, - подтвердил мужик в мятом пиджаке. -  Полголовы
снес, поэтому и гроб закрытый.
   - Чего ему не хватало! - вздохнула тетка. -  Денег  -  море,  зарабатывал
жуткие бабки, не то что мы, поэты.
   - Сейчас время идиотов, - подхватил другой мужчина, в велюровой  рубашке,
- век быдла. Мы со своими философскими притчами не нужны.
   Я внимательно вслушивалась в болтовню. Кто-то ловко запустил  безотказную
машину слухов. Вокруг обсуждали только самоубийство, никаких  других  версий
не существовало. Лена продолжала сидеть, окаменев от горя,  Лиза  с  детской
непосредственностью наслаждалась мороженым.  Ловкая,  однако,  барышня,  моя
хозяйка. Устроила все, будто волшебной палочкой взмахнула.
   Однако в следующую пятницу ситуация вырвалась у Лены из-под  контроля.  С
утра ей позвонил Слава Самоненко и попросил  приехать  для  дачи  показаний.
Когда к полуночи Лена не явилась, я позвонила Славке домой.
   - Да, - пробормотал он шепотом. У Самоненко трое детей мал мала меньше, и
звонить ему в такой час просто хамство.
   - Слава, - тоже отчего-то шепотом сказала я, - у нас Лена исчезла,  вдова
Разумова.
   - Ой, боже, грехи мои тяжкие, - вздохнул Славка. - Поспать и то не дадут.
Не волнуйся, Лампа, она у нас.
   - Где у вас? - изумилась я.
   - В изоляторе временного содержания.
   - За что?
   - За убийство своего мужа, Кондрата Разумова, - пояснил приятель,  сладко
зевая.
   - Не может быть!
   - Вот что, Лампа, - вздохнул Славка, -  устал  я,  спать  хочу.  Приезжай
завтра ко мне на работу, все равно тебя опросить надо, там и  побалакаем,  а
сейчас - извини! - И он отсоединился.
   Ночь я провела без сна, ворочалась с боку на бок в жаркой  постели.  Едва
дождалась полудня и, усадив Лизу заниматься математикой, понеслась к Славке.
   В просторном кабинете на  меня  обрушился  ливень  невероятных  сведений.
Кондрат  был  смертельно  ранен  не  игрушечной  пулькой,  не  пластмассовым
шариком.
   - Подумай сама, - внушал майор, - разве такая штука пробьет лобную кость?
В худшем случае синяк вскочит. Не спорю, попади кусочек пластмассы  в  глаз,
мог случиться летальный исход, но в лоб?
   - Но я сама видела дырку в голове у Кондрата, - прошептала я.
   - Дырку! - передразнил Славка. - Вот именно; у ребенка в руках  оказалось
настоящее боевое оружие.
   - Какой кошмар! - пришла я в ужас. - Но мальчик мог себя убить!
   - Запросто, - согласился приятель. - Кто-то дал ему  пистолет  и  сказал,
что это замечательная игрушка.
   - Перед тем как выстрелить, - вспомнила я, - он крикнул, что ему подарили
новый револьвер. Но кто мог подложить смертоносную игрушку  малышу?  Неужели
не пришло в голову, что она опасна...
   - Тому, кто его вручил, - спокойно пояснил Слава, - хорошо было известно,
что отец и  сын  каждый  вечер  играют  в  войну.  Они  ведь  это  регулярно
проделывали?
   Я кивнула.
   - Ну вот, - продолжил Слава, - у мальчишки много игрушечных пистолетиков.
Не помнишь, кто последний дарил наган?
   Я тяжело вздохнула. Легче сосчитать звезды на небе, чем Ванины стрелялки.
По-моему, каждый день он получал новинку. Гости в доме не переводились,  шли
косяком, и каждый тащил подарки для детей.  Лизе,  как  правило,  Барби  или
коробки  отвратительно  дорогих  конфет,  Ване  всевозможное  оружие.   Анна
Ивановна  страшно  ругалась,  потому  что  многие  из   "данайцев"   вручали
четырехлетнему ребенку совершенно неподходящие штучки.  Например,  не  далее
как  во  вторник  он  стал  обладателем  ружья,  пуляющего  крохотными,   но
увесистыми шариками.  Сначала  расшалившийся  Ванечка  перебил  штук  десять
хрустальных фужеров, а потом случайно попал  няне  в  бок.  Анна  Ивновна  с
негодованием демонстрировала на  кухне  огромный  кровоподтек.  Естественно,
ружье отобрали. Еще у него имелся лук, стрелявший очень острыми стрелами.  В
среду няня чуть не убила Семена Говорова,  того  самого  ведущего  программу
новостей на втором канале. Говоров вернулся из  Японии  и  не  нашел  ничего
лучше,  как  презентовать  младшему  Разумову  нож  для  харакири,   правда,
сувенирный, но достаточно наточенный.
   - Значит, не помнишь? - переспросил Слава. Я покачала головой:
   - Понимаешь, дверь открывала Анна Ивановна, я же прыгала вокруг  кулебяки
с капустой, боялась, подгорит. А гости всовывали детям коробки  сразу.  Лиза
хвасталась большим набором  с  косметикой,  Алина  Кармен  ей  привезла,  ну
знаешь, певица. Лиза мне и показала. А вот кто и что дал Ванечке...  Правда,
потом на кухню Анна Ивановна  притащила  несколько  пустых  упаковок  из-под
игрушечного оружия...
   - Где они? - живо поинтересовался Славка. Я удивилась:
   - Лежат в кладовке. Я никогда не выбрасываю хорошие картонки.
   - Почему? - спросил он.
   - В хозяйстве пригодятся, потом, у нас Кирюшка вечно что-то мастерил, вот
по привычке я и прибрала.
   - Рачительная ты, Лампа, и экономная, - с завистью отметил Слава. - Не то
что моя Нюся, та все вышвырнет с визгом. А Елена Михайловна  когда  домой  в
тот день явилась?
   - Часов в десять. Ты ее правда арестовал?
   - Задержал, - сухо поправил майор. - Обвинение пока не предъявлено, но за
этим дело не станет.
   - Да за что? Славка поморщился:
   - Твоя хозяйка ловкачка, думала, концы в воду спрятала, ну просто смешно,
небось начиталась мужниных детективов. Но дело-то выеденного яйца не  стоит.
Знаешь, что у каждого пистолета номер есть?
   - Конечно.
   - Так вот. Тот, из которого шлепнули Кондрата, зарегистрирован в милиции,
все чин-чинарем. Владелец его - Семенов Антон  Петрович,  к  нему  претензий
нет. Потому как сей господин еще месяц тому назад заявил о  пропаже  оружия.
Украли его, понимаешь, злые люди. Он пистолетик в "бардачке" своих "Жигулей"
возил,  так  сказать,  для  собственной  безопасности.  Ну  пока  в  магазин
отлучился, машину вскрыли  и  сперли  магнитолу,  черные  очки,  перчатки  и
"зауэр". Понимаешь?
   - Чего же тут непонятного? Из машин часто воруют.
   - Ага, - пробормотал Славка, - правильно мыслишь, развелось жулья, рук не
хватает всех переловить. Только, видишь ли, дело какое. Этот Антон  Петрович
- любовник Елены Михайловны  Разумовой.  И  вышеназванная  дама  многократно
жаловалась ему на тяготы  семейной  жизни,  а  потом  откровенно  предложила
застрелить Кондрата. Семенов человек пугливый, он моментально отказался,  но
Елена не успокаивалась, обещая любовнику золотые горы. Тогда он  разорвал  с
ней отношения, и тут пропал пистолет. Ну, чего молчишь?
   А что сказать? Неужели Лена могла хладнокровно вложить орудие убийства  в
руки сына? Ведь она так волновалась за мальчика, что даже  спешно  отправила
его на Кипр. Впрочем, может, потому так  и  спешила,  чтобы  убрать  ребенка
подальше. Не знаю, разрешает ли закон допрашивать четырехлетнего малыша,  но
Ваня бойкий мальчик, и если Лена и впрямь подарила ему пистолет...  Ужас!  И
что теперь делать мне? Что будет с Лизой? Может, отвезти ее к родной матери?
   - Слышь, Славка, - попросила я, - разреши мне поговорить с Леной.
   - Зачем?
   - Ну, во-первых, у меня на руках крупная сумма;  выданная  на  хозяйство,
потом Лиза, опять же, что делать  с  квартирой?  И  если  ты  ее  арестовал,
наверное, нужно передать пижаму, халат...
   - Пижаму! - заржал Славка. - Только не забудь еще и бигуди.
   - А что, нельзя?
   - Лампудель, передачу можешь отдать завтра. Слева от центрального  входа,
если стоять к нему лицом, повернешь за угол и увидишь небольшую дверку, туда
и принесешь. Только сегодня туда зайди, на список разрешенных вещей взгляни.
Впрочем, я могу в кабинете ее покормить  и  дать  сигарет.  Хочешь,  беги  в
магазин, тут рядом, приведут не сразу, полчаса есть.
   Я кивнула и понеслась в ближайший гастроном.

ГЛАВА 4

   Славка оставил нас одних в крохотном  кабинетике  для  свиданий,  правда,
дверь снаружи он запер, а на окне красовалась частая решетка.
   Лена  выглядела  плохо.  Бледное  лицо,  лихорадочно   блестящие   глаза,
растрепанные  волосы  и  невероятно  мятый  костюм.  Похоже,  она  спала  не
раздеваясь.
   - Ешь, - велела я и выложила на письменный  стол  салат  в  пластмассовой
коробочке, кусок копченой курицы, банку "Аква минерале" и три пачки "Вог".
   Она схватила сигареты.
   - Ешь, - повторила я.
   - Не хочу.
   - Надо же, а в газетах пишут, что в тюрьмах голодают!
   Она пожала плечами:
   - Носят жратву какую-то, только я в рот ничего взять не могу. Господи, за
что мне это!
   Я тактично промолчала и решила свернуть разговор на хозяйственные рельсы:
   - Что делать с Лизой? Лена буркнула:
   - Понятия не имею. Позвони ее матери. Телефон найдешь в записной книжке -
Сафонова Людмила.
   - Потом, деньги на хозяйство...
   - Слушай, Лампа, - забормотала хозяйка, - я тут долго не  просижу,  скоро
недоразумение выяснится. Подожди просто.
   - Говорят, ты убила Кондрата, - тихо уточнила я. - Бред, - так  же  тихо,
но четко ответила она. - Бред сивой кобылы! Ну зачем мне было убивать  мужа?
Посуди сама - все благосостояние от него.
   Я молчала. Скорей всего, Лена не помнила, как с пьяных глаз  рассказывала
про новые романы, деньги и продажу квартиры.
   - Он и впрямь мне надоел, - продолжала она, - не  скрою,  но  жизнь  жены
модного литератора вполне комфортна, согласись!
   Я кивнула:
   - Еще говорят, что твой любовник уверяет...
   - Антон -  дрянь,  -  с  яростью  произнесла  Лена.  -  Альфонс,  жиголо,
комнатная собачка! И если б я  и  впрямь  решила  пристрелить  Кондрата,  то
никогда не обратилась бы к этому слизню, а наняла бы профессионала, киллера.
Поверь, с моими деньгами это нетрудно.  Подготовила  бы  алиби,  улетела  за
границу и, уж конечно, никогда бы не стала впутывать ребенка. Я же не  дура!
Антона я ни о чем не просила!
   - Но зачем ему придумывать такое!
   - В этом весь вопрос, - вздохнула она. - Он меня специально оговорил.
   Мы помолчали пару минут, потом хозяйка хлопнула ладонью по столу.
   - Значит, так! Вечером сюда явится адвокат, и самое позднее к завтрашнему
утру я освобожусь.
   Потом ее увели. Мы остались со Славкой вдвоем.
   - Славик, - попросила я, - можешь сделать так, чтобы мне  разрешили  жить
вместе с Лизой, чтобы ее не отправили к родной матери? Ну  представить  меня
теткой, что ли!
   - Ладно, - согласился майор, - так уж и быть, помогу.
   Потом он помолчал минуту и сказал:
   - Либо сегодня вечером, либо  завтра  с  утра  могут  прийти  с  обыском,
усекла?
   Я кивнула. Все понятно, прямо сейчас вытащу деньги из сейфа  и  унесу  из
дома, спрячу в надежном месте, а как только милиция уедет, вновь  положу  на
место. Впрочем, может, Лену завтра уже отпустят...
   Но назавтра она не вернулась, я прождала до обеда и позвонила Славке.
   - Митрофанов, - рявкнул в трубку незнакомый голос.
   - Будьте любезны Самоненко.
   - Он в больнице, - коротко сообщил мужик и тут же отсоединился.
   Полная дурных предчувствий, я набрала домашний номер  майора.  Схвативший
первым трубку семилетний Рома заорал:
   - Тетя Лампа, а папа заболел.
   - Дай сюда, - велела мать и зачастила:
   - Слышь, Лампуша,  вот  уж  не  повезло,  аппендицит  скрутил.  То-то  он
жаловался, что бок все время болит. Ночью по "Скорой" сволокли в  Боткинскую
и соперировали. В реанимации он, туда никого не пускают.
   Я повесила трубку и растерянно посмотрела в окно, что делать?
   Володя на берегу моря. Славка в больнице, помочь мне некому. Где-то около
пяти раздался телефонный звонок.  Мужчина,  говоривший  хорошо  поставленным
голосом, назвался адвокатом, Филимоновым Игорем Львовичем и сообщил:
   - Елене Михайловне предъявлено обвинение.
   - И что? - испугалась я.
   - Пока ничего, - спокойно ответил защитник. - Дело будете иметь со  мной.
Приезжайте, улица Крылатские Холмы, записку передам.
   Плохо понимая происходящее, я натянула куртку и крикнула Лизе:
   - Скоро вернусь.
   Но всегда послушная, слегка апатичная девочка взбунтовалась:
   - Не хочу оставаться одна!
   - Это еще почему?
   - Боюсь!
   - Включи телевизор.
   - Я никогда не сидела дома одна, - выпалила Лиза и разрыдалась.
   Я тяжело вздохнула. А ведь правда. В квартире постоянно кто-то находился,
и девочка никогда не оставалась одна.
   - Я боюсь, - хныкала Лиза, - в  комнате  кто-то  вздыхает,  пол  скрипит,
боюсь...
   - Одевайся, -  велела  я,  -  поедем  вместе.  Она  нацепила  курточку  и
выпалила:
   - Я готова.
   На улице она уверенно двинулась в сторону гаража.
   - Ты куда? - поинтересовалась я.
   - Как  куда?  -  удивилась  Лиза.  -  К  машине.  Я  посмотрела  на  нее.
Действительно, вот в гараже стоят два роскошных дорогих  автомобиля,  но  мы
отправимся на метро. Во-первых, мне никто не давал разрешения на пользование
джипом и "Фольксвагеном", а во-вторых, я не умею водить.
   В метро Лиза поскучнела и пробормотала:
   - Фу, плохо пахнет.
   - Обычно, - ответила я. - Как всегда.
   - Отвратительно, - настаивала она, потом прибавила:
   - И никто место женщине с ребенком не уступил.
   Мне понадобилась пара секунд, чтобы  сообразить,  что  под  ребенком  она
подразумевает себя.
   Игорь  Львович  оказался  приятным  мужчиной  лет  тридцати  пяти.   Мило
улыбаясь, он протянул мне скатанную трубочкой бумажку. Я развернула "маляву"
и принялась разбирать крохотные буковки: "Лампа, у меня другой следователь -
Митрофанов Андрей Сергеевич, жуткая гнида, пообещал засадить на много лет. У
него якобы есть какие-то доказательства мой вины. Не верь ничему и жди меня.
Деньги в сейфе за картиной с  зимним  пейзажем,  шифр  в  ящике  письменного
стола. Трать на хозяйство, не стесняйся. Бери  мою  машину.  Съезди  к  этой
сволочи Антону, Коломенский проезд, 18, квартира 17,  и  узнай,  сколько  он
возьмет  за  то,  чтобы  отказаться  от  показаний.  Игорю  Львовичу  можешь
доверять. Надеюсь, ты меня не бросишь в тяжелую минуту. Хотя, если  убежишь,
не обижусь, вс