, так же таинственно исчезла.  Я
больше не чихаю от пыли, не кашляю при виде апельсинов и не сморкаюсь,  если
глажу кошку. Осталось только одно: запах дешевой парфюмерии вызывает у  меня
неконтролируемый  поток  слез.  Удержать  влагу,  льющуюся  из  глаз,  я  не
способна.
   Зная за собой эту особенность, я старалась не дышать, но облитая с ног до
головы отвратительным одеколоном девица, как назло, не  собиралась  уходить.
Теперь она подсовывала Нине какие-то бесконечные бланки.
   Я крепилась изо всех сил, но в конце концов  шумно  вздохнула.  Мигом  по
щекам побежали струйки. Нина с тревогой глянула на меня,  девица  совершенно
не удивилась. Очевидно, в кабинетах у следователей она насмотрелась всякого.
   Желая остановить поток, я подошла к окну, открыла без разрешения форточку
и уставилась на заснеженную улицу. Через пару минут легкая рука обняла  меня
за плечи, и Нина спросила:
   - Кто  он  тебе,  этот  Богдан?  Расскажи,  легче  станет.  Иногда  лучше
облегчить душу. Почему так рыдаешь из-за мужика?
   Я хотела было  сначала  сказать  правду  про  дешевые  духи  и  противную
аллергию, но внезапно смекнула, что судьба посылает мне шанс.
   Не вытирая лица, я обернулась к Нине:
   - Он предложил мне выйти за него замуж, а Никита  заподозрил  неладное  и
послал меня сюда проверить!
   - У Кита потрясающий нюх на людей, - вздохнула  Нина,  -  я  сколько  раз
замечала, чего же ты сразу не сказала? Выдумала  про  писательство  и  Каина
какого-то!
   Я довольно натурально всхлипнула:
   - Постеснялась, думала сбоку подъеду.
   - Ну и глупо, - пожала плечами Нина, - я всегда вижу, когда человек врет.
Ладно, садись, сейчас разберемся с твоим Богданом!
   В компьютере содержались только общие сведения.
   - Да ты не пугайся, - успокаивала меня Нина, - убийство  он  совершил.  Я
так и взвилась:
   - Ну ничего себе!
   - По неосторожности, - быстро добавила Нина.
   - Это что такое?
   - Не хотел никого убивать, а так вышло.
   - Как и кого он лишил жизни, пожалуйста, расскажи, - взмолилась я, - тебе
бы самой понравилось выйти замуж  за  человека,  который  имеет  в  анамнезе
судимость? И потом, ну что это за  убийство  такое  по  неосторожности?  Как
можно не хотеть и убить?
   - Очень просто, - пожала плечами Нина, - ну представь такую ситуацию,  ты
стоишь на балконе, этаже эдак на пятом и держишь в руках чугунный горшок.
   - Зачем?
   - О господи, какая разница! Суп сварила, постудить  вынесла,  не  в  этом
суть! Что-то тебя отвлекло, и ты его уронила вниз.
   - Маловероятно!
   - Ну представь, что такое  произошло,  а  по  тротуару  шел  человек,  на
которого чугунина и хлопнулась. Все, большой привет, лежит труп.  Хотела  ты
убить? Нет. А что получилось? Мне таких людей очень  жаль,  впрочем,  судьям
тоже, поэтому и получают они мало, вон твоему Богдану всего два  года  дали,
да еще под амнистию попал, небось  всего  пару  месяцев  отсидел.  Мой  тебе
совет, сделай вид, что ничего не знаешь,  и,  если  мужик  тебя  устраивает,
смело  иди  в  загс.  За  ним  в  компьютере  больше  ничего  не   числится,
следовательно, более в поле зрения правоохранительных органов он не попадал.
   - Хочу знать все, - прошептала я, - иначе с ума  сойду.  Можно  его  дело
почитать? Нина побарабанила пальцами по столу.
   - Запрос послать нет  проблем,  только  преступление  не  тяжелое,  такие
бумаги лет десять хранятся, не больше...
   - И что? Никаких следов не осталось? Нина взялась за телефон.
   - Сейчас попробуем в другом месте поискать, не дергайся, неужели я сестре
Кита не помогу? Алло, Ольга, ты? Послушай, будь другом, сходи в архив, очень
надо...
   Примерно через час  я  парковалась  возле  старого  облупленного,  крайне
непрезентабельного с виду здания.
   - Пойдешь на третий этаж, -  напутствовала  меня  перед  уходом  Нина,  -
найдешь Ольгу Кудряшову, в тридцать второй комнате сидит. Она  тебе  покажет
приговор по делу Шевцова.
   - А куда ехать?
   - В суд, вот адрес. Оля в архиве обнаружила приговор.
   - Зачем он мне? И так знаю, что два года дали! Нина усмехнулась.
   - Приговор - это целая кипа бумаги, в нем все подробности указаны.
   Внутри здание  суда  выглядело  еще  более  отвратительно,  чем  снаружи.
Длинный коридор со стенами, выкрашенными серой краской, и полами,  покрытыми
рваным линолеумом. Кое-где попадались скамейки, простые, грубые, без  спинок
и подлокотников. На таких сидеть  одно  мучение.  Но  публика,  состоящая  в
основном из людей с напряженными нервными лицами, не  обращала  внимания  на
неудобства.
   - Расступись, - гаркнул чей-то зычный голос.
   Толпа послушно хлынула к  стенам.  По  образовавшемуся  коридору  ленивым
шагом, вразвалочку двигалось несколько конвойных, между ними, сцепив руки за
спиной, шел бледный до синевы парень, одетый  во  вполне  приличный  костюм.
Процессия исчезла за дверью с табличкой "Зал  ј  2".  Не  в  силах  прогнать
тягостное настроение, я мрачно дошлепала до самого верха и принялась  искать
тридцать вторую комнату. Но здесь  меня  поджидал  сюрприз.  После  двери  с
цифрой "31" была еще одна, на которой значилось "33". В полном недоумении  я
постучала в нее и, не дождавшись никакого ответа, тихонечко приоткрыла.
   Я увидела тесную комнатенку, в которой с  трудом  поместился  обшарпанный
письменный стол, допотопный сейф и нечто, больше всего похожее на гильотину.
   За столом сидела женщина с каменным  выражением  на  лице.  Я,  непонятно
почему, ощутила смущение и заискивающе улыбнулась:
   - Здравствуйте.
   Дама глянула на меня в упор серыми, словно грязный асфальт, глазами.
   - Будьте любезны, - пролепетала я, - где тридцать вторая комната?
   - Выйдите вон, - обронила тетка, буравя меня взглядом.
   Окончательно растерявшись, я пролепетала:
   - Вы мне?
   - Выйдите вон, - железным голосом повторила баба.
   - Но почему? Мне только надо узнать, где тридцать вторая  комната?  Очень
странно, ваш кабинет тридцать третий...
   - Сейчас я вызову  охрану,  и  вас  выведут,  -  злобно  пообещало  милое
создание.
   - Но что я сделала плохого? - недоумевала я.
   - Сначала воспитываете преступников, а потом плачете, - ни к  селу  ни  к
городу выплюнула мадам, - выйдите вон, у меня сейчас не приемное время.
   - Когда же можно задать вам вопрос? - изумилась я до последней стадии.
   - Для таких, как вы, на двери табличка, - рявкнула чиновница.
   Я осторожно затворила дверь и уставилась на нее, там и впрямь красовалось
объявление: "Судья Парфенова, прием с 14 до 16". Часы показывали три  минуты
пятого.
   Тяжело вздохнув, я толкнула соседнюю дверь и обнаружила там девчонку  лет
двадцати, плохо одетую, с сальной головой. Девушка была  очень  занята.  Она
сидела за совершенно пустым столом и сосредоточенно ковыряла в носу.
   - Выйдите вон, - рявкнула она.
   Я уже не удивилась, наверное, так принято обращаться с посетительницами в
суде.
   - Подскажите, где тридцать вторая комната.
   - Тут не справочное бюро.
   - А где можно получить справку?
   - Выйдите вон.
   Поняв,  что  добиться  от  девицы  какой-либо  информации  невозможно,  я
вернулась на первый этаж и отыскала там окошко с табличкой  "Справочная".  К
нему змеилась очередь, и мне удалось добраться до цели только через полчаса.
   - Где тридцать вторая комната?
   - В коридоре.
   - Но где, я не нашла!
   - И чего теперь? - фыркнуло создание непонятного пола, восседавшее по  ту
сторону барьера. - Прикажете вас за ручку водить?
   - Но вы же справочное!
   - По уголовным делам, - рявкнуло существо, не слишком чистой рукой убирая
со лба "сосульку", - не по комнатам.
   - Где можно узнать о местонахождении помещений? - безнадежно пробормотала
я.
   - Разуй глаза и ходи по зданию, - посоветовало бесполое создание.
   В полном изнеможении я прислонилась к стене. Если тут  так  реагируют  на
самую  элементарную  просьбу,  то  представляю,   что   говорят   несчастным
родственникам подсудимых. И потом,  с  чего  эти  малопривлекательные  особы
решили, что по  коридорам  суда  бродят  только  члены  семей  преступников?
Насколько я понимаю, есть еще потерпевшие,  свидетели...  Да  и  гражданские
дела случаются, разводы, например, отчего же здесь такие грубияны?
   - Вам тридцать вторую  комнату?  -  тихонько  спросила  женщина  в  серой
шапочке, сидящая у окошка.
   Я кивнула.
   - Вот пытаюсь узнать, но тут никто не выдает информацию, словно партизаны
на допросах.
   - Здесь одни жабы,  -  вздохнула  посетительница,  -  разговаривают  так,
словно мы все серийные убийцы, а сами взятки берут, причем  открыто.  Дураку
известно, надо адвокату дать, а он  с  этими  "честными",  "неподкупными"  и
"справедливыми" поделится. Оно, конечно, наши дети  виноваты,  только  какое
право имеют такие их осуждать? По  самим  давно  скамья  подсудимых  плачет.
Знаете, какой здесь во вторник скандал был? Одного из судей за руку поймали.
Женщина тут одна, смелая очень, не побоялась и в милицию обратилась. Ей  там
меченые  доллары  дали.  Вот  так-то.  Прямо  в  кабинете  взяли!  Посветили
специальной лампой, а на купюрах надпись горит... взятка! Только зря она все
это затеяла.
   - Почему? - удивилась я. - По-моему, очень даже правильно.
   - Это по-вашему, - тяжело вздохнула женщина, - а по-нашему, караул вышел.
Тут люди и так по году в изоляторах суда ждут, маются, а  теперь  на  одного
судью меньше стало. Здесь все хапают, зато мы бы побыстрей осудились - и  на
зону, а уж оттуда домой попасть легче...
   Я в обалдении смотрела на говорливую тетю. Господи,  что  же  творится  в
нашем судопроизводстве, если народ рассуждает подобным образом!
   - А тридцать вторая комната в другом подъезде,  -  пояснила  баба,  -  со
двора зайдите и на третий этаж.
   Нужную дверь я открывала с опаской, а ну как сейчас швырнут в меня стулом
или еще чем потяжелей.
   В огромной, какой-то бесконечной комнате, перегороженной шкафами,  сидело
несметное количество плохо одетых теток, все, как одна, в давно вышедших  из
моды индийских кофтах из мохера.
   - Простите, - заблеяла я, - где Оля?
   - Там, - ткнула пальцем одна, не поднимая от бумаги головы, куда-то за  -
шкафы.
   Я пошла в указанном направлении и наткнулась на довольно молодую женщину.
   - Оля?
   - Вы за чем?
   - Меня прислала Нина Поскребышева.
   Не говоря лишних слов, дама вытащила из ящика стола целую стопку листков,
скрепленных железной скобочкой.
   - Читайте.
   Надо же, я думала, приговор, это  одна  страничка,  на  которой  написана
всего пара слов, кто  за  что  и  на  сколько  лет  посажен  за  решетку.  А
оказывается, это целый роман, напечатанный на пишущей машинке, без полей,  с
одним интервалом.
   - Какой большой, - вырвалось у меня, - весь день изучать придется!
   - Мы в пять закрываемся, - сухо  уронила  Оля,  потом  добавила,  -  могу
ксерокопировать.
   - Ой, спасибо.
   - Не бесплатно.
   - Конечно, конечно, сколько?
   - Тридцать рублей страница.
   Я быстро опустошила кошелек, ну и цены, да в городе подобная услуга стоит
от силы рубль. Впрочем, и копию мне  дали  отвратительную,  почти  "слепую",
очевидно, в суде экономили на порошке для ксерокса. Но разобрать текст  было
можно, и я принялась читать документ прямо в машине.

ГЛАВА 28

   Богдан Шевцов, аспирант медицинского института, отправился на вечеринку к
приятелям. Праздновался день рождения Карины Вольпиной, тоже  студентки,  но
другого института, авиационного.  Ничто  не  предвещало  трагедии,  молодежь
весело плясала. Выпивки, по  словам  свидетелей,  было  мало,  водки  вообще
никакой, пара бутылок шампанского,  и  все.  За  праздником  наблюдала  мать
Карины. Она наготовила кучу вкусной еды, а спиртное не  купила,  справедливо
полагая, что молодежи горячительное ни к чему, им  и  так  в  силу  возраста
должно быть весело.
   На празднике присутствовали две девочки и восемь мальчиков. Такой перекос
в сторону мужского пола был понятен. Карина, девушка  незамужняя,  имела  на
руках годовалого сына, Артема, и мамочка была озабочена тем, чтобы подыскать
дочурке достойного партнера. Поэтому это было  не  только  празднование  дня
рождения, а еще и  демонстрация  приданого,  которое  мог  получить  будущий
муженек.
   А посмотреть было на что. Отец  Карины,  дипломат,  большую  часть  жизни
проводящий за границей, словно хлопотливая белочка, стащил  в  "дупло"  все:
посуду, ковры, мебель... И хотя он умер лет за пять до произошедших событий,
Карина, ее мать Изабелла Матвеевна и старшая сестра Анжелика были  прекрасно
одеты, украшены красивыми колечками, цепочками и браслетами, а стол  поражал
изобилием. На  нем  теснились  блюда  с  рыбой,  мясом,  пирогами,  миски  с
салатами, тарелки с деликатесами. Мальчики,  все  как  на  подбор,  были  из
приличных семей. Сын известного артиста, отпрыск писателя, чадо  генерала...
Безродный и нищий Богдан затесался в эту компанию совершенно  случайно.  Его
прихватил с собой Марат, однокашник по институту. Он просто сказал:
   - Слышь, пошли на день  рождения,  хоть  поешь  по-человечески.  Изабелла
Матвеевна хочет Карину поскорей пристроить, вот и собирает отличный стол.
   Может, хозяйка и была недовольна тем,  что  на  огонек  залетел  незваный
гость, но вида не  подала.  Марата  вместе  с  Богданом  встретили  радушно,
усадили за стол, положили в тарелки "Оливье"...
   Несчастье произошло в самом конце вечера. Веселившаяся и плясавшая больше
всех  Кара  после  одного,  особо  зажигательного  танца   вдруг   побелела,
схватилась за грудь и упала на ковер.
   Изабелла Матвеевна бросилась вызвать "Скорую", гости  кинулись  поднимать
хозяйку и укладывать на кровать. Потом все столпились вокруг Кары,  суетливо
предлагая ей воды. Но девушка только шептала бледными губами:
   - Мне плохо.
   "Скорая" все не ехала, и тогда Богдан самонадеянно взялся за дело.
   - Ну-ка пустите, я врач...
   Изабелла Матвеевна, перепуганная и растерявшаяся, посторонилась. Богдан с
глубокомысленным видом пощупал пульс, со знанием дела приложил ухо  к  груди
Карины и безапелляционно заявил:
   - Все ясно. Есть в доме сердечные капли?
   - Валокордин, - ответила старшая сестра Карины.
   - Несите.
   Мигом доставили требуемое. Богдан недрогнувшей рукой  накапал  шестьдесят
капель. На робкий вопрос старшей сестры  Анжелики:  "Не  много  ли?"  Богдан
категорически ответил: "В самый раз, сейчас как новенькая станет".
   Шевцов чувствовал себя профессором,  для  которого  поставить  диагноз  и
вылечить больного - плевое дело.
   - Выпей, - велел Богдан, поднося рюмку ко рту Карины.
   - У нее аллергия, - предостерегла его Анжелика, - на многие лекарства.
   - Ерунда, - отмахнулся Богдан, - от валокордина никому еще хуже не стало.
   Девушка послушно проглотила жидкость и откинулась на подушку.
   - Ну а теперь, - велел парень, - пошли отсюда, пусть полежит спокойненько
в тишине, через полчаса вновь запрыгает.
   Успокоенные гости и хозяева пошли в гостиную, где сели  пить  чай.  Через
полчаса явилась "Скорая".  Изабелла  Матвеевна,  пару  раз  заглядывавшая  к
дочери, видела, что та вроде спокойно  спит,  но  на  всякий  случай  решила
показать Карину медикам.
   Спустя пару минут помощь  потребовалась  уже  самой  Изабелле  Матвеевне,
потому что бригада констатировала смерть Карины.
   Это после, в ходе следствия, выяснится, что у Карины была редкая аллергия
на фенобарбитал, из которого и состоит в основном валокордин. Богдан,  желая
помочь, убил Вольпину.
   Началось долгое разбирательство. Изабелла Матвеевна нажала на все  кнопки
и педали, чтобы Богдана осудили. Парень отбивался как мог.
   - Меня не предупредили, что у нее  аллергия  на  фенобарбитал,  они  сами
этого не знали! Произошел несчастный случай.  Ей  бы  все  равно  кто-нибудь
поднес валокордин!
   - Но ведь не  шестьдесят  капель,  -  возразил  следователь,  -  даже  на
упаковке написано: максимальная доза сорок, а вы вон сколько налили.
   Все завершилось очень плохо для Богдана. В январе 1976-го он был  осужден
на два года.
   Я сунула листочки в бардачок. Наконец-то в темном деле  забрезжил  тонкий
лучик света. Про Каина лучше  забыть.  Ну  зачем  бы  ему  убивать  Шевцова?
Подумаешь, деньги  не  поделили,  это  еще  не  повод  рушить  такой  хорошо
налаженный бизнес. Ладно,  временно  забудем  про  Константина  Георгиевича,
потому как в деле наметился новый подозреваемый.  Мальчик  Артем.  Во  время
описываемых событий ему исполнился год. Но с тех пор  пролетело  много  лет,
ребеночек вырос и решил отомстить за смерть матери, отыскал Богдана..
   Сделать это было проще простого. Шевцов, совершенно не скрываясь, жил под
своей фамилией Интересно, знала ли Надя о прошлом  мужа?  Похоже,  что  нет.
Хотя отчего это я пришла к такому выводу?  От  того,  что  Киселева  никогда
никому не рассказывала о трагедии, случившейся у  супруга  в  молодости?  Но
ведь о подобных фактах не трубят на всех углах!
   Впрочем, Шевцов  мог  и  скрыть  неприятную  информацию.  Как  выясняется
сейчас, он был не  слишком  честным  человеком.  Имел  вторую  жену,  Марфу,
преспокойненько обманывал двух женщин. И  ведь  как  ловко  придумал!  Одной
наврал, что служит в  какой-то  "Медицине  катастроф"  и  поэтому  постоянно
находится  в  разъездах,  другой  пудрил  мозги  сообщениями  о   постоянных
симпозиумах,  проходящих,  как  назло,  в  Австралии,  Таиланде  или  других
странах, куда иначе как по воздуху не добраться.  Знал,  негодяй,  как  Надя
боится самолетов. Но зачем Артему доводить до самоубийства  Надежду?  Небось
он ненавидит Шевцова до зубовного скрежета и решил извести всю его семью!
   Не успела я додумать мысль до конца, как "копейка" въехала в наш двор.  Я
припарковалась у подъезда и заметила, что перед входом в  дом  царит  редкое
оживление. В центре толпы, красные и потные, стояли друг напротив друга Капа
и дворник Василий.
   - Он вор, - топала ногами Капитолина, - это наш ковер! Лева вынес его  во
двор чистить, а палас украли!
   - Вот и нет, - орал Василий, - мне чужого отродясь не надо, я только  то,
что выкинули, беру. Им неохота было с грязью  возиться,  вот  и  оставили  в
подвале, у бачков.
   - Врешь, - завопила Капа, - зачем бы  им  отличную  вещь  в  твой  сраный
подвал тащить?
   - Заткнись, давай, - взвился Василий, - ща не погляжу, что старуха,  и  в
лоб дам! У меня в подвале чисто, только мусор лежит, поняла, карга?
   - Это я карга?
   - Ты.
   Капа рванулась вперед. Стоящий рядом участковый ловко поймал ее за руку.
   - Ну-ка,  господа-товарищи-склочники.  Быстро  и  внятно  объясните,  что
случилось.
   - Он спер наш ковер, - взвилась Капа, - я иду в магазин,  смотрю,  Васька
его снежком чистит!
   - А то я такой дурак, что краденую вещь у всех на  глазах  обихаживаю,  -
справедливо заметил дворник и изложил свое видение событий, -  ковер  они  в
мусоросборник вышвырнули, вместе с Левой. Я потом палас  вытащил,  мужика  и
еще такую жуткую ящерицу с рожей крокодила, она тоже в трубу ухнула...
   - Ага, - попытался изо всех сил врубиться в ситуацию участковый, -  некий
мужчина выбросил в мусоропровод ковер, а вы взяли его себе?
   - Вранье, - вскипела Капа.
   - Ну, не так было, - протянул Василий.
   - А как? - обозлился милиционер. - Давай, рассказывай, не то в  отделение
отведу, посидите оба в обезьяннике, подумаете. Скандал какой устроили  из-за
куска тряпки!
   - Мужика она тоже в мусорник сунула, - заявил дворник,  -  он  за  ковром
летел...
   - Кто? - обалдело поинтересовался мент.
   - Лампа.
   - Какая? - окончательно потерял нить повествования несчастный участковый.
- Настольная? Василий противно захихикал:
   - Нет, на ногах.
   - Торшер?
   Дворник вновь заржал.
   - Романова, - подала голос из толпы Наташка из двадцать восьмой квартиры,
- Романова ее фамилия, а зовут Лампа.
   - Ага, - кивнул мент, - и дальше что? Заче она  мужчину  в  мусоросборник
запихнула?
   - Видать, надое