проявила невероятную  смекалку
и  хладнокровие.  В  Новгородской  области  полно  болот.  Девица   отыскала
подходящее и недрогнувшей рукой утопила восемьдесят тысяч долларов в вонючей
жиже. Потом  выбралась  из  леса,  тормознула  попутную  машину  и  спокойно
прикатила в Москву. Естественно, ее никто не  задерживал.  По  ориентировкам
искали джип с бабой за рулем. Фокус состоял в том, что  девушку  милиционеры
не разглядели. Ее просто не приняли в расчет, думали арестовать солнцевских,
желающих подкупить свидетельницу, а потом заняться глупой девкой.
   Володя замолчал, потом ухмыльнулся.
   - История-то случилась в 1987 году,  а  через  десять  лет,  один  из  ее
участников, тот самый, что давал  баксы  потерпевшей,  сообщил  мне  не  для
протокола имя дамы.  Я  ради  интереса  проверил  ее  данные,  не  поверите,
благонадежная гражданка, мужняя жена,  хорошая  мать  и  отличный  работник.
Между прочим, парень еще нашептал, что девка по прежним  временам  стреляла,
как Робин Гуд, со ста шагов в копейку лепила, ножи швыряла, словно циркачка,
управляла мотоциклом, катером... Он в  нее  влюблен  был,  но  девица  резко
порвала  с  преступным  прошлым,  ушла  из  группировки  и  превратилась   в
образцовую гражданку. Вот какие фортели бывают.
   - Ну и к чему ты это рассказал? - удивилась я.
   - А к тому, дорогой Лев, - торжественно заявил майор,  -  что  незнакомая
женщина может на самом деле оказаться совсем не той, за  кого  себя  выдает.
Так вот, наша Лампа не такая. У нее в биографии нет темных пятен.
   Повисло молчание. Я просто не знала, что говорить.
   - Ну, мне пора, - заявил майор, - слышь, Сережка, ты хотел книги взять?
   - Иду, - подскочил парень.
   Через пару секунд мы остались с Левой вдвоем. Мужик начал краснеть. Когда
пауза стала неприличной, я спросила:
   - Хотите еще чаю?
   - Чай не водка, много не выпьешь.
   - У нас есть спиртное, - обрадовалась я, - всякое разное:  джин,  коньяк,
виски. Будете? Лева сделался похожим на огнетушитель.
   - Я совсем не употребляю, просто неудачно пошутил, не подумайте чего, сам
пьяниц терпеть не могу.
   Вновь воцарилась тишина.
   - Еще кулебяки? - заерзала я. Ну что за странный  гость!  Кто  он  такой?
Зачем явился?
   - Спасибо.
   - Не понравилась?
   - Замечательная, просто я мало ем. Опять стало слышно, как в раковину  из
подтекающего крана капает вода.
   - Не хотите закурить?
   - Не курю. Кап-кап-кап.
   - Может, кофе?
   - Не стоит беспокоиться.
   Кап-кап-кап.
   Тут я не выдержала и рявкнула:
   - Ну, так и будем сидеть, как два кретина? В чем дело,  в  конце  концов?
Лева побледнел.
   - Да, вы правы, конечно, сейчас. Он прокашлялся и сообщил:
   - Воронков Лев Петрович, русский, 1960 года рождения, не судим,  не  пью,
не курю. Женат не был, не подумайте чего плохого, совершенно здоров,  просто
не сложилось, хотя  краткосрочные  отношения  с  женщинами  имел.  Увлекаюсь
альпинизмом, походами,  люблю  проводить  отпуск  на  байдарке.  Материально
обеспечен, работаю автомехаником, являюсь совладельцем сервиса.
   - Зачем вы все это мне рассказываете?
   - Ну как же, - забормотал Лева, - если мы, ну, в общем, того... Думается,
составим идеальную пару. Вы же тоже обожаете клуб авторской песни, костер...
Мы могли бы вместе, на байдарке, по северным рекам...
   Тут только до меня дошла суть  происходящего.  Парень  явился  свататься.
То-то Володя и  Сережка  соловьями  заливались  об  удивительных  кулинарных
талантах и потрясающем характере госпожи Евлампии  Романовой.  Скорей  всего
они и придумали эту историю. Вот негодники, убежали, бросили  меня  с  Левой
наедине, ну погодите! Костер, клуб авторской песни, байдарка... Да я терпеть
не могу отдыхать на природе, когда нужно с идиотски счастливым лицом  сидеть
на корточках возле дымящих углей и жарить на  веточках  сосиски!  При  одном
упоминании о байдарках у меня начинается тахикардия. Я не понимаю, как можно
влезть в узкое суденышко и нестись, размахивая веслом, по речным порогам.
   Что же  касается  клуба  авторской  песни...  Уж  извините,  тут  во  мне
просыпается  матушка,  оперная   певица,   давшая   дочери   консерваторское
образование. Не хочу  никого  обидеть,  но  большинство  бардов  не  владеет
элементарной нотной грамотой, на мой взгляд, браться за написание  музыки  в
этом случае просто  самонадеянно.  И  почему,  интересно,  это  течение  так
странно называется - авторское? А Бах, Бетховен, Гендель, Моцарт, Шнитке,  в
конце концов, они кто, если те авторы? Слушатели?

ГЛАВА 15

   Вскипев от  негодования,  я  обрушилась  на  несчастного,  ни  в  чем  не
повинного Леву с криком:
   - Я вообще не собираюсь замуж! Кто сказал про меня эту глупость?
   - Я вам совсем не нравлюсь, - засуетился Лева.
   - Дело не в этом,  просто  я  хочу  жить  свободной,  меня  не  прельщают
семейные радости.
   - Вот, - чуть не заплакал мужик, - ну что во мне  такого  отталкивающего?
Кто увидит, сразу отказ.
   - Вы тут ни при чем, повторяю, я желаю жить одна.
   - Зачем тогда объявление давали?
   - Какое?
   - Брачное!
   - Где?!
   - В газете.
   - Кто, я?
   - Ну да.
   - Ничего подобного, никогда не занималась такими глупостями.
   - Так вот же оно, - сообщил Лева и выложил  на  стол  газету  "Из  рук  в
руки".
   Я уставилась на маловразумительный текст, обведенный красным карандашом.
   - "Мол. жен. без м/п; ж/п; в/о; нат. бл., н/з, б/д, Овен, ж/п с муж., для
отн. п/б. Интересы:  п.  т.  б.,  кап.,  р.к.  и  др.,  тел.  спр.  Евлампию
Романову".
   - Это что, шифровка секретного агента?
   - Скажете тоже, - усмехнулся Лева, - обычное брачное объявление.
   - Перевести на нормальный язык можете?
   - Молодая женщина, без материальных  проблем,  без  жилищных  проблем,  с
высшим образованием, натуральная блондинка, не замужем, без детей,  Овен  по
знаку Зодиака, желает познакомиться с мужчиной, для отношений,  приближенных
к  брачным.  Интересы:  походы,  туризм,  байдарки,  клуб  авторской  песни,
роликовые коньки...
   - Господи, - только и смогла я  спросить,  -  отчего  же  просто  так  не
написать?
   - Денег много стоит, - пояснил Лева, - кому надо, это поймет.
   - Но я не подавала объявления.
   - Да, - протянул Лева, - красиво получается. Днем я позвонил, мы  с  вами
мило так поболтали, обо всем договорились, вы сказали, что лучше встретиться
вечером, потому как желаете покататься на  роликах.  Пришел  к  условленному
часу, представился вашим родственникам...
   В этот момент хлопнула входная дверь, послышался шорох,  лай  и  раздался
веселый голос:
   - Дома кто есть?
   - Насколько  понимаю,  -  вздохнула  я,  -  явилась  дама,  которая  дала
объявление, она  ходила  прогуливать  собак,  кстати,  вы  как  в  отношении
животных?
   - У меня их никогда не было, - завел Лева, и тут в кухню влетели наши псы
и запрыгали вокруг меня.
   Гость покраснел и вжался в стул, он явно испугался. Причем  больше  всего
ему не понравилась шумная Ада, а не огромная Рейчел и здоровенный Рамик.  За
собаками вошла Капа. На голове старушки красовался большой серебряный  шлем,
на локтях и коленях были пластмассовые  щиточки,  прикрывающие  суставы,  на
талии  болталась  кожаная  сумка.   В   правой   руке   Капитолина   держала
никелированный поводок, на противоположном конце которого щурилась Люся.
   - Вот, - сказала  я,  -  знакомьтесь,  любительница  байдарок,  роликовых
коньков, песен у  костра  и  походов,  Капитолина,  невесть  зачем  решившая
прикинуться мной.
   Лева, сжимавший в руке чайную ложку, зачем-то поднес ее ко рту  и,  ткнув
пальцем в Люсю, ошарашенно поинтересовался:
   - Кто, она?
   - Нет, конечно, - хихикнула я, -  это  вараниха,  грубо  говоря,  большая
ящерица, а держит ее  ваша  избранница.  Только  маленькая  поправочка,  она
брюнетка, правда, с рыжей челкой.
   - А вот и фигушки, - заявила Капа, стаскивая шлем.
   На ее маленькое  личико  упали  пепельно-серебристые  локоны  с  зелеными
прядями, - самая настоящая, натуральная блондинка.
   - Ой, мама, - сказал Лева и схватился за желудок.
   - Язва заболела? - испугалась я.
   - Нет, - прошептал мужик, - ложку проглотил.
   - Какую? - в голос крикнули мы со старушкой.
   - Чайную.
   - Зачем?
   - Не знаю, держал в руках, а увидел их и проглотил, - потрясение  сообщил
Лева.
   Я кинулась к Володе. Через пару минут все столпились вокруг  несчастного.
Откуда-то вынырнули Кирюшка и Лизавета. Значит, они тоже были  дома,  просто
прятались в своих комнатах, не желая мешать сватовству.
   - Что делать? - суетилась Капа.
   - Надо дать ему побольше каши,  -  посоветовал  Володя,  -  сама  выйдет,
завтра.
   - Вы не волнуйтесь, - бледными губами прошептал Лева,  -  ложечку  верну,
помою и принесу.
   - Спасибо, - быстро сказал Сережка, - оставьте себе, у нас их много.
   - Как же, - настаивал Лева, -  никак  нельзя,  получается,  украл  у  вас
столовый прибор, похоже, серебряный, нет, я никогда  не  был  вором.  Получу
назад и верну.
   - Не надо!
   - Обязательно верну!
   - Перестаньте, - обозлилась я, - завели глупый спор.
   - Лучше скажите, что делать?
   - Знаю! - заорал Кирюшка.
   Все с надеждой уставились на мальчишку.
   - Надо, чтобы он встал на руки, ложечка и выпадет.
   - Я не сумею, - ответил Лева.
   - Ерунда, - вдохновилась Лиза, - мы подержим.
   - Но...
   - Давай, давай, - налетели на несчастного дети.
   Пришлось Леве покориться, потому что Лиза и Кирюшка сломают кого  угодно.
Кое-как, кряхтя от натуги, мужик встал  на  руки.  Кирюшка  придерживал  его
ноги. Из карманов несчастного мигом посыпалась масса вещей: ключи,  кошелек,
мятная жвачка, калькулятор, телефон, расческа, блокнотик.
   - Ну, - прохрипел Лева, - долго стоять-то?
   - Пока не выпадет, - пообещал Кирка.
   - Голова болит.
   - Потерпи.
   - Не могу.
   - Ну секундочку.
   Мужик вздохнул, как-то странно  всхлипнул,  руки  его  подломились,  тело
словно потеряло позвоночник.
   -  Падает,  -  завопил  Кирюшка,  -  ой,  ой,  ой,  не  удержу,  из   рук
вываливается!
   Сережка и Володя  бросились  на  помощь,  но  поздно.  Лева  с  ужасающим
грохотом  рухнул  на  пол.  Голова  его  попала   под   сервант,   а   ноги,
предварительно задев полки, где стояли всяческие припасы, приземлились около
плиты.
   - Лева, ты жив? - заорали все. В ответ - ни звука.
   - Вы как хотите, - отрезал Володя, - а я вызываю "неотложку".
   - Давно пора, - поддакнул Сережка, - надо было сразу к врачу  обратиться,
а мы дурью маялись!
   Не успел он захлопнуть рот, как полка, на которой  стояли  пачка  сахара,
открытая банка томатной пасты, печенье курабье  и  пластмассовая  вазочка  с
мармеладом, та самая, которую только что задели ноги Левы,  внезапно  издала
странный звук "крак" и обвалилась на несчастного мужика. Вмиг Леву  Засыпало
сахарным песком, печеньем,  мармеладом.  Кондитерские  изделия  покрыли  все
пространство от его груди до пяток. Лицо и шею щедро измазал кетчуп.
   Поднялась дикая суматоха. Володя, надрываясь, кричал в трубку:
   - "Скорая"? Примите срочный вызов.
   Лиза и Кирюшка сметали с  поверженного  тела  сладости.  Сережка  и  Капа
пытались удержать собак, рвавшихся поучаствовать в уборке. Даже Люся, всегда
флегматично смотрящая на мир маленькими безразличными  глазками,  невероятно
оживилась и принялась раздувать мешок под пастью. Я же пыталась  оттащить  в
сторону полочку. В самый разгар этих действий раздался звонок. По непонятной
причине "Скорая помощь" явилась мгновенно.
   - Уберите собак, - велел доктор, - немедленно!
   Сережка и Володя поволокли сопротивляющуюся свору в глубь квартиры.  Врач
и фельдшер глянули на Леву.
   - Да уж, - вздохнул эскулап, - милицию вызывали?
   - Я сам майор, - ответил вернувшийся Володя и продемонстрировал служебное
удостоверение. Врач склонился над Левой и удивленно сказал:
   - Но это не кровь! Я думал, у вас драка вышла.
   - Нет, банка с томатом-пастой разлетелась, - сообщила Лиза, - Лева  упал,
задел полку, та рухнула.
   - На руках не удержался, -  влез  Кирюшка,  -  прямо  позор,  здоровенный
дядечка, а стойку сделать не смог, всего-то пару минут продержался.
   - Зачем он на голову встал? - удивился доктор. - Полотенчиком лицо и  шею
оботрите. Я принялась смывать кетчуп.
   - Думали, ложка из него выпадет, - пояснила Лизавета.
   - Какая ложка? - вновь впал в недоумение доктор.
   - Чайная, - пояснил Сережа, - он ее проглотил.
   - Зачем?
   - Случайно вышло.
   - Дайте объясню, - влезла я, -  значит,  так.  Лева  пришел  по  брачному
объявлению, думал, я дала, а это не я, а Капа.
   Доктор перевел глаза на старушку.
   - Она поместила объявление о желании выйти замуж?!
   - А что, нельзя? - села на любимого конька  Капа.  -  Покажите  закон,  в
котором написано, что женщина после шестидесяти не  имеет  права  на  личную
жизнь!
   - Погоди, - разозлилась я, - ну Лева увидел Капу на роликах, заметил Люсю
и от испуга ложечку того и схомякал.
   - Что сделал? - ошарашенно поинтересовался фельдшер.
   - Ой, простите, у нас раньше хомяки жили, лопали все  подряд,  вот  мы  и
придумали глагол такой: хомякать, кушать то есть, жадно так глотать.
   - А Люся-то кто? - спросил вконец замороченный доктор. -  Невеста  этого,
под кетчупом?
   - Нет, невеста я, то есть Капа, то есть я, но это она объявление дала под
моим именем...
   Понимая, что сейчас окончательно запутаюсь, я дернула валявшийся на  полу
поводок и вытащила затаившуюся под столом вараниху.
   - Знакомьтесь, Люся.
   - Мама, - сказал фельдшер, потом развернулся и резко выскочил в коридор.
   - Она кусается? - прошептал, бледнея, доктор.
   - Что вы, - заорали мы в голос, - Люся травоядная, совершенно безобидная,
просто как бабочка.
   - Хороша бабочка, - подал из прихожей голос фельдшер,  -  поехали,  Семен
Андреевич.
   - Погоди, Леня, - сказал доктор, - сейчас разберемся, я пока  не  слишком
врубаюсь, что к чему. В этот момент Лева, застонав, сел.
   - Что случилось?
   - Ты упал, - заорал Кирюшка.
   - А сверху полочка обвалилась, - добавила Лизавета.
   Семен Андреевич ловко приладил манжетку тонометра и вынес вердикт:
   -  Надо  лечь  в   кровать,   и   все   пройдет.   Главное,   больше   не
переворачивайтесь вниз головой. Ну, мы поехали.
   - А ложечка? - возмутился Сережа.
   - Это не к нам, отправляйтесь в травмапункт. Медицина удалилась.
   - Ладно, - вздохнул  Сережка,  -  вставай,  приводи  себя  в  порядок,  и
двигаем.
   - Но у меня одежда испачкана, - заявил Лева.
   - Дам тебе свои джинсы и пуловер, - пообещал Володя.
   - Давай снимай рубашку, постираю пока, - предложила я.
   Лева покорно начал раздеваться, в ту же секунду на пол  свалилась  чайная
ложка.
   - Это она?  -  обрадовался  Сережка.  -  Ну-ка,  Лампа,  быстро  посчитай
ложечки, их должно быть шесть штук.
   - А вот и нет, - сказал Кирюшка, -  шесть  с  загогулинками  на  конце  и
четыре с орнаментом. Дядя Лева, ты которую держал?
   - Не помню, - растерялся мужик.
   - Да какая разница, - влезла Капа, - надо  все  пересчитать,  шесть  плюс
четыре будет девять. Ну-ка, и сколько их тут?
   - Пять на столе, - крикнула Лиза.
   - Три в мойке, - оповестил Кирка.
   - Одна у Левы, значит, все, - подвела итог Капа.
   - Я от вас с ума сойду, - вздохнул Володя, - шесть плюс четыре  равняется
не девяти, а десяти, поняла, Лампа?
   - При чем тут я?
   - Ты всегда при чем! Все из-за тебя, - вызверился майор.
   Я сердито посмотрела на него. Вот оно как, а  я-то,  дурочка,  уж  совсем
было решила помочь приятелю и рассказать ему про врачей,  зарабатывающих  на
трансплантации органов. Только  разве  от  такого  дождешься  благодарности?
Выложу все кровью и потом добытые факты и услышу нечто типа:
   - Ты всегда виновата.
   Ну уж нет! Раз начала копать - сама и дороюсь до истины,  посмотрим,  что
скажет майор, узнав о блестяще проведенном мной расследовании!
   - Ложек девять, - оповестил Кирюшка, - все перерыл, даже в ванную сбегал.
   - В ванную зачем? - удивился майор.
   - А Лампа там часто посуду  бросает,  -  наябедничала  Лизавета,  -  кофе
попьет, чашку на стиральную машину поставит и унесется!
   Я с возмущением фыркнула и отвернулась  к  стене.  Ну  вот!  Опять  Лампа
виновата!
   - Собирайтесь, - велел майор.
   Через пятнадцать минут бледный Лева, одетый в брюки  и  пуловер  Костина,
майор, Сережка,  Кирюшка,  Лизавета  и  Капа,  забывшая  снять  наколенники,
отправились во двор. Я осталась дома. Сопровождающих и без меня хватает,  им
придется ехать цугом на двух машинах.
   Чтобы хоть немного отвлечься от тяжелых раздумий о врачах,  способных  на
все за деньги, я включила радио и, слушая песни, принялась мыть посуду.  Под
руку постоянно попадались чайные ложечки, и я их машинально пересчитала.
   - Раз, два, три... десять!
   Не может быть. Глаза уставились на столовые приборы, и я еще  раз,  очень
тщательно пересчитала их. Десять!
   С воплем:
   - Погодите, - я  вылетела  на  лоджию  и  увидела,  как  "Жигули"  майора
исчезают за поворотом.
   Пришлось  возвращаться  на  кухню  и  разглядывать   ложечки,   шесть   с
загогулинками на ручке, четыре  с  орнаментом.  Поразмыслив  пять  минут,  я
приняла единственно правильное решение,  швырнула  ложки  в  мойку  и  пошла
спать. Представляю, какими обозленными явятся домашние назад, пусть уж лучше
сами вновь пересчитывают ложки, а то ведь заорут хором:
   - Все из-за тебя, Лампа!

ГЛАВА 16

   К доктору Альберту Константиновичу Бобрину я прибыла ровно в одиннадцать.
Но встать мне сегодня пришлось в шесть утра.  До  визита  к  врачу  пришлось
ехать в Лианозово к Светлане Михайловне и брать у нее историю болезни Славы.
   Бобрин  принял  "клиентку"  радушно,  быстро  пролистал   пухлый   томик,
раздувшийся от бланков анализов, и мягким, чарующим голосом сообщил:
   - Очень правильно, что хотите помочь сыну.
   - Мужу, - на всякий случай поправила я его.
   Альберт Константинович глянул на год рождения, потом покосился на меня, я
уже хотела сказать коронную фразу Капы. "Покажите закон, в котором  сказано,
что дама моих лет  не  имеет  права  сбегать  в  загс  с  двадцатипятилетним
парнем", - но врач ласково поправился:
   - Ну  да,  мужу.  Положение  у  него  серьезное,  я  даже  скажу,  крайне
серьезное, хорошо бы нам сделать операцию на следующей неделе.
   - Но нужна донорская почка.
   - Естественно.
   - Вы найдете ее за такой короткий срок?
   - Голубушка, - расцвел в улыбке Бобрин, - вы только заплатите  пятнадцать
тысяч, остальное - наше дело.
   - Но я не хочу, чтобы Славе пришили бог знает что!
   - Это невозможно.
   - Еще подсунете гнилушку, которая никому не подошла!
   В глазах Альберта Константиновича мелькнул  злой  огонек,  но,  очевидно,
мысль о пятнадцати тысячах "зеленых" лучше любой валерьянки сдерживает гнев,
потому что хирург мило ответил:
   - Понимаю вашу тревогу, но все будет в лучшем виде.
   - Где же вы возьмете орган?
   - Ну это вам знать ни к чему, имя донора мы не сообщаем.
   - Да?
   - Таковы правила.
   - Я заплачу деньги только в одном случае, если собственными глазами увижу
больницу и сумею убедиться в том, что она оборудована как следует.
   - Хорошо, - ответил Альберт Константинович и взял телефон.
   Спустя пять минут в руках у меня была заветная бумажка.
   - Клиника за Красногорском, - напутствовал меня Бобрин, - в лесу, райское
местечко. Вам нужен инфекционный корпус.
   - Что?!
   - Не пугайтесь, - улыбнулся врач, -  нам  ни  к  чему  лишние  свидетели,
поэтому на дверях вы увидите всякие странные таблички,  шагайте  смело,  это
камуфляж.  Обратитесь  к  Рыбаковой  Алле  Станиславовне,  она   вас   ждет.
Посмотрите все, потом привезете мне денежки - и с богом.
   Я села в  "Жигули"  и  покатила  в  больницу.  Милый,  улыбчивый  Альберт
Константинович  не  обманул.  Место,  где  предлагали  соперировать   Славу,
выглядело словно элитн