тся Гемы, чем
Виктора, - вздохнула Жанна, - однако, как бы там ни было, создавшееся
положение устраивало всех: меня, мужа, Эдика и Ольгу Малевич.

- Ей-то от этого какая выгода?

- Она получала за исполнение роли Эфигении вполне приличную сумму.. Правда,
потом расхотела прикидываться ревнивой идиоткой, так как влюбилась. Эдик
нанял Лену... Но, честно говоря, за последние три недели мы встретились
только два раза.

- Что же так?

Жанна пожала плечами:

- Пропало упоение. Мне Эдик слегка надоел, я ему, очевидно, тоже. Кстати,
одна маленькая птичка принесла дней десять тому назад новость: Малевич
завел роман с другой. Так что наши отношения плавно катились к концу.

- А как звали его новую даму сердца?

- Понятия не имею, - улыбнулась Жанна.

- Почему вы рассказали мне правду о себе и Подольском? Не боитесь, что
разболтаю всему свету?

- Попробуйте, - по-прежнему с улыбкой заявила она, - можете начать прямо
сейчас, но, естественно, понимаете, в какой гнев впадет Виктор Климович, а
если вспомнить очень интересные бумаги, которые благодаря вам попались мне
на глаза...

- И вы будете продолжать с ним жить в качестве жены, после того как узнали
всю подноготную Бешеного? - не утерпела я.

- Простите, но вас это не касается, - со светской улыбкой ответила Жанна. -
Я сообщила вам правду только с одной целью: поймите, Виктору Климовичу не
было никакой нужды убивать Эдика. И потом... насколько я понимаю, Малевича
зарезал не профессионал, а любитель. Виктор же предпочитает иметь дело
только с теми, кто филигранно владеет мастерством, будь то столяр,
парикмахер или сапожник. Полагаю, что и киллера он подобрал бы
наилучшего...

Я только хлопала глазами, глядя на абсолютно спокойную девицу. Надо же
иметь такое самообладание!

- Ну, думаю, все ясно, - завершила разговор Жанна, - кстати, могу попросить
вас об одной любезности?

- Попробуйте.

Госпожа Подольская достала из сумочки несколько купюр.

- Эдик не успел заплатить этой Лене за услуги. Можно вас обременить
просьбой передать ей деньги? Мне не хочется быть в долгу...

- Эта Лена заполучила обманным путем кошелек Эдика, назвалась его супругой.
Между прочим, в портмоне было...

- Мне неинтересна эта информация, - отрезала Жанна, - важно то, что я не
заплатила за услуги. Можете выполнить просьбу? Честно говоря, я не
встречалась с этой дамой и не слишком хочу делать это сейчас.

- Хорошо, - согласилась я, взяв деньги, - а вы все-таки попробуйте
вспомнить, как зовут женщину, с которой Эдик начал крутить роман.

Жанна вздохнула:

- Не знаю, но думаю, что она обязательно придет завтра в десять утра на
похороны. Кстати, говорят, многих убийц тянет на кладбище, во всяком
случае, так пишут в моих любимых детективах!

- А кто вам сказал про новую любовь Эдика и, главное, зачем?

Жанна продолжала цвести улыбкой:

- Бог мой! Да просто болтали на тусовке с Варварой Арбени... Она жуткая
сплетница, обожает всех обсуждать, вот и сообщила, что видела Эдика и некую
дамочку на тусовке.

Арбени! Очень редкая знакомая фамилия. Такую носила покойная первая жена
Эдика, Ниночка, талантливая музыкантша, между прочим, тоже моя сокурсница.
Мы, правда, особо не дружили, в гости друг к другу не ходили, но
раскланивались в коридорах весьма любезно.

- Арбени! Она музыкант?

- Нет, - ответила Жанна, поднимаясь, - владелица салона "Модес хаар" - есть
такая жутко модная парикмахерская на Якиманке, прямо напротив
"Президент-отеля". Там работают великолепные мастера, призеры международных
конкурсов парикмахерского искусства. Прощайте, Евлампия, рада была
познакомиться.

С этими словами она положила на стол стодолларовую купюру и быстрым шагом
пошла к выходу.

- Погодите, - крикнула я, - а это что?

Жанна бросила взгляд на зеленую купюру и коротко ответила:

- Вам, за услуги.

Дверь хлопнула о косяк. Я посмотрела на часы, к пяти прибудет мастер
оклеивать дверь, придется ехать домой. Внезапно в голову словно воткнули
раскаленную палку, давно меня не посещала старая подруга мигрень. Чувствуя,
как внутри виска расплывается боль, я принялась искать аптеку. Вовремя
принятая таблетка спазгана способна творить чудеса, но глотать ее нужно в
самом начале приступа, потом, когда мигрень разыграется, можно слопать
целый мешок пилюль, толку будет ноль.

В небольшом стеклянном павильончике возле прилавка стояли двое посетителей,
дедок с палкой и девочка-подросток, по виду чуть старше Лизы.

Дедуся купил упаковку витаминов и отошел в сторону, к столику, на котором
высилась большая хозяйственная сумка. Девочка наклонилась низко к окошку и
тихо забормотала что-то.

Я оперлась о витрину, чувствуя себя разбитой и униженной. Милая Жанночка
ухитрилась, не сказав ни одного бранного слова в мой адрес, сделать так,
что в душе поселилось мерзкое ощущение, которое испытывает раб, стоя на
коленях перед хозяйкой.

Противная старуха в белом халате, отпускавшая лекарства, неожиданно
рявкнула:

- Говори громко и внятно!

- Два индивидуальных средства защиты, - промямлила, краснея, девочка.

- Тут не Министерство обороны, - злобилась провизорша, - а аптека! Какая
такая защита? Противогаз, что ли?

- Нет, - пролепетала несчастная, - ну эти, резиновые...

- Грелки?

- Нет... ну, в общем...

- Судно?

- Нет, - бормотала девушка, - в пакетиках...

- Лейкопластырь?

- Ей нужны презервативы, - не выдержала я, - неужели не понимаете?

- А ты не лезь, - гаркнула старуха, - если эта прошмандовка в десять лет
пришла за контрацептивом, вот пусть громко при всех называет, чтоб стыдно
стало!

- Чего же тут стыдного? - удивилась я. - Наоборот, в стране СПИД, очень
хорошо, что покупают презервативы, может, уберегутся от болезни.

- Мне не десять лет, а семнадцать, - тихо ответила девушка.

- Я в твоем возрасте думала только об учебе, - отрезала бабка.

- Видать, хорошо выучилась, коли у метро аспирином торгуешь, - вздохнул
дед, роясь в сумке, - а ты, детка, не тушуйся, все люди на свет из одного
места явились, и бабку эту тоже не пальцем папа с мамой делали.

- Что вы себе позволяете?! - взвизгнула старуха.

- Нет, это вы себе слишком много позволили, - парировал дедуся, - товар без
рецепта, вот и торгуй молча. Попросят чего недозволенное, тогда и
возмущайся, а стыдить покупателя права не имеешь, отпусти ей живо то, что
просит.

- В этом возрасте, - долдонила бабка, - в этом возрасте...

- Вот ведь зануда, прости господи, - в сердцах воскликнул дедушка, - а в
каком возрасте с мужиком спать? В твоем? Самое время сейчас!

- Какой размер? - буркнула бабка, понимая, что посетители, неожиданно
сплотившись, дали ей отпор.

- Они разные бывают? - совсем сконфузилась девушка.

Старуха открыла рот, чтобы сказать очередную гадость, да так и застыла,
потому что в павильончик впорхнуло небесное создание, девица лет двадцати.
Вошедшая была в длинной, в пол, норковой шубке, красиво переливавшейся в
электрическом свете. Девушка расстегнула застежки, и мы увидели, что под
манто на ней надета крохотная кожаная юбчонка, открывавшая молодые, крепкие
коленки, и узенький свитерок-лапша, обтягивающий весьма аппетитный бюст,
примерно третьего размера. Красавица тряхнула белокурыми локонами, хлопнула
синими веками, открыла ярко-красный ротик и обиженно пропела:

- Кисик! Ну разве можно так долго! Твой зайчик устал сидеть в машине.

Я невольно обернулась, но в павильончике никого, кроме прежних действующих
лиц, не наблюдалось.

- Зайчик хочет на диванчик, зайчик мечтает о кофе с коньячком, - ныла
девица, суча уходящими в бесконечность ногами, обутыми в слишком тонкие для
нынешнего ноября сапоги.

- Сейчас, моя дорогая, - ласково ответил дедок. - Колюнчик уже идет, он
покупал зайчику витаминчик, чтобы зайчик был веселый и здоровый...

Теперь челюсть отвисла и у нас с девчонкой. У этого мухомора молодая и
красивая любовница?

- Купи гематогенчик, - капризничал зайчик, - люблю гематогенчик.

- Иди в машину, - велел дедуся, подошел к окошку и спросил у нас: -
Разрешите взять гематоген без очереди?

- К-к-конечно, - прозаикалась девчонка.

Провизорша дернула ящик, тот неожиданно вырвался из гнезда и шлепнулся на
пол.

- Вот беда! - воскликнула бабка. - Не согнусь ведь подобрать.

- А ну пусти, - велел дед, легко нырнул под прилавок, ловко покидал
бумажные и фольговые упаковки на место, всунул ящик в стенку, вылез назад и
сказал: - Слышь, бабка...

- Да? - отмерла провизорша. - Чего?

- Того! - передразнил дед, платя за гематоген. - Рано рассыпалась. Так и
быть, научу, как жить. Есть такая целительница Тема Даутова, сеансы дает,
вот найди где и сходи.

- Зачем? - удивилась старуха.

- Затем. Я тоже два года тому назад еле шевелился, а потом, спасибо, друзья
надоумили... Сбегал пару раз к ней, и все, теперь только с виду мухомор, а
внутри молодой, белый и пушистый... Пиши фамилию с именем, да не перепутай,
карга, они у нее трудные - Тема Даутова.

- Где ж ее искать? - воскликнула бабка, шкрябая ручкой по бумаге.

- Позавчера в Светлогорске работала, может, скоро в столицу вернется. Да
журнал "Досуг" покупай, или газеты такие есть - "Третий глаз" и "Тайная
власть", они рекламу дают, - посоветовал дед и, легко подхватив тяжело
набитую сумку, вышел из аптеки.

Забыв про спазган, я рванулась за ним, но, поскользнувшись, чуть не упала,
а когда вылетела на улицу, старик уже усаживался в весьма побитые "Жигули".

- Кисик, - заорала я, - погодите!

- Что тебе? - удивился дед.

- Почему вы решили, что Гема Даутова выступает в Светлогорске? И где этот
город?

Дедок вздохнул.

- Светлогорск под Уфой, а информация от радио, оно у меня в машине все
время работает. А что, тоже хочешь здоровье поправить? Давай-давай. Хорошо.
Только имей в виду, лучше подождать, пока она опять в Москву вернется.

- Почему?

- Да я решил на "подзаводку" в Светлогорск слетать, два часа всего лету,
думал, за день управлюсь. Утром прибуду, на сеанс схожу, а ночным рейсом
назад. АН нет, облом вышел. Прилетел сегодня, а Даутова сеанс отменила,
пришлось несолоно хлебавши домой возвращаться. С работы лишь на один денек
и отпросился. А она только завтра вечером работать будет.

Хлопнув дверцей, он завел мотор и исчез, подняв фонтан грязных брызг. Я
пошла к метро.

Наверное, за рекламу заплатили заранее, вот ее и гоняют по радиостанциям,
вводя народ в заблуждение.

ГЛАВА 16

Домой я влетела ровно в пять, запыхавшаяся и потная. Но мастер не спешил,
часы пробили семь, когда раздался звонок.

Я открыла дверь, увидела мужика лет тридцати пяти, щуплого и белобрысого.

- Иван, - представился он, - мастер по оклейке первого класса. Где у вас
можно переодеться и руки помыть?

- В ванной, - ответила я и пошла на кухню, чистить картошку к ужину. Ну
скажите, пожалуйста, можно ли оклеивать первый класс? Но в конце концов,
все равно, как он говорит, лишь бы выполнил хорошо работу. Сегодня никто не
появится дома раньше десяти вечера. У Сережки встреча с заказчиком, Юлечка
поехала брать интервью к какому-то деятелю искусства, Катерина, как всегда,
в больнице, Кирюшка на тренировке, а Лизавета занимается английским.

Справившись с картошкой, я решила посмотреть, как продвигается оклейка
двери, и обнаружила, что мастера возле нее нет, а из ванной доносится
плеск.

Я постучала в дверь.

- Да, - отозвался Иван.

- Вы душ принимаете?

Шпингалет щелкнул, Иван вышел.

- Нет, конечно, руки мыл. Разве можно грязными лапами материал хватать?
Разводы появятся. Чистые ладони нужны.

- Хорошо, - вздохнула я, - начинайте, а то уже полвосьмого, скоро мои с
работы явятся, мне не хочется, чтобы при детях сильно клеем пахло!

- А сегодня ничем и не завоняет, - сообщил Иван, медленно раскрывая сумку,
- вот потом и впрямь может немного...

- Почему? - удивилась я. - Что за клей такой странный?

- Самый обычный, "Момент", - спокойно пояснил Иван, - какой у всех, такой и
у меня... Только сегодня ничего приклеивать не станем, нет, сегодня более
важное дело, обмер и раскрой!

- Ну и зачем дверь обмерять? Она же стандартная!

- Ой, не скажи, хозяйка, - возразил Иван, вытаскивая рулетку, -
наипервейшее дело - обмер, без него никуда, на миллиметр ошибешься, и
пропало дело. Дерматин не тянется, беда может выйти, нет, семь раз отмерь,
один раз отрежь...

Потом он дернул пару раз носом и поинтересовался:

- Картошечка, что ль, кипит?

Я кивнула.

- Да ты иди, готовь, а то не ровен час мужик с работы придет и по шее
накостыляет, ежели харча не найдет. Ступай, ступай, я мерить стану.

Около десяти в дом гурьбой повалили домашние, и в четверть одиннадцатого
все сели за стол.

- Надо мастера позвать, - сказала Катя, - а то неудобно, сами едим, а мужик
голодный.

- Он уже третий час дверь обмеряет, - вздохнула я.

- Обстоятельный слишком, - хмыкнул Сережка.

- Разве нужно так долго? - удивилась Лиза. - Раз, раз - и готово...

- Быстро хорошо не бывает, - сказала Юля.

Где-то в полдвенадцатого я вышла на лестницу и обнаружила Ивана, стоявшего
в задумчивости у двери. В руках мужик держал два гвоздя с широкими
шляпками. Увидав меня, он пробормотал:

- Вот думаю, как лучше кнопочки пустить, через сантиметр или через восемь
миллиметров...

- Да без разницы!

Иван сердито ответил:

- Ничего себе, заявленьице! Ну-ка позови кого другого!

Следующий час домашние самозабвенно спорили о расстоянии между
декоративными гвоздиками. Никому и в голову не пришло, что издали
совершенно все равно, какое пространство разделяет шляпки. Речь-то шла
всего о двух миллиметрах разницы.

Наконец Юлечка спохватилась:

- Кошмар, полпервого, бегите скорей домой, а то метро закроется...

- Мне бежать некуда, - пояснил Иван, - с бабой своей разошелся, комнату ей
оставил, а сам в область съехал, только все равно на электричку не поспел.

- И куда вы теперь? - поинтересовалась Лизавета.

- На вокзале переночую, не впервой, - спокойно ответил Иван и начал
методично сворачивать сантиметр, - главное, обмер закончил, завтра подъеду
и раскрой начну. Можно сумочку тут оставить, чтоб с собой не таскать?

- Бомбы там нет? - сурово спросил Кирюшка.

- Да ты чего, парень, - замахал руками Иван, - разве я чечен какой? Погляди
сам, дерматин, утеплитель, клей да кнопки, ножницы еще, ножик...

- Он неудачно пошутил, - отрезала Юлечка, - ставьте вот здесь, в уголок.

- Ну, побег, - сообщил Иван и начал напяливать на себя слишком легкую для
морозного ноября куртенку.

Внезапно острое чувство жалости кольнуло сердце. Иван натягивал старенькую
вязаную шапочку. Я перевела глаза на Мулю, сидевшую возле его сумки, и
вздохнула. Было полное ощущение, что мы выставляем на улицу маленькую
бездомную собачку, которая настолько отчаялась увидеть от людей доброту,
что даже уже ни о чем не просит.

- Послушайте, Иван, - хором сказали Катя и Сережка, - оставайтесь у нас.

- Можете в гостиной, - подхватила Юля, - а утром дерматин начнете кроить.

- Верно, - обрадовалась я, - правильное решение, чего зря мотаться.

- Вот спасибо так спасибо, - обрадовался Ваня, - ну прям слов нет! За
гостеприимство вам краны починю, ишь как капают! И шкафчик повешу в кухне!
Чего он у вас в углу стоит!

Где-то около трех утра я проснулась и пошла в туалет.

Из-под двери гостиной пробивалась тонкая полоска света. Я осторожно
просунула голову внутрь и увидела Ваню, сидящего на корточках возле
разложенной на полу искусственной кожи.

- Ты чего не спишь? - шепотом спросила я.

- Вот, кумекаю, как раскроить, - так же тихо ответил мастер, - ежели
большую часть сюда, а бордюр с краю, то запросто табуретка получится, а то
и две!

- Какая табуретка?

- Нам материал на складе по норме отпускают, - пояснил Иван, - хозяева там
как-то почитали и решили, что самые умные. Остатки сдавать не надо, а ежели
поэкономней скроить, то вам кусок дерматина остается, а то и два, чтобы
табуретку перетянуть. А то они у вас пообтрепались жуть! Вот точно, бордюр
сюда! Значит, завтра краны починю и на табуреточки выгадаю, будут как
картинка, а то срам глядеть! Что это они какие-то вроде как исцарапанные?

- Кошки когти точили!

- О-о-о, - протянул Ваня, - а я своих отучил!

- И как?

- Завтра покажу! - пообещал мастер.


Ровно в десять утра я вошла в ворота Белогорского кладбища и поразилась
огромной толпе, заполнившей зал прощания. Два гроба, установленные на
помостах, походили на клумбы. У Эдика и Гемы был огромный круг общения, и
на похороны явилось человек сто, не меньше. Правда, плачущих людей не
наблюдалось. Все сохраняли скорбное выражение на лицах и приличествующее
случаю тихое молчание. Церемонией руководил Жора Саврасов, он приглашал
выступающих, кивал пианистке, перекладывал венки, шепотом отдавал какие-то
указания сотрудникам...

Я заметила в самом углу парня, обвешанного фотоаппаратами, подошла к нему и
сказала:

- Привет.

- Привет, - бодро отозвался юноша, строча в блокноте.

- Извини, ты из какой газеты?

- Веду светскую хронику в "Модном базаре", а что?

- Всех здесь знаешь?

Журнал юга хмыкнул.

- А то! Похороны Малевича - светское мероприятие, вот наши и отметились!

- Можешь мне людей назвать?

- А ты кто?

Я потупила взор:

- Из "Космополитен", в первый раз работаю, до этого уголовную хронику вела,
а теперь на тусовку кинули.

- Ну, бедолага, - посочувствовал парень, - тяжело с непривычки, лады,
слушай!

И он принялся объяснять, сыпя фамилиями и титулами.

- Прямо у гроба Эдика стоит Виктор Климович Подольский со своей женой
Жанной, рядом Леонид Сергеев, администратор певца Николая Аржа, потом Катя
Волкова, актриса, в сериале "Своим нельзя" снималась...

Журналист знал всех. Единственная дама, которую он не смог назвать, была
Оля Малевич, пришедшая на похороны брата, естественно, не в образе
Эфигении, а просто в черном платке...

Примерно часа через полтора гробы погрузили на специальные каталочки,
доставили к двум зияющим ямам и при помощи специальных машинок опустили
вниз. По крышкам застучали мерзлые комья, над погостом с карканьем носилась
стая ворон, и стоял жуткий, пронизывающий холод.

- Попрошу всех в концертный зал, - крикнул Жора, - помянем усопших по
русскому обычаю.

Чинно переговариваясь, без суеты и спешки, толпа потекла в указанном
направлении.

- Пойдем хлопнем водяры, - шепнул мне всезнающий журналист, - прямо задубел
весь, экая стужа, словно не ноябрь, а февраль!

Я открыла было рот, чтобы соврать про срочную работу, но тут увидела, как
от монолита толпы отделилась высокая фигура в черном и быстрым шагом
направилась к выходу.

- Это кто? - дернула я за руку своего информатора.

- Не знаю, - прищурился тот, - впервые вижу, ну и рост у бабы, однако, метр
семьдесят пять, не меньше. Это кто же у нас баскетболистка, ума не приложу.
Ничего, сейчас увидим.

- Эй, девушка, - заорал он, - погодите минутку, снимочек для светской
хроники сделаем!

Женщина на секунду оглянулась, и я увидела, что ее лицо закрывает плотная
черная вуаль.

- Постойте, - надрывался парень, размахивая фотоаппаратом, - завтра
опубликуем. Ну куда же вы? Девушка!

Но женщина бегом кинулась на улицу, я за ней. Но, очевидно, это был не мой
день. Правая нога споткнулась о камень, левая подвернулась, и я упала.
Правда, я тут же вскочила и подлетела к воротам, но, увы! Как раз в этот
момент от забора стартовали "Жигули" нежно-голубого цвета с номером 267. Я
обреченно смотрела им вслед.

- Это не из тусовки, - уверенно заявил журналист, - из посторонних...

- Откуда знаешь? - пробормотала я, отряхиваясь. - С чего решил?

- Господи, - подскочил парень, - да они все только меня с аппаратом увидят,
мигом в позу становятся. Ворчат, правда: "Ах как эта пресса нам надоела!"
Но сами прямо в объектив прут, а эта удрала!

Я влезла в маршрутку и поехала в Москву. Настроение было препаршивое,
неужели упустила убийцу?

Чтобы согреться, я зарулила в кафе "Ростикс", проглотила, не жуя, сандвич