ела,  но  как!  Сильным,  мощным,
чистым голосом. Доиграв до конца, Саша поинтересовался:
   - А "Сон вдвоем" слабо?
   - Я весь репертуар знаю, - ответила девчонка.
   Они пели почти до утра, и  Саша  живо  смекнул,  что  в  его  руки  попал
брильянт, вернее, неотшлифованный алмаз. Где-то около семи он  выяснил,  что
Таня не знает нотной грамоты, не умеет играть на фортепьяно, и не утерпел:
   - Что ж тебя папа в музыкалку не отдал!
   - Я с мамой жила, в другом городе, - пояснила Татьяна, - у нас с деньгами
не очень, вот и не выучилась.
   Но Саше надоело придуриваться, и он довольно резко сообщил:
   - Ладно, хватит ваньку валять. Настоящую Таньку Митепаш я  отлично  знаю,
даже жил с ней некоторое время. Колись, кто ты!
   Девушка посерела, глаза ее заметались по сторонам.
   - Ну, - требовал Саша, - чего ради ты решила Танькой  Митепаш  назваться?
Дурацкий поступок, ее в тусовке хорошо знают.
   Гостья  страшно  всхлипнула  и,  закатив   глаза,   рухнула   на   ковер.
Перепуганный Золотой побежал на кухню, набрал воды и  принялся  брызгать  на
девчонку и шлепать ее по щекам.
   Наконец та пришла в себя, приподняла веки и глянула  прямо  в  лицо  Саши
огромными, детскими голубыми глазами.
   - Вы теперь прогоните меня, - прошептала лже-Татьяна.
   Золотой почувствовал легкий  укол  и  неожиданно  понял:  с  ним,  хорошо
пожившим и трижды разведенным мужиком, случилось непредвиденное -  любовь  с
первого взгляда, то, о чем самозабвенно пишут в дамских романах. "Он  глянул
на нее и понял, что более не сумеет расстаться  с  женщиной-мечтой,  сделает
все для того, чтобы быть рядом и осыпать  любимую  дождем  цветов".  Золотой
дико хохотал, если встречал подобный текст, но сейчас, непонятно почему,  он
пребывал в уверенности: и правда, не сумеет расстаться, и  впрямь  забросает
подарками, и точно - пропал!
   - Нечего глупости нести, -  неожиданно  обозлился  на  себя  за  излишнюю
чувствительность певец, - никто тебя  не  собирается  выпроваживать,  быстро
рассказывай, откуда взялась на мою голову, певунья!
   Больше всего Золотой боялся, что  сейчас  схватит  девчонку  в  охапку  и
примется целовать. От этих ощущений он обозлился еще больше и заорал:
   - Ну, давай, быстро!
   Лже-Таня тихо заплакала. Крупные слезы быстро-быстро потекли по щекам,  и
она быстро заговорила. Она села на ковре, Сашка плюхнулся около нее, так они
и разговаривали на полу, прислонившись спинами к дивану, не ощущая сквозняка
и холода.
   Таню на самом  деле  звали  Ксюша.  Приехала  она  из  убогой  деревеньки
Селихово, поступила учиться, да чуть не умерла с голоду. Пришлось наниматься
к более богатой сокурснице  Вике  Поповой  и  батрачить  на  ту  целый  день
напролет. В результате - заваленная сессия и отчисление. Деваться Ксюше было
некуда. Вика поселила ее у себя  и  окончательно  превратила  в  крепостную.
Денег не осталось даже на электричку. Ксюша рыдала  от  отчаянья  по  ночам,
лежа на раскладушке в коридоре. Домой возвращаться не  хотелось,  да  и  что
было делать в Селихове, среди пьяных  односельчан.  Впрочем,  в  Москве  жил
родной брат, но из его дома Ксюшу уже один раз прогнали, и  гордая  девчонка
не хотела опять идти на поклон, но и работать у чванливой  Вики  становилось
невмоготу.
   В день, когда Попова  отправилась  навестить  родителей,  Ксюша  прибрала
квартиру и, взяв оставленный хозяйкой список, отправилась за покупками.
   Выйдя из квартиры, она обнаружила на лестничной клетке девушку,  курившую
у окна.
   Ксюша смоталась на рынок, сбегала в хозяйственный, словом, протолкалась у
прилавков около трех часов.  Притащив  полные  сумки,  она  обнаружила,  что
девушка все так же курит у открытой форточки.
   - Ждешь кого? - поинтересовалась Ксюша, отыскивая ключи.
   - Леню, - коротко пояснила незнакомка, кивая на дверь соседней квартиры.
   - А он вчера с женой отдыхать уехал, - простодушно сообщила Ксюша.
   Леня был единственный человек в доме, с кем она поддерживала отношения.
   - Он женат? - спросила девушка, тыча окурком в подоконник.
   Ксюше стало жаль неизвестную, но пришлось подтвердить.
   - Ага, жену Настей зовут.
   - Понятно,  -  процедила  девушка.  Ксюша  втянула  сумки  в  квартиру  и
принялась рассовывать продукты. Потом ей  понадобилось  вытряхнуть  помойное
ведро. Она вышла на лестничную клетку и вновь увидела девушку.
   - Иди домой, - сказала Федина, опрокидывая отбросы в  мусоропровод,  -  я
правду говорю, уехал.
   - Да поняла я, - сказала девушка, - только идти  некуда,  думала  у  Лени
переночевать, не знала про жену, он на дискотеке холостым был и  адрес  дал.
Зачем?
   Ксюша пояснила:
   - Настька с ним все время ругается, чуть что, к матери съезжает.
   - Понятно, - вновь вздохнула девушка.  Ксюша  посмотрела  на  незнакомку.
Пожалуй, той еще хуже, чем ей.
   - Совсем некуда идти? - спросила Ксюша.
   - Совсем.
   - Ладно, заходи,  -  велела  Федина.  Девушка  метнулась  в  квартиру  и,
оглядывая мебель, протянула:
   - Хорошо живешь, мне бы так.
   - Это не мое, - махнула рукой Ксюша и повела неожиданную гостью на кухню.
   Вскоре они знали друг про  друга  мельчайшие  детали.  Подобная  близость
может возникнуть лишь у молодых девушек.  Таня,  так  звали  новую  подругу,
рассказала про себя всю подноготную. Она  -  дочь  богатого  и  влиятельного
продюсера Федора Бурлевского. Ее мать умерла, отец  женился  второй  раз,  а
мачеха, как и положено, ненавидит падчерицу, потому что  имеет  собственного
ребенка. Жизнь Тани ужасна. Отец постоянно в разъездах,  а  озверевшая  баба
морит девчонку голодом,  дерется  и  сживает  со  света.  Вот  и  приходится
ночевать у знакомых из милости, питаясь крохами, денег у Тани нет.
   - А ты поступи в институт, - посоветовала добрая и  доверчивая  Ксюша,  -
общежитие попроси и не будешь ни  от  кого  зависеть.  Вот  у  нас  девчонки
говорили, в педагогический всех берут, даже в ноябре. Только аттестат  нужен
и паспорт.
   - Мачеха документы не дает, - развела руками Таня,  -  нравится  ей  меня
мучить.
   - Плохо дело, - пробормотала Ксюха.
   Они еще посидели и даже  выпили  виски  из  запасов  Вики.  И  тут  Ксюша
призналась. Есть у нее заветная мечта. Господь  наградил  ее  исключительным
голосом. Всякие Алисы и Карины отдыхают, когда Федина выводит мелодию.  Грех
зарывать такой талант в землю, ей хочется стать певицей. Но как попадают  на
сцену, Ксения не знала. И тут Таня неожиданно сказала:
   - Я тебе помогу. Слушай, мы похожи, давай махнемся паспортами.
   - Зачем? - попробовала возразить Ксюша.
   - Затем, - отрезала новая подруга,  -  поступлю  по  твоим  документам  в
институт, а ты завтра  поедешь  к  певцу  Саше  Золотому  и  попросишь  тебя
прослушать.
   - Так он и согласится, - вздохнула Ксюша, -  он  -  гений,  а  я...  Таня
фыркнула:
   - Подумаешь, гений, он на молоденьких падок,  а  у  тебя  в  руках  будет
паспорт на Татьяну Митепаш, фамилия в музыкальной  тусовке  известная,  Саша
давно знает, чья я дочь, но со мной лично незнаком. Он побоится родственницу
Бурлевского прогнать, вот твой шанс! Пиши адрес и неси бумаги.
   И она выложила на стол бордовую книжечку. Ксюша, забыв, что Таня  недавно
говорила об отсутствии документов,  раскрыла  обложку  и  глянула  на  фото.
Похожи они с Таней были отдаленно, но и снимок оставлял желать лучшего...  -
Такая удача раз в жизни приходит, - улыбнулась Таня, - не сомневайся!
   Непривычной  к  алкоголю  Ксюше  затея  перестала  казаться  невероятной.
Действительно, завтра она отправится  к  Золотому,  завтра,  завтра.  Голова
упала на стол, и пришел тяжелый, беспробудный сон.
   Проснулась Ксюша около шести утра. Отчаянно ныла спина и  плечи,  во  рту
словно кошки пописали. Кое-как выпрямившись, девушка сначала  подумала,  что
ей все приснилось. Но на краю стола лежал паспорт на  имя  Татьяны  Митепаш.
Отчаянно охая и хватаясь за  нещадно  болевшую  голову,  Ксюша  доползла  до
комодика, где Вика держала деньги, драгоценности и документы. В глаза  сразу
бросилось отсутствие долларов, Ксюша великолепно знала, сколько их было.  Не
нашлись также ее собственные аттестат и паспорт. Липкий ужас потек  у  Ксюши
по спине. Шумливая, крикливая и наглая Вика  ни  за  что  не  поверит,  если
"рабыня" расскажет ей правду. Скорей всего обвинит ее в воровстве,  позвонит
родителям, те обратятся в милицию, потребуют  отправить  в  тюрьму...  Ксюша
почувствовала, что теряет сознание.
   Моля бога, чтобы Вика не вернулась  первой  электричкой,  она  оделась  и
выскочила на улицу. Ноги действовали  быстрее  разума,  голова  отказывалась
соображать, руки тряслись. "Только не  в  тюрьму,  -  думала  Ксюша,  убегая
подальше от дома Вики, - господи, сделай так, чтобы меня не нашли".
   Два дня она провела, кочуя с вокзала на вокзал. Денег не было ни копейки,
и даже пописать приходилось  бежать  в  подворотню,  все  туалеты  в  округе
оказались платными. Ксюша страшно хотела есть, еще  больше  помыться.  Потом
одна добрая женщина дала ей 20 рублей за то, что Ксюша помогла  ей  дотащить
до такси тяжеленные баулы.
   Девушка кинулась в сортир, вымылась кое-как под краном и решила  испытать
судьбу, сходить к Саше Золотому. Правда, ее душили сомнения. Новая  знакомая
оказалась  элементарной  воровкой,  прихватила  доллары,   драгоценности   и
смылась, но все  же  вдруг  она  не  врала,  вдруг  и  впрямь  была  дочерью
всемогущего продюсера...
   Ксюша набралась смелости, явилась  по  указанному  адресу  и  с  радостью
отметила, что Татьяна сказала правду.  Золотой  и  впрямь  жил  тут,  о  чем
красноречиво свидетельствовали исписанные стены.
   Вот так они и познакомились. Сначала  вспыхнул  бурный  роман.  Саша  был
очарован девчонкой, и по большому счету ему было все равно,  как  ее  зовут:
Ксюша, Таня или царица Эфиопская. Просто до этого времени ему не встречались
подобные девушки. Ксюша оказалась  совершенно  неизбалованна,  любой  пустяк
приводил ее в щенячий восторг, и Саша начал  испытывать  отцовские  чувства,
покупая ей пальто, ботинки и белье.  Вдобавок  выяснилась  приятная  деталь:
девушка  умеет  делать  все.  Готовить,  стирать,  убирать,  шить,   вязать,
гладить... Работа так и кипела в ее маленьких руках, и Золотой  ощущал  себя
настоящим эмиром  бухарским,  когда  после  полуночи  вваливался  в  дочиста
отмытую квартиру, пахнущую котлетами. Не успевал он повернуть ключ в  замке,
как Ксюша возникала на пороге с тапочками в руках, а на кухне исходил  паром
горячий ужин. С бутербродами и сухомяткой было покончено. Подобным образом о
Саше до сих пор заботился только один человек - покойная мама. Бывшие  жены:
актриса, балерина и  журналистка  -  не  слишком  обременяли  себя  домашним
хозяйством, целиком и полностью отдаваясь карьере. Но все же основной талант
был  у  Ксюши  не  в  руках.  Редкий,   сильный   голос   и   фантастическая
работоспособность. Девушка готова была упражняться  целыми  днями,  постигая
нотную  грамоту  и  секреты  певческого  искусства.  Саша  чувствовал   себя
настоящим  Пигмалионом,  слушая,  как  Ксюша  неуверенной  рукой   подбирает
мелодию. Выпустить ее к зрителю он решился только сейчас,  спустя  два  года
после первой встречи. Записали песню,  заплатили  на  телевидении...  И  тут
появилась я с разговорами про мужа Ксюши Фединой...
   - Но зачем же вы решили выступать под именем Татьяны Митепаш? - вырвалось
у меня. - Глупо как! Бурлевскому моментально расскажут про успех  "дочурки",
как выкручиваться станете?
   - Ха, - выкрикнул Саша, - в этом-то вся соль. Вся тусовка  знает,  что  у
Бурлевского   имеется   доченька   Танюшка    Митепаш.    Фамилия    редкая,
запоминающаяся... Нас начнут спрашивать газетчики, а мы будем тянуть резину,
не говоря ни "да", ни "нет". То-то шум поднимется! Да  желтым  изданиям  дай
только повод, начнут по страницам склонять  и  гадости  писать.  Сенсаций  и
новой информации мало, а газету нужно раз в  неделю  выпускать.  Они  любому
скандалу рады, ну прикиньте: "Экспресс" целый месяц слюнявил  животрепещущую
тему, правда ли, что Карина купила в Таиланде крокодила и держит его  теперь
на даче! Месяц!! Да о фальшивой дочери Бурлевского  все  издания  год  орать
будут!
   - И зачем вам шум? - поразилась я.
   - Так это же реклама, - пояснил  Золотой,  -  чем  чаще  имя  мелькает  в
журналах, звучит в эфире или печатается в еженедельнике, тем лучше.
   - Даже скандал?
   - Конечно!
   - Ну а если Федор позвонит и призовет к ответу?
   - Имя Татьяна и фамилия Митепаш не зарегистрированы в  качестве  торговой
марки, - хмыкнул Саша. - Скажем  -  псевдоним,  и  Бурлевскому  крыть  будет
нечем! Демократия. Вот  Алисой  Сон  назваться  нельзя,  Аллой  Пугачевой  и
Людмилой Зыкиной тоже. Их имена защищены авторским правом. А Танькой Митепаш
сколько угодно. Так что мы получим замечательный, классный скандал!  Правда,
рыбонька?
   И он обнял Ксюшу за худенькие плечики.
   - А вы не знаете, куда  могла  деться  настоящая  Татьяна?  -  безнадежно
поинтересовалась я.
   - Нет, - вздохнула Ксюша, - вообще-то она не слишком откровенничала.  Это
я, дурочка, все выложила про Селихово, маму и братьев... Нет, я без понятия.
   - Очень прошу вас, - попросила я, - вдруг припомните какую-нибудь  деталь
или встретите где подлинную Митепаш, позвоните мне по телефону.
   - Хорошо, - пробормотал Саша, подсовывая бумажку с номером  телефона  под
чашку, - а вы, пожалуйста, не трепитесь о Ксюше. Сколько  вам  заплатить  за
молчание? Тысячу?
   Невольная улыбка тронула мои губы.  Что-то  последнее  время  все  кругом
хотят купить мое молчание, сначала Бурлевский, потом Золотой...
   - Мало? - настаивал Саша. - Хотите две? Три?
   - Не в моих правилах брать деньги просто так, без работы, - пояснила я, -
лучше попробуйте сообразить, куда могла двинуться Татьяна.
   - Хорошо, - сказал Саша, - обязательно.
   Я вышла на  улицу  и  уставилась  на  мерно  падающие  снежинки.  Объятые
предновогодней суетой  прохожие  тащили  елки,  коробки,  кульки  и  доверху
набитые  сумки.  Нет,  все-таки  наш  человек   непотопляем.   Зарплату   не
выплачивают, цены кусаются, но, несмотря ни на что,  праздник  состоится.  У
кого на стол подадут авокадо,  фаршированное  раками,  у  кого  -  курицу  с
картошкой, ну а кто-то обойдется винегретом с селедкой, но в полночь взлетят
пробки и обрюзгший президент с видимым трудом произнесет:
   - Дорогие россияне...
   Мысли плавно потекли в другом  направлении,  что-то  Ельцин  в  последнее
время все больше и больше  становится  похож  на  Леонида  Ильича  Брежнева,
царство ему небесное. Еще  пару  месяцев  -  и  "дорогие  россияне",  бывшие
советские люди, вспомнят про слова "социалистические страны", которые генсек
произносил как "сосиски сра"...
   Возле метро клубилась толпа. Растолкав  соотечественников,  я  влетела  в
вагон и вжалась в угол. Поезд с грохотом  понесся  сквозь  темноту,  изредка
подрагивая, народ вяло читал газеты и потрепанные книги. Прямо  передо  мной
хорошенькая женщина сосредоточенно уткнулась в ярко-красное издание с  белой
надписью "Бестселлер". Я невольно глянула через ее плечо,  глаза  наткнулись
на фразу: "Истина где-то рядом, надо только хорошенько посмотреть вокруг".
   Отличный совет! И куда же взглянуть, чтобы отыскать Татьяну Митепаш?

Глава 25

   Вспомнив слова Сережки о надоевших  сосисках  и  пельменях,  я  купила  в
ларьке отличный кусок печенки. Сделаю сейчас ее в сметане-и пожарю картошки.
Наверное, придется признать: Татьяну Митепаш мне не  найти.  Москва  велика,
девчонка испарилась. Жаль, конечно, обещанных Писемским десяти тысяч,  но  я
уже заработала вполне приличную сумму... Не надо  расстраиваться.  Борясь  с
жадностью, я вылезла из лифта, щелкнула замком и... не смогла открыть дверь.
Она сопротивлялась изо всех сил. Я пинала ее руками  до  тех  пор,  пока  не
образовалась щель, в которую смогло  протиснуться  мое  не  слишком  крупное
тело.
   Всунув голову в квартиру, я чуть не заорала  от  ужаса.  На  полу  лежала
Валентина. Ее ноги упирались во входную дверь, не давая  той  раскрыться  до
конца.
   - Тина, - вскрикнула я, роняя покупки.
   Прозрачный пакет разорвался, и большой кусок свежей  печенки  упал  прямо
перед ней. Но мне было не до субпродуктов.
   - Господи, что же случилось, - причитала я, влезая  в  коридор,  -  Тина,
тебе плохо?
   Но гостья молчала. Надо срочно  позвонить  Кате.  Вроде  у  Тины  больная
щитовидка,  и  может  случиться  приступ  или  шок  или  не  знаю,  как  это
называется! Она ведь целыми днями лопала шоколад...
   Я встала на колени возле нее и почувствовала, как по спине  быстро-быстро
побежали огромные,  размером  с  кулак,  мурашки.  На  лежавшей  красовалась
симпатичная,  нежно-розовая  кофточка-стрейч,  угрожающе  натягивающаяся  на
мощном бюсте. С левой стороны, прямо по центру  груди,  виднелось  небольшое
отверстие и несколько капель крови.
   Стараясь не завизжать от ужаса, я схватила  трубку  и  начала  бестолково
жать кнопки, вызывая "Скорую помощь" и Володю Костина.
   Договорившись со всеми, я принялась дуть Тине в лицо. Мопсы жались к моим
ногам, Рейчел тихо подвывала, сидя на пороге гостиной.
   - А ну, замолчи, - рявкнула я, чувствуя, как  тело  наливается  свинцовой
усталостью.
   Судя по всему, дело плохо. Пуля, очевидно, попала в самое сердце,  а  вся
кровь от раны пролилась внутрь. Похоже, Тина мертва. Но кто и зачем  стрелял
в нее? Да у нее и знакомых никаких в столице нет!
   Но не успела я  зарыдать  над  бездыханной  Валентиной,  как  тело  шумно
вздохнуло и село.
   - Куда? Что? - пробормотала жертва, тряся головой. - Ой, болит!
   - Где? - глупо спросила я. - Где болит?
   - Здесь, - прошептала Тина, прикладывая руку к левой груди, -  тут  жжет!
Она попыталась встать на ноги.
   - Сиди, - испугалась я, - сейчас врач приедет.
   - Голова кружится, - пробормотала девушка, все-таки поднимаясь и хватаясь
за косяк, - пойду лягу.
   - Ой, не ходи, - бестолково суетилась я, не зная, стоит ли говорить ей  о
ране.
   - В кровати лучше, - пробормотала Тина, и тут раздался звонок.
   В прихожую вошли двое - мужчина и женщина.
   - Что у нас тут? - осведомился врач, равнодушно оглядывая коридор.
   - Огнестрельное ранение левой груди, - выпалила я, показывая на Тину.
   - У кого? У нее? - изумился доктор. - Она стоит?
   - Наверное, шок, - пояснила я. Врач подергал носом, удостоверился, что от
меня не пахнет, и резко велел:
   - Показывайте, где болит?
   - Здесь, - завела Тина, - здесь, печет очень!
   Увидав рану, сотрудники "Скорой  помощи"  тут  же  сменили  тон.  Женщина
побежала за носилками,  Валентину  со  всеми  предосторожностями  вкатили  в
автомобиль и, пугая водителей сиреной,  "Скорая"  понеслась  по  проспектам.
Фельдшерица поставила Тине капельницу. Я воспользовалась моментом и шепнула:
   - Она выживет?
   - Честно говоря, - тоже шепотом ответил врач, - не понимаю, отчего она до
сих пор не умерла и даже стояла. Первый раз с таким сталкиваюсь.
   Машина неслась, игнорируя красный свет. Меньше десяти минут  понадобилось
нам, чтобы добраться до приемного покоя.
   Мое детство в основном прошло в постели. Может, меня слишком  кутали  или
организм  достался  от  природы  хилый,  но  всевозможные   болячки   просто
преследовали меня. Корь, коклюш, ветрянка, свинка...  Но  в  больнице  я  не
лежала ни разу и сейчас была поражена слаженностью действий врачей.
   Откуда ни возьмись прибежало несколько человек в белых и  синих  пижамах.
Каждый занимался своим делом. Кто-то стаскивал с Тины одежду,  кто-то  делал
укол, а самый молодой, но, очевидно, главный, сурово поинтересовался:
   - Что тут?
   - Проникающее огнестрельное, - зачастила толстая женщина, -  давление  60
на 90, пульс 75, температура нормальная, в сознании, показатели стабильны...
   - В сознании, - протянул эскулап и велел:
   - Быстро все, кровь, и в экстренную.
   Каталку с Тиной