ла сделать, так это разрезать живого человека и копаться в
его внутренностях. Катюшка же совершает подобные  действия  с  увлечением  и
частенько ужасает окружающих, водрузив перед собой толстый  журнал  "Вестник
хирургии".
   - Великолепно, - бормочет она, быстро засовывая в рот пельмени,  -  клево
придумано. Один раз я не утерпела и поинтересовалась:
   - Что привело тебя в такой восторг?
   - Да вот, - с  готовностью  принялась  объяснять  Катерина,  -  в  случае
глубокого поражения прямой кишки, они...
   - Все, все, - заорала я, - хватит, не надо, сейчас стошнит.
   Не далее как месяц тому назад мы принимали гостей, милую супружескую пару
из соседней квартиры. Я купила отличный кусок мяса - свиную шейку, нежную  и
сочную. Жаркое превосходно запеклось в фольге,  и,  когда  его  вытащили  из
духовки, полился дивный аромат. Одна беда  -  разрезать  угощение  оказалось
трудно, страшно мешали кости.
   - Черт, - сказала Юля, орудовавшая ножом, - что-то не соображу, как лучше
к мясу подобраться.
   - А ты матери ножичек дай, - посоветовал Сережка, ухмыляясь, -  самая  ее
работа, и предмет знакомый, шея, правда, свиная.
   - Действительно, - оживилась Катерина, хватаясь за тесак, -  давай  лучше
я. На самом деле все просто: вот тут проходит позвоночный столб, там вена, а
рядом гортань. Сейчас подденем и разрежем!
   Не знаю, как гостям, но мне сразу расхотелось вкушать ароматную свининку,
я тут же ощутила себя каннибалом.
   Я продолжала засовывать книги по медицине  в  ящик.  Потом  принялась  за
детективы. Руки стали серыми, и заломило спину. Чтобы чуть развеселиться,  я
включила телевизор. С экрана  полилась  дурацкая  песня:  "Ты  меня  любишь,
любишь, любишь, но скоро погубишь, погубишь..."
   Слова идиотские,  но  музыка  ритмичная,  и  ноги  сами  собой  принялись
приплясывать. Еще через секунду  я  тихо  забубнила:  "Найду,  найду  Ксюшу,
найду, найду Танюшу". Руки быстро упаковывали книги, а тело  покачивалось  в
такт. Внезапно бодрая мелодия смолкла, и раскрашенная девица с  изумительным
светло-зеленым цветом волос бодро прочирикала:
   - А сейчас  абсолютно  новый  клип,  просто  свежак,  встречайте  -  Саша
Золотой.
   Тут же передо мной заскакал коротконогий парень в  обтягивающих  парчовых
штанах. Тощие ляжки эстрадного кумира быстро двигались, огромные ботинки  на
двенадцатисантиметровой платформе ловко топали. Я уставилась на действие. Ну
надо же! В подобных туфельках и шаг-то ступить трудно, не то что  дрыгаться.
Но Саша, очевидно, не испытывал никаких неудобств.  Вместо  рубашки  на  нем
красовалось нечто вроде рыболовной сети,  густые,  вьющиеся  волосы  тонкими
прядями постоянно падали на лицо, а на  обнаженных  руках  виднелись  яркие,
разноцветные татуировки. Возраст певца оставался загадкой - от семнадцати до
сорока. Фигура юношеская, никакого намека на живот или лысину,  и  нигде  не
трясутся дряблые мышцы. Но на шее иногда мелькали предательские морщинки,  и
чуть-чуть обвис подбородок. Все-таки ему за тридцать. Моргнув последний  раз
яркими цветами, клип погас. На экране появилась та же ведущая.
   - А теперь, бакланы, - заверещала она, - крутая фенька, ну-ка  прикиньте,
кто залетел к нам в студию? Саша Золотой и его группа "Робин  Бобин",  ну-ка
прищурьтесь да разглядывайте. Саша Золотой!
   Патлатый  музыкант,  жеманно  складывая  руки,   принялся   говорить.   Я
отвернулась к полкам. Пел он, кстати, неплохо, определенно у Саши был голос,
что редкость на эстраде, да и слух присутствовал. Я,  как  бывшая  арфистка,
частенько слышу,  как  какая-нибудь  Маша  Ман  самозабвенно  распевает  под
оркестр, мило попадая "между нот". Но большинству зрителей и  невдомек,  что
певица  отчаянно  фальшивит.  Публика  не  обучена  музыкальной  грамоте   и
оказывается вполне довольна: барабан стучит, Маша пляшет, ну чего еще?
   Саша хриплым голосом вещал благоглупости, хоть я и не люблю рекламу, но в
одном создатели жвачки "Стиморол" правы - иногда лучше жевать, чем говорить.
Золотой явно не родился Цицероном, бесконечные "э-э" постоянно  вылетали  из
его рта. К тому же меня раздражают люди, говорящие  на  дурацком  молодежном
сленге... Окончательно обозлившись, я уже собралась включить  другой  канал,
как вдруг Саша прохрипел:
   - А у нас, бакланы, новая певица. Молодая, красивая и бешено талантливая,
точно говорю, вы все еще на ее концерты ломанетесь. Пока она  записала  лишь
одну песню, но скоро мы раскрутимся  и  набацаем  альбом.  Глядите,  френды,
Татьяна Митепаш!
   Тома Агаты Кристи посыпались у меня из рук на  пол.  Камера  переехала  с
Сашиного лица на мордочку худенькой, остроносой девчонки.  Белокурые  волосы
выкрашены прядками - зелеными, желтыми,  розовыми.  На  щеках  -  свекольный
румянец, глаз не видно за нагуталиненными ресницами.  А  уж  одежда!  Полное
ощущение, что дама натянула в качестве платья гигантский презерватив.
   - Давай, Танюшка, - велел Золотой.
   Митепаш  ухватила  микрофон  и  запела.  Черт  возьми,  у  нее   оказался
великолепный  голос,  сильное,   грудное   контральто,   ничего   общего   с
пришептыванием Кристины Орбакайте. Мощный, чистый  звук.  Татьяна  и  впрямь
может сделать отличную карьеру. Но  сейчас  было  недосуг  рассуждать  о  ее
профессиональном будущем. Главное, я знаю,  где  девчонка.  Правда,  она  не
слишком похожа на фотографию, что лежит у  меня  в  сумочке.  Но  на  снимке
девушка без косметики и с простой  стрижкой.  Сейчас  же  на  ее  лице  было
несколько килограммов грима.
   Наступая на разбросанные повсюду книги, я рванулась к телефону. Из трубки
долго доносились гудки, потом сонный голос пробубнил:
   - Чего надо?
   - Ваш телефон мне дал Федор Бурлевский.
   - Слушаю, - моментально пришел в себя  собеседник,  -  очень  внимательно
слушаю.
   - Я - секретарь господина Бурлевского  и  хотела  бы  обсудить  кое-какие
вопросы с Сашей Золотым.
   - Приезжайте к восьми вечера, сможете?
   - Постараюсь, только дайте адрес.
   - Николаевский проезд, дом 18, - пояснил густой, сочный голос без  всякой
хрипотцы,  -  только,  пожалуйста,  не  опаздывайте,  в  одиннадцать  у  нас
выступление в клубе.
   - Лечу, - выкрикнула я и опрометью кинулась к выходу.
   По дороге я распахнула дверь спальни Валентины  и,  отметив,  что  гостья
вновь лежит в  кровати,  обложившись  шоколадками,  книгами  и  апельсинами,
крикнула:
   - Тина, пойди в комнату к Кате и сложи книги.
   - Ладно, - пробубнила та, потягиваясь, - попозже.
   - Нет, - настаивала я, влезая в куртку, - сейчас!
   - Где Катя? - поинтересовалась лентяйка, продолжая жевать.
   - На дежурстве, вернется завтра.
   - А ребята?
   - Сережа с Юлей ушли в гости, Кирюшка вместе с ними, до  полуночи  гулять
собрались, смотри, прибегу часа через два и проверю, как  ты  управилась,  -
пригрозила я, выскакивая на лестничную клетку,  -  проваляешься  в  кровати,
плохо тебе придется.
   -  Хорошо,  хорошо,  -  безнадежно  сказала  Тина,  откладывая  очередной
любовный роман, - поняла, сейчас, через секунду!
   Вот ведь лежебока! Лифта дожидаться мне  показалось  недосуг,  ноги  сами
побежали по лестнице.
   Дом в Николаевском был исписан со всех сторон признаниями поклонниц.
   "Золотой - тащусь", "Саша - ты моя любовь", "Всегда с  тобой,  забыв  про
все". Были надписи и попроще: "Саша - супер", "Битлы дрянь - Саша  гений"  и
даже почему-то "Спартак - чемпион".
   Железную дверь украшал  большой  панорамный  глазок.  После  того  как  я
позвонила, внутри мелькнула тень и откуда-то сверху донеслось:
   - Кто там?
   - К Саше Золотому от Федора Бурлевского.
   Раздался резкий щелчок,  дверь  распахнулась.  На  пороге  стоял  коротко
стриженный  блондин  лет  тридцати  пяти.  Могучий  торс  обтягивала  черная
майка-безрукавка.  Наверное,  проводит  дни  напролет  в  тренажерном  зале,
выглядит он, словно Ван Дамм в лучшие годы. Только рост  подкачал.  Красавец
был  выше  меня  сантиметров  на  пять-шесть,  а  я  не  дотянула  до  метра
шестидесяти.
   - Проходите, - пригласил встречавший, - сюда, в студию.
   Я пошла следом  за  ним  в  большую  комнату,  заставленную  музыкальными
инструментами. Рояль, ударная установка, на диване лежит флейта, рядом  пара
электрогитар... А у окна пристроилась арфа. Я  посмотрела  на  нее,  как  на
старую знакомую, и улыбнулась: надо же, кто-то еще играет на ней.
   - О чем будем говорить? - поинтересовался блондин.
   - Хотелось бы лично с Сашей, - пробормотала я, - дело деликатное.
   - Слушаю вас, - сказал хозяин.
   - Это вы? - удивилась я.
   - Вроде, - ответил блондин, - всегда считал, что я - Саша Золотой.  Хотя,
может, еще какой другой есть.
   Его глаза откровенно смеялись.
   - Где же волосы?
   - Парик.
   - А татуировки?
   - Переводные картинки.
   - Но голос, - не успокаивалась я, -  голос!  Саша  хрипит,  словно  после
трахеита...
   - Господи, - вздохнул собеседник, - для секретаря  господина  Бурлевского
вы слишком наивны. Сценический  образ,  имидж,  всего  лишь  маска,  которую
снимают, придя домой. Кстати, голосом я  гуляю  по  всем  октавам,  за  моей
спиной Петербургская консерватория...
   - И поете подобную дрянь!
   - Милая, - снисходительно процедил  певец,  -  ну-ка  назовите  известных
оперных певцов...
   Я старательно принялась перечислять имена.
   - Ну такая осведомленность - редкость, - усмехнулся Саша. -  Впрочем,  вы
припомнили сплошь иностранцев... На оперной сцене пробиться трудно.  Эстрада
- самый короткий путь к успеху. Но ведь вы пришли сюда не  для  того,  чтобы
обсуждать теоретические проблемы?
   Я отметила, что речь у Саши сейчас плавная, ударения он ставит  правильно
и никаких дурацких слов не употребляет...
   - С вами выступает певица - Татьяна Митепаш.
   Саша нахмурился:
   - Ну и что?
   - Мне нужно с ней поговорить. Золотой крякнул.
   - Не будем устраивать китайских церемоний. Никаких разговоров с Таней.
   - Почему?
   - Она сердится на отца и не желает иметь с ним ничего общего.
   - Но мне очень надо!
   - Нет!
   - Поверьте, речь идет о...
   - Да хоть о жизни и смерти, - хмыкнул Саша, - сказал нет, значит, нет!  Я
вздохнула и пробормотала:
   - Каюсь, я не имею никакого отношения к Бурлевскому и не работаю  у  него
секретарем.
   - Ну, - поднял Саша вверх брови, - и кто же вы?
   - Детектив, которого нанял муж Ксении Фединой, которая на самом  деле  не
Федина, а Митепаш. Таня сбежала от супруга...
   Саша цокнул языком и потянулся к телефону. Испугавшись, я зачастила:
   - Олег Яковлевич  не  собирается  принуждать  Таню-Ксению  к  совместному
проживанию. Просто хочет удостовериться, что с ней все в порядке.  Ну  пусть
девушка встретится с бывшим супругом, объяснится с  ним,  получит  развод  и
поет в свое удовольствие.
   Саша потыкал пальцем в кнопки и коротко велел:
   - Давай домой, немедленно!
   Потом глянул на стол и пробормотал:
   - Посидите тут, пойду кофе заварю.
   - Не надо, - попробовала я сопротивляться.
   - Разговор долгий выйдет, - отрезал певец и испарился.
   Я побродила по комнате и подошла к арфе.
   Давным-давно, в прошлой жизни я ненавидела этот струнный инструмент,  как
человека. Моя мамочка считала, что лучшей профессии для женщины нет, и  меня
приковали к арфе. Но господь не наградил талантом. Пальцы  лишь  механически
перебирали струны, никакого восторга, единения с инструментом я не  ощутила.
Просто технично исполняла пьесы. Но для настоящего музыканта техника  далеко
не все. Лучшие исполнители расскажут вам, как  впадают  на  сцене  в  особое
состояние, типа транса, рук не  ощущают,  музыка  льется  сама  по  себе.  Я
никогда не  чувствовала  ничего  подобного.  Несколько  лет  концертирования
твердо убедили: арфа - это отвратительно. Я бросила выступать и долгие  годы
не приближалась к инструменту. Но потом пришлось  вытащить  арфу  из  чехла,
чтобы сыграть у Кирюшки в школе на празднике. С тех  пор  в  моей  душе  нет
ненависти к ней, только тихая печаль о глупо прошедшей юности.
   Я пододвинула скамеечку и положила руки на струны. Чистые звуки  полились
из-под пальцев. Первый раз я играла для собственного удовольствия. За спиной
раздался скрип. Я опустила руки, Саша вкатил в комнату сервировочный столик.
   - Сен-Сане, - произнес певец, - чудесно играете,  может,  стоит  заняться
музыкой?
   - Не в этой жизни, - грустно сказала я. В ту же секунду послышался шум  и
звонкий, веселый, какой-то весенний голосок произнес:
   - К чему такая спешка? Летела как очумелая.
   В комнату стремительно  вошла  девушка.  У  меня  екнуло  сердце.  Волосы
светло-русые, личико  простоватое,  глаза  слегка  навыкате,  острый  носик.
Отдаленно похожа на фото, но не слишком.  На  снимке,  хоть  и  не  особенно
четком, видна порода, даже некоторый аристократизм. Передо  мной  же  стояла
обычная, деревенская девушка...
   - Вы Татьяна Митепаш?
   - Да.
   - Тогда очень прошу, давайте поедем к вашему мужу...
   - К кому? - удивилась девчонка. - Я никогда не была замужем.
   - Правильно, - вздохнула я. - Татьяна  Митепаш  не  ходила  в  загс,  там
побывала Ксения Федина.
   Девица растерянно глянула на Сашу. Тот пожал плечами и пробормотал:
   - Делать нечего, видишь, как фишка легла! Ладно, колись, а там  подумаем,
что делать.
   Певица рухнула на диван, расставила ноги в джинсах и тихо сказала:
   - Извините, но я не Татьяна Митепаш.
   - Кто же вы тогда?
   - Ксения Федина!
   - Во, блин, - неожиданно вырвалось из моего рта.
   - Да уж, другого и сказать нечего, - вздохнул Золотой, - именно блин!

Глава 24

   Чтобы привести нервы в порядок, Саша принес  отличный  коньяк,  настоящий
"Камю", и мы хлопнули по  рюмашке.  Ксения  вытащила  сигареты,  по  комнате
поплыл синий дым.
   - Где Татьяна Митепаш? - тихо спросила я.
   - Понятия не имею, - так же вполголоса ответила  Ксюша,  -  больше  я  не
встречала ее.
   - Послушай, - велел Саша, - ну-ка расскажи все по порядку, впрочем,  если
хотите, я сам могу начать с конца.
   Жизнь звезды эстрады кажется роскошной. Огромные рукоплещущие залы, толпы
поклонников, невероятные гонорары, лимузины, букеты и ужины с  шампанским...
Однако все не получается сразу. Прежде чем выбиться, предстоит помотаться по
городам и  весям,  распевая  перед  не  всегда  благожелательно  настроенным
зрителем. А это уже  другая,  оборотная  сторона  эстрады,  о  которой  мало
известно  широкой  публике  -  номер  в  дешевой  гостинице,   тараканы   на
подоконнике, сортир в коридоре,  на  ужин  -  пюре  "Кнорр"  из  стаканчика,
длительное безденежье, любящие заложить за  воротник  музыканты,  каждый  из
которых мнит себя Джоном Ленноном, холодные  гримуборные,  тряский  автобус,
аэровокзалы, поезда и бесконечная усталость, переходящая в отупение.
   Но никого не волнует твое моральное и  физическое  состояние.  Нанялся  -
пой, не можешь - пошел вон. При всей  мишуре  и  блестках,  мир  шоу-бизнеса
жесток. Чтобы выжить в нем, следует иметь зубы, когти и лошадиное  здоровье.
К тому же на самый верх пролезают единицы, остальная масса так и  мечется  с
"чесом" по провинции, отчаянно мечтая заработать.  Редким  везет  сразу,  но
даром ничего не делается. "Путь  на  экран  лежит  через  диван",  -  иногда
вздыхают самые молодые и хорошенькие, мечтающие, чтобы  нашелся  влиятельный
продюсер с тем самым волшебным диваном.
   Саша Золотой хлебнул все прелести жизни начинающего певца полной  ложкой.
И только к тридцати  годам  сумел  выбиться  "в  люди".  Его  опекал  Родион
Хвостов,  один  из  удачливых  продюсеров,  вложивший  в  раскрутку  немалые
средства. Впрочем, Саша оказался отличным приобретением: не пил, не кололся,
работал как бешеный, не капризничал, драл глотку везде, куда приглашали,  не
слишком заносился и имел за плечами консерваторию. Последний факт  настолько
редок на эстраде, что никого, кроме Магомаева и Градского даже вспомнить  не
удастся. В  конце  концов  труды  принесли  плоды  -  Золотой  замелькал  на
телевидении.
   И тут к нему обратился Бурлевский. Ну представьте,  что  вам  рано  утром
звонит Президент  России  и  просит  о  небольшом  одолжении...  Именно  так
воспринял Саша звонок Федора. Всесильный,  всемогущий  Бурлевский  предлагал
небольшой обмен. Саша  возьмет  в  свою  группу  подпевкой  дочь  Федора,  а
Бурлевский  за  это  посодействует,  чтобы  газета  "Московский  комсомолец"
назвала диск Золотого в тройке лучших за этот месяц, и еще протолкнет  новую
песню Саши в  передачу  "Музыкальный  обоз".  Да  ради  подобных  перспектив
Золотой был готов мыть девчонке ноги.
   Татьяна пришла на следующий день.  Голоса  никакого,  но  Саше  было  все
равно. Поставил у дальнего микрофона и приглушил звук, пусть  рот  разевает.
Высокопоставленная дочка  "отпела"  три  концерта  и  сломалась.  Стоять  на
эстраде ей расхотелось, зато понравился Золотой. Саша  моментально  закрутил
роман с Татьяной, честно говоря, не без задней мысли.  Уж  наверное  любящий
папочка поможет дочкиному ухажеру. Но вскоре Золотой понял свою ошибку.
   Дочурка оказалась не от законной жены, а от какой-то другой бабы.  Раньше
Татьяна пыталась работать в других группах, но отовсюду ушла со скандалом. А
дорогой папа хоть и пристраивал дочурку каждый раз на новые места, на  самом
деле не слишком ее жаловал и совершенно не собирался  помогать  ее  хахалям.
Разобравшись в ситуации, Саша прекратил общение с девицей и вскоре избавился
от  нее,  сплавив  в  коллектив  "Сверкающие".  Татьяна  несколько   месяцев
устраивала скандалы, приезжала к нему домой, лупила ногами  в  дверь,  орала
ругательства, но потом утихла и пропала.
   Пролетело время. Золотой добился  известности,  и  его  альбомы  занимали
теперь в рейтингах первые места без всякой протекции, а перед Бурлевским  он
не слишком приседал, знал себе цену.
   Как-то раз Саша приехал домой  около  трех  утра  и,  вылезая  из  джипа,
заметил у  подъезда  худенькую  девичью  фигурку.  Ничего  странного  он  не
усмотрел. Певца частенько подкарауливали фанаты, и поэтому  Золотой  вытащил
из бардачка свой новый компакт. Девчонка, продежурившая  до  глубокой  ночи,
заслуживала поощрения.
   - Тебе подписать? - улыбнулся  певец,  вглядываясь  в  бледное,  какое-то
изможденное личико.
   - Спасибо, - произнесла девушка, - но диск мне не нужен.
   - Да ну? - изумился Саша. - Что же ты хочешь? Плакат? Поцелуй?
   - Нет, - покачала головой девушка, - меня  зовут  Татьяна  Митепаш,  и  я
мечтаю  петь  в  вашей  группе.  Кстати,  я  -  дочь  известного   продюсера
Бурлевского.
   Саша хмыкнул, ничего общего у ободранной девицы с Таней не  было,  только
светлая масть да голубые глаза.
   - Интересно, -  пробормотал  Золотой,  -  что  же  это  папочка  тебя  не
пристроит? Пусть позвонит кому надо.
   - Я дочь от первого брака, - спокойно пояснила лже-Митепаш, - мачеха отца
против меня настраивает.
   - Ага, - ухмыльнулся Золотой.
   Ситуация показалась забавной. Девица явно не знала про  его  отношения  с
Танькой и вела себя уверенно.
   - Кричать умеешь? - спросил Саша. - Ноты знаешь?
   Девчонка засмеялась.
   - Петь могу.
   Золотой повертел на пальце ключи.
   - А чего ко мне? Шла бы к Леньке Рагозину или Карине...
   - Они уроды, а вы гений, - серьезно ответила девица.
   Найдется ли  на  земле  хоть  один  исполнитель,  сомневающийся  в  своей
исключительности? Саша, естественно,  считал  себя  безумно  талантливым,  и
девчонка понравилась ему. Не спеша он окинул ее взглядом и пришел к  выводу,
что незваная гостья вполне ничего - аккуратненькая фигурка, длинные ножки  и
простоватое, но довольно милое личико. Дамы у певца в эту ночь не случилось,
и он велел:
   - Давай, проходи, Татьяна Митепаш! Послушаем!
   Дома он сел за рояль и спросил:
   - Ну? Что вопить будешь? Девчонка быстро ответила:
   - "Верни любовь".
   Золотой подавил ухмылку и заиграл свой шлягер. Девица  открыла  рот  и...
Саша чуть не свалился с табурета.  Она  зап