из  их
приглушенного  бубнежа  удалось  разобрать.  В  скором  времени   темные
личности собирались куда-то ехать по своим темным делам.
   - Они? - прошептал Саня за спиной Громова. - Эти двое, да?
   Громов, не обернувшись, протянул руку назад, нашарил в пустоте Санино
плечо и притянул паренька к себе.
   - Кто-нибудь из них, - почти беззвучно произнес  он  в  подставленное
ухо. - Или точно такие же. Так  что  невинная  кровь  не  прольется,  не
переживай.
   Громов все еще держал руку на Санином плече.
   Высвобождаясь, тот прошипел, как обозленный котенок:
   - Плевать мне на них! Лишь бы того, кто стрелял, не упустить!
   Громов ничего не ответил на это. Лишь бы... Если бы... В  природе  не
существует  сослагательных  наклонений.  Как  только   тени   охранников
скрылись в доме, он приказал шепотом:
   - Мышкой - к воротам!
   - Почему это мышкой? - обидчиво засопел Саня.
   - Не слоном же! -  Громов  невольно  усмехнулся.  -  Притаись,  улучи
момент и разверни висячий замок на себя.
   - А потом?
   - А потом жди. Протянется рука - хватай ее и держи  мертвой  хваткой.
Хоть зубами. Из-за ворот тебя не достанут. Только не высовывайся.
   Дождавшись, пока Саня перебежками доберется До места засады, Громов и
сам совершил короткий  бросок,  перемахнув  через  покосившуюся  ограду.
Теперь он притаился на площадке за ржавым баком.
   Прямо за его спиной находился тот самый злополучный участок,  где  он
недавно  столкнулся  с  черной  зверюгой,  набросившейся  на   маленькую
девочку.
   С этого все началось. А чем закончится?
   Приглушенно переговариваясь, охранники вышли из домика  и,  разойдясь
по сторонам, прогулялись  по  неосвещенной  площадке,  озираясь  вокруг.
Очевидно, они выискивали нежелательных  свидетелей.  ,  -  Все  тихо,  -
донеслось до Громова.
   - Тогда поехали.
   Обе фигуры сошлись у темной глыбы иномарки, открыли  дверцы,  подняли
крышку  багажника.  Потом  они  вернулись  в  сторожку,  оставив   дверь
нараспашку. Вскоре  к  запахам  зелени  и  остывающей  земли  примешался
тошнотворный запашок, уловленный сузившимися ноздрями Громова.  На  него
ощутимо повеяло смертью.
   На этот раз охранники выбирались из  своего  логова  не  одни  -  они
тащили за руки и за ноги  чье-то  мертвое  тело,  волочащееся  задом  по
земле. По черной майке и дынеобразной голове трупа Громов опознал в  нем
одного из братьев-собакоедов, с которыми столкнулся накануне. Отчего  же
тот окочурился? Громов не нанес противникам ни одной смертельной раны.
   Пыхтя и ругаясь, охранники с  трудом  запихнули  непослушное  тело  в
багажник, кое-как подогнули одеревеневшие конечности и принялись хлопать
крышкой багажника. Трижды  она  упрямо  отскакивала,  лишь  с  четвертой
попытки встав на место.
   - Чучмек толстожопый! - прозвучало  в  темноте.  -  Возись  теперь  с
ним!..
   - Ладно, потопали за вторым.
   - Тот тоже вонючий, гад.
   - Ниче, ща проветримся.
   Нырнув в сторожку, охранники вскоре появились  с  новым  телом.  Этот
нерусский браток оказался живым и, подхваченный  под  руки,  старательно
скакал на одной  ноге,  приволакивая  вторую.  Несмотря  на  то  что  он
двигался к машине вроде как добровольно, ему  явно  не  хотелось  никуда
ехать.
   - Пацаны, - ныл он, - не надо, а?
   - Как же не надо, когда карета подана?
   - Все равно не надо, пацаны, - не унимался бритоголовый.
   - Да чего ты бздишь, в  натуре!  -  прикрикнули  на  него.  -  Поедем
прокатимся, и всех делов.
   Вместо того чтобы подчиниться, раненый неожиданно вырвался, повалился
на землю и с неописуемым проворством пополз  на  четвереньках  прочь  от
машины. Заметив, что  его  догоняют,  он  вцепился  в  ствол  деревца  и
принялся бешено сопротивляться попыткам разжать его мертвую  хватку.  Со
стороны это походило  на  беззлобную  возню  великовозрастных  балбесов.
Преследователи не били беглеца, а лишь старались оторвать от деревца. Он
же  не  кричал,  а  только   покряхтывал   натужно,   боясь,   наверное,
окончательно обозлить братву.
   Выбившиеся из сил охранники распрямились над  раненым.  Один  из  них
тронул его подошвой и предложил:
   - Кончай, Бек. Давай добазаримся по-хорошему.
   - Это как?
   - Или ты встаешь сам, или тут и останешься. Замочим тебя, как  лебедь
белую, и дело с концом.
   - А куда вы меня везти собрались?  -  спросил  Бек.  -  Знаю  я  ваши
катания.
   - Тю! - неискренне возмутился охранник. - Ну ты и долболоб! На кой ты
нам сдался? Братика похоронишь - и свободен.
   - Ага! Я помню, что Эрик сказал. По-другому, мол, помрешь.
   - Это значит: чисто своей смертью сдохнешь.
   Въезжаешь?
   - Эрик же тебя не кокнул? - подхватил второй охранник. - Вот и  живи,
пока живется.
   Как это часто случается, явно приговоренный к  смерти  Бек  предпочел
принять рассказанную ему  сказочку  за  чистую  монету.  Покорно  разжал
пальцы, позволил усадить себя на заднее сиденье машины.
   Громов привстал.
   Выходило, неведомый ему Эрик оценил свой раздолбанный "мессер" в  три
человеческих жизни. Две паскудные, сволочные и одна настоящая. Значит, и
Громову нельзя было продешевить. Ксюха была ему неизмеримо  дороже  всех
бандитов, вместе взятых.
   Вместе с их раскрутейшими тачками.
   - Ну, - пробормотал Громов, - сейчас поглядим, братки, умеете  ли  вы
умирать так же красиво, как жить...

***

   Устроив Садыка в багажник, а Бека на заднее сиденье "Мазды", Шкрек  с
Рваным облегченно  перевели  дух.  Осталось  лишь  преодолеть  несколько
километров по местным колдобинам, выбрать укромное  местечко  на  берегу
ставка и заняться нелегким бандитским ремеслом, которое,  как  и  всякая
профессия, имело свои минусы.
   Перед тем как погнать свою тачку на реставрацию,  Эрик  распорядился,
чтобы к его завтрашнему возвращению никакими Садыкбековыми на посту даже
не пахло. Легко сказать! К ночи в  сторожке,  которую  пришлось  держать
взаперти, стало ощутимо пованивать, причем от загноившегося  Бека  несло
ничуть не меньше, чем от его дохлого братца. И вскоре  Шкреку  с  Рваным
захотелось  избавиться  от  обоих  совершенно  искренне,   без   всякого
принуждения.
   В принципе можно было прикончить Бека пораньше и  попроще,  чтобы  не
возиться с ним  и  не  слушать  его  бессвязного  бреда.  Эта  дикарская
тарабарщина обрывалась лишь после хорошего удара по башке,  а  ведь  так
хотелось припечатать ему между глаз в полную силу! Но Бека  было  ведено
утопить живым, спина к спине с мертвым Садыком, а нарушать  бригадирские
приказы  после  учиненной  им  расправы  не  хотелось.  Шкрек  и  Рваный
стоически дождались ночи и теперь были решительно настроены покончить со
своим вонючим делом раз и навсегда.
   - Иди открывай ворота, - распорядился Рваный, устроившийся  за  рулем
"Мазды".
   Так у них было заведено: кто первым занимал водительское место, тот и
командовал. Но сегодня Шкрек подчинился без всякого энтузиазма. Он шагал
к воротам, а позади сияли фары и гудел  мотор,  работавший  на  холостых
оборотах. Почему-то Шкреку показалось, что это не родная тачка урчит,  а
голодный зверь, пристально глядящий ему в спину. Зверь,  приготовившийся
к прыжку.
   Нервно подергав цепь, Шкрек выругался  и  забросил  руку  за  ворота,
нашаривая там замок. Да так и замер - на цыпочках, неудобно  навалившись
на железную створку.
   - Твою мать! - заорал он.
   - Что такое? - всполошился Рваный.
   - Сюда! Скорей, бля!
   Вскрикнув от боли, Шкрек завозился  возле  ворот,  гулко  ударяясь  о
створку.  Встревоженный  Рваный  выскочил  из  машины   и..,   наткнулся
солнечным сплетением на ствол карабина, который сжимал в руках возникший
прямо из-под капота незнакомец. Оп!
   Отразив  золотистые  отблески   фар,   карабин   описал   в   воздухе
замысловатую дугу и звучно впечатался прикладом в лоб Рваного, лишив его
возможности так живо интересоваться происходящим.  Ему  показалось,  что
его голова превратилась в один из тех бильярдных шаров, которые  он  так
любил погонять кием. Последующий шум, который Рваный  создал,  падая  на
корпус "Мазды", он уже не слышал.
   А после того, как он окончательно угомонился,  тишину  ночи  нарушали
лишь рокот автомобильного двигателя да панические возгласы Шкрека:
   - От...отпусти, с-сука!.. Я ж тебя сейчас...
   - Сейчас ты заткнешься, - произнес за его  спиной  мужской  голос.  -
Потом  будешь  стоять  смирно  и  ждать.  Вот  и  все   твои   ближайшие
перспективы.
   Шкрек оглянулся через плечо, увидел устремленные на него глаза  и  не
нашел слов для возражений.
   Бек все это время таился на заднем сиденье  "Мазды",  жалея,  что  не
может стать совсем маленьким и незаметным. Проклятый  демон  в  джинсах,
убитый Эриком, чудесным образом воскрес и снова вышел  из  мрака,  чтобы
продолжить забаву, начатую вчера.
   Мужчина заглянул в салон "Мазды", вытащил  ключ  зажигания,  а  потом
взглянул на Бека своими страшными немигающими глазами:
   - Вот и снова свиделись. Ты не рад,  м-м?  Передвинься  на  середину,
руки положи на колени и представь, что ты самый тихий и примерный ученик
класса..
   Ты ведь узнал свой карабин? Помнишь, что он заряден?
   Дождавшись утвердительного кивка, незнакомец стремительно  направился
к прикованному к створке ворот Шкреку.
   - Стоять! - заорал тот.
   Бек сразу опознал в его вытянутой левой руке свой "Макаров".  Видать,
здорово Шкрека ошеломило неожиданное нападение,  раз  он  только  теперь
вспомнил про оружие. Неудобно вывернувшись,  он  пытался  прицелиться  в
приближающегося противника, но вторая рука, заведенная за ворота, мешала
ему  изготовиться  для  стрельбы.  Оценив  ситуацию,  Бек   решил,   что
выхваченный ствол Шкреку не поможет, а только навредит. Так и вышло.
   Не сбавляя и не убыстряя шага, незнакомец в джинсах  с  силой  метнул
вперед карабин.
   - Держи! - крикнул он.
   Ловить летящий прямо ему в голову предмет Шкреку  было  нечем  -  обе
руки заняты. Он просто инстинктивно отвернул лицо, зажмурился и  жалобно
вскрикнул, когда приклад врезался ему точнехонько в подставленное ухо. А
незнакомец приблизился и перехватил  вооруженную  руку  противника,  при
этом его собственная рука  метнулась  вперед.  Шкрек  почувствовал,  как
стальные пальцы защепили его бровь, но  эта  боль  не  шла  ни  в  какое
сравнение с той, которая последовала мгновением позже.  Рывок.  Из  раны
под оторванным лоскутом кожи хлынула кровь. Все, больше он не  хотел  ни
сражаться, ни просто сопротивляться. Он только стремился  завалиться  на
землю, и Бек не понимал, что мешает ему это сделать.
   Все выяснилось после того, как мужчина скомандовал:
   - Отпускай, Саня. Порядок.
   Тело Шкрека обрушилось на землю и выбрало там максимально удобное для
себя положение. Подобрав свое и  чужое  оружие,  мужчина  склонился  над
Шкреком, отыскал в его кармане ключ и передал через ворота.  Вскоре  они
распахнулись, пропуская  на  площадку  невзрачную  мальчишескую  фигуру,
пренебрежительно перешагнувшую через распростертого врага.
   Обыскав поочередно Шкрека и Рваного, эти двое привели  их  в  чувство
затрещинами,  усадили  на   передние   сиденья   "Мазды"   и   заставили
пристегнуться ремнями безопасности.
   Окровавленное ухо и бровь Шкрека выглядели  так,  словно  его  голова
побывала в пасти крокодила.
   Рваный беспрестанно ощупывал лоб, как бы удивляясь, что там нет дыры,
из которой вытекают мозги.
   Но Век чувствовал себя не лучше. И очень сомневался в том, что  может
рассчитывать  на  какое-то  снисхождение  на  правах  старого  знакомого
мужчины со стальным взглядом. Что-то плохое  начиналось.  Самое  худшее,
что могло случиться с ним в этой жизни.
   Мужчина и его маленький спутник устроились в машине по обе стороны от
Бека. Карабин лег на пол салона и был придавлен  ногами  мужчины.  А  он
извлек из-под свитера большущий тусклый револьвер с допотопным барабаном
и таким внушительным диаметром ствола, что у Бека засосало под ложечкой,
как при падении в пропасть. Позволив ему  и  остальным  пленникам  вволю
полюбоваться своим оружием, мужчина произнес бесцветным голосом:
   - Едем на прогулку. Рты не  открывать.  Резких  движений  не  делать.
Сидящим впереди не оборачиваться. Все. Трогай, паря.
   - Куда? - поспешно спросил Рваный, включив зажигание.
   - Пока прямо. Если будет сказано поворачивать,  будешь  поворачивать.
Скорость держи не более сорока.
   "Мазда" выкатилась из ворот, перевалила через дамбу и была направлена
повелительным  окриком  вправо,  туда,  где  тянулась  пустынная  колея,
рассекающая пшеничное поле. В ближнем свете фар золотисто-желтая равнина
под черным небом представляла собой завораживающее зрелище, и Бек смутно
вспомнил край, где проходило его детство. Лучше бы он его не покидал.
   Когда миновали поле, сбоку выросла темная  лесополоса.  Натыкаясь  на
нее, фары несколько раз отразились в зеркальных глазах неведомых  ночных
тварей, любопытствующих, что за шумное чудище вторглось в их владения?
   За посадкой, в пяти или шести километрах от поселка,  снова  начались
бескрайние колхозные нивы.
   Когда  машины   приблизились   к   монолитным   рядам   неисчислимого
кукурузного воинства, выросшего впереди, мужчина приказал:
   - Стоп! Глуши мотор, гаси фары. Ключи передай через плечо мне.
   Выбравшись из машины с карабином и револьвером в руках, он  заговорил
снова:
   - Теперь ты, Саня. Выходи и держись в сторонке.
   - Почему это я должен держаться в сторонке? - строптиво возразил этот
мальчишка с бороденкой, казавшейся приклеенной к его лицу ради смеха.
   Но Беку было не до веселья, особенно когда он услышал ответ мужчины:
   - Падаль, она заразная.
   Падаль... Когда это говорит о тебе человек, вооруженный до зубов,  то
поневоле начинаешь задумываться: а долго ли тебе осталось жить  на  этом
свете?
   Повинуясь указке револьверного  ствола,  Бек  выбрался  из  машины  и
брякнулся лицом вниз, втягивая ноздрями горьковатый запах пыли  и  сухой
земли.
   Лежал, дышал и слушал, что происходит рядом.
   - Твоя очередь, паря. Ты, ты, который за рулем.
   Два шага в сторону и ложись на живот. Руки на голову, ноги как  можно
шире... Ну вот, а теперь ты, корноухий...
   Долго  отлеживаться  троице  не  дали.  Всем  было  велено  сесть  на
указанные места, лицами друг  к  другу,  и  вытянуть  ноги  -  поза,  не
позволяющая стремительно вскочить и броситься наутек.
   - Сессия выездного трибунала объявляется открытой, - объявил мужчина,
устроившись поодаль со своим богатым арсеналом. - На  все  наши  вопросы
отвечать четко, ясно и незамедлительно...
   Впрочем, спрашивал только он, а его тщедушный  спутник  ограничивался
тем, что злобно зыркал на пленников.
   Кому принадлежит зеленый "Мерседес"? Кто стрелял вчера в поселке? Как
его зовут? Где он находится сейчас? Когда вернется?  Не  перебивая  друг
друга, но довольно охотно и многословно допрашиваемые выложили все,  что
знали про Эрика. Должность, возраст, внешность, марка автомобиля  и  так
далее, включая такие подробности, как пристрастие к анаше.
   - Так. С Эриком все ясно, - сказал мужчина. - Теперь поговорим о вас,
парни. Сколько еще  вас,  караульщиков  гребаных,  и  что  вы  забыли  в
поселке?
   Он  внимательно   выслушал   рассказ   об   инструкциях,   полученных
"великолепной семеркой" от начальства,  потом  неопределенно  хмыкнул  и
заметил:
   - Надо же, Губерман. Сомневаюсь, что роль  этой  личности  в  истории
вашей банды так уж велика. Фамилией он не вышел. Вы мне, парни,  скажите
лучше, кто над ним стоит. Над всеми вами.
   Пленники переглянулись. Поскольку  ближе  всех  к  мужчине  находился
Рваный, то он первым и нарушил затянувшуюся паузу - раскололся, а  потом
и Бек со Шкреком подключились, чтобы не выглядеть на его  фоне  упрямыми
молчунами.
   - Италья-а-нец, - протянул мужчина с непонятной интонацией. - А  ведь
он мой давний знакомый.
   Вот уж не думал, что наши пути пересекутся.
   - Мир тесен,  -  брякнул  Шкрек,  закончивший  когда-то  первый  курс
педагогического института.
   - М-м? - Когда мужчина взглянул на него,  его  глаза  напоминали  две
льдинки. - Тесен, говоришь?
   Верно.  А  все  из-за   того,   что   нормальным   людям   приходится
сосуществовать рядом со всякой мразью.
   Они ведь жить хотят. А вы - убивать.
   - Никого я не убивал! - выкрикнул Шкрек.  -  Совсем  никого!  Еще  ни
разу!
   - А эго тебе зачем? - Мужчина неожиданно спрятал револьвер и направил
в Шкрека отобранный  у  него  пистолет.  -  Для  чего  ты  таскаешь  эту
штуковину? Орехи ею колоть?
   - Это Бека пистолет!
   - Твой, значит? - Заметив, что его маленький спутник  шагнул  вперед,
мужчина остановил его и повторил вопрос:
   - Твой?
   - Из него Эрик в тебя палил, а не я! Эрик! -  истошно  закричал  Бек,
валясь на спину и заслоняя лицо  руками.  "Макаров"  был  направлен  ему
прямо в лоб Человек в джинсах с укором покачал головой:
   - Тот, кто до такой степени боится оружия, не должен за него браться.
А если уж взялся, то обязан стрелять. Согласен со мной?
   - Я? - глупо переспросил Бек.
   - Ты. Иди сюда.
   В лунном свете силуэт мужчины был обозначен всего лишь двумя красками
- черной и серебристой.
   Бек, как завороженный, поднялся на ноги и послушно поковылял на  зов.
Пистолетный ствол указал ему место, где следует остановиться.
   - Повернись ко мне спиной, - велел мужчина.
   - За что? - выкрикнул Бек. - Я тут вообще не при делах!
   - Я не выстрелю тебе в затылок, обещаю. Смело поворачивайся и  садись
поудобнее... Тебе хорошо видно твоих бывших боевых товарищей? Отлично.
   Тогда подними руку ладонью вверх, я вручу тебе карабин. Но не пытайся
направить его на меня - я успею выстрелить раньше.
   Физиономии Рваного и Штрека выглядели одинаково бледными.
   - Эти двое, - доверительно сказал  Беку  мужчина,  -  везли  тебя  на
казнь. Не знаю, что там за смерть они тебе  приготовили,  но  теперь  от
тебя зависит, кто кого переживет. Выбор за тобой. Времени на размышления
даю тебе минуту. - После паузы последовало уточнение:
   - Нет, ровно тридцать секунд. Потом карабин перейдет к кому-нибудь из
сидящих  напротив.  Как  думаешь,  колченогий,  станут   они   с   тобой
церемониться?
   Оскалившись. Бек положил ствол карабина на  изувеченную  левую  руку,
пальцем правой отыскал  курок  и  направил  оружие  на  приговоренных  к
смерти.
   - Меня потом отпустишь, да? - деловито спросил он  у  того,  кто  сам
держал на мушке его затылок.
   - Я даю тебе шанс. Тебе этого мало?
   Бек прижался к прикладу щекой.
   - Нннн-ЕЕЕЕ-ттт!!!
   Голос Рваного ничуть не напоминал человеческий.
   Пока Бек целился в него, он согнул ноги и даже успел привстать, но  в
этот момент его и настигла пуля.
   Грохот выстрела показался  Беку  оглушительным,  но  еще  громче  был
протяжный вопль Рваного.
   - НЕ НННААА...
   Вглядываясь в ночь сквозь малиново-оранжевые круги,  проступившие  на
сетчатке глаз после вспышки, Бек увидел ползущую на него темную  фигуру,
передернул затвор и вторично  нажал  на  спусковой  крючок.  Бом!  Пламя
высветило перекошенное лицо Рваного с разинутым ртом, но  еще  до  того,
как мрак снова поглотил изображение,  лицо  исчезло  само,  провалившись
внутрь головы.
   - Bay! - заорал Бек от восторга. Он опять временно лишился зрения, но
зато его щеки были орошены горячими каплями, и  он  пытался  достать  их
высунутым языком.
   - Убери это! Убери!
   В его глазах обрисовался  Шкрек,  глупый,  трусливый  Шкрек,  покорно
дожидавшийся своей участи.
   Насладившись  его  ужасом,  Бек  торжествующе  захохотал   и   дважды
выстрелил, почти физически ощущая, как посланные пули впиваются в  новую
цель, дырявя ее спереди и кромсая на вылете. Но тут  указательный  палец
застыл на спусковом крючке, точно его парализовало.
   - Достаточно, батыр, - донесся до Бека отрезвляющий голос  мужчины  в
джинсах. - На сегодня подвигов хватит.
   Неужели? По-волчьи озирнувшись через плечо, Бек прим