года

"...Убил первого и, как ни странно, ничего не ощущаю. Медуик вызывал у меня
отвращение.

Карсон - другое дело. Карсона будет жаль. Дело в том, что Карсон мне
нравится. Он есть то, что он есть. Пустозвон".

10

На другой день визит Уильямса в Пентагон оказался напрасным. Он собирался
провести там весь день, изучая личное дело Карла Ричардсона. Но полковник
Ларма стал извиняться.

- Дела Ричардсона нет, - сказал он. - Я заставил трех человек рыться в
подвале весь день. Потом до меня дошло.

- ЦРУ?

- Именно.

- Но все равно у вас должны быть какие-то документы. Полковник разгладил
седые усы.

- Вот записка о переводе, - сказал он. И Уильямс прочел:

"Переведен в Центральное разведывательное управление 12 сентября 1969 года
по распоряжению полковника Уильяма Этуэлла, начальника управления кадров
армии США".

Прочтя, он кивнул.

- Собственно, я интересуюсь не столько Ричардсоном, сколько теми, кто
воевал вместе с ним.

Полковник недовольно нахмурился.

- Черт возьми, мне даже неловко. Давайте говорить напрямик. Никаким
подполковником он не был, не командовал ни батальоном, ни другим
подразделением. И не держался на одном месте. Его посылали туда, где он был
нужен.

- Откуда вы столько знаете о нем?

- У нас была сотня таких типов, и все они занимались тем же самым. От них
осталась только сотня записок о переводе.

Но Уильямс не был обескуражен. Полковник поглядел в устремленные на него
суровые глаза. Ему не хотелось бы иметь в суде такого противника.

- Тогда подойдем к этому делу с другой стороны, - спокойно заявил Уильямс.

- Постойте, - сказал полковник. - Вы же знаете директора ФБР. Стоит ему
позвонить в ЦРУ, и вам покажут дело Ричардсона.

- После "Уотергейта" - нет.

- Но все-таки...

- Кроме того, вы упускаете из виду одну вещь, - сказал Уильямс. - Ричардсон
замешан в массовом убийстве. Если вы позвоните начальнику
военно-юридической службы...

Полковник уже тянулся к телефону.

- Молодчина. Материалы предварительного следствия скажут вам обо всем.

Пятнадцать минут спустя Уильямс разговаривал с высоким любезным капитаном
по имени Джо Росс.

- Да, да, Ричардсон, - сказал Росс. - Только, знаете, под трибуналом он не
был. Его дело прикрыли сверху.

- Но следствие велось?

- Конечно. Мы тогда считали, что он был майором. Я позвоню, узнаю, какие
материалы сохранились.

С минуту он говорил по телефону, потом положил трубку.

- Так я и думал. Его дело в Роквилле, штат Мериленд.

- Что там хранится?

- Наши дела и еще восемь миллионов тонн других правительственных бумаг. -
Капитан написал Уильямсу адрес. - Большое хранилище без окон. Отдайте эту
записку Джиму Калику, он там заведующий.

Уильямс вел машину по зеленой равнине Мериленда с маленькими городками,
внезапно разросшимися, когда число государственных служащих увеличилось и
белые стали покидать округ Колумбия, не желая жить в столице рядом с
неграми. История эта уже давняя, но для Вашингтона, где был подписан
манифест об освобождении рабов, какая-то несуразная. Многие из этих белых
трудились в федеральных агентствах, чтобы обеспечить неграм всей Америки
равные жилищные условия с белыми.

Но сейчас Уильямс не думал о социальных феноменах. В Нью-Йорке жизнь
Карсона висела на волоске. А здесь, в Вашингтоне, он шел по давнему следу
одного эпизода в жизни Медуика. Почти наверняка это было потерей времени.
Но, как он сказал Джарвису, приходилось брать все, что попадается.

Уильямс вошел в двухэтажное кирпичное здание с неброской вывеской у входа:
"Архив. Роквиллское отделение". В просторном вестибюле за столом сидел
охранник. Уильямс показал ему записку от полковника Ларма, через несколько
минут дверь из хранилища отворилась и невысокий, худощавый человек в белом
халате пригласил:

- Прошу вас, мистер Уильямс.

Уильямс сел за большой стол, минут через двадцать подъехала тележка,
доверху груженная картонными коробками. Верхнюю коробку сняли и поставили
перед ним. Он заглянул внутрь и увидел шесть толстых папок с юридическими
документами.

На верхней была надпись: "Предварительный допрос сержанта Гринвуда по делу
Ричардсона".

Гринвуд? Уильямс открыл папку и просмотрел первую страницу, письмо из
министерства обороны: По соображениям национальной безопасности обвинения
против сержанта Чарльза Гринвуда сняты. Никаких пометок в документах не
делать. Никаких дальнейших мер по делу не принимать".

Подписано было Робертом Макнамарой.

Уильямс пришел в недоумение. Что-то не то. Эти документы должны быть
засекречены. Идя в штаб-квартиру военно-юридической службы, он думал, что
придется нажать на кое-какие рычаги, прежде чем удастся получить секретный
отчет следователя. Но отчет был доступен кому угодно. Перевернув страницу,
Уильямс понял, в чем дело. "Слушание сенатской судебной комиссией с 3 по 8
октября 1967 г. при закрытых дверях".

Ну и ну! Армейская система хранения документов где-то дала сбой. Вместо
отчета армейского следователя в досье оказались материалы слушания в
конгрессе. Или, может, кто-то специально изъял отчет следователя?

Но Уильямс особенно не расстраивался. Он знал по опыту, что слушания в
конгрессе при закрытых дверях часто дают больше информации, чем строго
ограниченные армейские следствия.

11

Протокол заседания сенатской судебной комиссии
от 7 марта 1969 года, здание сената, комната ‘ 103.

Присутствуют сенаторы США Темпл, Бенсон, Кармайкл, Дженсен.

Первый свидетель - сержант Чарлз Гринвуд, США.

Темпл. Открывая заседание, хочу сказать свидетелю, что комиссия понимает,
что здесь затрагиваются интересы национальной безопасности. Но это
разбирательство секретно. Свидетель должен понять это и решать сам,
отвечать или нет. Теперь я приступаю к изложению фактов, сообщенных из
армии.

Свидетель. Мне известны эти факты, сэр.

Темпл (держа лист). Вы читали отчет следователя?

Свидетель. Да, сэр.

Темпл. В таком случае, изложите их своими словами по памяти.

Свидетель. Ну, все началось, когда мы поймали того двойного агента, Ху
Линга. Майор Ричардсон...

Темпл. Карл Ричардсон?

Свидетель. Да, сэр. Майор Ричардсон устроил ему проверку на детекторе лжи.
Мы были на своей базе возле Чу Лай, и кто-то из армейской разведки провел
эту проверку. Линг, должно быть, не прошел ее.

Темпл. Ну и что дальше?

Свидетель. И у нас начались осложнения.

Темпл. Что за осложнения? Рассказывайте, сержант.

Свидетель. Линг в ту же ночь сбежал. Ушел прямо из лагеря, сняв часового
ножом. Майор Ричардсон пустился в погоню. Он был настоящим тигром.

Темпл. Прежде чем продолжать, ответьте на один вопрос. Знали вы, что
Ричардсон - агент ЦРУ?

Свидетель. Я ничего не знал об этом, сэр. Считал его одним из офицеров
разведки, приданных "беретам" для особых заданий. Время от времени он брал
на эти задания кое-кого из нас.

Темпл. Вы нашли Линга?

Свидетель. Нет, сэр, и майор... просто выходил из себя. Не давал нам спать
всю ночь.

Темпл. Хорошо, что произошло наутро?

Свидетель. Первым делом мы поспали. Мы с ног валились. Но примерно в
полдень майор сказал, что берет нас на патрулирование. Вместо этого он
усадил нас в вертолет, мы полетели на север от Чу Лая, там, внизу, шел бой,
и высадились возле какой-то деревушки. Это было бессмысленно. Мы находились
за линией противника, чарли отступали прямо к нам, откуда было знать,
сколько их могло попрятаться в деревушке. И тут, сенатор, я начал думать,
что майор Ричардсон помешался.

Бенсон. Он вел себя, как сумасшедший?

Свидетель. Да, сэр, он не принимал никаких мер предосторожности. Махнул нам
рукой и побежал к деревушке. Нам ничего не оставалось, как следовать за
ним.

Темпл. А чарли в деревушке были?

Свидетель. К счастью для нас, нет. Только старики, женщины и дети.
Полковник заставил нас сгонять их в центр деревни, и мне было очень не по
себе. Я ждал, что с минуты на минуту в деревушку ворвется взвод
вьетконговцев, а мы впятером стояли посреди площади.

Темпл. Продолжайте, пожалуйста. Хотите воды, сержант?

Свидетель. Нет, сэр. Но дальше... тяжело рассказывать. (Пауза.) Да, сэр, я
бы выпил воды.

Темпл. Пусть судебный пристав принесет -свидетелю графин и стакан. К
сожалению, сержант, предложить мартини мы не можем. (Смех.) Теперь вам
лучше?

Свидетель. Да, сэр. Так вот, мы были там, стрельба с юга приближалась, и
тут Ричардсон торопливо сказал мне: "Покарауль их, Гринвуд, я отведу
остальных".

Темпл. Что он имел под этим в виду?

Свидетель. Не знаю. Я подумал, что он хочет бросить меня и удрать. Но потом
увидел, что он и с ним Болтон...

Темпл. Сержант Джеффри Болтон?

Свидетель. Да, сэр. Болтон, сержант Маркони... Джо Маркони... и... и двое
рядовых... Они отошли к краю деревни и залегли в траве. И, клянусь богом,
тут появилось несколько вьетконговцев, они вырвались из леса, отступали,
стреляя на ходу, и даже не оглядывались, и майор Ричардсон захватил их всех
в плен. Человек двадцать, а то и больше. И среди них был Линг, двойной
агент. Хотите знать правду? Я тут подумал, что Ричардсон - лучший из
офицеров, каких я встречал. Только он был сумасшедшим.

Темпл. Что было дальше?

Свидетель. Наша пехота ворвалась в деревню, и они были потрясены, увидев,
что нас всего горстка, мы уже в деревне и все пленные в наших руках. Но тут
Джефф Болтон... не знаю, почему... по-моему, он просто свихнулся. Болтон
открыл по пленным огонь. Ричардсону пришлось остановить его.

Темпл. Мне кажется, что с ума сошел Болтон, а не Ричардсон.

Свидетель. Вот этого я не мог понять. Болтон был по-своему прекрасным
солдатом, знал хитрости, но не был... таким садистом. Стрелял он лишь по
необходимости.

Темпл. Вы не забыли о показании в отчете следователя? Сержант Маркони
утверждает, что Ричардсон приказал Болтону стрелять.

Свидетель. Да, и впоследствии Ричардсон убил Болтона.

Бенсон. Должен предупредить вас, молодой человек. Это не доказано.

Свидетель. Да, убил! Я сам видел это.

Темпл. Расскажите, что вы видели.

Свидетель. Так вот, когда мы вернулись в лагерь, командир дивизии полковник
Барстон вышел из себя. Там крутились всякие газетчики, а шумиха об этом
случае "беретам" была ни к чему. О нас и так писали: убийцы и все такое
прочее. Ну и полковник вызвал Ричардсона на ковер, но, по-моему, Ричардсон
ему ничего не сказал. Но на другой день Болтон, я и остальные пошли в
патруль с Ричардсоном и нарвались на засаду. Большую. Мы быстро вызвали
подкрепление, тут еще подлетели вертолеты и открыли огонь, мы отступали
отстреливаясь. Болтон спрятался за дверью. Ричардсон находился позади него,
потом раздалась очередь, и Болтон упал. Ричардсон отошел, но я видел в его
руках автомат. И скажу об этом на любом суде, пусть я сержант...

Темпл. Говорите, сержант.

Свидетель. Я был ранен пять минут спустя. В плечо и в бедро. Санитары
унесли меня к деревне и спасли мне жизнь. На другой день Маркони пришел
проведать меня, весь в слезах. "Болтона похоронили", - сказал он. Болтон
был лучшим другом Маркони. Маркони сказал: "А это... прошу прощения, сэр,
он так выразился... это дерьмо Ричардсон даже не показался".
(Всхлипывание.)

Темпл. Если свидетель хочет, можно устроить перерыв...

Свидетель. Нет, сэр, ничего. Как бы там ни было, я рассказал следователям
все, что знаю... Ричардсон убил Линга. Но остальных перебил Болтон. Теперь
Маркони говорит, что Ричардсон приказал Болтону стрелять, а потом убил его.
Словно не хотел, чтобы Болтон оказался свидетелем, если что выяснится.

Конец первой части протокола.

12

Уильямс дочитал, выписал фамилии и звания. Потом откинулся на спинку стула
и увидел приятную надпись: "Курить разрешается".

Он зажег сигарету и стал обдумывать возникшие вопросы.

Первый. Почему так много шума из-за этого далеко не самого массового
убийства? Специальные подразделения ЦРУ только ими и занимались.

Второй. Почему Ричардсон убил Болтона? Не только чтобы заткнуть ему рот.
Другие, например Маркони и Гринвуд, живы и могут дать показания.

Третий. В показаниях Гринвуда что-то настораживало его.

Час спустя он был в Пентагоне, в кабинете полковника Ларма, и на сей раз
добился успеха. После нескольких звонков Ларма сумел найти свидетельство о
смерти сержанта Джеффри Болтона. Его тело было переправлено в США и 12
октября 1966 года после отпевания в церкви Христа Вседержителя похоронено
на кладбище Уэбстер Гров, штат Миссури.

Потом Ларма принес дела Гринвуда, Маркони и остальных. Все, кроме Маркони,
до сих пор служили в армии. Маркони был изгнан из армии в 1967 году за
оскорбление офицера в форте Беннинг. Маркони слышал, как Ричардсон Приказал
Болтону стрелять; Маркони был уже гражданским; теперь Уильямсу нужен был
он, Маркони.

Поблагодарив полковника, Уильямс поехал домой. Сары не было, он оставил ей
записку, собрал вещи и отправился в аэропорт.

К семи часам он был в номере 2103 нью-йоркского отеля "Амбассадор" и ждал
Джеймса Карсона.

13

Аллен Лоуэлл сидел, положив на колени пистолет 38-го калибра, в номере
2101. Номер был заставлен электронным оборудованием для подслушивания и
звукозаписи, стенные розетки, высокочувствительный микрофон, магнитофоны,
автоматически включающиеся при звуке голоса, и все прочее было покрыто
пылью; очевидно, ФБР не пользовалось этим номером уже давно.

Аллена беспокоило, что Уильямс находится за стеной. Стоило ему - а, зная
Уильямса, этого вполне можно было ожидать - сунуться с проверкой в соседний
номер - и все. Уильямс тут же погибнет, и весь план будет сорван.

Не хотелось бы кончать таким образом, думал Аллен, и вдруг напрягся. Кто-то
вставил ключ в замочную скважину.

Аллен бесшумно пробежал в ванную, юркнул в, чулан и взвел курок. Пусть
будет так. Нужно было знать, что Уильямс очень умен. Он это предусмотрел!
Потом Аллен услышал голоса троих людей. Уильямс говорил:

- Хотя, может, и есть, смысл произвести тут проверку, пока мы будем
беседовать в соседнем номере. Другой человек сказал:

- Мы не техники, мистер Уильямс. Наше дело - записать разговор на пленку.

- Проверьте, все ли в порядке, - негромко сказал Уильямс. - Вы должны знать
оборудование настолько, чтобы понять, прикасался ли кто к нему.

- Само собой.

Заговорил третий:

- Надолго ли мы вам нужны?

- У меня встреча в восемь. Если можете, оставайтесь до конца и держите
пистолеты наготове.

- Вот как?

- Мало ли что! - сказал Уильямс. - Все в порядке?

- В порядке.

Уильямс вышел. Аллен слышал, как хлопнула дверь, потом оставшиеся двое,
очевидно, усевшись в кресла, спокойно заговорили. Один сказал:

- Значит, это и есть легендарный Уильямс.

- На меня он впечатления не произвел, - сказал другой.

- Нет? - удивился первый. - Заметь, что он ничего не упустил. Он прикрывает
фланги.

Наступило молчание, потом кто-то из них сказал:

- Заглянем в ванную?

- Давай, а то влетит от Уильямса.

Аллен Лоуэлл напрягся в темном чулане, когда в ванной послышались шаги,
голоса приближались к чулану, вот-вот должна была открыться дверь, и Аллен
непонятно почему вспомнил отца с матерью.

14

19 сентября 1960 года кандидат в президенты от демократической партии
приехал в Стойбенвилл, штат Огайо. Позднее Кеннеди говорил, что никогда не
видел таких толп, как в этом турне. Женщины вопили и цеплялись за его
одежду, пытаясь оторвать хоть клочок, хоть пуговицу. Мужчины прорывались
сквозь полицейское оцепление, чтобы пожать ему руку и выкрикнуть что-нибудь
ободряющее. А молодые люди кричали с ветвей деревьев, с автомобильных крыш,
некоторые поднимали друг друга. Одна школьница размахивала на весу флажком
с изображением Кеннеди.

Среди молодых людей возле нее был пятнадцатилетний Аллен Лоуэлл, непрерывно
щелкавший фотоаппаратом. Впервые в жизни он испытывал восторг, доходящий до
жути. Стойбенвилл представлял собой замкнутый мирок; его уделом были заводы
компании "Уилинг стил" на другой стороне реки; и вот появляется Джек
Кеннеди. Красивый... богатый... объездил мир... герой войны и при всем при
том молодой!

Кандидаты в президенты вряд ли представляли, какое впечатление производили
их недолгие остановки в захолустных городках. Говорят, что телевидение
принесло весь мир в каждую квартиру, и казалось бы, американские юноши не
должны ощущать внезапного прилива неизведанных чувств, когда президентский
кортеж шумно въезжает в город по пути к ближайшему аэропорту. Но сколько
Алленов Лоуэллов до сих пор помнят, как впервые увидели во плоти человека
оттуда... из-за пределов городка и своих юношеских горизонтов.

Лимузины и мотоциклы с ревом унеслись, толпа утихла, словно после какого-то
оргазма, ту девушку, Пегги Голдторп, опустили на тротуар, и Аллен Лоуэлл
вывел ее и свой велосипеды из-за лавки Лири.

Стойбенвилл не велосипедный город. В сущности, он не похож ни на один город
Америки. На южной окраине к реке Огайо жмутся грязные кирпичные дома.
Двигаясь по главной улице к северу, вы оставляете позади восьмиэтажный
отель, железнодорожную станцию и запущенный, жалкий деловой район.

Жители Пенсильвании именуют его районом красных фонарей Питтсбурга,
большого города в пятидесяти милях. Там есть свои игорные школы,
выпускающие крупье, банкометов и шулеров с дипломами, не иначе. Мрачен,
угрюм Стойбенвилл, окутанный дымом металлургических заводов, преданный
погоне за нетрудовым долларом, очевидно, уникальная для Америки смесь
сталелитейщиков и отребья, носящего двухсотдолларовые костюмы.

Но, миновав эту неприглядную часть города, вы поднимаетесь на длинный
крутой холм и оказываетесь среди чистеньких домиков, зеленых улиц и
автомобилей на въездных аллеях... менее чем в миле от беспокойного города
внизу. Аллен Лоуэлл жил здесь с тех пор, как его отчим, Пит Шовайса, стал
работать на сталепрокатном заводе. Лейтенант Пит Шовайса отвез по адресу
письмо, найденное на борту корабля во время войны. Лично вручил его матери
Аллена, она понравилась ему, и он женился на ней.

Отец Пегги Голдторп по стойбенвиллским меркам считался богачом. Он был
вице-президентом компании "Уилинг", и - что Аллену казалось гораздо важнее
- ему принадлежал единственный плавательный бассейн в городе.

Пегги, Аллен и его друг Боб Кроули, тяжело дыша, поднимались по крутой
дороге к дому Голдторпов. В сущности, это не холм, а гора; Аллен не раз
видел, как большие грузовики с прицепами, шумно несущиеся к югу из
Питтсбурга, заносило на повороте на вершине холма, тормоза отказывали,
грузовики складывались пополам и мчались вниз, круша легковые машины, потом
наконец опрокидывались, врезались в какой-нибудь дом или чудом
останавливались. Никакие знаки на повороте не помогали.

Через несколько минут ребята сидели у бассейна, а Пегги пошла в дом надеть
купальник. Миссис Голдторп принесла ребятам кока-колы.

- Видели мистера Кеннеди? - спросила она.

- Да, мэм, - ответил Аллен.

Миссис Голдторп когда-то играла в гольф. Она до сих пор была загорелой и
довольно подтянутой. Поглядев на сидящего Аллена, она спросила:

- Что думают о нем твои родители?

- Разошлись во мнениях, - с улыбкой ответил Аллен. - Мать за Кеннеди, отец
за Никсона.

- Конечно, она католичка, - сказала миссис Голдторп, насмешливо улыбаясь.
Аллену не понравилась эта улыбка. Он сказал:

- Я тоже за него.

- Пятнадцатилетние, слава богу, не голосуют. А то президентами у нас были
бы одни футболисты.

- А почему президентами у нас должны быть только паршивые старые
политиканы? - сказал Аллен, и миссис Голдторп поглядела на него более
пристально.

- Не горячись, - сказала она. - Успокойся. Даже когда вырастешь, тебя мало
будет касаться, кто у нас президент. Стойбенвилл не такой уж значительный
город.

- Если я останусь в Стойбенвилле, - ответил Аллен, и тут из затянутой
сеткой двери вышла на газон Пегги. Миссис Голдторп заметила, что Аллен
восторженно смотрит на ее рано развившуюся дочь в красном купальнике, и
ушла, сказав напоследок:

- Приходи на передачу "Встреча с прессой". Пегги пропустила ее слова мимо