у, что ему не хватило терпения, и тренировал его тренер, который привык
иметь  дело  с  молодыми  да  ранними.  Оба  рассчитывали   на   немедленные
результаты, а Синджелинг не из того теста. На то лето он начнет выигрывать.
   - Он же стоил сущие гроши! - пренебрежительно сказал Уилтон Янг.
   - Тем лучше. Один крупный приз -  и  ваши  расходы  будут  оправданы.  Он
заворчал.
   - Ну ладно. Я сказал, чтобы ты купил мне лошадь, и ты купил. Я от  своего
слова не отступлюсь. Но, по-моему, от этого Синджелинга толку не будет.
   Уилтон Янг привык говорить громко, и потому  его  мнение  стало  известно
всем присутствующим. И вскоре он сам перепродал Синджелинга кому-то, кто был
другого мнения на этот счет.
   А потом со своей обычной прямолинейностью сообщил об этом мне.
   - Он  мне  предложил  куда  больше,  чем  заплатил  за  жеребчика  ты.  Я
согласился. По-моему, с него все же не будет толку, с этого Синджелинга. Ну,
что ты на это скажешь?
   - Ничего, - вкрадчиво ответил я. -  Вы  просили  купить  лошадь,  которая
принесет вам прибыль. Вот она и принесла...
   Он уставился на меня, потом хлопнул себя по ляжке и расхохотался. Но  тут
ему в голову пришла новая мысль, и он посмотрел на меня с подозрением.
   - А это, случаем, не ты отыскал нового покупателя и направил его ко мне?
   - Нет, -  ответил  я,  а  про  себя  подумал,  что  чему-то  он  все-таки
научился...
   - Вот что я тебе скажу, - ворчливо начал он.  -  Тот  мужик,  которому  я
продал жеребчика.., когда мы ударили по рукам и мне уже поздно было идти  на
попятный, он сказал.., я те прямо скажу.., он сказал, что любая лошадь,  про
которую Джонас Дерхем сказал, что у нее хорошие перспективы, его устроит.
   - Это лестно! - ответил я.
   - Ага... - Он поджал губы и прищурился. - Может, я и поторопился  с  этим
Синджелингом. Так что купи мне еще одну лошадь, и я оставлю  ее  себе,  даже
если она будет на трех ногах и косоглазая.
   - Вы прямо напрашиваетесь, чтобы я вас надул!
   - Ты не надуешь.
   - Откуда вы знаете?
   Он пожал плечами и развел руками:
   - Да это все знают!
 
*** 
 
   Вик не был таким уверенным и веселым, как обычно. Большую  часть  дня  он
занимался тем, что отводил народ в уголки и в чем-то энергично  убеждал.  Со
временем я узнал, что я так охочусь за клиентами, что  готов  выдумать  все,
что угодно, и оболгать такого честного  человека,  как  Файндейл,  и  что  я
одержим идеей, что это он, Вик, поджег мою конюшню, хотя это глупо и смешно,
потому что полиция уже задержала человека, который это сделал.  Люди  верили
ему, видимо, в зависимости от того, насколько  они  вообще  привыкли  верить
Вику: его преданные сторонники никогда в нем не сомневались, а даже  если  и
сомневались, то держали свои сомнения при себе.
   Вик и Паули Текса стояли вдвоем на дальнем конце выводного круга, и  Вик,
не переставая, что-то говорил. Паули покачал головой.  Вик  затараторил  еще
быстрее. Паули снова покачал головой.
   Вик огляделся по сторонам, как бы затем,  чтобы  убедиться,  что  его  не
подслушивают, потом придвинулся к Паули  вплотную,  так  что  его  рыжеватая
челка едва не запуталась в черных кудряшках Паули.
   Паули слушал его довольно долго. Потом отступил назад и  некоторое  время
стоял в задумчивости, склонив голову набок. Вик продолжал говорить.  Наконец
Паули снова медленно покачал головой.
   Вику это не понравилось. Оба пошли в  сторону  здания  аукциона.  Точнее,
Паули пошел, и Вику, который безуспешно пытался остановить  его,  ничего  не
оставалось, как  последовать  за  ним.  На  ходу  он  по-прежнему  продолжал
говорить, убеждать, протестовать...
   Я стоял у них на дороге. Они  увидели  меня  только  с  четырех  шагов  и
остановились. Вик был зол, как никогда, Паули спокоен, как бетонный блок.
   Вик в последний раз яростно взглянул на Паули и ушел.
   - Я завтра домой уезжаю, - сказал Паули. На следующей  неделе  в  Америке
должен был быть какой-то крупный аукцион.
   - Ты здесь вроде уже месяц? - спросил я.
   - Да нет, больше. Недель пять.
   - Ну что, удачная была поездка?
   Паули грустно улыбнулся.
   - Да нет, не особенно.
   Мы  пошли  выпить  по  чашечке  кофе.  Но  Паули   по-прежнему   выглядел
озабоченным.
   - Жаль, что я не купил жеребенка от Транспортера, - сказал он.
   - Ничего, на будущий год новые будут.
   - Так-то оно так...
   Он больше не говорил о том, что надо плыть  по  течению,  а  иначе  плохо
будет. Однако заметил, видимо, еще погруженный в мысли о предыдущей беседе:
   - Не цепляй этого Вика Винсента сильнее, чем это необходимо.
   Я улыбнулся.
   Он правильно истолковал мою улыбку и покачал головой.
   - Он в ярости, а люди в ярости опасны...
   -  Ну,  значит,  мы  на  равных,  -  сказал  я.  Паули  порылся  в  своей
сокровищнице житейской мудрости и извлек оттуда очередное изречение:
   - Не тронь дерьма - не будет вонять.
 
Глава 12 
 
   На следующий аукцион в Донкастере Уилтон  Янг  приехал  не  затем,  чтобы
покупать лошадей, а затем, чтобы посмотреть, как будут продавать лошадей, от
которых он решил отказаться. Он выпалывал всех, которые за  прошедший  сезон
гладких скачек заработали меньше,  чем  стоило  их  содержание.  Уилтон  Янг
весело хлопнул меня по спине и ?сказал мне прямо?, что ленивые клячи едят не
меньше чемпионов, а он, Уилтон Янг, не бесплатная кормушка для неудачников.
   - Выгода, парень! - громыхал он. - Главное - выгода. Денежки, денежки!
   Я приобрел одну из лошадей, от которых он решил отказаться -  трехлетнего
жеребчика, который был в плохой форме и славился дурным нравом. Купил я  его
по дешевке, для фермера из Суссекса, который не мог  позволить  себе  ничего
более дорогого.
   - А зачем это ты его купил? - тут  же  презрительно  спросил  его  бывший
владелец. - С него же никакого толку  не  будет!  Если  ты  покупаешь  таких
лошадей, что же ты купишь для меня, а?
   Я объяснил насчет небогатого фермера.
   -  Он  его  охолостит  и  будет  использовать  в  запряжке.  Или   начнет
тренировать для скачек с  препятствиями.  К  апрелю  этот  конь  уже  сможет
участвовать в барьерных скачках.
   - А-а...
   Доморощенные магнаты, чьи чековые книжки  рассчитаны  не  меньше  чем  на
победителей  Дерби,  второсортных   лошадей,   участвующих   в   скачках   с
препятствиями, попросту не замечают. Я понял,  что,  несмотря  на  все  свои
гневные инвективы против  Файндейла,  Уилтон  Янг  по-прежнему  рассчитывает
покупать  исключительно  дорогих  лошадей.  Возможно,  ему  это  необходимо.
Возможно, для него это зримое воплощение собственного  богатства.  Возможно,
он жаждет, чтобы весь  свет  знал,  как  он  богат.  Засеять  поле  золотыми
монетами, и никак иначе.
   А это означало, что для того, чтобы  угодить  ему,  мне  придется  купить
лошадь, достоинства которой не вызывают сомнений, причем  несколько  дороже,
чем она стоит на мой взгляд. Когда я устроил выгодную сделку с Синджелингом,
Уилтон Янг немедленно  от  него  избавился.  Правда,  потом  пожалел,  но  в
следующий раз он вполне может снова сделать то же самое.  Поэтому  я  выбрал
гвоздь сегодняшней программы, двухлетку, на которого возлагали действительно
большие надежды, и спросил у Янга, устроит ли его эта лошадь.
   - Ага, - сказал он. - Если эта лошадь - лучшая, то устроит.
   - Но она обойдется вам по меньшей  мере  тысяч  в  двадцать.  Сколько  вы
согласны заплатить?
   - Это твоя работа. Сам решай.
   Я купил жеребчика за  двадцать  шесть  тысяч,  и  Уилтон  Янг  был  очень
доволен.
   А Файндейл - нет.
   Он смотрел на меня с противоположного конца арены, и глаза  его  казались
черными дырами на белом, как мел, лице. Огненно-рыжие волосы  полыхали,  как
горящий куст. Ненависть кипела в нем столь  ощутимо,  что,  если  бы  я  мог
видеть его ауру, она наверняка была бы ярко-красной.
 
*** 
 
   В пятницу Константин вывез Керри на аукцион, хотя в основном они приехали
в Йоркшир затем, чтобы посмотреть, как Николь будет в субботу  выступать  на
Речном Боге в скачке для новичков.
   Константин безапелляционно сообщал  всем,  кто  желал  его  слушать,  что
держать большое количество лошадей становится  невозможно,  потому  что  это
безумно дорого, и что он счел благоразумным  прекратить  приобретать  новых.
Потом он доверительно сообщал,  что  только  полные  идиоты  могут  покупать
лошадей по непомерно раздутым ценам последних месяцев.
   Я увидел Вика Винсента, который направился им навстречу  поприветствовать
их, когда они прибыли. Дружеские рукопожатия. Улыбки во  весь  рот.  Короче,
делалось все, чтобы показать, что Константин в отличие от всех прочих  своим
барышником доволен.
   Николь подошел ко мне и облокотился на ограду выводного круга.
   - Я ему говорил, - сказал он. - Я ему рассказал, что Бик раскручивает его
на тысячи. Что это Вик и Файндейл  вздували  цены  и  делили  прибыли  между
собой.
   - И что?
   Николь пожал плечами. Он выглядел озадаченным.
   - И ничего!  Он  вообще  почти  ничего  не  сказал.  У  меня  было  такое
впечатление.., я знаю, что это глупо, но.., у меня было  такое  впечатление,
что он уже все знает.
   - Твоего папу одурачить не так-то просто, - заметил я.
   - Да, конечно... Но если он все знает, почему он не остановит Вика?
   - Спроси у него.
   - Спрашивал. Он попросту не ответил. Я сказал, что думал, что  он  теперь
Вика выставит, а отец ответил, что зря я  так  думал.  Что  Вик  лучше  всех
прочих барышников разбирается в лошадях, и он,  то  есть  отец,  не  намерен
лишаться его советов.
   Мы смотрели, как на кругу выводят  коней,  которые  должны  были  вот-вот
пойти с молотка. Из тех, что были на кругу, стоящих я не видел ни одного.
   Николь мрачно сказал:
   - Они считают меня предателем из-за того, что я вообще с  тобой  общаюсь.
Для моего папаши ты явно persona non grata.
   Ну, это можно было предвидеть. Если Константин не  намерен  признаваться,
что его надули, вряд ли он станет  вешаться  на  шею  человеку,  который  во
всеуслышание заявил, что его таки надули и продолжают надувать.
   - Он действительно решил избавиться от части своих лошадей? - спросил я.
   - А бог его знает!  Не  то  чтобы  у  него  действительно  стало  туго  с
деньгами, но вроде бы у него действительно провалилась пара крупных  сделок,
и это его ужасно выбило из колеи. - Он искоса глянул на меня и усмехнулся. -
Впрочем, похоже, моя новая мачеха без труда может  помочь  нам  поддерживать
прежний образ жизни.
   - А почему бы тебе не сделаться профессионалом?  -  спросил  я  с  легким
упреком. - Ты достаточно хорош для этого.
   Похоже, я задел больное место. Николь сердито ответил:
   - Ты что, хочешь сказать, что я сам должен зарабатывать себе на жизнь?
   - Вообще-то это не мое дело...
   - Ну и молчи себе в тряпочку. Он резко оторвался от ограды и отошел. Я не
смотрел ему вслед. Через минуту он вернулся.
   - Пропади ты пропадом!
   - Постараюсь.
   -  Жаль,  что  кое-что  совсем  не  тонет...  Его  плечи  под   дубленкой
ссутулились.
   - Профессиональным жокеям не разрешается держать своих лошадей.
   - А почему их не может держать твой отец?
   - Заткнись, а? - попросил Николь. - Заткнись, пожалуйста!
   Я заткнулся.
 
*** 
 
   Мы столкнулись с Виком лицом к лицу чисто случайно. Он выходил из  здания
аукциона, а я входил. На его лице отражалось легкое торжество.
   - Ну и чего ты добился? - осведомился он.
   - Ты нашел, куда пристроить Файндейла? Вик поджал губы.
   - Я ни в чем признаваться не собираюсь!
   - Очень разумно с твоей стороны.
   Он метнул в меня яростный взгляд и ушел. На этот раз он уже не говорил  о
том, что я должен держаться вместе со всеми, а иначе... Быть может,  потому,
что теперь, когда Файндейл вышел из игры, коалиция  распалась.  Быть  может,
кампания отложена до лучших времен. Но, судя по его тону и поведению,  война
не кончилась.
   Теперь, когда моим клиентом сделался сам Уилтон Янг, мой  бизнес  заметно
оживился. За эту пятницу я получил столько же запросов и поручений,  сколько
за весь прошлый месяц, в основном от тренеров с севера страны, которым такие
же акулы бизнеса, как Уилтон Янг, поручили приобрести для них лошадей.
   Как выразился один тренер, на лошадях которого я когда-то ездил:
   - В лошадях они ни хрена не смыслят, просто денежки им  руки  жгут.  Все,
чего они хотят, - это быть уверенными, что им продали самое-самое. Что их не
провели и не обули. Так что просто купи мне десять хороших двухлеток, и дело
с концом.
   Вик с Файндейлом, разумеется, обратили внимание на поток  клиентов  и  на
то, как распух от заказов мой блокнот. Надо было быть слепыми,  чтобы  этого
не заметить. И, разумеется, их  обоих  это  не  порадовало.  Вик  покраснел,
Файндейл побелел, и оба они на некоторое время  утратили  способность  вести
нормальную светскую беседу.
   В  конце  концов  это  начало  меня  тревожить.  Конечно,  очень  приятно
похвастаться перед врагами своим успехом,  но,  если  успех  может  породить
зависть  и  недоброжелательность  даже  в  друзьях,  во  врагах  он  раздует
ненависть круче Гималаев. Несколько моих новых клиентов перешли  ко  мне  от
Файндейла, а один или двое - от Вика, так что  можно  было  считать,  что  я
отомщен. Но месть приносит кислые плоды.
   Отношения между Виком и Файндейлом были не  лучше.  Вик,  укрывшийся  под
надежной защитой Константина, отрекся от своего бывшего помощника  и  теперь
заявлял, что, если бы он знал, что  задумал  Файндейл,  он  бы,  разумеется,
нипочем не стал иметь с ним дела. Антонии Хантеркум и владельцу жеребенка от
Транспортера, наверно, было бы очень интересно это услышать.
   Возможно, то, что у Файндейла оказалось два врага  вместо  одного,  ввело
его в состояние ступора. Он бродил повсюду  в  каком-то  трансе,  совершенно
ошарашенный,  точно  предательство  Вика  застало  его  врасплох.  ?Чему  он
удивляется? - думал я.  -  Вик  всегда  умел  легко  врать.  И  всегда  этим
пользовался. И всегда обладал даром хорошего лжеца: люди ему верили?.
   В субботу  Речной  Бог  выиграл  скачку  для  новичков,  опередив  своего
соперника на голову исключительно благодаря искусству Николя. Я  смотрел  на
торжествующую группку в паддоке и обратил внимание, что Вик  тоже  был  там,
лучась благожелательностью в  адрес  Николя  и  держась  с  Константином  на
короткой ноге. Его широкое мальчишеское лицо вновь приобрело нормальный цвет
и выражение, и держался он так  же  легко  и  уверенно,  как  всегда.  Керри
Сэндерс похлопывала его по руке, и очки Константина в  темной  оправе  то  и
дело поворачивались в его сторону.
   "Как это мило! - подумал я без тени сочувствия. - Нет, Вику Винсенту  все
как с гуся вода?.
   Я по привычке отправился смотреть следующую скачку с жокейской трибуны, и
Николь догнал меня на лестнице.
   - Молодец, - сказал я ему.
   - Спасибо.
   Лошади вышли на дорожку и выстраивались перед  трибунами.  Восемь  не  то
девять участников. На некоторых я когда-то ездил.  Я  снова  ощутил  приступ
ностальгии... Наверно, это будет продолжаться до тех  пор,  пока  не  придет
совершенно новое поколение лошадей. Пока мои прежние  партнеры  участвуют  в
скачках, мне будет хотеться ездить на них самому.
   - Тебя и сейчас тянет снова оказаться в  седле!  -  с  удивлением  сказал
Николь, который только сейчас это понял.
   Я мысленно встряхнулся. Что толку оглядываться назад?
   - С этим покончено, - сказал я.
   - Не будет больше жутких падений.  Орущей  толпы.  Кровожадных  тренеров,
которые сообщают тебе, что ты никудышный жокей, и нанимают другого...
   - Это верно.
   - Такого и врагу не пожелаешь! - усмехнулся Николь.
   Участники построились, лента упала, скачка началась. Это все были опытные
прыгуны, ловкие и резвые.  Они  брали  низкие  препятствия  на  всем  скаку.
Несмотря на то что  теперь  мне  чаще  приходилось  иметь  дело  с  молодыми
лошадьми,  предназначенными  для  гладких  скачек,  мне  все  равно   больше
нравились скачки с препятствиями.
   - Если я скажу отцу, что собираюсь стать профессионалом, его удар хватит.
   - Особенно если ты упомянешь в связи с этим меня.
   - О господи! Да.
   Участники ушли в дальний конец ипподрома, и мы поднесли к глазам бинокли.
   - У Вика что-то морда радостная, - сказал я.
   Николь фыркнул.
   - Папа после Рождества посылает его в Штаты. Он хочет  купить  для  Керри
какого-то жеребчика по имени Феникс Фледжлинг.
   - На ее деньги?
   - Почему?
   - Он же вчера говорил, что решил экономить. Что, у него  вдруг  появилась
лишняя сотня тысяч?
   - Что, так много? - удивился Николь.
   - Может, и больше.
   - А папа об этом знает? - с сомнением спросил Николь.
   - Вик точно знает. Николь покачал головой.
   - Я не знаю, что они задумали. Они теперь снова закадычные друзья.
   Лошади вышли на финишную прямую. Позиции  переменились.  Фаворит  обогнал
всех  и  легко  выиграл  скачку.   Жокей   держался   собранно,   совершенно
профессионально.
   Николь резко обернулся ко мне.
   - Вот если бы я мог ездить так, как  он,  я  бы,  пожалуй,  обратился  за
лицензией.
   - Ты можешь.
   Он уставился на меня. Потом покачал головой.
   - Можешь, можешь, - повторил я.
 
*** 
 
   Со времени пожара Криспин не пил. Он был трезвым и подавленным.
   - Моя жизнь - сплошной бардак! - говорил  он.  Он,  как  обычно  в  такие
периоды, каждый вечер сидел у меня в кабинете, пока я работал с  бумагами  и
обзванивал клиентов и продавцов.
   - Я на работу устроюсь.
   Мы оба знали, что этого не будет. На тех работах, которые ему  подходили,
он надолго не задерживался. А те места, где были согласны  его  держать,  он
презирал.
   - Если хочешь, можешь" работать у меня, - сказал я.  -  Если  так  пойдет
дальше, мне понадобится секретарь для работы с бумагами. Сам я  со  всем  не
управлюсь.
   - Что я тебе, машинистка какая-то паршивая? - пренебрежительно бросил он.
   - Ты не умеешь печатать на машинке.
   Ну да, конечно, я вообще ничего не умею. Мы оба это знаем.  И  напоминать
об этом совершенно незачем.
   - Но ты можешь вести счета. С арифметикой у тебя всегда было неплохо.
   Криспин призадумался. Может, он был ненадежен,  но  отнюдь  не  необучен.
Если он захочет взять на себя финансовую часть бумажной работы,  он  с  этим
справится.
   - Я подумаю, - сказал Криспин.
   Во дворе подходила к концу разборка развалин.  На  столе  у  меня  лежали
чертежи новой конюшни, сделанные местным архитектором по наброскам,  которые
дал ему я. Конечно, все это нужно еще утвердить в муниципалитете, но к  лету
я, наверное, все же смогу снова открыть лавочку.
   На следующей неделе должны были начать ремонт  крыши  дома.  Затем  нужно
было полностью заменить проводку, заново оштукатурить обвалившиеся  потолки.
Несмотря на то что в каждой комнате круглыми сутками работали  обогреватели,
накручивая астрономические счета за электричество, в доме  по-прежнему  было
сыро и пахло плесенью. О том, чтобы заново выкрасить полы,  и  разговору  не
было. Пожалуй, потребуется целый год на то, чтобы ликвидировать  последствия
этой акции устрашения...
   Вик не видел разрушений, которые он причинил. Может, он уже выбросил  это
из головы, но мне-то приходилось возвращаться сюда каждый вечер!  Вик  может
забыть об этом, но он сделал все, чтобы я не забывал.
 
*** 
 
   Софи две недели подряд  работала  в  ночную  смену,  отправляла  грузовые
рейсы.
   - Что ты делаешь завтра? - спросила она по телефону.
   - Днем или ночью?
   - Днем.
   - Черт...
   Она рассмеялась.
   - Что, что-то не так?
   - Ну, если оставить в стороне все прочее... Мне надо на аукцион в Аскот.
   - А-а... - Она помолчала. - А можно мне с тобой?
   - Ну, если ты ничего  не  имеешь  против  того,  что  я  буду  заниматься
делом...
   - Что ты, наоборот! Мне будет интересно посмотреть, как мелкие  мошенники
обделывают свои грязные делишки. А потом, Вик Винсент.., я его увижу?