сэр, - начал один голосом, полным  угрозы,  -  отдайте-ка  нам
ключи от дома того человека, которого вчера нашли мертвым в  смотровой  яме,
если не возражаете.
   Я бы с радостью отдал им ключи Джоггера. Но  резкость  требования  только
усилила мой и без того растущий антагонизм и привела к тому, что я решил  не
помогать им, как собирался и как обязательно бы сделал.
   Не  говоря  ни  слова  я  вернулся  в  контору.  Они  потянулись  следом,
подозрительно наблюдая за мной. Как будто  дай  мне  волю,  я  бы  уничтожил
улики. Изабель и Роза с открытыми ртами смотрели на эту процессию. Я не счел
нужным их представить.
   Двое в штатском остановились около письменного стола.  Я  выдвинул  ящик,
достал ключи Джоггера и снял с кольца ключ от дома.
   Они молча взяли ключ и спросили, что делал Джоггер на ферме в воскресенье
утром. Я ответил, что все мои служащие могут приходить на  ферму  и  уходить
оттуда когда им заблагорассудится, включая воскресенье.
   Они спросили меня, как у Джоггера было с выпивкой. Я сказал,  что  пьяным
на работу он никогда не приходил. А что он  делал  в  свободное  время,  его
личное дело.
   Если Джоггер свалился в яму спьяну, вскрытие это покажет. И без толку тут
гадать на кофейной гуще.
   Один из двух полицейских, что постарше, спросил, видел ли кто-нибудь, как
Джоггер упал в яму. Если и так, я об этом ничего не знаю. А  меня  самого  в
тот момент не было? Нет. А приезжал я на ферму в субботу после десяти вечера
или в воскресенье? Нет.
   Я поинтересовался, зачем они  задают  подобные  вопросы,  и,  разумеется,
получил  ответ,  что  все  несчастные   случаи   обязательно   расследуются.
Следователю потребуются  все  ответы  во  время  дознания.  Еще  он  холодно
добавил,  что  зачастую  люди  скрывают  имеющуюся  информацию,   чтобы   не
впутываться в судебные дела. Я сдержался и не спросил, кто, по его мнению, в
этом виноват.
   Разговор продолжался еще несколько минут, не  принеся,  насколько  я  мог
судить, никаких результатов. Внимательно наблюдая за выражением моего  лица,
они сообщили, что собираются допросить моих служащих. Я спокойно кивнул, как
будто считал это само собой разумеющимся.
   Они потребовали у меня список всех  водителей,  работавших  в  субботу  и
воскресенье. Я проводил их к Изабель и попросил  ее  найти  в  компьютере  и
распечатать нужный список, указав время отъезда и прибытия.
   Она с отвращением покачала головой.
   - Послушай, Фредди, - сказала она. - Мне  ужасно  жаль,  но  почему-то  я
сегодня ничего не могу найти в компьютере. Как только разберусь, в чем дело,
сделаю. - Она показала на стопку журналов. - Все данные здесь,  надо  только
напечатать.
   - Ладно, - легко согласился я. -  Тогда  просто  напиши  фамилии.  Старым
способом, карандашом или ручкой.
   Она послушно переписала  фамилии  с  обложек  журналов  и  подала  листок
полицейскому, который принял его с каменным лицом. Когда они  ушли,  Изабель
состроила им вслед гримасу - - Могли бы и спасибо сказать,  хоть  у  меня  и
какие-то нелады с компьютером.
   - Могли, что правда, то правда.
   Как только полицейские уехали, из  своей  машины,  как  кролик  из  норы,
выскочил тощий журналист, и мне пришлось потратить  несколько  минут,  чтобы
убедить его, что Джоггер был прекрасным механиком, что нам его  будет  очень
не хватать, что полиция расследует  этот  случай,  что  нам  надо  подождать
результатов их поисков и так далее и тому подобное. То есть врать я  ему  не
врал, но и толкового ничего не сказал. Он уехал недовольный,  но  тут  уж  я
ничего не мог поделать Взглянув на часы, я понял, что провел  большую  часть
своего обеденного времени, так и не выполнив своего намерения - поставить  в
память о Джоггере по кружке пива всем присутствовавшим в кабачке, поэтому  я
быстренько поехал туда на переговоры с хозяином.
   Хозяин, уютно толстый в результате постоянной близости  к  пивной  бочке,
царил в заведении без всяких излишеств, специально рассчитанном на  создание
психологического комфорта у людей, не привыкших  к  чрезмерной  роскоши.  Он
умел угодить своим клиентам, от конюха до строгого  местного  интеллектуала,
умел поговорить с ними на их языке.
   - От старины Джоггера не было никакого вреда, - провозгласил он. -  Разве
что надирался регулярно по субботам.  Это  не  первый  случай,  когда  Сэнди
отвозил его домой. Надо сказать, Сэнди хороший парень. Чем могу вам помочь?
   - Составьте список,  -  попросил  я,  -  всех,  кто  был  одновременно  с
Джоггером в кабачке в тот вечер, и поставьте им за мой счет по  паре  кружек
пива, чтоб помянули его.
   - Очень даже здорово с вашей стороны, Фредди, - заметил он  и  немедленно
принялся за список, начав с Сэнди Смита. Он записал туда Дейва,  Найджела  и
двух других моих водителей, а также конюхов почти из всех конюшен Пиксхилла,
включая новеньких из конюшни Мэриголд Инглиш, чьих имен он не  знал.  -  Они
спросили, какой паб лучший в деревне, - гордо сказал он, - и их направили ко
мне.
   - И правильно сделали, - согласился я. - Узнайте их имена, и мы  составим
этакий памятный список, и пусть он какое-то время повисит у вас на стене.
   Хозяин еще больше воодушевился.
   - Джоггер был бы доволен, - сказал он. - Просто счастлив бы был.
   - Гм, - заметил я задумчиво,  -  а  вам  не  запомнились  какие-либо  его
последние слова?
   - "Повторить!" - сказал хозяин, широко улыбаясь. - "Повторить!"  Вот  его
самое излюбленное словцо. Он что-то болтал о каких-то присосках  под  вашими
грузовиками, но перед уходом уже ничего, кроме "Повторить!", и выговорить не
мог. Но всегда  вел  себя  по-джентельменски,  никогда  не  задирался,  если
наберется, никогда пьяным не дрался, не то что этот Дейв.
   - Дейв? - удивленно переспросил я. - Вы имеете в виду моего Дейва?
   - Конечно. Он всегда, как напьется, начинает размахивать  кулаками.  Хотя
до ударов дело не доходило, что правда, то правда. Он уж и не видит ничего в
таком состоянии Я  тогда  ему  больше  не  наливаю,  разумеется,  и  советую
отправляться домой. Сэнди и его иногда отвозит, если он  уже  так  напьется,
что не может удержаться на велосипеде. Хороший парень этот  Сэнди.  Особенно
если учесть, что он полицейский.
   - Да, - опять согласился  я  и  дал  ему  деньги  в  качестве  аванса  за
поминальные кружки, пообещав заплатить  остальное  после  того,  как  список
будет составлен и все обслужены.
   -  А  что,  если  они  все  распишутся?  Персонально.  Сегодня  и  начну,
правильно?
   - Здорово придумано, - похвалил  я.  -  Пусть  каждый  поставит  рядом  с
подписью свое имя и фамилию, чтоб все знали, кто там был.
   - Так и сделаю.
   Я купил у него домашнего паштета себе на  обед  и  ушел,  а  он  принялся
искать лист бумаги, подходящий для поминального списка.
   В первой половине дня я вместе с  Розой  просмотрел  последние  счета,  а
затем с помощью  Изабель,  карандаша  и  бумаги  составил  свой  собственный
недельный график. Изабель еще была в моем офисе, когда я нечаянно споткнулся
о сумку, забытую конюхами Мэриголд. Подняв ее, я попросил Изабель  выбросить
ее.
   Она ушла выполнять мое поручение, но вскоре вернулась в нерешительности.
   - Там в сумке вполне хороший термос. Я подумала, жалко выбрасывать, пошла
в столовую, может, кто из водителей захочет  его  взять.  И..,  может,  сами
пойдете и посмотрите?
   У нее был такой озадаченный вид, что я встал и пошел за ней  в  столовую,
чтобы выяснить, в чем там дело. Оказывается,  когда  она  достала  из  сумки
бутерброды и положила  их  рядом  с  раковиной,  а  затем  отвинтила  крышку
термоса,  вынула  внутреннюю  пробку  и  вылила  большую  часть  жидкости  в
раковину, то обнаружила, что там есть что-то еще.
   Я проследил за ее взглядом и увидел, что ее беспокоило. В раковине лежали
четыре стеклянные пробирки, каждая длиной  три  с  половиной  дюйма  и  чуть
больше сантиметра в диаметре, янтарного  цвета,  с  черной  пробкой,  сверху
покрытой чем-то вроде водонепроницаемой клейкой ленты.
   - Они выпали, когда я выливала из термоса, - сказала Изабель. - Что это?
   -  Не  имею  понятия  Пробирки  сверху  были  покрыты  мутной  жидкостью,
напоминающей молоко, которая находилась в термосе. Я  взял  его  и  заглянул
внутрь. Обнаружив, что в термосе еще осталось немного жидкости, я вылил ее в
кружку.
   Вместе с ней в кружку выпали еще две пробирки. Жидкость была  холодной  и
слегка пахла кофе с молоком.
   - Не пейте! - воскликнула Изабель, увидев, что я поднес кружку к лицу.
   - Просто хочу понюхать, - объяснил я.
   - Это кофе, верно?
   - По всей видимости.
   Я взял бумажную тарелку и положил на нее  четыре  пробирки  из  раковины.
Затем я поставил все на поднос - тарелку, кружку, термос, крышку и  пакет  с
бутербродами  и,  прихватив  сумку,  отнес  в  мой  офис,  где  и   водрузил
принесенное на стол. Изабель шла за мной.
   - Что же это может быть? - спросила она, наверное, в четвертый раз,  и  я
мог только сказать, что постараюсь выяснить.
   С помощью бумажного полотенца я протер одну  из  пробирок.  На  ней  были
какие-то цифры. Сначала я было обрадовался, но  оказалось,  что  они  просто
указывали емкость пробирки - 10 мл.
   Я  посмотрел  пробирку  на  свет,  затем  встряхнул  ее.  Там  явно  была
прозрачная жидкость, но, похоже, большей плотности, чем вода.
   - Вы  собираетесь  ее  открыть?  -  спросила  Изабель,  с  открытым  ртом
наблюдавшая эту процедуру. Я отрицательно покачал головой.
   - Не сейчас. - Я вернул пробирку на тарелку и небрежно отодвинул  поднос.
- Давай приниматься за работу, я потом решу, что с этим делать.
   Теперь, когда поднос уже не был в  центре  внимания,  Изабель  постепенно
потеряла  к  нему  интерес,  и  мы  смогли   закончить   составление   моего
предварительного графика "в карандаше".  Затем  Изабель  вернулась  к  себе,
чтобы ввести все данные в компьютер.
   Через пять минут она снова стояла на пороге. Вид у нее был  расстроенный.
По тому, как Она была одета, я понял,  что  Изабель  уже  собралась  уходить
домой после смены.
   - В чем дело? - спросил я.
   - Компьютер барахлит. Ни я, ни Роза, мы ничего не можем с  ним  поделать.
Вы не могли бы вызвать специалиста?
   - Ладно, - сказал я и потянулся за телефонным справочником. -  Спасибо  и
до завтра.
   Я еще не нашел номер, как снова вспомнил о пробирках. И вместо того чтобы
вызвать специалиста по компьютерам, я позвонил сестре.
 
Глава 5 
 
   Ее,  как  водится,  было  трудно  поймать,  Я  обзвонил  весь  физический
факультет Эдинбургского университета и везде просил передать ей,  чтобы  она
связалась со мной. Попытался я дозвониться и до жены ректора по  ее  личному
телефону. Все номера  были  мне  известны  со  времени  предыдущих  поисков.
Безрезультатно.
   Ждать, когда она вернется домой, тоже было бесполезно, поскольку она  все
свое время тратила на бесконечные собрания и заседания, а время,  в  которое
ее можно было поймать утром, между пробуждением и  отъездом  на  работу,  не
превышало пяти минут.
   После шестой попытки я сдался и принялся названивать компьютерщикам,  чья
мастерская находилась от меня милях в десяти.
   После продолжительных усилий мне удалось выяснить, что линия отсоединена.
Еще одна попытка принесла аналогичные результаты. В раздражении я позвонил в
парикмахерскую, расположенную рядом с компьютерными мастерскими,  и  спросил
хозяина, что происходит.
   - Они все куда-то исчезли на прошлой неделе, - беззаботно сообщил он. - В
один миг. Были и пропали. Все с собой забрали, там сейчас пусто. Мы все  тут
попали в трудную ситуацию после того, как повысили квартирную плату, так что
я не удивлюсь, если следующей закроется сапожная мастерская.
   - Черт! - выругался я.
   - Мне очень жаль, приятель.
   Я позвонил еще по  нескольким  номерам  и  наконец  добился  неуверенного
обещания от совершенно незнакомого мне человека "поставить меня на очередь".
   - Простите, но завтра никак не могу, - извинился он.
   Вздохнув, я снова полистал пожелтевшие страницы телефонного справочника и
выяснил, в каком книжном магазине можно купить словарь рифм. Причем они меня
предупредили, что у них остался всего один экземпляр, но они приберегут  его
для меня.
   Не успел я положить трубку, как раздался  телефонный  звонок.  Я  схватил
трубку и с надеждой спросил: "Лиззи?"
   - Ждешь звонка от подружки?  -  слегка  поддразнил  меня  Сэнди  Смит.  -
Прости, но это всего лишь я.
   - От сестры.
   - Ну разумеется.
   - Что тебе от меня надо?
   - Как раз наоборот, - сказал он. - Я  обещал  рассказать  тебе  о  парне,
которого твои подвозили. Было вскрытие,  так  он  умер  от  инфаркта.  Мотор
отказал. Они назначили разбор дела на четверг. Займет  не  больше  получаса,
надо удостоверить личность и все такое. Опять же отчет доктора Фаруэя. Может
понадобиться твой водитель. Я имею в виду Бретта.
   - Он уволился. Дейв не сгодится?
   - Да, наверное, сойдет.
   Не от него это зависит, догадался я.
   - Спасибо тебе, Сэнди, - искренне поблагодарил я. - Что насчет Джоггера?
   - Тут не так просто. - Внезапно он стал осторожным. - По  нему  пока  нет
отчета. Насколько я знаю, его еще не вскрывали. У  них  понедельник  тяжелый
день.
   - Когда узнаешь, скажешь мне?
   - Не могу обещать.
   - Ладно, ты все же постарайся.
   Он как-то неуверенно согласился, а я подумал, уж не наговорили ли ему  те
двое в штатском, что я по другую сторону  баррикады.  Так  или  иначе,  свое
слово насчет Кевина Кейта Огдена он сдержал, и, может быть, наше  длительное
знакомство поможет нам сохранить дружеские отношения.
   Какое-то время я сидел, размышляя над всем происшедшим за последние  пять
дней, но тут вдруг снова зазвонил телефон, и это  на  самом  деле  была  моя
сестра.
   - Ты хоть один телефон пропустил? - спросила она. -  Меня  тут  забросали
требованиями позвонить Фредди. Что случилось?
   - Сначала скажи, где ты и как у тебя дела?
   - Надо думать, ты рассылал все эти сигналы SOS не для того, чтобы  просто
поболтать?
   - В общем, нет. Но, если нас разъединят, где мне тебя искать?
   Она назвала номер, который я присовокупил к уже имеющемуся списку.
   - Квартира профессора Куиппа, - коротко добавила она.
   Вряд ли кто-нибудь, кроме меня, знал, где ее можно найти. У нес в  разное
время было несколько любовников, все при бородах и научных званиях. Судя  по
всему, профессор Куипп  последний  из  их  числа.  Я,  однако,  не  допустил
оплошности и не высказал вслух этого предположения.
   - Я тут подумал, - начал я неуверенно, - не могла бы ты кое-что для  меня
проанализировать. Может, в химической лаборатории?
   - Что именно?
   - Неизвестную жидкость в пробирке объемом 10 мл.
   - Ты это серьезно? - Похоже, она подумала, что я сошел с ума. - Что  это?
Где ты это взял?
   - Если бы я знал, мне не надо было бы ничего выяснять.
   - Господи, братец... - Неожиданно тон ее стал более дружелюбным. -  Давай
все с начала.
   Я рассказал ей о сумке, найденной в фургоне, и шести пробирках в термосе.
   - Тут много всякого случилось, - сказал я. - Я хочу знать, что перевозили
с помощью моих фургонов, а  кроме  тебя,  я  могу  обратиться  разве  что  к
местному ветеринару или в жокейский клуб. Я, так и быть, пошлю  в  жокейский
клуб пару пробирок для порядка, но я хочу сам знать ответ, а если я  передам
это дело в руки любых властей, я потеряю над ним контроль.
   Насчет того, как можно потерять контроль над  результатами  исследований,
ей было хорошо известно. Такое с ней однажды случилось, и она до сих пор  не
могла себе этого простить.
   - Я и подумал, - продолжил я, - может,  у  тебя  есть  знакомый,  у  кого
имеется газовый  хроматограф,  или  как  он  там  называется,  и  он  сможет
произвести анализ лично для меня.
   - Да, я могу это сделать, - медленно сказала она, - но ты уверен, что это
необходимо?  Мне  бы  не  хотелось  одалживаться  без  надобности.  Что  еще
случилось?
   -  Двое  мертвецов  и  пустые  контейнеры,  прикрепленные  к  днищу  моих
фургонов, по меньшей мере трех.
   - Какие мертвецы?
   - Пассажир, которого подобрали по дороге,  и  мой  механик.  Он  и  нашел
контейнеры.
   - Что за контейнеры?
   - Может, для контрабанды. Она помолчала, раздумывая.
   - Что бы это ни было, -  проговорила  она,  -  может  статься,  что  тебя
посчитают замешанным в том, что происходит.
   -  Именно.  Почти  наверняка,  если  припомнить,  как  вели   себя   двое
полицейских, что сегодня были здесь.
   - А ты, конечно, без ума от полиции.
   - Я уверен, - сказал я, -  что  полным-полно  культурных,  интеллигентных
полицейских, умеющих сопереживать и при этом  хорошо  работать.  Просто  мне
лично попадались такие, в которых осталось мало чего человеческого.
   Как и я, она должна была помнить тот случай в далеком  прошлом,  когда  я
умолял полицию (не Сэнди и не в Пиксхилле) защитить молодую  женщину  от  ее
буйного мужа. "Домашними сварами мы не занимаемся", -  услышал  я  надменный
ответ, а неделю спустя он забил ее до смерти. Потом  они  пожимали  плечами,
доводя меня до белого каления, хотя лично меня все это не слишком  касалось.
Ту женщину я едва знал.  Официальное  безразличие  оказалось  смертельным  в
прямом  смысле  этого  слова.  Слишком  поздно  появилась  инструкция,   что
"домашние свары" должны быть предметом разбирательства.
   - Как вообще дела? - спросила Лиззи.
   - Дела идут, контора пишет.
   - А личная жизнь?
   - Полный застой - И сколько же времени прошло с той поры, когда ты  носил
цветы на могилу?
   - Вчера там был.
   - Правда? - Она никак не могла решить, то ли не  верить,  то  ли  приятно
удивляться. - Нет.., ты не врешь?
   - Не вру. Впервые после Рождества.
   - Опять твоя убийственная честность  Когда-нибудь  она  доведет  тебя  до
беды,  можешь  мне  поверить.  -  Она  замолчала,  соображая.  -  А  как  ты
собираешься переправить мне эти пробирки?
   - Почтой, очевидно. Может, с посыльным?
   - Гм. - Пауза. - Что ты завтра собираешься делать?
   - Поеду в Челтенгем. Там скачки с препятствиями.
   - В самом деле? После того как ты прекратил выворачивать  себе  душу  над
этими препятствиями, я как-то не в курсе.  Может,  я  прилечу?  У  меня  тут
парочка выходных.  Сможем  посмотреть  скачки  по  телевизору,  ты  мне  все
расскажешь, потом пойдем пообедаем, а в среду утром я улечу назад. Приготовь
мою старую комнату. Ну как, годится?
   - Ты куда приедешь, домой или на ферму?
   - Домой, - заявила она решительно. - Так проще.
   - В полдень?
   - Что-нибудь около этого.
   - Лиззи, - прочувственно сказал я, - спасибо. Голос ее был сух.
   - Ты крутой парень, дорогой братишка, так что давай без соплей.
   - Где ты набралась таких выражений?
   - В кино;
   Улыбаясь, я попрощался и повесил трубку.  Она  приедет,  как  она  делала
всегда в подобных случаях, движимая врожденным стремлением спешить на помощь
своим братьям. Сначала она носилась с Роджером, старше которого была на пять
лет, потом, шестью годами позже, со мной, тряслась над нами, как наседка над
цыплятами. Будь у нее свои дети, может быть,  эти  материнские  инстинкты  и
исчезли бы у нее и в  отношении  меня,  как  это  случилось  с  Роджером,  у
которого была милая жена и трое мальчишек,  но  я,  как  и  она,  так  и  не
обзавелся семьей, по крайней мере пока, так что для  нее  я  был  не  только
братом, но еще и чем-то вроде сына.
   Невысокая, худенькая, с копной темных  пушистых  волос,  тронутых  ранней
сединой, одетая в строгое темное платье или белый  лабораторный  халат,  она
жила в  своем  собственном  мире,  не  интересуясь  ничем,  кроме  парсеков,
квантовых переходов и черных и белых карликов. Она опубликовывала результаты
своих исследований, много и увлеченно преподавала и была хорошо  известна  в
определенных кругах.  Кроме  того,  у  нее,  насколько  я  мог  судить,  был
очередной и удачный роман с еще одним бородачом.
   Прошл