бый вес всему происходящему, на что мы все - Харв,  Сэнди,
Фаруэй и я - явно были неспособны.
   - Он давно умер? - спросил я-- В смысле,  сколько  часов  назад?  Прошлой
ночью? Брюс Фаруэй промолвил нерешительно:
   - Он довольно холодный, но все же я бы сказал, что где-то утром.
   Все мы понимали, что сказать точнее на данном этапе было невозможно. И  в
яме, и на улице было холодновато. Доктор вылез из ямы  и  предложил  вызвать
машину за трупом.
   - А как насчет фотографий? - спросил  я.  -  У  меня  есть  фотокамера  в
конторе.
   Все торжественно согласились с моим предложением. Я  прошел  через  двор,
открыл дверь в контору, взял свой "Никон"  и  вернулся  в  сарай.  Остальные
стояли там же, где я их оставил, вокруг ямы, глядя вниз на беднягу  Джоггера
и неизвестно о чем думая.
   Хотя в сарае имелось окно, через которое проникал дневной свет, мы всегда
зажигали электричество, когда работали. И сегодня верхний свет горел,  но  я
все же воспользовался вспышкой, сделав несколько снимков с борта ямы  и  еще
несколько снизу, рядом с моим беднягой механиком.
   Я не прикасался к  нему,  только  нагнулся,  чтобы  сфотографировать  его
голову. Он лежал в углу. Грубые, запачканные смазкой стены, черный от  грязи
пол. Казалось, он смотрел на стену в шести дюймах от его носа. Глаза, как  у
многих внезапно умерших, были открыты. Виднелись две ровные  полоски  желтых
зубов. На нем  был  старый  армейский  свитер,  заляпанные  грязью  штаны  и
потрескавшиеся ботинки. Как ни странно, от него до сих пор  пахло  маслом  и
пылью; землей, не смертью.
   Яма имела пять футов в глубину. Когда я стоял там выпрямившись, мои глаза
были на уровне лодыжек Сэнди, Харва и Майкла. Брюс Фаруэй у меня за  спиной.
На какую-то страшную секунду мой примитивный инстинкт шепнул мне, что нельзя
стоять вот так, с головой на уровне земли.  Я  резко  обернулся,  но  Фаруэй
вполне безобидно писал что-то в маленьком блокноте, и  я  почувствовал  себя
полным дураком.
   По лестнице я вылез из ямы и спросил Харва, как так  получилось,  что  он
именно в это время обнаружил Джоггера.
   Харв пожал плечами.
   - Да не знаю. Просто бродил по двору, я часто так делаю. Все, кто  должен
был уехать, уже уехали. Я раньше пришел, чтоб проводить их и посмотреть, все
ли в порядке. Ну а потом, чтоб время до завтрака провести, я опять  прошелся
по двору.
   Я кивнул. Харв редко рассиживался - предпочитал двигаться.
   - Я и заметил, что в сарае свет, - сказал он, - и подумал, что  можно  бы
сэкономить электричество. Шел туда и все думал, как это я  не  заметил,  как
туда кто-то прошел. Некому вроде бы. Я вовсе  не  волновался,  просто  решил
посмотреть и, как уже сказал, выключить свет. - Он  помолчал.  -  Только  не
спрашивай меня, почему я дошел до ямы, потому что я не знаю.  Дошел,  и  все
тут.
   Дело в том, что яма находилась в самом дальнем углу сарая, что как раз  и
должно  было  помешать  кому-нибудь   туда   нечаянно   свалиться.   Большие
откатывающиеся на колесиках ворота в дальнем конце сарая позволяли подгонять
фургоны прямо на яму. Ближе располагалась  маленькая  дверь,  через  которую
входили люди, а справа - кладовка, где хранились инструменты.
   - Как ты считаешь, - спросил я, - Джоггер пролежал там  все  время,  пока
водители забирали фургоны?
   Харв забеспокоился.
   - Откуда я знаю? Может, и так. Просто дрожь пробирает, верно?
   - Вскрытие покажет, так ведь,  Брюс?  -  сказал  Майкл,  и  Брюс,  слегка
скривившись от такого фамильярного  обращения,  согласился,  что  гадать  до
вскрытия бесполезно.
   Майкл уловил насмешку в моем взгляде и  незаметно  подмигнул.  Приручение
доктора явно шло полным ходом Фаруэй и Сэнди достали портативные телефоны  и
призвали на  помощь  необходимое  подкрепление.  Майкл  попросил  разрешения
воспользоваться телефоном в конторе. Да ради Бога, сказал я, там открыто. Он
пошел звонить, и, когда Харв и я, оба  расстроенные  и  обеспокоенные,  тоже
вошли в контору, он как раз говорил по телефону Изабель:  "Чертовски  обидно
за старину Фредди. Да, вне  всякого  сомнения,  чистая  случайность.  Должен
бежать. Пока".
   Он повесил трубку, сказал "спасибо", попрощался и удалился, умиротворенно
улыбаясь при мысли о том, что для него лично смерть Джоггера не будет  иметь
никаких неприятных последствий.
   - Что ты обо всем этом думаешь? - спросил Харв, когда  мы  вошли  в  наше
совместное убежище и уселись в раздумье.
   - Ты веришь, что он свалился? - спросил я.
   - Не хотелось бы думать о другой возможности.
   - Что верно, то верно, - согласился я.
   - Если он не свалился сам... Он не закончил фразу, а я не  стал  за  него
это делать.
   - А кто вчера был в кабачке вместе с Джоггером? - спросил я.
   Автоматически Харв начал перечислять.
   - Ну Сэнди, разумеется. Наверное, Дейв... Меня не было... - Он  замолчал,
пораженный внезапной мыслью. - Уж не думаешь ли ты.., что  кто-то  в  кабаке
слышал его болтовню про присоски под фургонами? Ты ведь не  думаешь.  ты  не
можешь...
   Я отрицательно покачал головой, хотя  как  можно  помешать  таким  мыслям
прийти в голову?
   - Подождем, пока не выяснят причину смерти, - сказал я. - Если  окажется,
что он поскользнулся на чем-то,  упал  и  ударился  шеей  о  край  ямы,  что
возможно, тогда и будем решать, что делать.
   - Но ведь тот ящик для денег под фургоном был пуст, - напомнил мне  Харв.
- Кто же станет убивать Джоггера только потому,  что  он  нашел  эту  пустую
штуку? Никто не станет. Не может такого быть.
   - Нет, конечно, - согласился я. Харв с беспокойством выглянул  в  окно  и
посмотрел на ряд фургонов.
   - Когда я его нашел, - сказал он, - я вернулся домой и позвонил по твоему
личному телефону, но попал на автоответчик, пообещавший, что ты перезвонишь,
как бывает, когда ты уходишь на час-два. Понимаешь, я  подумал,  нельзя  так
долго ждать, и позвонил Сэнди. Я правильно сделал?
   - Только так и надо было поступить.
   - Мы не знали, где ты. Потом спросили Изабель,  и  она  сказала,  что  ты
вроде у Уотермидов. Ей Найджел говорил что-то про обед, когда звонил,  чтобы
рассказать о путанице во времени отъезда по вине дочери. Похоже,  Тесса  ему
об этом и сказала. Ну и Сэнди решил поехать туда за тобой.
   - Гм... - Новости в Пиксхилле распространялись так быстро, что  в  глазах
рябило.
   Харв снова начал выказывать признаки беспокойства и  нерешительности,  и,
зная его давно и близко, я сразу понял, что он сомневается, говорить ли  мне
что-то, что я, возможно, не хотел бы услышать.
   - Валяй, говори, - обреченно сказал я.
   - Ну, Найджел еще сказал, что Тесса хотела поехать  с  ним  в  Ньюмаркет,
когда он повезет  кобыл.  Забралась  в  фургон  и  уселась  на  пассажирском
сиденье.
   - Надеюсь, он ее не взял.
   - Да нет, но он растерялся. С одной стороны - ты с угрозой уволить любого
за такие дела, а с  другой  -  дочка  тренера  просит,  чтоб  подвез.  -  Он
помолчал. - Она уже вполне маленькая женщина, а от  Найджела  все  бабы  без
ума, ну и моя жена сказала.., не пойми меня не правильно.., я посчитал,  что
лучше тебе знать.
   - Спасибо, - вполне искренне поблагодарил я. - Уж без этих дел мы  вполне
обойдемся. Не хочу терять в Майкле Уотермиде клиента только потому, что  его
дочке приглянулся мой водитель. Пожалуй, не стоит  Найджела  туда  посылать,
хотя это чертовски некстати, и это еще мягко сказано.
   Разумеется, из всех моих водителей Майкл предпочитал Льюиса, но  зачастую
ему требовался не один, а несколько фургонов. Теперь  нельзя  посылать  туда
Найджела, и это меня сильно лимитировало.
   Харв не без юмора заметил:
   - Можно посылать туда Пат при необходимости, когда она поправится, а пока
эту новую женщину, что ты нанял временно.
   - Неплохо придумано, - заметил я, сдерживая улыбку, и сделал заметку  для
Изабель, чтобы она отправляла теперь Найджела в основном к Мэриголд  Инглиш,
которой не повредит легкое учащение пульса.
   Прошло немного времени, и во двор осторожно въехала полицейская машина со
следователями, полицейским врачом и фотографом. Мы с  Харвом  отправились  в
сарай, где Сэнди демонстрировал Джоггера своим коллегам в штатском,  а  Брюс
Фаруэй  с  важным  видом  беседовал  со  своим  полицейским  соратником   по
профессии.  Официальный  фотограф  с  помощью  вспышки   делал   официальные
фотографии в тех же ракурсах, что и я незадолго до него.
   Записали показания Харва о том, как он нашел тело, а  затем  зачитали  их
ему вслух на том забавном корявом английском, на  котором,  похоже,  пишутся
все подобные документы. Харв расписался под этим творением,  хотя  это  были
вовсе не его слова, а Сэнди, Фаруэй и я подтвердили, что мы не трогали  тело
и что ничего не уносили с места происшествия.
   Коллеги Сэнди ничем не выделялись, кроме отсутствия  чувства  юмора.  Все
случаи со смертельным исходом тщательно расследуются, заявили они,  так  что
завтра нам снова придется отвечать на вопросы.
   Прибыл тот же черный катафалк, который забирал Кевина Кейта  Огдена,  или
другой, как две капли воды похожий на  него,  и  вскоре  еще  один  человек,
окончивший  свой  земной  путь,  покинул  мои  владения  в  цинковом  гробу,
прикрытом парусиной и перевязанном ремнями.
   Полицейские с суровыми лицами последовали за катафалком. Фаруэй, Сэнди  и
я проводили их глазами, я, во всяком случае, с облегчением.
   - Очень прискорбно, - отрывисто заметил Фаруэй, которому  явно  все  было
безразлично.
   - Местная достопримечательность, - поддержал его Сэнди, кивая головой.
   "Ничего себе эпитафия", - подумал я.
   - Сэнди, - спросил я, - ты вчера  вез  Джоггера  на  его  машине  или  на
своей?
   - Вчера? На своей. Его развалина до сих пор, наверное, стоит у кабака.
   - Эта развалина принадлежит мне, - сказал я. - Заберу ее позже. Ключи еще
у тебя?
   Оказалось, он их оставил дома, чтобы не потерять. Я сказал, что вскоре за
ними заеду, и он со  вздохом  облегчения  отправился  спасать  то,  что  еще
осталось от его выходного.
   Брюс Фаруэй последовал за ним, не считая нужным тратить на меня то слегка
заискивающее уважение, с которым он обращался к Майклу и полицейскому врачу.
Просто холодно кивнул на прощание. Харз отправился домой  обедать,  что  ему
уже давно надо было сделать, а я немного  пошатался  по  сараю,  заглянул  в
теперь уже пустую яму и проверил, не пропало ли чего из инструмента.
   Кладовка была просторной, двадцать на десять футов, но без окон. Я  отпер
широкую дверь и долго  стоял,  глядя  на  владения  Джоггера:  пару  тяжелых
гидравлических домкратов, в ассортименте ключи и отвертки, ящики с запасными
частями с соответствующими наклейками, бухты кабеля, цепи, банки со смазкой,
комплект новых шин, готовых к установке.
   Несмотря на грязный пол,  весь  инструмент  сверкал  чистотой,  что  было
весьма характерно для Джоггера. Насколько я  мог  судить,  здесь  ничего  не
трогали, и в кладовке царил порядок, который ему  удавалось  каким-то  чудом
поддерживать. В его пикапе же всегда был безнадежный хаос,  из  которого  он
как-то умудрялся мгновенно выуживать необходимые плоскогубцы.
   Я выключил свет, запер кладовку и пошел к выходу мимо длинного  верстака,
на котором ничего в данный момент не было, кроме больших и маленьких тисков,
и те и другие прочно привернуты. Нигде ничего не  валялось.  Ничего  такого,
обо что можно было бы споткнуться даже очень пьяному человеку.
   В раздумье я вышел из сарая, выключив свет, но  по  привычке  не  заперев
дверь во двор. Я всегда считал, что тут не стоит перебарщивать.  Инструменты
находились под замком, кроме того, мы всегда закрывали калитку во  двор.  На
этих мерах предосторожности можно  помешаться.  Кроме  того,  все  это  было
против жуликов, не против контрабандистов.
   И не против убийц.
   От этого слова меня передернуло. Я не мог  в  это  поверить.  Вернее,  не
хотел.
   Не может того быть, чтобы Джоггера убили. Из-за того,  что  он  обнаружил
пустую коробку и две пустые трубы. Из-за того, что он разболтался по  пьянке
в пивнушке.
   У меня создалось впечатление, что я слишком драматизирую  события.  Лучше
всего дождаться результатов вскрытия.
   Я сидел в конторе и думал о Джоггере. Не о том, как он  умер,  а  о  том,
каким он был.
   Старый одинокий солдат, водитель армейских грузовиков, чья действительная
военная служба прошла на северо-ирландской границе. Он  практически  никогда
об этом не рассказывал, хотя был случай, когда грузовик едущего впереди него
приятеля разорвало на куски бомбой.
   Я заполучил его в качестве механика с фермой и фургонами, и мне казалось,
что такой поворот событий ему по душе. Со своей стороны я тоже  считал,  что
мне  повезло,  потому  что   где   бы   я   еще   нашел   такого   опытного,
нетребовательного и исполнительного работника.
   Я скорбел по нему бескорыстно, как по человеку. Несмотря ни  на  что,  он
был цельной личностью, и если, по мнению других, ему чего-то не хватало,  то
только потому, что он в этом не нуждался. Никогда не следует навязывать свою
собственную точку зрения на успех другому.
   Немного времени спустя, когда уже стемнело, я  зашел  к  Сэнди  и  забрал
ключи от пикапа Джоггера.
   Сэнди спокойно отдал их мне. Я только расписался, он ведь знал,  что  это
мой пикап. Похоже, ему не  пришло  в  голову,  что  пара  ключей  на  связке
принадлежит лично Джоггеру. Затем я пошел к кабачку, куда любил наведываться
Джоггер, и, разумеется, обнаружил пикап на стоянке рядом. На  первый  взгляд
там все было в порядке. Приглядевшись повнимательней, я обнаружил,  что  обе
задние двери слегка приоткрыты, и там, где должны были быть салазки  и  куча
всякого инструмента в большой пластмассовой коробке, сегодня не было ничего,
кроме ржавой пыли на металлическом полу.
   Я вздохнул. Целый кабачок народу видел, как Сэнди  увез  Джоггера  домой,
оставив пикап со  всяким  добром  без  присмотра.  Наверное,  мне  следовало
радоваться, что и пикап не украли, и что на  нем  остались  колеса,  шины  и
мотор, и что в баке еще есть бензин.
   Я поехал на пикапе туда, где жил Джоггер, и что, насколько я  знал,  было
просто ветхим гаражом с жилым помещением наверху.
   В далеком прошлом все это было местом, где жил шофер. Однако дом, который
он обслуживал, давно исчез. Долгие месяцы Джоггер вел непрерывную борьбу,  о
результатах которой он меня регулярно извещал,  с  доброхотами  из  местного
совета, жаждущими объявить  строение  непригодным  для  проживания.  Джоггер
полагал, что дом его каким был, таким и остался, а если  что  и  изменилось,
так это идеи членов  совета.  Я  полагал,  что  на  таких  основаниях  можно
защищать и пещеру, но, несмотря на псевдологику, усилия Джоггера до сих  пор
приносили плоды.
   Я с трудом открыл старую деревянную скрипящую дверь гаража, оставив пикап
снаружи, а вовнутрь  впустив  немного  света  от  уличного  фонаря.  Джоггер
рассказывал, что к нему можно попасть, пройдя через гараж  и  поднявшись  по
узкой лестнице у задней стены.  Следуя  этим  инструкциям,  я  наткнулся  на
хлипкую дверь, которая открылась, едва я взялся за ручку.
   И ключей не понадобилось. Я нашел выключатель и впервые вошел  в  частный
мир Джоггера, ощущая себя самозванцем, но, с другой  стороны,  понимая,  что
Джоггеру было бы приятно знать, что  есть  человек,  которому  он  настолько
небезразличен, что он пришел сюда взглянуть на его жилище в последний раз  и
убедиться, что над ним никто не надругался.
   Здесь все было так, как оставил Джоггер, - кавардак,  не  тронутый  теми,
кто украл инструмент. В течение многих лет он прилично  зарабатывал,  однако
жил так, будто едва сводил концы  с  концами:  продавленное  кресло,  старая
застиранная скатерть, газета вместо скатерти на другом столе, пол,  покрытый
линолеумом. Возможно, армия и научила его наводить шик и  блеск,  но  навыки
эти он сохранил  только  на  работе,  в  остальном  же  следовал  привычкам,
воспитанным в  нем  с  детства.  Так  ему  было  комфортнее,  как  в  старых
разношенных ботинках.
   Кухни там не было, просто на комоде стояло несколько кружек и тарелок,  а
рядом чай, сахар, сухое молоко и печенье в пакетах. Я открыл ящик  комода  и
увидел там мятое поношенное белье. Костюм и  рубашка,  которые  он  надевал,
когда садился за руль, висели на плечиках на внутренней стороне двери.
   Постель  его  представляла  собой  несколько  смятых  одеял  цвета  хаки,
брошенных на диван. По  обычным  меркам  можно  было  считать,  что  она  не
прибрана. И невозможно определить, спал ли он на ней в прошлую ночь или нет.
   Тут я сообразил, что внутри все  же  теплее,  чем  снаружи,  и  обнаружил
первый предмет роскоши, если можно так выразиться, - маленький обогреватель,
ведущий борьбу с суровой природой. Был там и цветной  телевизор,  три  ящика
пива, сверкающий электрический чайник и телефон.  У  одной  из  стен  лежала
стопка порнографических журналов, которые он,  по-видимому,  получал  раз  в
неделю в течение пары лет.  В  коробке  из-под  ботинок  на  полке  я  нашел
свидетельство о рождении, бумаги, полученные  при  увольнении  из  армии,  и
банковскую расчетную книжку строительного  общества.  Сумма  его  сбережений
заставила меня поднять брови, ибо ясно  показала,  что  именно  он  делал  с
заработанными деньгами.
   Я положил бумаги на место и заглянул в крошечную ванную комнату,  которая
оказалась именно такой,  как  я  и  ожидал,  не  слишком  чистой,  но  и  не
отвратительно грязной. Кроме использованных лезвий и расчески, у которой  не
хватало нескольких зубьев, там ничего не было.
   Уходя, я оставил все как было, даже включенный  обогреватель.  В  комнате
пахло так же, как от него, -  смазкой,  землей  и  пылью.  Пока  сохраняется
запах, есть и он. Достопочтенные члены совета выметут  все  отсюда  в  самое
ближайшее время.
   Я запер дверь, прикрыл дверь гаража и отогнал пикап на ферму,  все  время
думая о том, почему Джоггер  пошел  в  сарай  без  ключей  и  без  машины..,
когда.., зачем.., и с кем.
   В  комнате  на  столе  Изабель  я  увидел  журнал  Джоггера,  из  которою
оставалось только перенести данные в компьютер. Я забрал  журнал,  прошел  в
свой офис и уселся читать, что там написал Джоггер.
   Одни лишь голые факты. Никаких пояснений. Никаких  замечаний.  Он  забрал
четырех рысаков в конюшне в Пиксхилле и отвез их  по  шоссе  М4  на  бега  в
Чепстоу. Время отъезда  с  фермы,  время  погрузки,  время  прибытия,  время
отправления с ипподрома, время прибытия на  конюшню,  время  возвращения  на
базу.  Расход  горючего  в  литрах.  Показания  спидометра  записаны  Фургон
вычищен. Общее число проработанных часов. Количество часов за рулем.
   И ни слова о "расческах-присосках".
   Расстроенный, я снова положил журнал  на  стол  Изабель  и  подумал,  что
ничего полезного я больше сделать не могу. Четыре фургона еще не  вернулись,
не считая того, что  находится  во  Франции,  и  другого,  отправившегося  в
Ирландию, но за ними проследит Харв. Если что-нибудь не так, я узнаю об этом
очень быстро. Я зевнул, запер все двери и отправился домой.
   Подкрепив  свои  силы  продуктом  производства  Шотландии,  я  уселся  во
вращающееся кресло и перемотал пленку автоответчика на моем личном телефоне.
По служебному телефону отвечала Изабель, принимая заказы на перевозки, но по
личным вопросам звонили по другому номеру. В то воскресенье я  включил  свой
личный автоответчик, когда отправился  наверх  принимать  душ,  оставил  его
включенным, пока рвал цветы и отвозил их на кладбище, не выключал я его и на
время визита к Уотермидам. Так что он работал  весь  день.  Пленка  деловито
перекручивалась.
   Я нажал кнопку включения и чуть не свалился со стула.
   Первый услышанный  мною  голос  принадлежал  Джоггеру  -  хриплый  кокни,
неспешный и спокойный.
   - Ненавижу эту проклятую машину,  -  сказал  он.  -  Куда  ты  подевался,
Фредди? Похоже, кто-то спер пикап. Его нет в га