е.  В  фургоне  не  было   ничего
привлекательного для вора, кроме, разве что, радио или телефона. Но человека
в черном, похоже, не интересовало ни то, ни другое. По сути, если вспомнить,
он ничего такого не делал в фургоне, просто стоял спиной ко мне. Одежда  его
была покрыта пылью и грязью. Насколько я мог помнить, в руках  у  него  тоже
ничего не было. Ни инструментов, ни фонаря. Чем бы  он  ни  открыл  дверь  в
фургон, ключом или отмычкой, он, должно быть, положил это в карман.
   Отверстие для ключа в этой двери находилось в самой ручке.  В  замке  ,не
торчал ключ, как не было, когда  я  присмотрелся,  ни  царапин,  ни  видимых
признаков взлома.
   Замерзший и сердитый, я швырнул попону обратно в фургон, захлопнул  дверь
для грумов, а также дверь в кабине водителей и пошел в дом за ключами, чтобы
снова запереть их.
   Из уважения к моим коврам я вылез из сапог и протопал босиком через  холл
и гостиную к письменному столу, даже не включив свет, поскольку  все  и  так
было прекрасно видно из-за сияния снаружи. Забрав ключи из стола, я вернулся
назад, снова влез в сапоги и потащился к фургону.
   Подойдя поближе, я не поверил своим глазам, снова  узрев  внутри  фургона
темную тень. Просто бред какой-то, подумал я, и что вообще он  там  потерял?
Он стоял за сиденьем водителя и что-то искал на полке, которая проходила  по
всей ширине кабины над сиденьями  для  пассажиров.  Такие  просторные  полки
имелись во всех моих фургонах и  использовались  водителями  и  грумами  для
хранения спальных мешков и подушек, их личных  вещей  и  смены  одежды.  Там
также  находился  матрас,  на  котором  спали   водители,   когда   где-либо
останавливались на ночь, предпочитая такую ночевку  дешевому  мотелю.  Бретт
как-то сказал мне, что он ждал лучшего. "Твое личное дело", - заверил я его.
   Человек в кабине увидел меня, выскочил наружу и пустился  наутек,  прежде
чем я добрался до  машины.  Я  неуклюже  попытался  его  догнать,  с  трудом
передвигая ноги, которые при каждом шаге наполовину выскакивали из сапог. Он
побежал по дороге и, казалось, растворился в тени  деревьев  при  выезде  на
шоссе. Без всякой надежды я тоже прошел до шоссе, но никого не  увидел.  Это
была обычная сельская дорога, без  всякого  ограждения,  с  ответвлениями  в
сторону домов. Полно деревьев  и  кустов,  прячься  куда  хочешь.  Пол-армии
потребуется, чтобы тебя найти. Озадаченный и  встревоженный,  я  вернулся  к
фургону. Дверь кабины водителя все еще  была  открыта,  как  он  ее  бросил,
убегая. Я кое-как забрался внутрь и остановился  за  водительским  сиденьем,
разглядывая полку. Чтобы лучше видеть, я включил свет.
   Там ничего не было, кроме матраса и пластиковой  сумки,  которая  хранила
остатки того, чем Бретт поддерживал свое существование:  смятые  обертки  от
шоколада, пустая коробка из-под бутербродов с этикеткой, гласящей: "Говядина
с помидорами", и ценой снизу и две пустые банки Из-под кока-колы.
   Я  положил  сумку  на  место.  В  обязанности  каждого  водителя  входило
поддерживать чистоту на своем рабочем  месте,  и  у  меня  не  было  желания
убирать за Бреттом. Создавалось  впечатление,  что  подсаживание  по  дороге
умирающих бизнесменов было только началом их с  Дейвом  деятельности  в  тот
день. Поутру им придется много чего объяснить.
   Еще раз заперев двери, я снова направился к  дому,  но,  войдя  туда,  не
почувствовал привычной уверенности. Ловкий визитер с первого раза  проник  в
фургон, не разбив стекло и не взломав дверь, а это означало,  что  он  может
проникнуть туда снова тем же способом.
   Хоть я и не представлял  себе,  что  ему  надо,  мысль  о  его  возможном
возвращении  в  третий  раз  мне  не  нравилась.  Мне  также  не   прибавила
спокойствия внезапно возникшая идея, что, возможно, он хотел не взять что-то
из фургона, а оставить что-нибудь там. А может, сломать или  вообще  вывести
его из строя. В тревоге и волнении я  сбросил  сапоги  и  дождевик  и  рысью
побежал наверх в поисках подходящей им замены в виде двух свитеров, джинсов,
носков и таких туфель, в которых можно бегать. Еще я вытащил  из  шкафа  мой
старый спальник и, взглянув в последний раз  в  окно,  чтобы  проверить,  не
начался ли третий визит (пока не видно), спустился вниз за теплой курткой  и
перчатками.
   Утеплившись таким образом, я вернулся в фургон и  устроился  на  переднем
пассажирском сиденье. Хоть телу и было сравнительно удобно,  в  душе  царило
беспокойство.
   Медленно тянулось время.
   Я задремал.
   Никто так и не пришел.
 
Глава 2 
 
   Как и  можно  было  ожидать,  проснулся  я,  окоченев  от  холода,  когда
естественный свет уже начал смешиваться с электрическим. Зевая, я побрел  на
кухню в поисках тепла и кофе.  Принесли  газеты  и  почту.  Я  рассортировал
счета, пробежал заголовки в газетах, открыл страницу с отчетами  о  скачках,
съел кукурузные хлопья и ответил на первый телефонный звонок нового дня.
   Как правило,  мой  рабочий  день  начинался  в  шесть  или  семь  утра  и
заканчивался, если все нормально, в полночь,  во  все  дни  недели,  включая
воскресенье, но для  меня  такой  режим  давно  стал  образом  жизни,  а  не
бедствием. Так же работали и тренеры, которым, судя по всему, казалось, что,
поскольку они сами  встают  на  заре  или  до  зари,  чтобы  присмотреть  за
лошадьми, все их служащие должны поступать аналогичным образом.
   Планы менялись со дня  на  день.  Сегодня,  в  пятницу,  первым  позвонил
тренер, чей жеребец поскользнулся в  стойле  и  покалечился,  пытаясь  снова
встать на ноги.
   - Поганец вывихнул себе заднюю  ногу.  Когда  старший  конюх  пришел,  он
прыгал на трех ногах.  -  Низкий,  звучный  голос  сотрясал  мою  барабанную
перепонку. - Он не сможет бежать в Саутуелле, чтоб ему пусто было.  Вычеркни
его из списка, ладно?
   Я сказал, что все сделаю.
   - Спасибо, что предупредили.
   - Я знаю, у тебя все забито, - гремел он. -  Значит  четверо  в  Сандаун.
Только Бретта не посылай, он нытик, расстраивает моих парней.
   Я заверил его, что не пошлю Бретта.
   - Порядок, Фредди. До встречи на скачках. Не теряя  времени,  я  позвонил
своему старшему водителю и спросил, ушли ли уже фургоны на Саутуелл.
   - Разогревают моторы, - сказал он.
   - Вычеркните Ларри Делла. У них жеребец захромал.
   - Понял.
   Я положил трубку телефона  в  кухне  и  направился  в  гостиную,  где  на
письменном столе были разложены подробные графики на неделю с данными,  куда
и чьих лошадей должен везти тот или иной  фургон.  Я  всегда  составлял  эти
графики в карандаше, так как постоянно приходилось вносить изменения.
   На соседнем столе, до которого можно было легко дотянуться,  повернувшись
во вращающемся кресле, стоял  компьютер.  Теоретически  проще  было  вызвать
данные по каждому фургону на экран и внести нужные изменения. Я и закладывал
в компьютер все сведения  о  ездке,  но  только  после  ее  завершения.  Что
касается текущих дел, я продолжал предпочитать карандаш и ластик.
   На ферме, в главном офисе,  две  мои  умницы-секретарши  Изабель  и  Роза
старательно  и  аккуратно  вводили  в  компьютер  все  новейшие   данные   и
посмеивались над моими допотопными методами. Компьютер в моей гостиной играл
роль своеобразной подстанции, в которой немедленно отражались все изменения,
внесенные в главный компьютер. Я его использовал в основном с  одной  целью:
проверял, что было сделано в мое отсутствие.
   В свою очередь я вводил в компьютер  все  данные,  которые  поступали  до
начала или после окончания рабочего дня, и таким способом мы еще ни разу  не
оставили ни одного скакуна безнадежно ждать кареты для поездки на бал.
   Я сверился со списком, который был вполне  типичным  для  пятницы  начала
марта. Два фургона направлялись в Саутуелл, где  в  любую  погоду  всю  зиму
проводились гладкие и барьерные скачки. Четыре  фургона  должны  были  везти
скакунов на дневную программу стипл-чейза в Сандауне, к югу от Лондона. Один
девятиместный фургон вез племенных кобыл в Ирландию. Еще один шестиместный -
племенных кобыл в Ньюмаркет, другой - в  Глостершир,  а  третий  -  кобыл  к
жеребцу в Суррей: март - самое время для спаривания племенных лошадей.
   Один фургон не был задействован, так как должен  был  пройти  технический
осмотр. Еще один направлялся во Францию. Один будет перевозить молодых кобыл
Джерико Рича в Ньюмаркет. Бретт и его девятиместный фургон, стоящий в данный
момент под лучами поднимающегося солнца у меня во  дворе,  должен  был  весь
день ездить  туда-сюда,  перевозя  всю  конюшню  тренера,  переезжающего  из
Солсбери в Пиксхилл, - не слишком длинный маршрут, но многократный и, с моей
точки зрения, выгодный.
   На будущей неделе состоится челтенгемский фестиваль, главное соревнование
по стипл-чейзу в году, а еще через  неделю  наберет  обороты  сезон  гладких
скачек, который своей плотной программой обеспечит меня работой  на  полгода
вперед. В марте уже можно вздохнуть с облегчением.  Ослабли  зимние  холода,
меньшую опасность стали представлять туманы. Ведь ничего не  заработаешь  на
фургонах, стоящих молчаливыми рядами в снегу, а зарплату водителям все равно
надо платить.
   Позвонил мой старший водитель Харв, сокращенное от Харви.
   - У Пат грипп, - сказал, он. - Лежит в постели.
   - Вот черт!
   - Все эта дрянь, нынешний грипп. Прямо с ног валит. Не ее вина.
   - Знаю, - согласился я. - А как Джерри?
   -  Все  еще  плохо.  Может,  отложим   перевозку   племенных   кобыл   до
понедельника?
   - Нельзя, им скоро жеребиться. Я обещал отправить их  в  Суррей  сегодня.
Что-нибудь придумаю.
   Пат и Джерри были надежными водителями, так что, если они утверждали, что
не могут работать, значит, так оно и было. Требовалась перестановка.
   - В Глостершир кобыл может повезти Дейв вместо  Пат,  -  сказал  я.  Дейв
ездил медленно, и я не сажал его за руль, если мог этого избежать. - Там нет
четкого срока.
   - Ладно.
   - Но поначалу пришли его сюда, как только он появится на  ферме,  он  мне
нужен. Бретта тоже.
   - Сделаю, - сказал он. - Это насчет покойника?
   - Да.
   - Вот идиоты.
   - И скажи Джоггеру, что он мне нужен. Пусть за-, хватит салазки.
   - Он придет не раньше чем через полчаса.
   - Годится.
   - Что-нибудь еще?
   - Сейчас нет, но через пять минут будет. Он засмеялся и повесил трубку. А
я сидел и думал, как же мне повезло, что он у меня работает. В мою  бытность
жокеем Харв обслуживал  меня  в  весовой,  каждый  день  принося  на  скачки
вычищенные седла и чистые бриджи. Такие слуги были чем-то вроде  театральных
костюмеров, и один человек обслуживал десять или больше жокеев. Несмотря  на
это, подобная служба требовала близких личных отношений,  потому  что  жокею
было практически невозможно скрыть какие-либо свои физические особенности от
такого слуги.
   После того как я повесил свои сапоги на крючок и занялся перевозками,  он
в один прекрасный день появился на моем пороге.
   - Пришел узнать, может, на работу  меня  возьмете?  -  сказал  он,  сразу
переходя к делу.
   - Но мне больше не нужен слуга.
   - Я не о том. Хочу бросить эту работу. Мой старик умер, и теперь  весовая
совсем не то, что при нем, и я хочу  уйти.  Корыто  обрыдло.  Возьмите  меня
шофером. Я каждую неделю вот уж много лет накручиваю сотни миль.
   - Но, - осторожно  заметил  я,  -  тебе  потребуются  права  на  вождение
тяжелого грузового транспорта.
   - У меня есть.
   - Фургоны ведь не просто машины. Придется подучиться.
   - Если я пройду курс, дадите мне работу? Я ответил утвердительно,  потому
что мы всегда хорошо ладили, и вот так, практически случайно, получил самого
хорошего помощника, какого только можно себе вообразить.
   Он был русоволос и силен физически,  примерно  моего  возраста,  на  пару
дюймов выше ростом. Будучи чем-то  недоволен,  он  принимался  ругаться,  но
делал это так, что все вокруг улыбались. Как-то он  сказал  мне,  что  Бретт
имеет привычку перекладывать вину на другого, прежде чем ты  осознаешь,  что
вообще есть виноватые.
   - У него с собой постоянно целый мешок алиби, и он вытаскивает  любое  по
мере необходимости.
   Я поднялся наверх, принял душ, побрился, поправил покрывало на постели  и
опять вернулся к окну все с тем же видом на фургон.
   Джоггер, механик нашей фирмы, на своем пикапе въехал во двор и  под  визг
тормозов остановился бампер к  бамперу  с  фургоном.  Жилистый,  кривоногий,
лысый, и к тому же кокни , он ужом выскользнул из пикапа  и  замер  напротив
фургона, почесывая затылок. Затем своей необычной походкой, из-за которой он
и получил свое прозвище , направился к дому. Он не шел, а практически бежал,
как при спортивной ходьбе: руки согнуты, но одна нога  обязательно  касалась
земли.
   Я вышел к нему  навстречу,  и  мы  вместе  пошли  к  фургону,  причем  он
нетерпеливо притормаживал, приноравливаясь ко мне.
   - Что за супчик? - спросил он.
   Говорил он на  своем  собственном  варианте  ритмического  сленга  кокни,
большую часть которого, на мой взгляд, он придумывал самостоятельно. К  тому
времени я уже привык к его манере выражаться. Супчик здесь означал: супчик -
еда - беда.
   - Просто все проверь, ладно? - попросил я. - Обрати  особое  внимание  на
двигатель. Потом подлезь под машину, нет ли где течи или чего постороннего.
   - Схвачено, - ответил он.
   Я посмотрел, как он проверил мотор, время от времени утвердительно кивая.
Взгляд его был острым, пальцы чуткими.
   - Все тип-топ, - заметил он.
   - Хорошо. Действуй дальше.
   Он сходил к своему грузовичку и принес оттуда гибкий трос с зеркальцем на
конце, с помощью которого можно заглядывать за всякие углы, а  также  низкую
платформу на колесиках, на которую он ложился лицом  вверх  и  проскальзывал
под фургон для быстрого осмотра днища машины.
   - Когда закончишь, я буду в доме, - сказал я.
   - Я там ищу чего-нибудь определенное?
   - Все непонятное.
   Он взглянул на меня оценивающе.
   - Тачка надысь была в Италии, так?
   Я подтвердил, что да, была, -  фургон  отправился  в  прошлую  пятницу  и
вернулся во вторник вечером, хотя никаких проблем и задержек в пути не было,
во всяком случае, насколько мне было известно.
   - Этот Бретт никогда как следует не вычистит. Нет гордости.
   - У Бретта в среду был выходной, - сказал  я.  -  Харв  возил  жеребят  в
Ньюмаркет в этом фургоне. Потом Бретт на  нем  ездил  в  Ньюмаркет,  туда  и
обратно. Тут кое-что странное произошло, так что.., продолжай проверку.
   - Ты о том трупе?
   - Частично.
   - Ты думаешь, он успел что-то сотворить с фургоном, так что ли?
   - Знаю не больше тебя, - сказал я. - И пошевеливайся,  Джоггер.  Мне  эту
штуку надо вычистить и отправить самое большее через час.
   С философским видом он улегся и без колебаний исчез под десятью или вроде
того тоннами стали, только ноги торчали. Одна мысль об этом вызывала у  меня
нечто вроде клаустрофобии. Джоггер знал об этом, но  благородно  прощал  мне
эту слабость, которая повышала его самоуважение. Вреда  в  том  не  было.  Я
вернулся в дом, и тут позвонил Харв.
   - Дейв едет к тебе, - возбужденно сказал он.  -  Он  говорит,  что  Бретт
собирает вещи.
   - Что он делает?
   -  Дейв  говорит,  Бретт  не  полный  кретин  и   соображает,   что   его
испытательный трехмесячный срок подходит к концу и что ты его не оставишь. А
так он сможет всем говорить, что сам  тебя  бросил,  а  не  наоборот.  Будет
кругом ныть, как тут тяжело работать,  и  никакой  благодарности,  так  Дейв
говорит.
   - Пусть делает что хочет, - заметил я. -  Вопрос  в  другом:  как  насчет
сегодня?
   - Челночные перевозки для Мэриголд, - вспомнил Харв. - Бретт  должен  был
ехать.
   - Именно. Кто у нас еще есть? - Не успев спросить, я уже  знал  ответ.  У
нас был я.
   - Ну... - Он заколебался.
   - Ясно. Я поеду, если больше никого нет.
   - Тут не только эти челночные ездки, - добавил он осторожно. - Жена  Вика
сказала, что у него температура под сорок, так что в Сандаун  он  не  сможет
поехать.
   Да, плохой выдался денек.
   - Они сейчас оба  здесь,  на  ферме,  -  продолжил  Харв.  -  Вик  и  его
благоверная. Он хочет ехать, а она грозит, что разведется с ним. Хотя и  так
видно, что у него температура.
   - Отправь его домой, только заразу распространяет.
   - Ладно. Но...
   - Дай мне пять минут. Авось придет вдохновение. Он рассмеялся.
   - Поторопи его, - сказал он и отсоединился. Я принялся  думать.  Если  бы
тренеры не были такими привередливыми, я бы мог  прихватить  двух  племенных
кобыл, направляющихся в Суррей, в фургон, везущий скакунов в Сандаун. Фургон
мог бы доставить двух скаковых лошадей,  затем  отвезти  кобыл  в  пункт  их
назначения и вернуться в Сандаун, чтобы забрать  лошадей  со  скачек  домой.
Может, я и рискнул бы так поступить, если бы не был уверен,  что  означенный
тренер непременно все узнает от своих конюхов. А означенный  тренер  никогда
не разрешал возить его лошадей вместе с лошадьми из других конюшен.  Если  я
повезу его скакунов вместе с племенными кобылами, то потеряю его как клиента
сразу и навсегда.
   Я пошел к фургону. Джоггера нигде не  было  видно,  но,  когда  я  громко
позвал его, из-под машины сначала показалась пара ботинок, затем  измазанные
мазутом штаны, грязный армейский свитер и лицо с потеками грязи.
   - Ты был прав, мы подобрали незнакомца, - отрапортовал он  и  усмехнулся,
показав желтые зубы. - Ты что, знал? Наверное, знал.
   - Нет, не знал. - И меня его сообщение  вовсе  не  обрадовало.  Напротив,
очень огорчило.
   - Полезай посмотри, - предложил он, слезая с салазок и  лукаво  предлагая
мне занять его место.
   - Верю тебе на слово, - сказал я, оставаясь стоять. - Что ты нашел?
   - Я бы сказал, эта штука держится на магните, - высказал он свое  мнение.
- Навроде ящика. Вроде как для денег, только крышка снизу.
   - Блестит? - спросил я.
   - Да нет. Хочешь вытащу?
   - Да, но постой.., видишь ли, трое водителей свалились с гриппом.  Может,
выручишь, сделаешь одну ездку?
   Джоггер вытер о штаны измазанные маслом руки и с сомнением  посмотрел  на
меня. Сесть за руль значило вымыться, а, вне  всякого  сомнения,  он  уютнее
чувствовал себя грязным. Я редко обращался к нему с  такой  просьбой,  и  он
сидел за рулем, как правило, только во время пробных ездок на всех фургонах,
когда он прислушивался к шуму мотора, как к человеческой речи, и обнаруживал
неполадки, прежде чем они случались.
   - Племенные кобылы, не на скачки, - пояснил я.
   - Тогда ладно.., а когда?
   - В обед.
   - Заплатишь дополнительно?
   - Конечно, если сделаешь и свою основную ремонтную работу.
   Он передернул плечами, снова лег на салазки и исчез под  фургоном.  Я  же
вернулся к письменному столу, позвонил Харву и сказал: "Джоггер".
   - Он за рулем? - Казалось, он не верит своим ушам. - Он согласился?
   - Повезет племенных кобыл в Суррей, - подтвердил я. -  В  ремонте  фургон
Фила, верно? Разбуди его, выкручивай  ему  руки  или  рыдай  на  груди,  как
хочешь, но скажи, что выходной переносится и что он нужен нам,  чтобы  гнать
фургон Вика в Сандаун.
   - Понял.
   - Пожалуй, все, - сказал я.
   - Постучи по дереву.
   - Загляни сюда сам, когда освободишься на минутку, ладно?
   Последовала короткая пауза, после чего он сказал:
   "Сделаю".
   Он будет думать,  что  такое  мне  могло  от  него  понадобиться,  но  до
беспокойства дело не дойдет. Во всяком случае, я на это надеялся.
   В этот момент во двор въехал на велосипеде Дейв и прислонил  свое  ржавое
средство передвижения к поленнице дров. Машина у Дейва была,  но  еще  более
ржавая, чем велик, и  он  ею  редко  пользовался.  Когда-нибудь,  уже  много
месяцев уверял он всех, он обует ее в новые покрышки и начнет ездить.  Никто
ему не верил. Все свои деньги он тратил на гончих.
   Он постучал в дверь, уже войдя в дом,  и  появился  в  гостиной  с  видом
великомученика, только что слезшего с дву