о уже более полугода, как я последний раз ездил к ней  на  поезде  в
Шотландию, где провел два дня. Два дня  разговоров  вместили  шесть  месяцев
нашей жизни. То, что она собиралась приехать в Пикс-хилл всего на один день,
было в ее духе, больше недели оставаться на одном месте она просто была не в
состоянии.
   Я все еще сидел на ферме, думая о ней, когда вернулась Нина.  Фургон  был
пуст,  рысаки  благополучно  возвращены  в  конюшню.  Она   остановилась   у
бензоколонки и заправилась, потом зевая прошла в контору, чтобы  опустить  в
прорезь для писем свой журнал.
   Я вышел ей навстречу.
   - Как все прошло? - спросил я.
   -  Абсолютно  без  всяких  происшествий,  с  одной  стороны.  Удивительно
интересно - с другой. А здесь что-нибудь новое есть?
   Я отрицательно покачал головой.
   - Да нет.  Опять  были  полицейские  насчет  Джоггера.  Я  договорился  о
поминках в кабаке, так что завтра у нас будет длинный список имен. Компьютер
барахлит. И, после того как вы вычистите фургон, я вам кое-что покажу.
   Она с отвращением взглянула на пыльную машину.
   - Я и вправду должна ее мыть?
   - Харв считает это само собой разумеющимся. И внутри и снаружи.
   Она искоса с усмешкой посмотрела на меня.
   - Не думаю, чтобы Патрик Винейблз имел это в виду.
   - Притворяться так притворяться, - утешил я ее. - Если я сделаю работу за
вас и Харв меня накроет, то прости-прощай мой авторитет.
   Надо отдать ей справедливость, больше она не жаловалась.  Загнала  фургон
на мойку, взяла шланг и вымыла его так, что все блестело.
   Харв в самом деле вернулся, пока она работала, и ничуть тому не удивился.
Пока он заправлялся и ждал, когда освободится шланг, я вернулся в свой  офис
и внес некоторые изменения в натюрморт на подносе, убрав  четыре  загадочные
пробирки поглубже в ящик  стола.  От  нечего  делать  я  развернул  пакет  с
бутербродами и прочел на этикетке: "Говядина с  помидорами".  Еще  там  была
указана цена и дата продажи - прошлая пятница.
   В пятницу я перевозил лошадей Мэриголд и тогда же нашел сумку с термосом.
Бутерброды, купленные в пятницу. Но ведь я нигде не останавливался, так  что
конюхи не могли купить ни бутербродов, ни чего-либо другого.
   Я нахмурился. "Говядина с помидорами". Где-то  я  видел  пустую  упаковку
из-под таких же бутербродов пару дней назад. Вот только где! Постепенно меня
осенило: среди мусора, выброшенного из фургона Бретта, вот где.
   Вошла Нина и упала на стул с другой стороны стола.
   - Что мне завтра делать? - спросила она. - Я сегодня  кучу  всего  узнала
про скачки и абсолютно ничего про контрабанду. Патрик почему-то решил, что я
мгновенно разберусь, что к чему, но, если судить по сегодняшнему дню, я могу
пробыть тут месяц и так ничего и не увидеть.
   - А никто ничего и не видел, - напомнил я ей. -  Может,  вам  как  раз  и
стоит попытаться разобраться, как такое возможно.
   - Тут вам куда виднее.
   - Не думаю. При мне ничего  и  не  произойдет  именно  по  причине  моего
присутствия. Мне бы хотелось послать вас в поездку во  Францию,  Италию  или
Ирландию. Но тут есть одна загвоздка.
   - Какая загвоздка? Я не возражаю, наоборот, с удовольствием поеду.
   - Поездка длинная, потребуются два водителя.
   - Ну и что? Я улыбнулся.
   - В этом все и дело. Супруги  моих  женатых  водителей  возражают  против
того, чтобы я посылал их за границу на пару с женщиной. По этой причине Пат,
моя единственная женщина-водитель, никогда не ездит за границу.  Конечно,  я
могу послать вас с Найджелом, он холост, но Пат сама никогда  бы  с  ним  не
поехала. Он способен совратить и монахиню.
   - Но не меня, - твердо сказала она. Однако я сомневался.
   - Поглядим, не подвернется ли подходящая ездка, -  проговорил  я.  -  Что
касается завтрашнего дня, то мы не очень загружены.  Так  всегда  бывает  во
время фестиваля в  Челтенгеме.  В  эту  неделю  в  других  местах  мало  что
происходит. К пятнице дела наладятся, а в субботу,  если  повезет,  тут  дым
будет стоять коромыслом. Вы в субботу сможете выйти на работу?
   - Похоже, лучше мне поработать.
   - Гм. - Я наклонился, взял с подноса одну из двух оставшихся  пробирок  и
спросил, не приходилось ли ей видеть нечто подобное раньше.
   - Не думаю. А что?
   - Их тоже везли в одном из моих фургонов, спрятанными в термосе.
   Внезапно она оживилась. Усталости как не бывало.
   - А что это такое?
   - Не знаю. Но, возможно, учтите, это только мое предположение, что именно
их искал ночью незнакомец в маске в моем девятиместном фургоне, потому что я
их там и нашел, в кабине. В сумке вместе с этими несъеденными  бутербродами,
в термосе, наполненном кофе.
   Она взяла из моих рук пробирку и посмотрела на свет.
   - Что там, внутри?
   - Понятия не имею. Может, Патрику Винейблзу удастся узнать.
   Она  опустила  пробирку  и  взглянула  на  меня,   с   трудом   сдерживая
возбуждение.
   -  Это  первое  конкретное  доказательство,  что   что-то   действительно
происходит.
   Я показал ей этикетки на пакете с бутербродами.
   - Бретт, водитель, который ездил в четверг в Ньюмаркет с двухлетками...
   - И который уволился? Я кивнул.
   - Бретт.., да, скорее всего Бретт, потому что у Дейва был понос,  короче,
один из них купил такие бутерброды на дорогу, потому  что  такой  же  пакет,
только пустой, выгребли вместе с мусором из фургона. Они  чистили  фургон  в
пятницу  утром.  Теперь  предположим,  что   Бретт   купил   бутерброды   на
бензоколонке в Саут Миммз, и предположим, что и эти  бутерброды  оттуда,  да
что там предполагать, наверняка так. - Я помолчал, но она просто слушала, не
споря и не перебивая. Тогда я продолжил:
   - Дейв  подобрал  этого  типа  в  Саут  Миммз.  Так  что..,  короче,  эти
бутерброды и термос оставил Кевин Кейт Огден, верно?
   Получив толчок в  нужном  направлении,  она  стала  развивать  мою  мысль
дальше.
   - Если пробирки принадлежат мертвому пассажиру, то они никак не связаны с
пустыми контейнерами под днищами фургонов. Вполне возможно, что эти пробирки
никакого отношения к вам не имеют. Тот мужчина ведь не знал, что  умрет.  Он
мог везти их куда-нибудь дальше.
   - Так и думал, что вы это скажете.
   - Все равно, очень занимательно, и... - Она замолчала в раздумье.
   - Да?
   Она объяснила мне, к какому выводу пришла, и я кивнул, соглашаясь.
   - Хочешь не хочешь, а задумаешься, не так ли?
   - Я ведь вам, в сущности, не нужна? - сказала она.
   - Мне нужны ваши глаза.
   Харв закончил свои дела и присоединился к нам в офисе. Он поинтересовался
у Нины, как прошел день и есть ли у  нее  вопросы.  Она  поблагодарила  его,
слегка поубавив четкости в произношении гласных, но  не  до  такой  степени,
чтобы это  было  слишком  заметно.  Про  себя  я  задумался,  как  часто  ей
приходится превращаться в другого человека по заданию Патрика Винейблза.
   Зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос Сэнди.
   - Насчет следствия по Джоггеру, - сказал он. - Только что  узнал.  Среда,
десять утра, Уинчестерский суд. Они просто откроют дело и разойдутся  ждать,
пока не будут получены какие-нибудь результаты. Как  всегда  при  несчастных
случаях. Я спросил, нужен ли им ты, но они ответили, что пока нет. Им  нужен
Харв, так как он его нашел, и, разумеется, доктор Фаруэй.
   А на дознание по Кевину Кейту Огдену им нужен Дейв.  Я  скажу  ему,  куда
идти, не возражаешь?
   - Конечно, и спасибо тебе.
   Я положил трубку и сказал Харву, что он будет нужен  ненадолго  в  среду.
Харв скорчил недовольную мину и обреченно передернул плечами.  Как  будто  в
продолжение предыдущего разговора, снова зазвонил телефон, но на самом  деле
я услышал гнусавый голос, полный самодовольства и псевдоделовитости.
   - Говорит Джон Тигвуд, - возвестил голос.
   - Да, я слушаю.
   - Мод и Уотермид сказала, чтобы я связался с вами.
   - Джон Тигвуд. Приятель Лорны, сестры Моди? Он резко меня поправил:
   - Директор центра для престарелых.
   - Да, я в курсе.
   - Джон Тигвуд, - неодобрительно пробормотал  Харв.  -  Маленький  пузатый
недоносок. Вечно что-нибудь клянчит.
   - Что я могу для вас сделать? - осторожно спросил я.
   - Забрать лошадей, - ответил Тигвуд.
   - Разумеется, - с готовностью согласился я.  -  В  любое  время.  -  Дело
прежде всего. Какого бы мнения я ни был о Джоне Тигвуде, это не  мешало  мне
на нем заработать.
   - В Йоркшире закрывается ферма для престарелых лошадей, - поведал он  мне
с печалью в голосе. - Мы согласились взять этих животных  и  найти  для  них
помещение. Уотермиды дали согласие разместить двух у них в  стойлах.  Бенджи
Ашер берет еще двух. Я хочу также обратиться к Мэриголд Инглиш, хоть она тут
новенькая. Как насчет вас, может, вы тоже примете участие?
   - Простите, но нет,  -  твердо  сказал  я.  -  Когда  вы  собираетесь  их
перевозить?
   - Завтра вас устроит?
   - Конечно, - сказал я.
   - Хорошо. Лорна сама поедет в качестве конюха.
   - Возражений нет.
   Он назвал мне адрес, а я сказал ему, сколько это будет стоить.
   - Послушайте, я полагал, вы это сделаете в качестве благотворительности.
   - Простите, но не могу. - Я старался говорить в дружеском и  извиняющемся
тоне.
   - Но ведь это же для Лорны, - продолжал он настаивать.
   - Не думаю, что Моди ожидала, что я буду работать бесплатно.
   После паузы он неохотно признал:
   - Да, она меня предупреждала.
   - Ну вот видите. Так мне ехать за ними или нет? Несколько раздраженно  он
сказал:
   - Вам заплатят. Хотя лично я думаю, что вы могли  бы  проявить  некоторую
щедрость. Сделать доброе дело.
   - Вы вполне можете предложить кому-нибудь еще забрать их,  -  посоветовал
я. - Может, кто и сделает это за бесплатно.
   Последовавшее молчание показало, что  такую  попытку  он  уже  делал.  И,
возможно, не одну. От Йоркшира, где мне следовало забрать нескольких  старых
лошадей, едва держащихся на ногах, до Пиксхилла и их новых  стойл  путь  был
неблизкий.
   Закончив  разговор  с  Тигвудом,  я  дал  необходимые   указания   Харву.
Присутствующая при разговоре Нина поинтересовалась, в чем дело.
   Харв с отвращением объяснил:
   - Там есть такой чудной дом для  очень  старых  лошадей.  Так  этот  Джон
Тигвуд сейчас рассовывает их по разным местам.  Он  дерет  деньги  с  бывших
владельцев лошадей за то, что за ними присматривают, и не  платит  ни  гроша
тем, кто это  делает.  Настоящий  рэкет.  И  у  него  еще  хватает  наглости
требовать, чтобы Фредди вез их бесплатно, в качестве благотворительности.
   Я улыбнулся.
   - Это некая местная достопримечательность. Люди собирают деньги на всякие
благие цели. Пристают ко всем с ножом  к  горлу.  Мне,  может,  и  следовало
предложить транспорт бесплатно, но, честно говоря, я не люблю, когда на меня
давят или когда меня пытаются надуть. Готов поспорить, что владельцы лошадей
заплатят Тигвуду за перевозку. Так что не вижу причины,  почему  бы  ему  не
заплатить мне.
   - Один вопрос, - вмешался Харв, - кто поедет?
   - Кто бы ни поехал, пусть прихватит  Лорну,  сестру  Моди  Уотермид,  она
будет за  конюха,  -  сказал  я,  разглядывая  график.  -  Придется  послать
девятиместный фургон. Новый шофер, Азиз как его  там,  теперь  будет  водить
фургон Бретта. Так что вполне может начать со старичков.
   - Какой новый шофер? - спросил Харв.
   - Я нанял его сегодня утром, ты уже уехал. Лучший из пяти, с  которыми  я
сегодня разговаривал.
   Я записал центр для престарелых в  график,  в  клеточку,  отведенную  для
девятиместного фургона, и проставил имя Азиза вверху графы.
   Заведение  Джона  Тигвуда,  центр  для  престарелых,  занимало  маленькое
одноэтажное строение, иначе и не скажешь, на краю  выгона  в  полгектара  на
окраине Пиксхилла. Рядом была  древняя  конюшня,  способная  вместить  шесть
стареньких постояльцев без особых  претензий.  Она  едва-едва  удовлетворяла
самым  невзыскательным  требованиям  государственной  инспекции,  и   только
благотворительный статус спасал ее  от  праведного  гнева  местных  властей.
Благодаря выспренним манерам Тигвуда жители Пиксхилла считали это  заведение
благородным начинанием, хотя я здорово сомневаюсь, что кто-либо из тех,  кто
давал на него деньги, когда-либо там бывали.
   Харв продолжал рассматривать график и философски пожал плечами,  услышав,
что компьютер не работает. Как и я, он  предпочитал  график  "в  карандаше",
хотя ему еще больше была по душе большая доска,  которая  висела  на  стене,
пока я от нее не избавился. Слишком много было пыли от мела, а мы только что
установили компьютер.
   Я рассказал Харву, что весь инструмент  из  пикапа  Джоггера  украли.  Он
коротко выругался, но не придал этому большого  значения.  Нам  понадобятся,
сказал я, другие салазки, чтобы осматривать днища фургонов, и Харв,  кивнув,
предложил мне попросить Найджела смастерить еще одни.
   - Всего-то и надо, так это пластиковую доску и полозья, - сказал он. -  У
него золотые руки, надо отдать ему должное.
   Я подавил улыбку.
   - Пусть завтра и сделает. - Я  немного  подумал  и  принял  окончательное
решение. - В среду Найджел поедет во Францию за лошадью дочери Джерико Рича.
Нина отправится с ним в качестве сменщицы.
   Харв искоса с удивлением взглянул на меня и смешно поднял брови.
   - Я ее предупредил, - сказал я. - Говорит, Найджел ей не страшен.
   - Так она его не знает.
   - У нее есть опыт обращения с лошадьми,  -  пояснил  я.  -  Дочь  Джерико
хочет, чтобы мы послали конюха  присматривать  за  животным.  Нина  займется
этим, когда не будет сидеть за рулем.
   - Но ты сказал, что поедут  Дейв  с  Филом  на  шестиместном  фургоне,  -
возразил Харв.
   - Я передумал. Едут Нина и Найджел. Пусть возьмут четырехместный  фургон,
на котором Нина ездила сегодня. Так еще и сэкономим. - Повернувшись к  Нине,
я сказал:
   - Вам понадобятся кое-какие вещи, чтобы переночевать.
   Она кивнула, а когда Харв отправился встречать въезжающий во двор фургон,
спросила:
   - Вы ведь, наверное, хотели бы, чтобы кто-то из нас спал в машине?
   - У него там труба внизу, у этого фургона, - объяснил я.
   - Ладно. Давайте устроим западню.  Пусть  все  узнают,  что  именно  этот
фургон отправляется во Францию. Вдруг кто-нибудь да клюнет?
   - Гм, - с сомнением заметил я. - Не хотелось бы, чтобы вы впутывались  во
что-нибудь опасное. Она слегка улыбнулась.
   - Не все  так  думают.  Патрик  иногда  бывает  очень  требовательным.  -
Казалось, ее это ничуть не беспокоит. - Да мне и не  потребуется  прыгать  с
парашютом на оккупированную немцами территорию Франции.
   Я вдруг понял, что такие женщины, как она, именно это и делали  во  время
Второй мировой войны. Как бы прочтя мои мысли, она сказала:
   - Моя мама прыгала, и выжила, еще и меня родила потом.
   - Не все так могут.
   - У нас это в крови.
   - У вас дети есть? - спросил я.
   Она небрежно отмахнулась - жест,  типичный  для  матерей,  не  страдающих
излишней сентиментальностью и целиком полагающихся на нянек.
   - Трое.  Все  выросли  и  вылетели  из  гнезда.  Муж  давно  умер.  Жизнь
неожиданно стала пустой и скучной, все эти выставки, скачки потеряли  всякий
смысл. Тут и появился Патрик... Достаточно?
   - Вполне.
   Я понимал ее, как никто, и она чувствовала это. Несмотря ни на  что,  она
не могла оставаться равнодушной к самой себе. Она тряхнула головой,  как  бы
отбрасывая ненужные мысли, и поднялась, высокая, уверенная в  себе  женщина,
для которой лошади были главным в жизни, но которые  не  смогли  сделать  ее
счастливой.
   - Если я вам завтра не нужна, - сказала  она,  -  то  я  отвезу  пробирки
Патрику в Лондон, и мы все обсудим. Вернусь в среду. Когда приходить?
   - Вам нужно будет выехать в семь утра. Вы переправитесь из Дувра в Кале и
прибудете к месту назначения во Франции часам к  шести.  По  возвращении,  в
четверг, вам, разумеется,  придется  ехать  к  дочери  Джерико  Рича,  чтобы
доставить туда жеребца. Сюда вы вернетесь поздно, часиков в десять вечера.
   - Поняла.
   Она аккуратно завернула в носовой платок две янтарные пробирки и спрятала
их в сумку Коротко кивнув на прощание, она села в машину и уехала.
   Я достал оставшиеся четыре пробирки из ящика стола, завернул их в  бумагу
и положил в карман куртки. Затем я слил остатки кофе  из  кружки  обратно  в
термос, завернул крышку и положил его в сумку, где  уже  лежали  бутерброды,
чтобы потом забрать все домой.
   Рабочий день заканчивался. Не все фургоны еще вернулись, но ждать их я не
собирался. Водители этого и не ожидали и вполне могли посчитать за  излишнюю
подозрительность и недоверие. К тому же были получены по телефону  сообщения
от  водителей  девятиместного  фургона,  который  я  послал  в  Ирландию   с
племенными кобылами, и того, что ушел во Францию за  двумя  двухлетками  для
конюшни Уотермида, относительно того, что ни один из них не  вернется  ранее
двух или трех часов ночи.
   Для нас это было в порядке вещей. Для  Уотермида  же  в  связи  со  столь
поздним возвращением возникало много трудностей. Поэтому я уже договорился с
водителями, что они вернутся на базу и поставят двухлеток в конюшню на ферме
до утра. Однако я забыл предупредить самого Майкла.
   Подавив зевок, я набрал его номер.
   - В два ночи? - запротестовал он. - Ты же знаешь, мне  это  не  нравится.
Весь этот шум, и суета, и свет, когда другие лошади спят. Ты же  знаешь,  им
надо хорошенько выспаться.
   - Если хочешь, мы можем подержать их до утра у себя в конюшне, - сказал я
так, как будто эта мысль только что пришла мне в голову. - С ними все  будет
в порядке. Водитель сообщил, что поездка проходит нормально. Лошади спокойны
и едят хорошо.
   - Мог  бы  и  получше  все  организовать,  -  проворчал  Майкл  с  мягким
осуждением. Как всегда, он воли своим чувствам не давал.
   - Задержка произошла на переправе в Кале, - объяснил  я.  -  Твои  лошади
раньше десяти сегодня в Дувр не попадут. Очень сожалею, Майкл,  но  от  меня
ничего не зависело.
   - Да, да, разумеется, я понимаю. Но, черт побери,  это  ужасно  некстати.
Ладно, пожалуй, будет лучше, если они до утра пробудут у  тебя.  Привези  их
пораньше, договорились? В полседьмого или что-нибудь около этого, когда  мои
парни придут на работу. Не возражаешь?
   - Обязательно, - подтвердил я.
   - Значит, договорились. - Он помолчал, чтобы сменить тему. - Там.., гм..,
никаких новостей насчет механика?
   - Полиция задает вопросы относительно возможного несчастного случая.
   - Жаль, что он свалился.
   - Хуже некуда.
   - Скажешь, если я могу чем-то помочь.
   - Спасибо, Майкл.
   - Моди говорит, что она тебя любит. Вздохнув, я повесил трубку,  от  всей
души желая, чтобы слова Моди соответствовали  действительности,  и,  немного
подумав, набрал номер фермы по выращиванию жеребцов,  по  поручению  которой
мой фургон направился в Ирландию.
   - Ваши четыре жеребые кобылы, - сказал я, желая их успокоить, - в  данный
момент находятся на пароме, но раньше одиннадцати в Фишгард не  попадут.  Вы
не будете возражать, если мы прямо оттуда  привезем  их  к  вам?  Это  будет
где-то около трех ночи.
   - Нормально. Мы все равно всю ночь не спим - кобылы жеребятся.
   Покончив с делами, я устало поднялся,  прихватил  сумку,  закрыл  входную
дверь в контору, оставив  столовую  открытой  для  водителей,  и  отправился
заводить "Фортрак", мою  рабочую  лошадку.  Иногда,  садясь  за  руль  этого
практичного автомобиля, я ощущал, как перестаю быть  человеком,  ездящим  на
"Ягуаре". Но где-то под оболочкой делового человека еще бился пульс жокея, и
я теперь понимал, что нельзя дать ему умереть, покинуть меня, унести с собой
желание каждый  день  рисковать  жизнью,  хотя  делать  этого  больше  и  не
приходится. Я приехал домой, поел и лег спать. "Надо будет  почаще  выводить
"Ягуар" из "стойла", - подумал я.
 
*** 
 
   Было еще только чуть больше половины седьмого, а  я  уже  встал,  оделся,
позавтракал и ехал навстречу светлеющему небу,