л?
   - Да нет, - соврал Гош. - Так, промелькнуло...  Ерунда.  Левая  передняя,
правая задняя, правая передняя, левая задняя... Или наоборот, с правой?..
   - Это уже не женская физиология, - заметил Костя. - Так, кто у нас  здесь
главный по навозу? Опять я?
   - В такой последовательности четвероногие перебирают  лапами,  -  сообщил
Гош, уходя в глубь коровника, будто бы за вилами. Цыган подобрал его ведро и
понес к бидонам. На полпути он оглянулся. Плечи у  Гоша  были  неестественно
опущены.
   - Вспомнил что-то, - заговорщически прошептал Цыган  объездчикам.  -  Про
баб.
   - Эй, Регуляторы! - крикнул из-за ворот Белый. - Вы там заснули? Помогите
мне с этой косилкой, а?! Рук не хватает!
   - Между прочим, кого в косилку, запряжем?  -  вспомнил  о  животрепещущем
вопросе Цыган.
   - Тебя, - сказал Костя. - Чтобы о бабах поменьше думал.
   В дальнем углу коровника Гош рассматривал свои руки. Пальцы  дрожали.  Не
от усталости, нет - от внезапно пришедшей и очень сильно ударившей по нервам
догадки, что на одном из них могло сверкать золотом кольцо. И  не  только  у
него.
   Он понимал, что ему не может, не должно быть так больно  от  этой  мысли.
Как складывалась его личная жизнь, он совершенно не представлял. Более того,
казалось, что это в каком-то смысле удача - не помнить такого. Но все  равно
ему отчего-то стало вдруг нехорошо.

***

   - Подгоняй свой грузовик,  -  сказал  Цыган  Большому.  Тот  презрительно
хмыкнул.  Гош  успел  рассказать  ему,  какая  это  заслуженная   машина   -
"Дефендер",  и  даже  извиниться  за  испорченное  колесо.  Этой   запаской,
расположенной на капоте, Большой отчего-то  страшно  гордился.  Видимо,  ему
казалось, что у настоящей машины она должна находиться именно там. Иногда  в
Большом прорывалось обостренное и довольно своеобразное понимание  эстетики.
А  колесо  на  капоте  действительно  сглаживало  рубленые   черты   передка
"Лендровера", делая машину чем-то похожей на самого Большого  с  его  слегка
оплывшей, но внушительной мускулатурой.
   А еще Большой в свободное время любил забраться в какой-нибудь живописный
уголок  подальше  от  фермы  и  немного  постоять  там,  оглядывая   пейзаж.
Объездчики к нему с расспросами не приставали, странности в поведении  людей
они вполне разумно полагали отголосками прошлой  жизни  и  попытками  что-то
вспомнить. Гош поначалу тоже старался не замечать, как  Большой  смотрит  на
вещи. Но вскоре не удержался, начал думать и сопоставлять, и ему  пришла  на
ум неожиданная догадка. Конечно, чтобы ее проверить, нужно было выбраться  в
город и основательно там покопаться. Гош подозревал, чего именно Большому не
хватает. И дал себе зарок обязательно достать ему это нечто.
   "Дефендер" задним ходом закатился во двор, в него зашвырнули тюк с  мясом
и бидоны с молоком.
   - А мне с вами?.. - спросил осторожно Гош.
   - И не думай, - помотал головой Цыган. - Нас они еще как-то терпят, а вот
ты для них, братишка, хуже керосину. И потом, мы же тебя грохнули,  ты  что,
забыл?
   - Это вы поспешили, - заметил Гош.  -  Сказали  бы  лучше,  что  на  цепь
посадили и занимаетесь моим перевоспитанием... Вы этим враньем  на  себя  же
беду накличете. Сунется на ферму какой-нибудь тульский пахан, а тут я  гуляю
собственной персоной... Он вам покажет, что такое врагов народа укрывать.
   - А ты спрячешься, - сказал Цыган очень строго. - Понял?
   Гош неодобрительно фыркнул.
   - У тебя приклад скоро отвалится,  так  ты  его  напильником  изрезал,  -
пообещал Костя, издали прислушивавшийся к разговору. - Мало  тебе,  что  ли?
Снова пострелять охота?
   - Нет, - сказал Гош,  и  в  голосе  его  прорезалось  что-то  похожее  на
смущение. - Больше уже нет. Просто...
   - Значит, спрячешься, - повторил Цыган.
   - Нужно что-то со всем этим делать, - хмуро пробормотал Гош, сунул руки в
карманы и убрел к дому.
   - С чем делать? - спросил Большой у Цыгана.
   - Да со всем этим,  -  Цыган  кивнул  на  заваленные  данью  внутренности
"Лендровера" и с неожиданной злостью захлопнул дверцу. - Правильно  говорит.
Надоело. Действительно,  почему  мы  должны  городским  оброк  платить,  как
русские монголо-татарам?!
   -  Потому  что  мы  русские,  -  объяснил  Белый,  показываясь  в  дверях
мастерской и направляясь к машине. На ходу он обтирал руки какой-то ветошью.
- И русским позарез нужна бочка солярки. А эти козлы только монголо-татар  к
кранику и подпускают. Вот так-то, брат. Хочешь остаться  без  электричества?
Нет проблем. На леднике молоко не скиснет. Но учти, керосин весь тоже у них.
Будешь корову при лучине доить, как в каменном веке?
   - Крепостное право обречено, - гордо заявил Цыган. Объездчики только  что
прикончили учебник истории и теперь вовсю старались перещеголять друг  друга
вновь обретенной эрудицией. - Рано или поздно мы  все  равно  начнем  с  ним
бороться. Но  готовиться  к  революции  лучше  загодя.  Вот  я  и  говорю  -
надоело...
   - И вообще, - заметил Костя, - сдается мне, что мы на  ранчо  засиделись.
Не пора ли объявить крестовый поход за справедливость, а, Регуляторы? Заодно
и мир повидаем. Где моя звезда помощника шерифа?
   - А Сан Сеич? - удивился Большой.
   - С собой возьмем! Будет в обозе винчестеры заряжать...
   Белый подошел к Косте вплотную и посмотрел ему  в  глаза.  Костя  сначала
пыжился и таращился, но потом все равно отвел взгляд.
   - Кто минуту назад Гошку стыдил? - напомнил Белый. - Я?
   - Ему надо, - пробормотал Костя. - Сан Сеич говорит, ему  надо  время  от
времени напоминать, какой он был. Так ему больнее, но ему же и лучше.
   - А тебе?
   - А что мне?..
   - У тебя у самого на прикладе сколько запилов?
   - Я не пижон, - Костя ухмыльнулся одной стороной рта.  -  Мне  это  ни  к
чему.
   - Ах, не пижон... Тогда кто ты, если хочешь воевать с этими детьми?
   - Да почему воевать?! Просто отвадить. Показать, кто здесь старший.
   - Они еще опомнятся, - мягко сказал Белый.  -  Потерпи.  Мы  все  терпим.
Нужно подождать еще немного, и они начнут вспоминать.  А  когда  восстановят
личности, мы же еще их и утешать будем. Вот  когда  придет  наше  время.  Мы
будем нужны позарез, Костя. Мы будем учить их жить по новой.  Впереди  очень
много работы, старик. Только дождись.
   - Сколько?
   - Откуда ж я знаю... Год. Полтора.
   - А сколько уже прошло времени?
   - Сам знаешь. Больше года.
   - Белый, - сказал Костя с такой интонацией, будто втолковывал  малышу,  -
очнись. Не будет нашего времени. Они не проснутся. Никогда.
   Белый пожевал губу, коротко глянул  на  притихших  Цыгана  и  Большого  и
задумчиво произнес:
   - Тогда... Тогда нам тем более нужно оставаться здесь. Будущее за теми, у
кого в руках хозяйство.
   - Всю жизнь предлагаешь на бандитов горбатиться? - подал голос Цыган.
   - Не обязательно. Мы будем искать.  Мы  еще  найдем  таких  же,  как  мы.
Сколотим крепкое поселение. И нормально заживем.
   - Ты действительно очнись, а?  Помнишь,  Гошка  сказал,  куда  подевались
большие собаки? Их точно отстреляли. Понял, о чем я? Таких, как  мы,  больше
нет.
   - Должны быть, - убежденно  сказал  Белый.  -  Ладно,  закрываем  диспут.
Берите стволы, поехали к монголо-татарам... Чтоб они все передохли!

***

   Объездчиков тормознули неподалеку от загородной бензоколонки.  Там  ни  с
того  ни  с  сего  из  легкой  заставы  образовался  настоящий  блокпост   -
строительные конструкции поперек дороги и бронетранспортер. Лица у  сидевших
на броне парней оказались знакомые, но повадки резко отличались от тех,  что
были еще на прошлой неделе.
   - Разгружай здесь! -  скомандовали  объездчикам.  Те  хмуро  вытащили  из
машины добро и остановились в нерешительности.
   - И отваливай! - раздалась новая команда.
   - Нам в город нужно, - сказал Белый. - Выменять кое-что.
   - В город нельзя.
   - Ну хоть до колонки, может, там осталось. У нас солярка на исходе.
   - Нельзя.
   - А кому можно? Вы что, рынок закрыли?
   - На рынок только по пропуску.
   - Чего? - изумился Белый.
   - Во, -  сказал  один  из  сидящих  на  броне,  вытаскивая  из-за  пазухи
маленький кусочек голубой пластмассы. Белый присмотрелся. На  карточке  была
надпись латиницей "VISA",  которую  Белый  прочесть  не  смог,  хотя  она  и
показалась ему  смутно  знакомой.  В  углу  карточки  переливалась  объемная
картинка с изображением то ли птицы, то ли еще чего-то с крыльями.
   - Привезешь столько же, - охранник показал на сваленный в кучу  провиант,
- дадим пропуск. Но он только до рынка. По центру кататься нельзя. И  вообще
по городу нельзя. Вот... - Охранник умолк, отдуваясь. Похоже, тирада  далась
ему с большим трудом. Он и этот-то набор слов выговорил  на  одном  дыхании,
как зазубренный урок.
   - Сунешься без пропуска, для  первого  раза  отберем  машину,  -  добавил
второй и для вящей убедительности треснул прикладом  по  башне.  Та,  словно
живая, шевельнула стволами в ответ.
   - И кто же эти пропуска выдумал? - тоскливо спросил Белый. Хотел добавить
что-нибудь обидное, но благоразумно промолчал.  "Тупые"  от  любой  колкости
взрывались мгновенно.
   - Главный, - коротко ответили ему.
   Белый залез в машину. Объездчики последовали его примеру, взгляды  у  них
были острее бритвы. Большой, злобно сопя, развернул автомобиль, стараясь  не
глядеть в сторону охраны. Та довольно ухмылялась.
   - Я насчитал шестерых, - негромко сказал Костя. - Кто больше?
   - Шестеро, - кивнул Белый. - И минимум один в башне.
   - Застава стоит бездарно, - Костя оглянулся на  удаляющийся  блокпост.  -
Налетать и трепать... Сколько влезет. Гоняться за нами на "бэтээре"  они  не
рискнут.
   - Они-то как раз и рискнут. Они же "тупые", Костя.
   - Хоть бы ящиков с песком на него понавешали,  идиоты.  Все-таки  подобие
активной брони. Один гранатомет...
   - Как ты это говоришь, старый... "Сдается мне,  что  в  прошлой  жизни  я
воевал"? Что такое активная броня, ты, Кутузов?
   - Честно говоря, не знаю. Но ящики с песком - это вроде нее.
   - А ведь перекрыли они нам кислород, братцы, - сказал невесело Цыган.
   - Застава обходится элементарно.
   - И что с того? Являешься ты на рынок без этого  их  пропуска,  и  тут-то
начинается самое интересное.
   - Н-да, ситуация.
   - Что делать будем, мужики?
   Большой, до этого момента весь сосредоточившийся на  дороге  -  наверное,
чтобы не орать от злости, - неожиданно высказался:
   - А Гошка-то прав. Что-то надо делать.
   - Гошка, конечно, прав, - согласился Белый. - Он у нас всегда  прав.  Вот
только он был капитально не прав,  когда  устроил  в  городе  побоище  Игоря
Святославовича с половцами.
   - Ты думаешь, это все из-за него? - встрепенулся Костя.
   - Запросто, - вздохнул Белый. - Я же говорю - беду он приносит.
   - Нет, - отрезал Большой. - Это из-за москвичей.
   - Что ты имеешь в виду? - обрадовался Костя. Он терпеть не мог, когда при
нем наезжали на Гоша. А Белый делал это регулярно, и всегда за  глаза.  Ему,
признанному лидеру, видимо, совсем не нравилось, что  в  группе  объездчиков
появился второй лидер, скрытый.
   - Не знаю, - признался Большой.
   - А верно, - сказал Цыган. - Москвичи закрыли свой город, так почему бы и
местным не сделать то же самое?
   - Мы не о том рассуждаем, мужики, - поспешил сменить  тему  Костя.  -  Вы
лучше прикиньте, кто придумал, что города вообще надо закрывать? Кто выдумал
пропуска? Для этого по нынешним временам нужен приличный интеллект.
   - И неплохой объем памяти, - заметил Цыган.
   - Поймать бы гада! - выразил общее мнение Большой.
   Белый привычно жевал губу. Потом он сказал:
   - А неплохая идея.
   - Правда? - осторожно поинтересовался Цыган.
   - Правда, - кивнул Белый. - Этот тип,  который  выдумал  пропуска,  может
оказаться здорово похож на нас с вами.
   Некоторое время объездчики молча обдумывали услышанное.
   - Но почему он тогда командует? - не согласился Цыган. -  Почему  он  еще
жив вообще?
   - Значит, он нашел ключ, - вздохнул Белый.  -  Тот  ключ,  что  никак  не
дается нам с вами. И который не может найти Сан Сеич.
   - А я думаю, Сан Сеич его нашел, - пробормотал Костя. -  Нет,  не  думаю,
уверен...
   - Почему?
   - Потому что он каким-то образом приручил нас.  Вспомните,  какая  у  нас
была поначалу дикая агрессия.
   Объездчики замолкли снова, на этот раз минут на пять.
   - Почему же он тогда не дает его нам?! - первым не выдержал Цыган. - Чего
он боится?
   - Он боится закрытых городов, - веско ответил ему Белый.  -  Патрулей  на
улицах и пропускной системы.
   Гош нашел Сан Сеича в  гостиной.  Тот  сидел,  уставившись  бессмысленным
взглядом в томик О. Генри, и делал вид, что читает. Лицо у  Сан  Сеича  было
красное и опухшее.
   Гош, не говоря ни слова, присел рядом.
   - Какая интересная здесь библиотека, - сказал он просто для  того,  чтобы
сказать хоть что-нибудь. - Большой романтик был этот фермер, мир праху его.
   - Угу, - с трудом выдавил Сан Сеич.Гош покосился  на  О.  Генри  и  решил
старика немного развлечь.
   - Невольно вспомнил забавную историю... - начал было он.
   - Не стоит, - попросил Сан Сеич.
   - Это не из моей прошлой жизни. Из прошлой  жизни  книги,  что  у  вас  в
руках. А дело было так. Мотают срок двое грабителей - Эл Дженнингс  и  Билли
Райдер. Днями тачают сапоги в тюремной  мастерской,  а  вечерами  от  нечего
делать сочиняют приключенческий роман "Наездники прерий". И Райдер постоянно
требует от Дженнингса, чтобы в каждой  главе  было  как  минимум  по  одному
трупу, иначе роман читать не будут. А Дженнигс возражает, что тогда у них  к
десятой главе ни одного персонажа  не  останется.  "Слушай,  -  говорит  ему
Райдер, - а пойдем, что ли, посоветуемся с Билли Портером. Я знаю,  он  тоже
что-то пишет". Являются они к Портеру, тюремному аптекарю, такому  же  зеку,
да к тому же еще и бывшему подельнику самого Дженнингса. Так и так, говорят,
какие будут идеи? А Портер спрашивает - ребята, можно я вам  свой  рассказец
прочту? Только что закончил. Усаживаются налетчики, и он читает им - что  бы
вы думали? - "Рождественский подарок по-ковбойски". Свой первый рассказ. Вот
так-то, Сан Сеич. Между прочим, Дженнингс все-таки стал литератором. Правда,
выпустил только одну книгу - документальную повесть о  том,  как,  будучи  в
бегах, познакомился с О. Генри, потом неожиданно встретил его  в  тюрьме,  а
еще позже расхаживал с ним по Нью-Йорку.
   Сан Сеич захлопнул томик и положил его на стол.
   - Дикий Запад, - произнес он задумчиво. - Молодой и жестокий мир.  Вот  и
думай потом, что судьбы нет. Как  нарочно  достались  ребятам  в  наследство
именно такие книги. Купер, Кервуд,'"Сердце Запада" О. Генри... Все бы  отдал
за хорошую энциклопедию.
   - Если слегка напрячься, можно достать, - оживился Гош.
   - И не думай.
   - Ну хорошо, пусть не я. Пусть ребята в городе пошарят. Я им нарисую, как
проехать к библиотеке. Будем надеяться, что  еще  цела.  "Тупые"  как-то  по
осени загуляли, так чуть полгорода не сожгли.
   - Слово-то какое дивное - "тупые"! - усмехнулся Сан Сеич. -  Поверь  мне,
Гоша, не  стоит  так  резко  противопоставлять  себя  этим  несчастным.  Вот
увидишь, когда они проснутся, им будет куда хуже, чем тебе сейчас.
   - Не верю я, что они проснутся. Сан Сеич. Им  так  уютно  в  их  нынешнем
состоянии... Закукленный разум, стертая личность, никаких  проблем.  Живи  и
радуйся. Зависнут они в этой ипостаси до самого конца.  А  конец-то  близок.
Консервы не вечные, пахать-сеять некому. Через несколько  лет  мы  будем  за
банку "Вис-кас" убивать.
   - Это что такое?
   - Еда для кошек. Что, не верится? Я сам  удивился,  когда  в  первый  раз
увидел. То есть я знал, что за границей  такое  есть,  но  чтобы  и  до  нас
докатилось... Все-таки удивительно переменилась наша родина  за  те  полтора
десятка лет, что выпали из памяти.
   - Хотел бы я пожить в эти годы... - мечтательно протянул Сан Сеич.
   Гош собрался было возразить, что жили ведь, хотя и не помнят, но  тут  же
одернул себя. "Действительно, - понял он, - не жили. Чего не  помнишь,  того
не было". Он вздохнул и достал сигареты.
   - Вздыхаем и вздыхаем, - пробормотал он, закуривая. -  Что  ни  день,  то
сплошные охи и вздохи. Сан Сеич, а Сан Сеич... Я все забываю спросить -  как
фамилия-то ваша?
   - Корсаков.
   - Хм... - протянул Гош. - Знатная фамилия. Случаем не родственник?...
   И чудом успел отбить в сторону кулак Сан Сеича,  метивший  ему  в  висок.
Упал с дивана вперед, перекатился и  встал  на  одно  колено,  взводя  курок
пистолета. Ствол глядел Сан Сеичу в переносицу.
   Детский психиатр, тяжело  дыша,  судорожно  вцепился  руками  в  диванную
подушку. На оружие Гоша ему было, судя по всему, наплевать. Он бы  и  сейчас
на него бросился, если бы  не  решил  обуздать  свой  внезапный  агрессивный
импульс. Гош медленно убрал пистолет за пазуху.
   - Я только сейчас вспомнил, - сказал он примирительно. - Ну  простите  вы
меня... Что такое? Опять Блюма Вульфовна покоя не дает?
   - Кто ты?! - выдохнул Сан Сеич.
   - Это вас надо спросить, кто я, - заметил Гош. - Или  вы  все  придумали?
Включая имя и фамилию? А?
   - Нет, - помотал головой Сан Сеич. - Но иногда  мне  кажется...  Кто  ты,
Георгий?
   - Да не знаю я! - взорвался Гош, вскакивая на ноги. - Не помню! И  нечего
меня за провокатора держать! Что, старая перечница, заговор раскрыл?! Какого
черта?! Кому ты нужен, педофил несчастный, чтобы к  тебе  секретного  агента
подсылать?! Жидомасоны повсюду мерещатся?! Злые козни ЦРУ?!
   - Кто-то должен был выжить, - пробормотал Сан Сеич. -  Кто-то  должен  за
всем этим ужасом стоять.
   - Да я выжил, я!!! - заорал Гош, срывая глотку. -  И  ты!!!  И  мальчишки
твои несчастные... И уродов сколько влезет! Да все мы тут уроды! И я урод, и
ты урод! Понятия не  имею,  откуда  мне  известно  про  династию  психиатров
Корсаковых! Ну понятия не имею же!!!
   За окном послышался шум мотора. Гош сунул руки в карманы  и  прошелся  по
комнате туда-сюда.
   - Вы же меня под гипнозом обследовали, - сказал он уже нормальным  тоном.
- Сами знаете, что там у меня в башке...
   - Не знаю, - тихо, отозвался Сан Сеич. - Мне в последнее  время  кажется,
что не знаю.
   Гош внимательно посмотрел на него сверху вниз.
   - Что еще за заявочки? - поинтересовался он сварливо.
   - Я вам не верю, Георгий, - все так же тихо, чуть ли не извиняясь, сказал
пожилой мужчина.
   - Что значит - не верите?
   - Мне кажется, что вы совсем не тот, за кого себя  выдаете,  -  признался
Сан Сеич.
   Гош помотал головой, прислушиваясь к своим ощущениям.
   - А знаете, -  вдруг  сказал  он,  опуская  глаза,  -  хотелось  бы.  Мне
чертовски надоело быть тем, кто я есть сейчас. Откровенно говоря, мне совсем
не нравится этот человек. Почти  ежедневно  я  вспоминаю  какие-то  обрывки,
которые все никак не хотят сложиться в целую картину. И это меня...
   Он не успел договорить. В дверь ввалились объездчики, бряцающие  оружием,
возбужденные и злые.
   - Сан Сеич! - заорал с порога Цыган. - Вы даже не представляете...
   - Тихо, мальчики! - властно распорядился Сан Сеич.  И  указал  пальцем  в
центр гостиной. Туда, где стоял Гош.
   Взгляды объездчиков проследили за перстом указующим. И  стволы  почему-то
тоже.
   - Арестовать, - приказал Сан Сеич. Три автоматных предохранителя  и  один
пистолетный курок синхронно клацнули.
   - Забрать оружие, обыскать тщательно, запереть в  чулане.  Запереть  так,
чтобы не выломал дверь. После этого все ко мне.
   Объездчики с каменными лицами  дружно  направились  к  Гошу.  Тот  оценил
ситуацию и покорно заложил руки за голову.
   - Сволочь ты, - бросил он Сан Сеичу. - И дурак.
   - Это ты дурак, - ответил тот. - Ты все хотел меня прощупать.  А  зря.  Я
тебя сразу вычислил. Еще в самом начале, когда ты так  легко  согласился  на
гипноз. Признаюсь, тебя очень хорошо сделали. Я так и не  смог  разобраться,
какая тебе дана установка и  ка