ка моя. Тварь я дрожащая. F. М. Достоевский.  А.
К. Троицкий. А. К. Кто писал, что  "АК"  -  оружие,  устаревшее  морально  и
технически? "АК" - лучший подарок "тупому". Лучший подарок, по-моему, мед. А
я сошла с ума!"
   Тут-то дверь и отворилась. Гош открыл глаза и посмотрел на  вошедшего.  И
совсем не обрадовался.
   - Здравствуй, - сказала женщина негромко. - Ты как?
   - Когда бы мы были, Медведи, Пчелой, - лениво продекламировал Гош,  -  мы
все бы деревья спилили пилой. И, запахом  меда  влекомы,  не  лазали  б  так
далеко мы.
   Женщина осторожно присела на край топчана. Дверь захлопнулась.
   - Тогда бы Пчела, она же Медведь, уставши все  время  жужжать  и  лететь,
себе бы отрыла берлогу и в ней бы жила понемногу...  А  я  думал,  опять  на
расстрел.
   - Они тебе угрожали?! - встрепенулась женщина.
   - Шутка. Как ты сюда прошла?
   -  Ну,  я  все-таки  референт  председателя  комитета.   Сказала,   чтобы
пропустили... Извини, Гоша, я не смогу тебя отсюда вывести.
   - Да я и не прошу...
   - Но ты можешь выйти сам.
   - Как же... Сейчас ты достанешь из-под юбки пистолет, и я возьму  тебя  в
заложницы. Потребую,  чтобы  подогнали  к  Мавзолею  полностью  заправленный
трамвай с десятью чемоданами  долларов  в  мелких  купюрах.  И  открыли  нам
коридор на Чечню.
   Женщина протянула руку и несмело погладила его по волосам.
   - Все такой же, - вздохнула она, мягко  улыбаясь.  -  Все  тот  же  Гошка
Дымов. Ты совсем не изменился.
   Гош судорожно вздохнул и отвернулся к стене.
   -  Прости,  -  сказал  он.  -  Я  тебя  не  вспомнил.  У  меня   поражена
эмоциональная сфера. Нет, что за чушь я несу! Эмоциональная сфера в порядке.
Скажем,  так...  У  меня  выбиты  любые  воспоминания,  серьезно  эту  сферу
затрагивающие. Особенно за последние десять лет. Знаешь, Борис прав. Я всего
лишь фантом. Мираж. Имитация. Голографическое  изображение  Георгия  Дымова.
Временами я даже не уверен, что это мое настоящее имя.
   - Оно настоящее. Гоша, выслушай меня, пожалуйста.
   Гош с кряхтением перевернулся, спустил ноги  с  топчана  и  сел  рядом  с
женщиной так, чтобы ее даже ненароком не коснуться.  Но  вот  глазами...  Не
любоваться ею было выше его сил.
   - Ты красивая, - сказал Гош.  -  Безупречно  стильная.  И  очень...  Черт
побери, мне нужно побольше на тебя смотреть. Мне это полезно.
   - Если захочешь, будешь видеть меня каждый день.
   - Скажи мне вот что. Ты сама пришла?
   - Гош! - Взгляд женщины грозно сверкнул. Да, она умела  быть  сильной.  И
при этом оставаться удивительно женственной. Гош  зажмурился.  "И  все-таки,
есть на свете лицо еще прекраснее. Ближе. Роднее. Вспомнить бы черты! Волосы
цвета бронзы..."
   - Ольга, - сказал он.
   Женщина схватила его за плечо и властно развернула к себе лицом.
   - Ну же! - почти крикнула она. Гош мягко разжал судорожно  вцепившиеся  в
него пальцы.
   - Это всего лишь имя. Оно  тебе  идет.  Тебя  должны  звать  именно  так.
Прости.
   - Встань, - тихо сказала Ольга. Гош послушно встал. Ольга подошла к  нему
вплотную. Закинула руки на шею. Прижалась всем телом. И заглянула в глаза.
   - Поцелуй меня, - прошептала она.
   - Вспомни, как ты  вспоминала,  -  попросил  Гош.  -  Нельзя  форсировать
события. Память должна вернуться сама. Зря ты это...
   - Поцелуй меня.
   "Какая разница?" - подумал Гош. Наклонился  к  ее  губам.  Поцелуй  вышел
долгим, но, увы, несколько односторонним, потому что Гош сразу  почувствовал
- не то. Оказывается, он прекрасно знал, что такое это самое "не то". В свое
время они с Ольгой вели достаточно свободную жизнь - то он шлялся  по  своим
Знатокам, то она разгуливала по театрам с  друзьями.  У  нее  были  такие  -
мужчины-друзья. Симпатичные ребята, влюбленные в бронзово-рыжую красотку еще
со школы. Потом у мальчишек появились семьи, но возникла потребность  иногда
по душам поговорить с  умной  женщиной.  Поговорить  так,  как  с  женой  не
получится. Гош им от души сочувствовал. У него-то с  женой  все  получалось.
Иначе бы и брак не состоялся в принципе. В этом Гош оказался максималист.
   Между ними существовало глубочайшее доверие. Они  просто  знали,  что  на
стороне ничего  криминального  случиться  не  может.  Даже  не  потому,  что
интрижка  могла  развить  в  "изменнике"  комплекс  вины  и  этим  подорвать
гармонию, сложившуюся в их отношениях. Вовсе  нет.  Просто  ничего  "такого"
быть не могло в принципе. За ненадобностью. Однажды после  дичайшей  попойки
Гошу, которому начисто отшибло память,  друзья  рассказали,  как  его  некая
влюбчивая барышня за штаны тащила в постель, а  он  сбежал  на  четвереньках
(иначе падал), да еще и с извинениями.
   Но целоваться-то к нему по пьяни лезли неоднократно. Как  правило,  очень
милые, симпатичные, привлекательные женщины. Других просто вокруг не было. И
прежде чем Гош научился выходить из ситуации так, чтобы не обидеть  хорошего
человека, пара-тройка забавных эпизодов приключилась. Вот  откуда  он  знал,
что такое "не то". И нынешний поцелуй оказался "не то" типичное.  Маленькая,
вполне простительная ошибка. Дань вежливости. А вовсе не жест отчаяния,  как
с другой стороны. "Бедная... Неужели у нас что-то было? Вполне  могло  быть.
Очень даже. И я уже подозреваю, из-за чего произошел разрыв. Она ведомая.  А
мне всегда была нужна женщина - достойный соперник. Женщина  во  всех  своих
проявлениях, умеющая и любящая уютно сворачиваться у меня на груди.  Но  при
этом - очень яркая  и  цельная  личность.  Да,  нам  с  Олькой  было  вместе
чертовски интересно. Стоп! Минуточку!.."
   -  Ты  вспомнишь...  -  прошептала  Ольга,  сладко  жмурясь,  когда   Гош
отстранился - не грубо, но уверенно. - Ты обязательно вспомнишь...
   - Минуту, - Гош аккуратно высвободился из объятий. - Момент... Так... Да,
разумеется.
   Он уже стоял в дальнем углу комнаты без окон, приспособленной под камеру.
На стене кто-то, видимо предыдущий узник, нацарапал короткое русское  слово.
Гош и сам бы тут с удовольствием отметился в  знак  солидарности,  да  нечем
оказалось.
   - Хорошо, - сказал он, глядя в стену. - Ты... Ты прими мои извинения пока
что. А там разберемся. Память ко мне возвращается. Медленнее,  чем  хотелось
бы, но... Кстати, мы когда с тобой?..
   - Мы же работали вместе, Гош.
   - Где?! - От неожиданности он чуть не подпрыгнул.
   - Рекламное агентство "Магия желания". Помнишь,  на  Солянке?  Креативный
отдел.
   - "Магия желания"? -  пробормотал  Гош.  -  Ничего  себе  имечко.  И  все
московские сумасшедшие были наши.
   - Именно так. И в  огромном  количестве.  Не  сразу,  конечно,  но  потом
начался такой вал... Гош, это же была твоя идея.
   - Моя?!
   - Бедный Гошка... - прошептала Ольга и закрыла руками лицо.
   - И что я там еще делал?
   - Ты был ведущий разработчик... - Ольга начала тихонько всхлипывать. -  А
я организовывала фокусные группы...
   - А где я учился? - спросил Гош без особой надежды на ответ.
   - Не знаю.  Тебя  все  равно  с  третьего  курса  отчислили.  Но  ты  был
социальный психолог...
   - Я?! - На этот раз Гош действительно подпрыгнул.
   - Угу...
   В комнате воцарилось длительное молчание, прерываемое сдавленным  плачем.
Гош с размаху сел на топчан и схватился за  голову.  Через  несколько  минут
Ольга успокоилась, села рядом, достала из кармана пудреницу и носовой платок
и, отвернувшись, занялась собой.
   - Ладно, - пробормотал Гош. - Оставим это. Все равно не помню.  Да  и  не
верю. Веду я себя, мягко говоря, не очень профессионально. Слушай,  Оля.  Ты
ведь что-то мне хотела предложить.
   - Да! - встрепенулась Ольга. - Гош, оставайся с нами.
   - Нереально. Во-первых,  этот  ваш  наполеончик  не  позволит.  А  потом,
извини, у меня же команда.
   - Борис тебя жутко боится, - подтвердила Ольга.  -  Но  у  него  духу  не
хватит причинить тебе вред. И я не позволю. Я заставлю его,  не  беспокойся.
Он для меня на многое пойдет.
   - Пока не догадается, что между нами что-то было. У вас с ним?..
   - Если честно, на грани. Не обижайся, Гоша. Я  искала  тебя,  как  могла.
Ждала, сколько могла. И вот ты пришел. Теперь все будет по-другому.
   - Да с чего же мне обижаться, милая...
   - Правда? Гошка, ты правда не сердишься на меня?
   - Конечно.
   Этот поцелуй оказался еще более страстным, но и еще более односторонним.
   - Ты вспомнишь! - выдохнула Ольга с убежденностью фанатика. Глаза  у  нее
так и горели. - Ты обязательно вспомнишь.
   - Разумеется. А сейчас нам что делать?
   - Ну... - Ольга двусмысленно  улыбнулась.  -  Я  могла  бы  сказать,  что
именно, но я тебя понимаю. Честное слово, любимый, я не буду на тебя давить.
Ты прав, все должно само вернуться.
   Гош вздохнул с некоторым облегчением.
   - А сейчас от тебя ничего особенного не требуется. Просто  останови  свою
артиллерию, и все.
   - Значит, они стреляют... - пробормотал Гош.  У  него  сразу  отлегло  от
сердца. Но в то же время проснулось беспокойство за Регуляторов, которое  он
до этого изо всех сил подавлял.
   - Понимаешь, милый, тут непростая ситуация.  Москва  бурлит.  Твои  пушки
обстреляли спальные районы, сначала на Варшавке, потом  где-то  в  Солнцеве,
по-моему. Но слышно было по всей Москве. Борис выслал людей на поиски, и все
группы вернулись ни с чем. А час  назад  твоя  команда  страшно  изуродовала
Можайское шоссе. Разбили заставу, есть погибшие. И в городе началась паника.
Народ буквально обезумел. Все ждут, что следующий залп будет по  центру.  Ты
ведь этого хотел? Чтобы тебе принесли шкуру Бориса? Так вот, ты своего почти
добился. Но Борис не уступит. Прежде чем народ возьмет штурмом Кремль,  тебя
силой заставят прекратить стрельбу.
   - Борис мог бы уже сто раз спросить  меня,  на  какой  волне  говорить  с
Регуляторами. И начать переговоры сам.
   - Регуляторы? Это твоя команда так называется? Милый, Борис на переговоры
уже не пойдет. Он же был уверен, что поймает их. Представляешь,  какой  удар
по самолюбию?
   - Ну и что дальше? Он пришьет меня дюбелями к Кремлевской стене?
   - Ох, Гошка, не говори так... Он все может. У него есть гвардия,  человек
двести, преданных, как собаки.  Если  понадобится,  они  начнут  стрелять  в
толпу.
   - А есть толпа? - оживился Гош.
   - Будет. Скоро будет. Гоша, пожалуйста, останови это. Предложи  сам.  Все
сразу придет в норму.  Ты  только  согласись.  А  все  остальное  я  устрою.
Поговорю, с  кем  надо.  Борис  не  рискнет  пойти  наперекор  мнению  всего
комитета. И ты сможешь остаться дома. В Москве. И твои люди  наверняка  тоже
не откажутся. Правда?
   - Комитет... Сколько вас?
   - В самом комитете десять человек.  А  всего  людей  в  городе  пятьдесят
восемь.
   - Как пятьдесят восемь? Ах да, людей... А народу?
   -  Двенадцать  тысяч  шестьсот  два.  Не  считая  новорожденных.   Милый,
соглашайся. Хочешь для начала министром  обороны?  Это  будет  совсем  легко
организовать. А дальше посмотрим. Я ведь здесь время зря не теряла...
   Наверное, Ольга могла бы очень красочно  описать  Гошу,  как  ему  хорошо
будет в Москве. Но за дверью вдруг поднялся шум, и замок лязгнул.
   - А я думаю - куда ты делась, - сказал Борис Ольге. - Кое-кто  из  охраны
об этом здорово пожалеет. Романтическая  сцена?  Ну-ну.  Слушай,  Дымов!  Я,
кажется, возьму обратно пару слов. Ты не умник и не хитрец. А просто  идиот.
Кого ты набрал себе в банду?!
   - Боря, - тихо позвала Ольга. - Это он.
   - Что - он?!  -  взорвался  Борис.  -  Какого  черта?!  А?!  А-а...  Так.
Понятненько. Ну-ка, радость моя, выйди на минуточку.
   - Нет, - отрезала женщина. - А то ты еще сделаешь какую-нибудь глупость.
   - Все глупости уже сделаны, - отмахнулся  Борис.  -  Вот,  полюбуйся.  Не
знаю, чем тебе приглянулся этот тип в прошлой жизни, но сейчас...  Поднимись
наверх, посмотри, что там вытворяют его сумасшедшие друзья!
   Гош почувствовал, как часто-часто забилось сердце.  "Вернулись  за  мной.
Надо же! А чего я ждал? Да этого самого и ждал. Надеялся, во всяком случае".
Он сделал глубокий вдох и приготовился играть.
   Борис сунул палец за воротник рубашки и покрутил головой. Выглядел он  до
крайности взвинченным. Куда-то делась его барская уверенность в себе, теперь
это был просто задерганный мужик, над которым нависла увесистая проблема.
   - Мне все равно, - сказала Ольга. - Я останусь здесь.
   - Как же - все равно! Никому больше не все равно! Всех касается!  Знаешь,
Дымов, а ты везунчик. Я ведь тебя пожалел. А зря. Возьмись я  устроить  тебе
допрос с пристрастием, ничего бы этого не было.
   - Народец взбунтовался? - спросил Гош с ехидцей.
   - Да народ бежит из города!!! - заорал Борис, сжимая кулаки  и  наливаясь
кровью. - Скотина, кого ты с собой привел?!
   - Не такие уж они и страшные, - заметил Гош самым невинным тоном.
   - Как это - бежит? - удивилась Ольга. - Почему бежит?
   - А потому, что на Красной площади стоит  какая-то  громадная  самоходная
пушка! Сзади  у  нее  прицеп!  В  прицепе  ядерная  боеголовка!  А  на  этой
боеголовке сидит рыжая психопатка и держит кнопку! И говорит, что если через
полчаса ей не отдадут ее любимого Дымова, то подорвется! Ей, видите ли,  все
равно без Дымова жизнь не мила! И я ей верю!!!
   Борис вдруг перестал кричать и сбился на хриплый торопливый  шепот.  Даже
присел от натуги.
   - Потому что она сумасшедшая, ну абсолютно  сумасшедшая,  -  протараторил
он. - Это надо видеть, у нее просто крыша съехала. Там еще какие-то безумные
танкисты, один другого хуже, и боеголовка самая настоящая, я  смотрел.  Оля,
ты не понимаешь, это просто  надо  видеть.  Они  взорвут  город  к  чертовой
матери, и себя тоже, им все равно, они больные, понимаешь? Он  нарочно  взял
себе таких маньяков, чтобы они его вытащили любой ценой. Дымов,  я  все  про
тебя знаю теперь. И сегодня я, может быть, тебя отпущу.Но  если  сунешься  в
Москву еще раз - тебе конец.  Обещаю.  Клянусь.  Сейчас  тебе  дадут  рацию,
скажешь этой ненормальной, что ты живой. И будем решать, как дальше.
   Ольга внимательно посмотрела на Гоша.
   - Это что еще за рыжая? - спросила она подозрительно.
   - Погоди. Борис, ты подходил к боеголовке вплотную?
   - Да я залез на этот прицеп! И мне все очень понятно объяснили! Дымов, ну
зачем?! Ты же мог сказать раньше! Или ты нарочно?  Или  ты  хотел  причинить
городу максимальный ущерб? Скотина! Господи, какая же ты скотина!
   - Гоша, мы же больше года здесь работаем, - сказала Ольга с укоризной.
   - Проклятье!  -  Гош  очень  натурально  изобразил  на  лице  смущение  и
отвернулся. - Я ведь спрятал взрыватель...
   - А они, значит, нашли! Ублюдки!
   - Там аккумулятор есть у них?
   - Не знаю, я не заметил! Но какие-то провода  точно,  а  у  этой  дуры  в
кулаке чека зажата! Если отпустит - что будет?
   - В принципе, может и рвануть... - застенчиво признался Гош.  -  Конечно,
если они правильно все подсоединили.
   - А мне плевать! - крикнул Борис. - Пусть  не  правильно!  У  меня  народ
разбегагтся! Я должен устранить эту угрозу! А  как?  В  твою  рыжую  десяток
снайперов целится. Ну выстрелит один, ну  попадет,  а  дальше  что?  А  если
взрыв?! Сколько там у тебя?!
   - Нам хватит.  Десять.  Кремль  сроет  до  основания.  Может,  наконец-то
библиотека Ивана Грозного найдется. . - Он еще издевается!  -  Борис  лягнул
каблуком дверь. - Эй, несите рацию!
   - Подожди!
   - Чего еще ждать?! Дымов, эта соплячка уже двумя руками чеку держит!
   В дверь сунулся охранник, Борис сделал  знак  рукой,  и  дверь  закрылась
снова.
   Гош замялся. Очень важно было  не  переиграть.  Но  и  испуг  Бориса  мог
вот-вот  пройти.  Мало  ли,  что  ему  в  голову  взбредет,   когда   минует
непосредственная угроза?  А  Гош  хотел  выжать  из  ситуации  максимум.  Он
побаивался вести с этим человеком переговоры. А вот сделать так,  чтобы  его
немедленно вышибли из Москвы безо всяких условий...
   - Нужно как-то устроить,  чтобы  они  ушли,  а  я  остался,  -  задумчиво
произнес Гош.
   - Чего-о? - вытаращился Борис. И тут  же  перевел  взгляд  на  просиявшую
Ольгу.
   - Боеголовки в наших планах не было. Мы ее совсем не для  того  готовили.
Но... Понимаешь, Борис, Регуляторы на нее буквально молятся. Гордятся тем, .
что обладают самым мощным оружием на свете.
   - Ах, еще и Регуляторы... Дымов, ты сволочь. У тебя мания величия.
   - Что ты знаешь о Регуляторах? - искренне удивился Гош.
   - То, что они приволокли к Мавзолею атомную бомбу, кретин!
   - А-а... А я тебя предупреждал. Их нельзя оставлять без контроля. Ты меня
не послушался и  создал  большую  проблему  для  нас  всех.  И  для  меня  в
особенности.
   - Я устал от твоего словоблудия! В чем дело?
   - Они могут и не послушаться меня, - вздохнул Гош. - Даже если ты  отдашь
им  заложника...  Черт,  Борис,  ты  очень  правильно  охарактеризовал   эту
девчонку. Если она взяла в банде верх, меня ждут большие сложности.
   Борис довольно осклабился.
   - Приятно слышать! - прорычал он.
   - Погоди... Ты же умный, ты  целый  год  держал  в  повиновении  огромное
количество "тупых". Придумай что-нибудь, а?
   - Это как? - йытаращился Борис.
   - Ну... Я не знаю, как теперь вести  переговоры.  В  смысле  -  чтобы  не
отдавать меня им. Борис остолбенел.
   - Боря! - взмолилась Ольга, заламывая руки.
   - В общем-то, я им больше не нужен, - тихонько  сказал  Гош,  старательно
придавая  глазам  влажный  собачий  блеск.  -  Если   они   разобрались   со
взрывателем...
   - Боря! - повторила Ольга.
   - Я-то знаю эту рыжую, - с похоронным лицом вздохнул  Гош.  -  Сейчас  ей
понадобился я. А завтра ей может захотеться чего-нибудь еще. И вряд  ли  мне
удастся восстановить над ней контроль.
   Борис, тяжело дыша, строил жуткие гримасы.
   - Мне казалось, что я держу их крепко, - продолжал Гош. - Я бы иначе  сам
в город не пошел. А ты все сломал. Вот и доигрался. Круче всех теперь не ты,
а девчонка с бомбой.
   Борис наконец обрел дар речи. Зарычав, он схватил Гоша за грудки, сдернул
с топчана и принялся мелко трясти.И потащил к двери.
   Гош  начал  вырываться,  бормоча:   "Да   постой   ты...   Ну   придумаем
что-нибудь... Да постой  же,  я  сказал!"  Подскочившая  Ольга  вцепилась  в
Бориса.
   - Охрана! - заорал тот.
   В камеру вбежали несколько автоматчиков.
   - На площадь его! - приказал Борис, толкая Гоша им в руки. - Поставить  у
Мавзолея и ждать команды!
   - Не смей! - крикнула Ольга. Гоша скрутили и поволокли наверх. А Борис от
души залепил Ольге пощечину.
   - С тобой мы еще поговорим! - зловеще пообещал он.
   И тут же схлопотал по физиономии в ответ.
   - Тогда я с ним! - прошипела Ольга. - С ним уйду!
   Борис схватил ее за руки.
   - Нет!
   - Да! Пусти меня!
   - Оля! Ну, извини... Погоди, остынь. Зачем тебе это? Ты же видишь, он  не
в себе.
   - Он вспомнит! - крикнула Ольга. - Он вспомнит меня!
   - Да посмотри же ты правде в глаза! Ему это не нужно!  -  произнес  Борис
мягко, но настойчиво. - У него банда, а в банде одни сумасшедшие. Это только
кажется, что он человек... На самом  деле  он  так  и  не  "проснулся".  Ну,
Оленька... Прости меня!
   Ольга рванулась, но Борис не пустил ее. Притянул к себе и крепко обнял.
   - Я же так люблю тебя... - прошептал  он.  -  Подожди  чуть-чуть,  и  все
наладится. Все будет как прежде. Единственная моя... Как он  себя  вел!  Ему
больше ни до кого нет дела, только бы выжить. А я... А я на все  готов  ради
тебя.
   Ольга перестала вырываться и заплакала.
   Женя сидела на мостках, болтая ногами в  теплой  воде,  и  смотрела,  как
носится  через  Волгу  туда-сюда  маленький  желтый  скутер.  Иногда   Цыган
закладывал такие виражи, что казалось - вот-вот перевернется.
   С другой стороны реки вниз от моста спустился Гош. Женя подняла бинокль и
разглядела у него  на  плече  большой  светло-коричневый  ящик.  Цыган  лихо
подрулил к берегу, обрызгав друга с ног до головы. Женя рассмеялась.
   Она перевела взгляд на мост и увидела, что