о
было выбираться наверх и думать, как вести себя дальше.
   - Ты что-нибудь понял? - был первый вопрос, которым встретил Гоша Цыган.
   - Я уже окончательно ничего не понимаю, - сознался Гош.  -  Но  отступать
некуда. Давайте разворачивать машину.
   - Давай, - согласился Цыган. - А то еще подумают, что мы слово не держим.
Эй, Патрик!
   - Я не Патрик, - обиделся Костя. - Сам ты Патрик.
   - Хорошо, ты страшный и бесстрашный Арканзас Дэйв.
   - А кто его играл, кстати? Такая знакомая морда... Цыган оторопело присел
на башню.
   - Костя, - сказал он. - Это все очень хорошо, даже замечательно, главное,
чтобы у тебя не съехала крыша. Нельзя такими безумными темпами вспоминать.
   - Тем более ты милиционер, - поддакнул Гош. - Тебе вообще не положено.
   - Уроды, - сказал Костя с достоинством. - Что вы знаете о милиционерах?
   - Что они берут взятки и творят произвол.
   - Я и говорю - уроды, - вздохнул Костя.
   - Так ты на самом деле мент? - удивился Большой.
   - А что, нельзя?!
   - Да нет, я так...
   - Я манкурт. Зомби. Господи! -  возопил  Костя,  вздевая  к  небу  сжатые
кулаки. - За что?! Ну за каким дьяволом мне нужно помнить, что "Детройт  ред
уингз" вышли в финал Кубка Стенли в девяносто восьмом  году?!  На  фига  мне
состав группы "Иванушки Интер-нэшнл"?! Зачем  мне  фамилия  Кудрев,  хотя...
Хотя это и моя фамилия!!!
   - Костя Кудрев... - пробормотал  Цыган  печально.  -  Регулятор  графства
Линкольн. Вот и все, мужики. Кончилась легенда, начались реальные  имена.  А
так хотелось еще немножечко поиграть. Самую малость...
   Гош вскарабкался на миномет и положил Цыгану руку на плечо. Тот посмотрел
на Гоша тоскливыми собачьими глазами.
   - Я хочу знать, кто моя жена! - потребовал Костя. В  его  голосе,  прежде
звонком и яростном, начали пробиваться тревожные плачущие нотки. -  Где  мои
дети! И какая дрянь устроила нам это все, я  тоже  хочу  знать!  Мне  нужно,
понимаете?!
   - А нам что, не нужно? - осторожно спросил Большой. - Костя, ты здесь  не
один такой.
   - Ты вспомнишь, - пообещал Костя. - Ты очень много вспомнишь. Так  много,
что не сможешь вынести. Столько, что впору пулю в лоб!
   - Сколько же у нас горя впереди, ребята... - прошептал Цыган. - Кончаются
веселые детские игры в ковбоев, наступает просто жизнь.
   - Костя, не форсируй события, - попросил Гош. - Может, ты  еще  не  успел
жениться.
   - Как же! - раздраженно фыркнул Костя. - Не дождетесь!
   Большой вдруг навострил уши.
   - Это у меня слуховая галлюцинация? - спросил он. - Или кто-то скачет?
   Все повернулись к лесной дороге,  выходящей  на  перекресток  под  острым
углом. Из леса действительно раздавался цокот копыт.
   - Галопом шпарит, - определил вернувшийся к  действительности  и  немного
успокоившийся Костя. - Лезем внутрь! Мало ли кто там...
   - Черт возьми! - Гош хлопнул себя рукой по лбу. -  Конечно  же!  "Молодые
стрелки"! Костя, твоего Арканзас Дейва играл Кристиан Слейтер! А Билли  Кида
- Эмилио Эстевес! А Дока Скурлока...  Ой,  правда,  на  самом  деле  полезли
внутрь!
   - Вот именно, - согласился Костя,  исчезая  в  башне.  -  Но  все  равно,
спасибо за информацию.
   - А музыку ко второй части писал  Бон  Джови!  -  радостно  крикнул  Гош,
убегая к транспортеру.
   - Я же говорю - крыша едет, - печально сообщил Цыган, опуская ноги в люк.
- Эх, Гриша, залатай мне крышу! Черт бы вас побрал,  русские!  У  меня  ведь
должна быть своя национальная культура, богатая и древняя. Кирилл и Мефодий,
все такое... А я только  и  помню,  что  переход  Суворова  через  Альпы  да
"болгарский слон - младший брат русского слона"...
   - Какой ты болгарин! - пробурчал Костя  снизу.  -  Ты  по  национальности
москвич!
   - Я по национальности  Регулятор!  -  ответил  Цыган.  -  А  ты  ренегат.
Променял светлую мечту о  Диком  Западе  на  дурацкие  воспоминания  о  "Ред
уингз". Кстати, они взяли Кубок тогда?...

***

   На горизонте Тула  ждала  очередной  плюхи,  но  миномет  так  и  не  был
развернут в боевое положение.
   - Тут деревня есть недалеко, -  сказал  Цыган,  разглядывая  карту.  -  У
озера. Поехали?
   - В баньку... - мечтательно промурлыкал Большой. - Хорошо бы.
   - Как с лошадью разберемся? - деловито спросил Гош.
   Генри, снова оседланный и, похоже, абсолютно счастливый, мирно  пасся  на
обочине. Костя, хмуро разглядывая вновь обретенного друга, курил неподалеку.
   - Я тебе разберусь! - пообещала Женя.
   - Он нам руки связывает, - объяснил Гош. - Мы же на технику пересели.
   - А я на него пересела. Все!
   - Как знаешь, - Гош повернулся к карте. - Хорошо,  двинем  потихоньку.  В
любом случае, на ночь умнее будет с перекрестка убраться.  А  баня  нам  тем
более не помешает.Часом позже машины остановились на берегу  озера.  Большой
тут же отправился искать баню поприличнее. Костя вышел  на  мостки  и  сунул
руку в воду.
   - Теплая! воскликнул он. - Градусов восемнадцать!  Ну  ее  в  баню,  вашу
баню! Я так полез! Дайте мыло!
   Цыган тоже забрался на мостки и недоверчиво потрогал воду.
   - Точно, - кивнул он. - Лучше спать  пораньше  ляжем.  Эй,  Большой!  Иди
сюда!
   Гош бросил на землю  черную  куртку.  Хорошая  была  идея  пожалеть  свои
последние шмотки и переодеться  в  танковые  комбинезоны.  Стрельба  -  дело
грязное и потное. Забраться в воду хотелось еще с обеда.
   - Купалась раньше сразу с четырьмя голыми мужиками? - спросил он Женю.
   - Я, конечно, девочка не стеснительная, - ответила та. - Но лучше уж пока
на солнышке погреюсь. Как-нибудь после вас.
   - На солнышке... - Гош провел ладонью по борту миномета. - Знаешь,  какой
самый острый кайф я испытал в армии?  По  весне,  когда  выглядывает  первое
солнце, улечься на теплую броню. И  попробовать  отогреться.  Сразу  за  все
лазанье по снегу, за все караулы при  тридцатиградусном  морозе...  Зимой  в
армии очень трудно спрятаться от  холода.  На  гражданке  ты  всегда  можешь
куда-то зайти. А в армии даже если и есть теплые места, не всем положено там
находиться.  Помню  один  зимний  полигон,  я  тогда  сидел  в   машине   на
наблюдательном пункте. Отличный  комбинезон  с  ватной  подстежкой,  большой
пушистый воротник, рядом гудит отопитель,  в  зубах  сигарета...  За  бортом
минус пятнадцать и сильный ветер, а мне хоть бы хны. И решил я высунуться  в
люк, чтобы слегка проветриться.
   Выглядываю, а рядом из окопа торчат наблюдатели от прицепной  артиллерии.
Двое в шинелях таращатся в стереотрубу. Рожи красные,  под  носами,  пардон,
сопли примерзли...  И  дикая  обреченность  на  лицах.  Из  которой  подвиги
рождаются. Хоть  грудью  на  амбразуру,  лишь  бы  все  поскорее  кончилось.
Посмотрел на ребят, и стало так безумно стыдно, что  я  поспешил  спрятаться
обратно. Кто это сказал: "Нельзя привыкнуть к холоду, можно только научиться
терпеть его"?
   - По-моему, Амундсен.
   - Что мы будем делать зимой, а, Женя?
   - Зависит от того, куда ты нас приведешь.
   - Я не знаю, -  Гош  отвернулся.  -  Больше  не  знаю.  Конечно,  хочется
съездить  в  Москву.  Есть  у  меня  смешная  надежда,  что   там   отыщется
какой-нибудь смысл жизни.  А  больше  нам  ехать,  кажется,  и  некуда.  Все
обрушилось, все провалилось и, как ни печально, по моей вине.  Еще  вчера  у
нас был дом. А сегодня нет вообще ничего.
   С озера донесся плеск и радостный вопль.
   - Эй, капитан! - проорал Костя. - Чего  застрял!  Давай  к  нам!  И  мыло
захвати!
   - И полотенца! - добавил Цыган. - Эх, красоти-ща!
   - Все, что осталось, - пробормотал Гош, кивая в сторону озера. - Люди,  у
которых я отнял будущее. Жили бы себе - не тужили, пасли скотинку, культурно
развивались...
   - А потом вспомнили бы, кто они такие, и разъехались по родным местам. Не
переживай, Гоша. Конец все равно один - каждый отправляется туда,  куда  его
тянут воспоминания. Так что у нас впереди  Москва.  А  потом  ты  что-нибудь
придумаешь.
   - Умная, - сказал Гош. - Аж противно. Как самочувствие?
   - Ничего. Пореву еще немного и совсем успокоюсь.
   - Ты уж прости меня...
   - Да за что?
   - Капитан! - требовали из воды. - Где заказанное мыло?!
   - Иди к ним, - сказала Женя, мягко толкая  Гоша  ладонью  в  грудь.  -  И
помни, что ты ни в чем не виноват. Так получилось. Все, убирайся.
   Гош тяжело вздохнул и ушел к транспортеру за мылом и полотенцами. А  Женя
присела у гусеницы, положила голову на колени и подумала, что плакать больше
не хочется, и это хуже  всего.  Разгром  фермы,  смерть  обожаемого  Малыша,
гибель людей, к которым она уже начала привыкать, -  все  события  прошедших
суток не столько расстроили Женю, сколько ожесточили. И то,  на  что  сейчас
жаловался Гош, она тоже отчетливо чувствовала.
   Жизнь в очередной раз  потеряла  смысл.  Куда  бы  Дымов  ни  повел  свою
команду, впереди  ждала  только  беспросветная  тоска.  Новые  места,  новые
встречи, даже новые воспоминания не сулили ничего  хорошего.  Слишком  много
горя  осталось  позади  для  того,   чтобы   ждать   от   будущего   чего-то
необыкновенного. Каким бы ни оказалось завтра,  оно  принесет  только  новые
потери.
   Женя подняла глаза на вороного красавца Генри. "Первый,  с  кем  придется
расстаться. Может, и к лучшему. Все равно он не заменит  Малыша,  с  которым
вместе прошли огонь  и  воду".  Бедный  Генри  очень  по-человечески  бродил
потерянно среди развалин фермы, когда из леса вышла и в  ужасе  остановилась
Женя. Как он к ней тогда бросился! Несчастное существо,  умоляющее  защитить
его от одиночества... Еще неизвестно, кто  горше  плакал,  увидев  содеянное
"тупыми", человек или конь.
   И кто его знает, что бы успел натворить Гош, не  приди  Генри  к  родному
пепелищу. И за то, что воро-ной стрелой  домчал  Женю  до  перекрестка,  его
завтра ожидала награда - снова оказаться  брошенным...  Женя  понимала,  что
иначе  никак,  Генри  действительно  сковывал  подвижность  группы.  Решение
оставить коня было правильным. И сколько еще таких же безусловно правильных,
но чересчур жестких решений предстояло вынести...
   - Но баню растопим, - донеслось из-за машины. - Я  бы  не  прочь  кое-что
простирнуть.
   - Так, может, все-таки попаримся тогда? Эй, барышня! Ваша очередь.
   Женя взяла мыло и полотенце из числа награбленного на армейских складах и
ушла за камыши. Едва она скрылась из виду, Костя  метнулся  к  "Лендроверу",
схватил бинокль и уполз вслед подсматривать.
   - Как не стыдно! - напутствовал  его  Большой.  Гош  закурил  и  попросил
карту.
   - Значит, так, - сказал он. - Завтра первым делом идем обратно  в  часть.
Возьмем  другой  миномет,  с   полным   боекомплектом.   Попробуем   завести
бензозаправщик. Или, в крайнем случае,  зальем  под  завязку  и  на  жесткой
сцепке возьмем  на  буксир.  В  тягач  погрузим  консервов  сколько  влезет.
Патроны, разумеется. Хорошо бы найти еще зимнюю танковую форму - пригодится.
Затем двигаем в Тулу. Выколотим из Олега  выпить  и  закусить  повкуснее.  И
нормальное белье, не хочу я в семейных трусах ходить. Женю тоже нужно  одеть
подобающе. Вообще, много нам чего нужно. Вплоть до зубных щеток. Думаю, Олег
нам все это организует,  лишь  бы  мы  его  не  трогали.  Вот  так,  господа
Регуляторы.
   - А дальше? - спросил Цыган.
   - На Москву. Больше некуда.
   - Согласен, - кивнул Большой. - Ну что, я пошел топить?
   - Давай.
   От камышей, пригибаясь, вернулся Костя.
   - Красиво, - доложил он. - Все очень упруго, четко обрисовано,  и  такая,
знаете ли, ровная гладкая линия... Тела немного, но качество высокое.  Будем
атаковать. Только чур без обид. Кого выберет, того выберет.
   Гош смерил Костю оценивающим взглядом и едва заметно улыбнулся.
   - Ты чего? - насторожился Костя. - Я ничего  такого...  Просто  собираюсь
поухаживать за милой барышней. Кроме шуток, нравится она мне.  Прямо  так  и
скажу. А дальше по обстановке.
   - Да ради бога... Желаю удачи, - Гош снова улыбнулся.
   - Он что-то знает! - сообщил Костя Цыгану встревоженным  шепотом.  Не  на
шутку встревоженным.
   - Ничего я не знаю. Ты давай, старик, не стесняйся. Не вижу,  с  чего  бы
благородному дону не упасть к ногам милой его сердцу девушки.  Ты  ей  тоже,
кажется, не противен.
   - Правда?! - расцвел Костя.
   - Ага, - согласился с Гошем Цыган. - Только не до такой степени.
   - Это до какой не до такой?
   - До такой, как ты подумал.
   - Увидите! - Костя потряс в воздухе указательным пальцем.
   - Конечно, увидим, - кивнул Гош. - Что-нибудь мы обязательно увидим. Рано
или поздно. А пока что бинокль в машину положи. Она сейчас придет,  и,  если
заметит этот бинокль, твои шансы здорово пошатнутся.
   - А  может,  и  наоборот,  -  предположил  Костя,  но  все-таки  пошел  к
"Лендроверу". - Девушки ценят внимание.
   - Думаю, не такое откровенное. Костя, ты пойдешь с нами на Москву?
   - Интересное кино! А с кем тогда, если не с вами?
   - Вот и молодец. Клади бинокль на место и доставай пайку.
   - Прикажете водочки?
   - А почему бы и нет... - Гош сложил карту. Лицо его помрачнело, он  снова
о чем-то задумался.
   - Не повезло Косте, - сказал Цыган. - Тебе  он  не  конкурент.  В  данном
конкретном случае - точно.
   - Нам всем не повезло, - заметил Гош. Заметил по какому-то совсем другому
поводу.

***

   На военных складах они  возились  очень  долго,  запасаясь  провиантом  и
боеприпасами.  Завели  и  наполнили  соляркой  автоцистерну.   Между   делом
любопытный Цыган уговорил Гоша показать народу "атомную  бомбу".  Тот  долго
отнекивался, но потом все-таки отвел  друзей  к  примостившейся  под  ветхим
навесом шеренге цилиндрических контейнеров.
   - Вот это?! - не поверил Цыган.
   - Оно самое. Тактическая ядерная мина. Не помню, какой там заряд. Я такие
штуки  только  с  места  на  место   перетаскивал.   У   меня   единственная
благодарность в личном деле была как раз за это. Погнали на склады и говорят
- будь любезен, чтобы к обеду двадцать мин переехали до во-он того столба...
А это метров триста. И рабочей силы десяток салабонов. Ну, думаю, кранты,  у
кого-то сегодня точно пупок развяжется. Не у меня, понятное дело,  но  жалко
парней все-таки. Сели, закурили, смотрим на эту погибель нашу. А контейнеры,
видишь, на салазках. И мы  как  нарочно  на  грузовике  приехали.  Я  говорю
прапорщику - а? Будем цеплять крюками к грузовику по две штуки  и  не  спеша
волоком... Между прочим, у меня к  этому  моменту  пятнадцать  суток  ареста
набежало и шесть строгих выговоров с занесением. Даже  разжаловать  обещали.
Говорят, командир дивизиона чуть с ума не сошел, когда  явился  прапорщик  и
стал  распинаться,  что  я  стратегический  гений  не  хуже   Кутузова.   Но
благодарность все-таки нарисовал. Ох,  ребята,  сколько  же  я  вспомнил  за
последние дни...
   Цыган осторожно погладил теплый серый бок контейнера.  Большой  ухватился
за одну из рукояток, поднатужился, но мина даже не шелохнулась.
   - Полтонны, - напомнил Гош. - И как минимум три Хиросимы. А может, и  все
десять.
   - Давай погрузим, а?  -  предложил  Костя,  закрываясь  рукой  от  яркого
солнца. Его весь день ломало с похмелья. Этой ночью Костя  после  задушевной
беседы с Женей выдул от разочарования бутылку водки.
   Вон и подъемник. У лебедки есть ручной привод.
   Гош оглянулся. Неподалеку стояла конструкция,напоминающая мостовой кран.
   - Зачем? - спросил он. - Хочешь облучиться? Ее  же  придется  достать  из
контейнера.
   - Хорошо, возьмем прицеп и в него погрузим.
   - Зачем? - повторил Гош.
   - На всякий случай, - подсказал Цыган. Он никак не мог отлипнуть от мины,
придирчиво рассматривая маркировку.
   - Вы что, сговорились, тго ли? - догадался Гош.
   - Это не так уж глупо, - негромко вступила в разговор молчавшая  до  того
Женя.
   - И ты с ними?!
   - Гош, она же совсем безвредная сейчас, разве нет?
   - Вредная или безвредная, это ядерный боеприпас.
   - Вот именно, - кивнул Цыган. - Пусть  без  взрывателя,  но  это  атомная
бомба. О чем на ней вполне доходчиво написано. Даже "тупой" догадается.
   - Заче-ем?! - пролаял Гош неприятным визгливым голосом.
   - У москвичей танки, - сказал Костя. - И они умеют с ними обращаться.  Ты
же хочешь, чтобы нас
   Пропустили в Москву?
   Гош присел на контейнер и достал сигареты. Такого поворота он не ожидал.
   - Танки... - пробормотал он, закуривая. - Шарахнем пару раз по  Ленинским
горам, все их танки хваленые разбегутся.
   - А ты не хочешь без выстрелов?
   Гош неприязненно покосился на Костю.
   - Шантажировать "тупых" - опасное занятие,друг мой.
   - Но в Туле у нас получилось.
   - В Туле мы едва-едва начали. Кто его знает, как бы все потом обернулось.
   Костя возвел глаза к небу и патетически всплеснул руками. Цыган  сплюнул.
Большой вздохнул. Женя раздраженно притопнула ногой.
   - Почему ты так упираешься? - спросила она. Гош снизу вверх посмотрел  на
Женю. Угольно-черный танковый комбинезон, высокие ботинки (битый час  искали
нужные размеры), темные очки (свои отдал). Все это не должно было  ей  идти,
ан нет - шло. Выглядела барышня донельзя воинственно и очень
   Уверенно.
   - Умная, да? - спросил Гош язвительно.
   - Сколько раз ты мне это уже говорил?
   - И еще скажу. Не жарко?
   Объездчики переглянулись. Они понимали, что происходит нечто  интересное,
но вот что именно...
   - Не жарко, - помотала головой Женя. - Удобно.
   - Пуговку расстегни.
   Женя чуть заметно улыбнулась и медленным движением  расстегнула  пуговицу
куртки, открывая лож-бинку на груди. Объездчики переглянулись снова, на этот
раз почти испуганно.
   - Так лучше, - кивнул  Гош.  -  Всегда  так  ходи.  Эй  вы,  заговорщики!
Регуляторы хреновы... Двигайте в парк,  ищите  прицеп.  Накачивайте  колеса,
гоните сюда. А мы пока тут... На бомбах поваляемся.
   Объездчики расплылись в довольных улыбках и повернулись к тягачу.
   - Интриганы закулисные, - напутствовал их Гош. -  Я  знаю,  это  все  ты,
българче! Командир на отред славен партизански...
   - Ну Гоша, ну ведь хорошая идея же! - взмолился Цыган. - Чего ты  ее  так
боишься, этой бомбы?
   - Я послежу, чтобы не взорвалась, - заверил Костя.
   Большой завел тягач. Костя  и  Цыган  что-то  издали  объясняли,  активно
жестикулируя, но их стало не слышно. Гош махнул рукой, слез с  контейнера  и
ушел в тень, под забор. Повалился на траву. Женя присела рядом.
   - Что с тобой? - спросила она.
   - Да ничего. Был бы ключ от контейнера!  Пока  они  там  бегают,  дернуть
минометом, завалить на бок, выкатить эту проклятую мину, отпихнуть подальше,
загрузить уже пустую коробку...
   - Тебя ведь не только это тревожит, правда?
   - Умная, - в сотый раз сказал Гош. - Конечно, не это. Я думаю, что  будет
в Москве. И главное - после Москвы. Куда мы пойдем и зачем. Да, зачем.
   - Нужно искать наших. Таких, как мы.
   - Белый все мечтал дождаться, когда "тупые"  "проснутся"...  Хотел  стать
великим  учителем  и  отцом  народов.  А  мы,   значит,   будем   собиратели
разрозненных племен. Тупик это, Женечка. Тупик. Допустим, на зиму  найдем  в
пригороде особняк с печным отоплением. Будем читать книжки, рубить  дрова  и
устраивать вылазки за продуктами. Потом будет еще одно лето. Еще одна  зима.
И так до самого конца. Тебе это нравится?
   - Ты устал, Гоша. Ты просто устал.
   - Наверное, - Гош выбросил окурок. - Знаешь, я очень  хочу  добраться  до
Москвы. Но этого же я и боюсь. Вдруг там  найдутся  для  меня  воспоминания,
которые сделают маю жизнь окончательно бессмысленной? Ведь если что-то  было
там, в прошлом...  Большое,  серьезное,  настоящее.  Теперь  уже  ничего  не
вернешь. Ни малейшего шанса воссоздать или повторить. Слишком изменился мир.
Он совсем другой.
   - Ты устал, - раздалось у самого уха, и ласковая рука  погладила  его  по
волосам. Гош повернул голову  и  увидел  совсем  рядом  ярко-зеленые  глаза,
завороженно рассматривающие его, и чуть приоткрытые,  ждущие  поцелуя  губы.
"Да, это можно. Это, наверно