знакомьтесь и подпишите. - Илья Никитич протянул ей листки
протокола. Она проглядывала быстро, и только над последней страницей рука
ее застыла.

"Конечно, сударыня, устно врать легче, чем подписываться в официальном
документе под собственным враньем", - усмехнулся про себя Бородин.

Елена Петровна колебалась всего минуту, прежде чем подписать последнюю
страницу. Бородин не стал ей напоминать, в протоколе предыдущего допроса,
который вел дежурный следователь, черным по белому записано с ее слов, что
Анисимов давал в долг ее сыну три тысячи долларов в июле этого года.

* * *

Адвокат Зыслин Лев Иосифович оказался таким молодым и красивым, что Наталья
воспряла духом. Ей всегда было проще общаться с молодыми красивыми людьми.
У них нет комплексов, они не пытаются самоутверждаться за счет собеседника.
И вообще, адвокат просто обязан быть привлекательным. Разве можно не
прислушаться к мнению такого приятного молодого человека?

Наталья тут же представила себе, как он своим бархатным низким голосом
убеждает высокий суд, что Саня не виновен, и окончательно успокоилась. Этот
обязательно убедит. Найдет нужные слова, сумеет произнести их так, что все
поверят. Саня будет освобожден из-под стражи прямо в зале суда.

- Кофе? Чай? - любезно предложил Зыслин, когда Наташа опустилась в мягкое
кожаное кресло в его маленьком уютном кабинете.

- Кофе, пожалуйста.

- Простите за нескромность, сколько вам лет? - спросил он с ласковой
снисходительной улыбкой.

Наташа знала, что выглядит моложе своих двадцати, особенно когда не
накрашена. Ее часто принимали за несовершеннолетнюю.

- Мне двадцать.

- А, ну тогда все в порядке. Я, честно говоря, сначала подумал, что вам не
больше шестнадцати. Ну-с, Наталья Владимировна, я вас внимательно слушаю.

Аккуратная светло-русая бородка придавала его облику нечто профессорское.
Голубые глаза и открытая белозубая улыбка внушали надежду. Молоденькая
секретарша в мини-юбке принесла поднос с двумя чашками. Кофе был жидкий,
растворимый.

- Моего мужа подставили, - начала Наталья, дождавшись, когда выйдет
секретарша, - он ни в чем не виноват.

- Так, минуточку, - Зыслин покачал головой и поднял руку, - давайте все по
порядку. По телефону вы сказали, что ваш муж Анисимов Александр Яковлевич
арестован и находится в камере предварительного заключения.

- Да, именно так. Его обвиняют в убийстве, но он не убивал.

- Ваш муж ранее привлекался к уголовной или административной
ответственности?

- Нет, что вы! Никогда в жизни.

- Хорошо. Теперь давайте уточним ситуацию. Во-первых, в настоящий момент
Александр Яковлевич еще не арестован, а задержан. Взят под стражу.
Во-вторых, его еще не обвиняют, а только подозревают.

- Откуда вы знаете? Вы что, уже наводили справки?

- Нет, справок никаких я пока не наводил, просто я знаю законы. Пока вина
человека полностью не доказана, он всего лишь подозреваемый. Вы уже
встречались со следователем?

- Нет еще. Все произошло сегодня ночью. Я знаю, очень скоро, возможно, даже
сегодня меня вызовут к следователю, и от того, что я скажу, будет многое
зависеть, поэтому я решила прежде всего встретиться с вами, чтобы
подготовиться к допросу, не ляпнуть лишнего.

- Американских фильмов насмотрелись? - усмехнулся Зыслин.

- Ну а разве там герои действуют неправильно, когда первым делом обращаются
к адвокату? Они, между прочим, гораздо лучше нас знают свои права и умеют
их отстаивать. Если моего мужа подставили, может, и следователь купленный,
я должна заручиться поддержкой профессионала.

- Разумно, - кивнул Зыслин, - а почему вы так уверены, что вашего мужа
подставили?

- Мой муж не мог никого убить. Он не такой человек. Я понимаю, для вас это
не довод, так, наверное, все говорят.

- Ну почему же? Далеко не все. Есть жены, которые, наоборот, пытаются
любыми средствами отправить своих благоверных за решетку.

- Да, конечно, но у нас совсем другой случай, - Наталья гордо вскинула
подбородок, - я сделаю все, чтобы освободить и оправдать моего мужа. Все
улики против него, слишком много улик, и это безусловно доказывает, что его
подставили. Как будто нарочно так подстроили, чтобы никаких других
подозреваемых. Вот он, готовенький. Ведь если предположить невероятное,
если бы он на самом деле убил, то уж вряд ли бы завалился спать в том же
подъезде, рядом с трупом и с пистолетом.

- А что, он действительно завалился спать рядом с трупом? - Зыслин едва
заметно усмехнулся. - Он что, пьян был?

- Да нет же! Он вообще не пьет. То есть иногда выпивает, как любой
нормальный человек, но никогда не напивается. Понимаете, ему подсыпали
какой-то наркотик в водку или в коньяк, или чем там его поили в этом
чертовом ресторане? В общем, его усыпили. А потом, проснувшись, он ничего
не мог вспомнить. Кажется, до сих пор не помнит. Есть ведь всякие
препараты, отшибающие память?

- Безусловно, - кивнул Зыслин, - и что было дальше?

- Ну что дальше? - Наталья тяжело вздохнула. - Наверное, его, спящего,
загрузили в машину, привезли на место преступления, выстрелили из его
пистолета.

- Откуда у него оружие?

- Купил по случаю, - Наталья покраснела, - по дурости купил. Просто так,
чтобы самому себе казаться крутым.

- Какой марки пистолет?

- "Вальтер". Кажется, пятизарядный, я в этом не разбираюсь. Да он эту
игрушку вообще редко из дома выносил, только первое время иногда таскал с
собой, чтобы в компании показать, в гостях, ну, просто похвастаться. Он для
этого и купил, а не для того, чтобы стрелять.

- А вообще, он умеет стрелять?

- Один раз на даче в лесу палил в дерево. Нарисовал на картонке мишень,
прибил к березе и тренировался. Между прочим, ни разу не попал в "яблочко".

- Лицензия есть на оружие?

- Нет. Я говорила ему, что надо бы зарегистрировать пистолет. Мало ли что?
А он отмахивался, мол, ерунда, у всех его знакомых есть оружие, и никто не
регистрирует.

- Интересные у вашего мужа знакомые, - хмыкнул адвокат, - ну ладно, а
личность убитого вам известна?

- Нет! - Наталья ошарашенно уставилась на адвоката, быстрым нервным
движением прижала ладонь ко рту. - О Господи... Я же правда понятия не
имею, кто убит из Саниного пистолета. Извините, я только сейчас поняла, что
совершенно не готова к разговору с вами. Я действительно знаю очень мало. -
Наташа на секунду закрыла глаза, пытаясь успокоиться, вспомнить, ничего не
упустить.

- Не волнуйтесь так, Наталья Владимировна, - подбодрил ее Зыслин, - я ведь
не следователь.

- Да, конечно. Я попробую не волноваться. Мой муж ушел вечером на какие-то
важные переговоры, его долго не было. Я позвонила ему на мобильный, он нес
околесицу, не мог объяснить, где находится, а рядом были слышны какие-то
крики, собачий вой. Потом телефон отключился. Я чувствовала, что-то должно
произойти ужасное, я не хотела его отпускать, было поздно, мы поссорились.

- Вы давно женаты? - перебил ее Зыслин.

- Два года. Ребенку девять месяцев.

- Рановато начали ссориться. Вы, вероятно, ревнуете мужа, когда он уходит
из .дома поздно вечером и говорит, что по делам?

- Я ревную? Нет, ни в коем случае! - вспыхнула Наталья. - Если бы я не
верила Сане, то просто развелась бы с ним. Я знаю, он действительно уходит
по делам. Совсем недавно у него был свой маленький бизнес, довольно
успешный. Он торговал всякой косметикой, витаминами. Фирма называлась
"ЧНМ", чудо народной медицины. Может, слышали?

- Нет.

- Она совсем маленькая была, эта фирма. Но дела шли отлично, до августа
этого года. А в августе прогорел банк, на котором все держалось, я ничего в
бизнесе не понимаю, только знаю, что фирмы больше нет, и банка тоже. После
кризиса все так стало сложно, нам постоянно не хватает денег.

- А кому, интересно, их хватает? - адвокат кашлянул и взглянул на часы. -
Извините, Наталья Владимировна, но время - это тоже деньги. Из того, что вы
рассказали, я пока понял только одно: дело сложное, запутанное, однако не
безнадежное. Сейчас я, к сожалению, должен уехать по делам. Думаю, наша
следующая встреча будет значительно плодотворней. Вы успокоитесь, шок
пройдет, и вы изложите мне все по порядку, без спонтанных эмоциональных
оценок.

- Простите, - смутилась Наталья, - я, наверное, правда очень сумбурно все
излагаю. Но я хочу, чтобы вы поняли главное: мой муж не виноват. Он не
убивал.

- А меня это совершенно не волнует, - улыбнулся адвокат.

- То есть как?! Вы отказываетесь защищать Саню? - выпалила Наталья и
судорожно сглотнула, чувствуя, что сейчас расплачется.

- Этого я не говорил, - покачал головой адвокат.

- Но тогда как же вас понимать?

- Именно так и понимать. Буквально. Дело в том, Наталья Владимировна, что
факт реальной виновности или невиновности вашего мужа меня совершенно не
заботит. У меня другие задали. Я адвокат не следователь и не судья.

- То есть вам безразлично, кого защищать, убийцу или невиновного человека9

- Именно так, - улыбнулся Зыслин, - мне как профессионалу это безразлично.

- Так не бывает.

- Почему?

- Это очевидно. Во-первых, невиновного морально легче защищать, а
во-вторых... - она покраснела и запнулась.

- А во-вторых? - Зыслин чуть склонил голову набок и глядел на Наталью с
насмешливым любопытством. - Ну, договаривайте, я вас слушаю.

- Правду проще доказывать, чем ложь.

- Вы так считаете? - вскинул брови Лев Иосифович.

- Я уверена.

- А вот и нет. Правду бывает значительно сложней доказать, чем ложь. Правда
может быть грязной, совершенно не логичной, она сплетается стихийно, из
нелепых случайностей, и слишком часто противоречит здравому смыслу. Ложь,
продуманная, сознательная, - это красивый плод человеческого интеллекта.
Она привлекательней и убедительней правды, а потому и доказать ее проще.
Люди верят только тому, чему хотят верить. Но это так, между прочим.

Наташу стал немного раздражать его менторский тон. Адвокат как будто
рисовался перед ней или упражнялся s риторике. Она была не в том состоянии,
чтобы уловить суть его философских рассуждений, однако решилась возразить.

- Все-таки правду доказать легче. Врать противно. Во всяком случае, я врать
не умею, - мрачно пробормотала она и посмотрела в зарешеченное окно. Там
светило солнце. Она подумала, что Саня сейчас тоже смотрит на ясный день
сквозь решетку, и от жалости у нее заболело сердце, заболело по-настоящему,
впервые в жизни.

- Врать не умеете? Ну, вы прямо ангел, Наталья Владимировна, - -усмехнулся
адвокат, и тут же лицо его стало серьезным, озабоченным, он еще раз
взглянул на часы. - Чтобы мы с вами начали работать, вам необходимо
написать заявление, заполнить два бланка, внести в кассу консультации
тысячу рублей, - он порылся в столе, протянул ей несколько бумажек, - вот
образец заявления, это бланки. Мои услуги будут стоить пять тысяч долларов.

- Да, конечно, - машинально кивнула Наталья, взяла ручку, и вдруг ее
бросило в жар, она открыла сумочку и тут же быстро ее захлопнула, -
простите, я не взяла с собой денег...

- А что вы так заволновались? Сейчас вы должны заплатить всего лишь тысячу
рублей, это необходимо, чтобы мы с вами официально оформили наше
сотрудничество. А основную сумму вы отдадите мне потом, не обязательно все
сразу. Сначала будет достаточно двух тысяч долларов, это аванс.

- Правда? Тогда все нормально, но я... - она положила ручку на стол и
горячо покраснела, - понимаете, у меня сейчас с собой вообще нет денег. Я
кошелек оставила дома.

- Это не страшно. Вы зайдете завтра утром. Если меня не будет, вы просто
внесете деньги в нашу кассу, вам все оформят, и послезавтра мы начнем
работать.

- Да, конечно, спасибо вам.

Из консультации она вышла вся мокрая от пота. Она еле держалась на ногах.
Был ясный морозный день, от холода, от яркого солнца выступили слезы, и
Наташа ничего не видела сквозь дрожащую радужную пелену. Она чуть не упала,
поскользнувшись на раскатанной черной полоске льда, подвернула ногу, но
боли не почувствовала. На перекрестке завизжали тормоза, и Наташа
равнодушно отметила, что вот сейчас, только что, чуть не попала под машину.

- Ну, куда прешь, дура? - выкрикнул, опустив стекло, водитель "жигуленка".
- Жить надоело?

"У нас нет денег, - тупо повторяла про себя Наталья, - какие пять тысяч
долларов? И сотни рублей нет. Ну, положим, рублей пятьсот я могу занять у
мамы. Но не больше. Свекровь дала бы без разговоров, сколько нужно. Но нет
у нее. Она живет на зарплату, которую не выплачивают месяцами. Саня ей
часто подкидывал сотню-две долларов, но все равно ей едва хватало на жизнь.
Из друзей и знакомых занять не у кого, просто потому, что неизвестно, когда
и каким образом мы сумеем вернуть. Лишних денег сейчас ни у кого нет.
Обратиться к другому адвокату, который подешевле? Но я и самого дешевого не
сумею оплатить".

Наташа обещала маме приехать за Димычем сразу после разговора с адвокатом,
но сама не заметила, как доехала до своего дома. Не разувшись, в грязных
сапогах бросилась на кухню. Там на подоконнике рядом с телефоном лежала
Санина большая записная книжка. Наташа нашла номера Мухина, домашний и
мобильный. Сняла трубку, но тут же бросила ее.

"Если он как-то связан с убийством, звонить ему нельзя ни в коем случае.
Что бы я ни сказала, каким бы невинным предлогом не защитилась, он тут же
поймет. А ведь Саня просил позвонить именно ему... Да, просил, однако он
ведь не знал, что Мухин позавчера побывал здесь. Или знал? "

И тут она совершенно отчетливо вспомнила, что позавчера вечером пистолета в
ящике уже не было.

Позавчера пришло извещение о задолженности за квартиру. Старые оплаченные
счета лежали в том же ящике, где пистолет. Бумажки были разбросаны, Наташа
пыталась собрать, разложить по порядку и автоматически отметила про себя,
что нет пистолета. Она хотела спросить Саню, куда он дел "Вальтер", но
завозилась с подсчетами, сумма задолженности казалась ей слишком большой, а
потом ее отвлек Димыч, и больше она не вспоминала о пистолете, до тех пор,
пока не пробилась сегодня утром в милицию к арестованному мужу.

"Я не брал его с собой. Мне некуда было его положить..."

Конечно, не брал. Его просто не было в доме, этого несчастного пистолета.
Лучше бы его вообще не было.

Саня купил "Вальтер" в июне. Он с детства мечтал иметь настоящий
собственный пистолет. Наташа сначала испугалась, уговаривала выкинуть или
хотя бы спрятать и никому не показывать. Но Саня, будто назло, таскал
пистолет в гости, хвастал, как мальчишка, потом на даче пострелял по мишени
и остался собой не доволен, заявил, что будет упражняться. Впрочем, скоро
наигрался, успокоился. Пистолет убрал в ящик письменного стола. В последний
раз вытаскивал его оттуда очень давно, кажется, в августе. Ну, конечно!
Двенадцатого праздновали день его рождения, всего за пять дней до кризиса.
Это был пир во время чумы, он позвал человек двадцать, в том числе Вову
Мухина.

Наташа вошла в комнату, села за письменный стол и зажмурилась. Перед ней
поплыла, как на замедленной кинопленке, та дурацкая вечеринка. Она
запомнилась так четко потому, что впервые после рождения Димыча они
решились собрать столько народу в доме.

Наташа ждала праздника, отдала ребенка маме, но мама привезла его назад
буквально через два часа. Димыч категорически отказался пить сцеженное
молоко из соски, кричал так, что посинел. В итоге мама сидела с ним в
маленькой комнате, в большой шел глупый пьяный гудеж, Наташа металась между
ребенком и гостями. Кстати, именно тогда мама и запомнила Мухина, повторяла
шепотом, пока Наташа кормила Димыча: "Нет, ну как можно дружить с такой
бандитской рожей? Этот Мухин похож на настоящего уголовника, такой убьет -
глазом не моргнет!" А ночью, когда почти все гости разошлись, Наташа
застала Саню и Мухина здесь, в этой комнате, у стола. Вова с видом знатока
разглядывал "Вальтер", потом нацелил его Сане в лоб и, пьяно оскалившись,
сказал: "Пах! Пах!"

Стало быть, о пистолете Мухин знал. Не потому ли побывал здесь накануне
убийства? Мама уверяет, что в квартиру он не заходил, но она ведь гуляла с
Димычем и Мухина видела в подъезде. Не так уж сложно подобрать ключ к их
замку или воспользоваться воровской отмычкой. Для Вовы Мухина это плевое
дело, с его-то бандитскими замашками. Искать пистолет ему не пришлось. Как
тогда, в августе, "Вальтер" лежал в глубине ящика.

- Значит, получается, Саню действительно подставили? - пробормотала она,
вскакивая со стула. - Да, конечно. Мухин. Надо срочно позвонить
следователю... Нет, сначала все-таки придется решать проблему с деньгами на
адвоката. Следователь может оказаться сволочью, не пожелает раскручивать
это дело, ведь так часто бывает: вот он, готовенький преступник, улики
налицо, зачем искать кого-то еще?

Она заметалась по квартире, соображая, что есть у них ценного, что можно
продать быстро за большие деньги. Ну конечно, кольцо! Старинное
прабабушкино кольцо с огромным изумрудом. Она метнулась к комоду, на
котором стояла шкатулка с украшениями, тут же вспомнила, что Саня просил
посмотреть, лежит ли там коробка с патронами для "Вальтера". Он просил,
чтобы она не прикасалась к шкатулке, открыла аккуратно, ножом.

"Ладно, это потом. Сначала надо решить главную проблему. Деньги на
адвоката. Кроме кольца, есть еще сережки с изумрудами, они очень дорогие,
есть золотая цепочка, браслет. Пять тысяч я, конечно, так не наберу, но
хотя бы две. Одно кольцо должно стоить не меньше тысячи, оно ведь
старинное, камень большой, бриллианты. Главное, не нарваться на жуликов,
посоветоваться со специалистом, узнать его реальную стоимость".

Наташа вернулась на кухню, но вместо того, чтобы взять нож с тонким
лезвием, стала опять листать Санину записную книжку, пытаясь вспомнить, кто
из знакомых связан с ювелирным делом. И вспомнила. Саня рассказывал, что
отец Артема Бутейко когда-то работал в ювелирном магазине гравером.

* * *

Надевая пальто в прихожей, Илья Никитич стал незаметно для себя напевать
романс "Белой акации гроздья душистые". Хорошо, что хозяйка была на кухне и
не слышала этого бормотания. В доме повешенного не говорят о веревке. В
доме застреленного не поют романсов.

Илья Никитич напевал романс, поправлял шарф перед треснутым зеркалом в
прихожей, хозяйка возилась на кухне. Он уже готов был окликнуть ее, чтобы
попрощаться, но тут зазвонил телефон.

- Да, я слушаю, - с тяжелым вздохом произнесла Елена Петровна, - кто
говорит? Наташа? Какая Наташа?

Илья Никитич замер, прислушался. Несколько секунд было тихо, и вдруг
раздался крик:

- Вы что, с ума сошли? Вы соображаете, куда звоните? И вы еще смеете
спрашивать, в чем дело? Ваш муж убил моего сына, и не смейте больше сюда
звонить! - Елена Петровна швырнула трубку с такой силой, что телефон громко
жалобно звякнул.

- Вам звонила жена Анисимова? - Илья Никитич с удивительной для его
возраста и комплекции легкостью влетел в кухню. - О чем был разговор? Ну,
быстрее, это очень важно.

- Я не обязана вам докладывать, - тихо, вполне спокойно проговорила
Бу-тейко, и в ее глазах Илья Никитич заметил такую жуткую, животную панику,
что невольно пожалел эту странную женщину.

- Чего вы так боитесь, Елена Петровна? Вы расскажите, вам легче станет.
Вячеслав Иванович незаконно работал с золотом и драгоценными камнями? Так
это давно было, вы не бойтесь, он не понесет ответственности, тем более
такое горе у вас. Ну, зачем вам еще этот дополнительный груз?

- Оставьте меня в покое, уходите! - прокричала она ему в лицо и тут же
отвернулась, спрятала глаза.

- Да, конечно, я сейчас уйду. Но поверьте, вам бы стало значительно легче,
если бы вы решились все рассказать.

- Мне нечего рассказывать.

- Нечего? Ну ладно, - он вытащил из кармана блокнот, пролистал, нашел
домашний телефон Анисимова и набрал номер. Трубку взяли через минуту.

- Алло! - выкрикнул хрипловатый, почти детский голос. - Я слушаю!

- Наталья Владимировна Анисимова?

- Да.

- Добрый день, меня зовут Бородин Илья Никитич. Я следователь, веду дело
в