ось, сейчас начнется снежная буря. Вова совсем промерз, стал уже
подозревать, что Клим либо кинул его, либо что-то случилось неожиданное,
озябшими пальцами достал из кармана дубленки радиотелефон, но тут в свете
редких фонарей заметил широкую знакомую фигуру.

- Ну, ты чего? - радостно прокричал он, заглушая вой ветра. - Я тут чуть
дуба не дал. - Давай, выкладывай, что там у тебя, - резко, без всякого
приветствия приказал Клим.

Не мудрствуя лукаво, Вова дословно передал разговор с сургутским гостем.

- Значит, так. Человек, видимо, умны судя по тому, как он грамотно тебя
пров ряд на вшивость, - заключил Клим, дослушав его до конца.

- Умный! - фыркнул Вова. - Я чуть было не послал его подальше, честное
слово. Совсем мне голову заморочил, тот лапши на уши навешал.

- Привыкай, - Клим легонько похлопал Вову по плечу. - Просто так, напрямую,
никто заказов не делает. А если такой и попадется, от него надо подальше
держаться. Либо придурок, либо ссученный. Третьего не дано. А в общем и
целом ты молодец. Держался неплохо.

Похвала Клима значила для Вовы так много, что он даже зарделся от
удовольствия.

Они разговаривали, не спеша прогуливаясь по глубокому снегу. У Вовы зуб на
зуб не попадал от холода, а Клим шел, словно летом, нараспашку, без шарфа,
без перчаток.

- Значит, дальше мы так поступим, - произнес он задумчиво, - Петр Петрович
позвонит, ты с ним встретишься. Прежде всего пусть скажет, кто ему
порекомендовал обратиться к тебе,

- А если не скажет?

- Торгуйся. Должей сказать.

- А если не станет торговаться? Жалко, заказ неплохой уплывет. Ты сам
говорил, сейчас одиноких безработных стрелков пол-Москвы плюс еще при
группировках ребята-исполнители. Пять тысяч - это ведь наверняка только
аванс или вообще мне за посредничество.

- Исполнитель из группировки ему не нужен, - задумчиво произнес Клим, - не
хочет он связываться с организациями. Сам без наколок, говоришь?

- Чистый, - кивнул Вова, - на блатного не тянет. Но с другой стороны, и на
чиновника не особенно похож. Понту много, голос начальственный. Но
командовать стал недавно. Я думаю, у него был сначала маленький бизнес, а
потом дела пошли отлично. Он похож на человека, у которого большие бабки,
но он к ним еще не привык. Может, понтов у него пока больше, чем денег.
Начнет выпендриваться, уйдет, и все дела.

- Да погоди ты, психолог, - поморщился Клим, - никуда он не денется. Он уже
засветился перед тобой. Так что не волнуйся. Вытягивай из него все и тащи
мне.

- Что, всю сумму вперед? - Вова вытаращил глаза. - Да ты что, Клим...

- А ты, Вова, правда дурак, - Клим улыбнулся и покачал головой, - запомни
малыш, чтобы сделать много денег, нельзя все время только о них и думать.
Информацию из него вытягивай, информацию Понял? Имя заказанного,
фотографию, ну и желательно номера телефонов, адреса в общем, все как
положено.

- А деньги? - выпалил Вова совершенно машинально. Он все равно ни о чем
кроме них, не мог думать.

- Даст он тебе аванс, не волнуйся, - усмехнулся Клим.

Глаза у Вовы на миг стали совершенно прозрачными, он пробубнил что-то
невнятное, закурил, потом вдруг встрепенулся и испуганно взглянул на Клима:

- Слушай, пять кусков - это правда нормальный аванс?

- Пока не знаю.

- А как же это выяснить?

- Я тебе сто раз объяснял, - поморщился Клим, - сумма зависит от качества
клиента и количества информации. Пока мы этого не знаем, не можем судить,
нормальный аванс или нет. Сначала все выясни, а потом будем решать, мало
это или достаточно.

"Возможно, камень мы найдем значительно быстрее, чем убийцу, - думал Илья
Никитич, разбирая новую порцию кассет. - Мы его практически нашли.
Достаточно провести обыск в доме Бутейко. Но это чуть позже. Сейчас нельзя
отвлекаться. Срок давности истек. Подтвердилась старая банальная истина,
что все тайное становится явным, брошь с "Павлом" попадет в Алмазный фонд,
Ваня Косицкий получит денежную премию, а возможно, и повышение по службе. Я
тоже что-нибудь хорошее получу. А родители Бутейко и так наказаны, выше
всякой меры. Однако нельзя бесконечно держать Анисимова в больнице им.
Ганнушкина. Количество фигурантов растет, но ничего определенного как не
было, так и нет".

Он поставил видеокассету, на которой стояла фамилия "Соколов".

- Посмотрим, что такое этот новый персонаж, - пробормотал он, поудобней
устраиваясь на диване.

Это была всего лишь запись одной из старых передач "Стоп-кадр". Она
дробилась на отдельные, ничем не связанные сюжеты. Между ними показывалась
студия, в которой сидели за столом ведущие, пили чай и комментировали
сюжеты. Ни Бутейко, ни Соколова пока не было. Илья Никитич стал
подозревать, что кассета попала в архив Бутейко случайно, но все таки решил
досмотреть до конца. Он помнил, что в этой популярной молодежной передаче
самое интересное обычно оставляли напоследок.

- Мы пока не знаем, как прокомментировать наш следующий сюжет. Мы
предлагаем на ваш зрительский суд то, что удалось отснять нашему
корреспонденту Артему Бутейко. Давайте смотреть и думать вместе, - произнес
с серьезным лицом один из ведущих.

На экране возник огромный концертный зал, забитый подростками. Они орали,
свистели, девочки залезали к мальчикам на плечи, приветствуя полуголого
потного л парня, который прыгал по сцене с микрофоном и красиво встряхивал
длинными густыми волосами.

- Эстрадный успех - вещь капризная и непредсказуемая, - зазвучал за кадром
хрипловатый высокий голос Артема Бутейко.

Илья Никитич обратил внимание, что впервые скандальный репортер говорит
серьезно, без иронии, без издевки.

- Вряд ли кому-то в этом сложном попсовом мире везло так же, как этому
красивому талантливому парню, - продолжал Артем, постепенно заглушая своим
душевным голосом вой концертного зала.

На экране появилось лицо певца. Яркая белозубая улыбка, большие черные
глаза, густые темные брови при светлых волосах.

Ты пришла, такая нежная,
Ты пришла, такая грешная,
И глаза твои кромешные
До сих пор мне душу жгут.

Голос у певца был слабенький, пел он с придыханием, с мужественной
хрипотцой. Зал заглушил первый куплет восторженным ревом. Камера
заскользила по девичьим лицам. Многие рыдали.

- Руслан Кудимов почти сразу, с первого появления на эстраде, завоевал не
только любовь публики, но и признание самых знаменитых коллег. Звезды
приняли его в свои ряды, - все также задушевно и серьезно комментировал
Артем Бутейко.

3ал сменился каким-то мраморным фойе. На экране появился известный
композитор:

- Этот мальчик взлетел на небосклоне нашей эстрады, как яркая комета. Такой
талант не мог остаться незамеченным.

- Русланчик - просто чудо, я каждый раз не могу сдержать слез, когда слышу
его голос, - сообщила стареющая эстрадная звезда из того же мраморного фойе
и послала в камеру воздушный поцелуй. Далее в кадре возник Старый Арбат.

Невидимый Бутейко остановил трех девочек лет четырнадцати.

- Вам нравится Руслан Кудимов?

- Я его обожаю! Я записываю все его концерты!

- Я балдею от него!

- Когда я слышу его голос, вижу его лицо, со мной что-то происходит.

Опять появилось лицо Руслана Кудимова. На этот раз он был заснят за
банкетным столом в ресторане. Он смеялся и подносил рюмку ко рту. Кадр
замер.

- Посмотрите внимательней в лицо Руслана, запомните его таким, красивым,
веселым, - мрачно произнес Бутейко за кадром, - таким он был всего неделю
назад. Мы праздновали день его рожденья.

Действие продолжилось. Это была любительская видеосъемка. На экране, за
банкетным столом, среди пьющих и жующих гостей, мелькнуло лицо Александра
Анисимова. Камера плясала в руках оператора. Вероятно, снимал сам Бутейко,
потому что его в кадре не было.

- Мы просто праздновали день рожденья. Нам было весело. Руслан пригласил
самых близких друзей, - комментировал голос за кадром, - возможно, кто-то
из нас выпил лишнее, но праздник есть праздник. А сейчас смотрите
внимательно.

На экране появилась красивая девушка, она хохотала, запрокинув голову. Она
была сильно пьяна, а возможно, и под наркотиком. Внезапно вскочив на стол,
она стала танцевать, расшвыривая ногами посуду.

- Это подружка одного из гостей, совершенно случайная девушка, - продолжал
спокойно комментировать Бутейко, - никто из нас не знал ее, наверное, она
вела себя неприлично, но вот так с женщиной поступать нельзя.

Кадр замер. В кадре было видно, как официант и метрдотель пытаются снять
девушку со стола. На заднем плане смутно белело лицо певца. Рот его был
открыт. Когда пленка закрутилась дальше, стало ясно, что он кричит.

Потом кадры замелькали с невероятной быстротой. Певец полез на официанта и
метрдотеля с кулаками. Он отпихивал, расшвыривал тех, кто пытался его
удержать.

- Да, Руслан заступился за девушку, то есть поступил как настоящий мужчина,
- объяснял Артем, - вот сейчас еще можно решить все мирно, еще можно
договориться.

"Ну, это вряд ли, - подумал Илья Никитич, наблюдая за потасовкой, - слишком
все они пьяны".

- А вот сейчас решить уже нельзя ничего, - сообщил голос Бутейко.

В кадре появилось несколько милиционеров. Они вполне спокойно и
профессионально пытались навести порядок. Пляшу щая камера выхватила на миг
широкое угрюмое лицо одного из стражей порядка. Кадр застыл.

- Вглядитесь в это лицо. Перед вами капитан милиции Василий Соколов. А
теперь в последний раз посмотрите на Руслана.

Застывшее изображение певца было явно не отсюда. Этот кадр вклеили позже.
Лирическая задумчивость, аккуратность прически никак не вязались с пьяной
дракой. Вероятно, была использована одна из рекламных фотографий Кудимова.
Через секунду действие вернулось в ресторан. Певец дрался с милиционером.
Взлетел тяжелый кулак капитана. Кадр застыл еще раз. Кудимов пригнулся,
закрыл лицо руками. Еще удар. Крупный план окровавленного, разбитого лица.

- Руслана на "скорой" увезли в больницу. Ему предстоит пережить несколько
пластических операций, - сообщил Бутейко, - а капитану Соколову ничего,
кроме выговора, не грозит.

В кадре появилась хорошенькая худенькая девочка лет двенадцати. Это было
продолжение профессиональной съемки на Старом Арбате.

- Как тебя зовут? - спросил Бутейко.

- Наташа.

- Тебе нравится Руслан Кудимов?

- Он мне не просто нравится, когда мне плохо, я смотрю на его фотографии, и
сразу на душе становится светло. Он для меня как солнышко. Я очень, очень
его люблю. Его лицо для меня - это все...

- Наташа, что бы ты сделала с человеком, который изуродовал лицо Руслана?

- Я бы его убила, - не задумываясь, ответила девочка.

Сюжет закончился. На экране была студия.

- Я действительно не знаю, что сказать, - произнес один из ведущих после
долгой, многозначительной паузы. - У нас в гостях автор сюжета Артем
Бутейко, а также свидетель этих ужасных событий Александр Анисимов.

- Знаете, когда рассказывают ужасы про нашу милицию, кажется, что многое
преувеличивают. Все мы слышали о том, как бьют в отделениях, как выбивают
признания. Просто волосы дыбом встают, когда подумаешь, что за это никому
ничего не бывает, - мрачно начал Бутейко.

- Я сначала просто глазам своим не поверил, - вступил Анисимов, - я не
представлял, что можно вот так просто разбить человеку лицо. В общем, ведь
ни за что. Действительно, просто так, потому что ты милиционер, ты наделен
властью. "

- Прости, Саша, у нас звонок, - перебил ведущий, - слушаем вас.

- Я бы тоже убила этого милиционера, - зазвучал возбужденный девичий голос,
- вообще, сколько можно терпеть? Они звери какие-то, делают, что хотят.

Звонки зазвучали один за другим. Зрители были единодушны в своем
возмущении.

Илья Никитич досмотрел кассету до конца. Он смутно вспомнил скандал
трехлетней давности. Ну конечно, именно эта передача подняла волну, из дела
капитана Соколова устроили что-то вроде показательного процесса. Тогда как
раз в МВД в очередной раз менялось руководство, начиналась очередная
кампания по борьбе со злоупотреблениями, сюжет имел резонанс на самом
высоком уровне, и несчастного капитана превратили в козла отпущения.
Кажется, он получил три года. Впрочем, все это надо уточнить.

В Шереметьево-2, еще не выходя из международной зоны, Лиза увидела сразу
обоих, и мужа, и Юру. Она ждала багаж, подошла к стеклянному ограждению.
Муж весело улыбался и махал ей рукой. Юра курил у другого выхода и тоже
смотрел на нее, но мрачно, без улыбки.

"Надо будет что-то придумать, подойти к Юре, иначе он страшно обидится", -
Лиза улыбнулась мужу, знаками показала, что багажа еще нет. Повернув
голову, встретилась взглядом с Юрой.

"Тоже мне, конспиратор. Надел кепку, очки и думает, его нельзя узнать.
Конечно, Миша видел его мельком, не больше двух раз, однако интуиция у него
отличная. Дело даже не в том, что Юра все-таки приехал, вопреки моим
уговорам. Дело в моем напряжении, которое Миша почувствует моментально".

Она отступила назад, пытаясь спрятаться в толпе от радостных глаз Михаила
Генриховича, не спеша направилась к другому выходу, где вжался лицом в
стекло Юра. Там, у красного коридора, народу было меньше. Им удалось
обменяться несколькими фразами сквозь стекло. Они поняли друг друга по
движению губ.

- Я тебя люблю,- произнес Юра беззвучно, снял очки, глаза его стали еще
грустней, взгляд показался Лизе совсем растерянным и беззащитным. Только
что она думала, что он явился сюда из упрямства, почти назло ей и ее мужу,
но сейчас раздражение сменилось жалостью.

"А ведь действительно любит. У него никого нет, кроме собаки,
щенка-доберманихи, которую он назвал Лотой и купил скорее для меня, чем для
себя. Кто же виноват, что так вышло? Встретил бы он другую, незамужнюю,
бездетную, и была бы у него нормальная семья. Мы столько говорили об этом,
что уже стало скучно обсуждать неразумность и несправедливость его выбора".

Лиза улыбнулась и повторила движение его губ, потом, также беззвучно,
добавила:

- Уезжай, пожалуйста.

Он понял, отрицательно помотал головой. И вдруг в глазах его она увидела не
то чтобы тревогу, а какое-то неприятное удивление. Оглянувшись, она
столкнулась лицом к лицу с Красавченко.

- Багаж уже пришел, - сообщил он громко, - вот ваш чемодан. А это, как я
понимаю, ваш Юраша? Тот самый, по которому вы соскучились в Канаде? Ну что
ж, будет приятно познакомиться. Должен сказать, ваш законный супруг
выглядит куда привлекательней, - он откровенно улыбнулся растерянному Юре и
даже помахал ему рукой, - Лиза, может, вы хоть спасибо скажете? Я ведь снял
ваш чемодан с ленты, нашел для вас багажную тележку, а вы так и не ответили
мне, собираетесь приглашать меня на передачу или нет. Ох, пардон, я вижу,
вам не до меня. Сюда направляется законный супруг. Изумительная сцена!

Однако изумительной сцены не получилось. Юра исчез в толпе. По тому, как
поспешно бросился к выходу Красавченко, Лиза поняла, что впереди ее ждет
много всего неприятного.

- Простите, вы - Беляева? - полная пожилая дама осторожно тронула ее за
рукав. - Вы знаете, я смотрю все ваши передачи, абсолютно все. Это
удивительно, как вам удается поднимать людям настроение. Когда вы
рассказываете даже самые неприятные новости, все равно кажется, что все
будет хорошо. Спасибо вам, - дама была совершенно красной от смущения и, не
дождавшись ответа, быстро покатила свою тележку к выходу.

Когда Лиза прошла таможню и поцеловала мужа, за спиной у нее послышался
возбужденный шепот:

- А я тебе говорю, это она! Точно, она!

Михаил Генрихович погрузил чемодан в багажник, Лиза оглядела стоянку и
заметила вдалеке Юрин темно-синий "опель". У машины стояли двое, Юра и
Красавченко. Оба курили.

- Все, садись, поехали, - услышала она голос мужа, - Надюша к твоему
приезду испекла пиццу. Не знаю, что у нее получилось... А Витя вчера привел
девочку. Зовут Оля, очень хорошенькая, главное, совсем не накрашенная, без
рожек и копыт.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну как же, они ведь все теперь изображают нечистую силу, на голове
накручивают какие-то фигульки из волос, на ноги надевают копыта высотой в
полтора метра, и бегом на шабаш, дергаться в массовом припадке бешенства.
Кстати, наша Надюша тоже требует ботинки на платформе. Я сказал, только
через мой труп.

Выезжая со стоянки, они совсем близко проехали мимо "опеля". Юра сидел за
рулем и держал в руках какую-то книгу.

"Да, конечно, книга... - усмехнулась про себя Лиза, - это коробка с
видеокассетой. Красавченко успел заказать копию, наверняка не одну".

Ее радиотелефон зазвонил, когда она была в ванной. Михаил Генрихович
просунул в дверь руку с тренькающей трубкой.

- Возьмешь? Или сказать, что ты не можешь подойти?

- Возьму, спасибо.

- Как же это произошло, Лиза? - услышала она сдавленный, хриплый голос. -
Как могло такое с тобой случиться? Ты разумная взрослая женщина, ты совсем
не пьешь... Как? Объясни мне.

- Ты уверен, что это я? - спросила она тихо. - Ты внимательно смотрел?

- Да, - он неприятно, жестко засмеялся, - я смотрел очень внимательно. Надо
сказать, ты занималась этим с огромным удовольствием. Еще бы, такой умелый,
такой сильный партнер, настоящий супермен.

- Юра, послушай меня, но только спокойно, без эмоций. Дело в том, что я
совершенно ничего не помню.

- Такое не забывается, Лиза. Я только хочу понять, что ты при этом
чувствовала? Просто животная страсть? Или были какие-то еще эмоции?

В дверь постучали.

- Мам, ты скоро? - спросила Надюша. - Папа и Витя не могут поделить
свитера, обоим нравится с темным узором, а размеры одинаковые. И пицца
стынет. Выходи, пожалуйста.

- Да, малыш, я сейчас, - откликнулась Лиза, прикрыв трубку ладонью.


- Я понимаю, что никаких прав на тебя у меня нет, - тяжело дышала ей в ухо
трубка, - но и ты пойми, как мне больно. По телефону ты сказала, что тебя
шантажируют. Но прости, при таком образе жизни совсем не сложно нарваться
на шантаж. Ты сама подставилась. Советую впредь быть осторожней.

- Юра, что ты говоришь? Какой образ жизни? Какая осторожность?

- Лиза, не надо врать хотя бы себе самой. Ну да, случилось. С кем не
бывает?

- Он усмехнулся. - Я, старый идиот, на что-то надеюсь. Строю всякие
лирические иллюзии, а оказывается, все так просто...

- Юра, перестань. Я приеду, мы поговорим. Прошу тебя, не относись к этому
так серьезно.

- Прости, я человек старомодный, но ломать себя, подстраиваться под
нынешние небанальные представления о любви и дружбе мне сложно. Возраст не
тот. Я не могу к подобным вещам относиться спокойно. Возможно, это
покажется тебе смешным, но представь, что мне очень больно было увидеть,
как женщина, которую я люблю, кувыркается в койке с чужим мужчиной.

- Значит, ты не допускаешь мысли, что на этой кассете не я?

- Я еще не сошел с ума. Это ты, Лиза. Тебе там очень хорошо, просто
отлично. Вы с этим суперменом удивительно подходите друг другу как половые
партнеры. В дверь опять постучали.

- Мам, ну ты скоро? - недовольно поинтересовался Витя. - Надя во второй раз
греет пиццу.

- Да, Витюша, уже выхожу... Юра, я очень тебя прошу, успокойся, я приеду к
тебе завтра, после эфира. Я должна сама посмотреть кассету.

В ответ она услышала частые гудки.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В августе 1917 года никаких полицейских урядников в России уже не было.
Существовала какая-то народная милиция, но где искать, к кому там
обращаться, никто не знал.

- Это же надо, чтобы от варенья такое несчастье. Кто их разберет,
кавказцев, - бормотал Тихон Тихонович, - я говорил, опасно покупать на их
грязных базарах. Мало ли, может, хранили они это проклятое варенье в
погребе, где крысы. Травили крыс, вот и попал мышьяк в банку.

- Да, - хриплым эхом отозвалась из темноты Ирина, - там много крыс. Я знаю.
Я видела.

- Вот я и говорю, - кивнул купец, - случайно могло попасть в банку что
угодно. Всякое бывает. Между прочим, я ведь тоже ел варенье, и вы,
Константин Васильевич, и Софья Константиновна. Все ели.

- Перестаньте, - махнул рукой доктор, - кого вы хотите обману