ой до дома и  подержать  его  на  коленях?  Я  живу  совсем
недалеко.
   - Конечно, конечно, о чем разговор! У меня как раз есть  минут  сорок
свободных, - она уселась на заднее сидение, сняла котенка с его плеча, -
о, да мы, кажется, знакомы с этим маленьким бандитом. Мать зовут  Амалия
Петровна, хозяйку - Соня?
   - Совершенно верно, - слегка удивился Григорьев.
   - Ну, вы с ним намучаетесь.
   - Почему вы так думаете?
   - Я не думаю, я знаю. Его отец - мой кот Фима. Жуткий хулиган.
   Всю дорогу они болтали на бесконечную кошачью тему. Когда приехали  и
вышли из машины, дама стала отдавать котенка, но его  коготок  зацепился
за ее кофту. Пока они возились,  отцепляли,  она  успела  сказать  очень
быстро, еле слышно:
   - Томас Бриттен - Колокол. Ваши друзья должны знать это. И еще, нужна
связь с вашей дочерью в Москве.
   - Зачем? - выдохнул Григорьев,  чувствуя,  как  в  одно  мгновение  в
глазах потемнело и земля поплыла из-под ног.
   Дама даже не сочла нужным ответить. Она только  удивленно  шевельнула
бровями и была права, поскольку такие вопросы никогда не задавались.
   - Боюсь, вам не удастся сегодня нормально выспаться, - произнесла она
с сочувственной улыбкой, освободившись наконец от  коготков,  -  у  меня
большой опыт общения с кошками. Такие малыши, когда их отрывают от мамы,
в первые сутки ведут себя чрезвычайно беспокойно. А  этот,  он  какой-то
редкостный хулиган. Советую вам завтра утром съездить в  зоомагазин.  На
Фокс-стрит  есть  отличный  магазин,  там  вы  купите  все,  что  нужно.
Корзинку, подстилку, корм, средство  для  кошачьего  туалета.  Поезжайте
часам к трем. А можете и пешком, это совсем близко.
   Она  смотрела  ему  прямо  в   глаза,   насмешливо   и   жестко.   Ее
доброжелательность испарилась, лицо отяжелело, взгляд  налился  холодом.
Григорьев машинально отметил  про  себя,  что  дама  эта  имеет  богатую
биографию и чин не ниже майора.
   - Зачем ехать в зоомагазин? Все это можно купить  в  супермаркете,  -
сказал он, не отводя глаз.
   - В супермаркете продается всякая дрянь, - медленно, почти по  слогам
отчеканила дама, - корм может быть просроченным или поддельным. У такого
малыша очень нежный желудок. Бывают случаи тяжелых отравлений.  Вам  это
нужно?
   Не дождавшись его ответа, она резко развернулась и зашагала к метро.

***

   С  квартирой  мистер  Ловуд  явно  ошибся,  но  автомобиль   подобрал
отличный. Маша могла сравнить умницу  ?Тойоту?  цвета  какао  с  молоком
только со своим любимым другом, спортивным  ?Фордом?,  который  ждал  ее
дома, в Нью-Йорке. Спасибо мистеру Ловуду.
   Маша ехала  к  Пыхово-Церковному  переулку  очень  быстро,  пару  раз
превысила скорость и грубо нарушила правила, но поблизости не  оказалось
гаишников, и все обошлось. Она рассчитывала попасть в квартиру  хотя  бы
минут на пятнадцать раньше Ловуда. Ей не терпелось еще раз  как  следует
разглядеть фотороботы и вникнуть в странную фразу, написанную  отцом  на
отдельном листочке.
   Дождь кончился, небо расчистилось, закатное солнце ударило  в  глаза.
Въезжая во двор, она увидела серебристый ?Форд?  с  желтыми  номерами  и
разочарованно вздохнула.
   "Что же тебе так приспичило со мной ужинать?  -  мысленно  обратилась
она к Ловуду. - Феликс Нечаев думает, что ты мог запросто заказать  Тома
Бриттена, эту версию можно было бы счесть глупостью, если бы точно такая
же не пришла в голову еще одному человеку, Биллу Макмерфи?.
   Допустим, Ловуд действительно работает на ФСБ, Бриттен заметил  нечто
подозрительное в его поведении, в его контактах и поделился с  Макмерфи.
Но в таком случае, как это дошло до самого Ловуда?  Заказывая  Тома,  он
подставляется очень серьезно. Если он узнал,  что  его  подозревают,  он
должен был, наоборот,  вести  себя  тихо,  на  время  прекратить  всякие
рискованные контакты, затаиться и ждать, пока подозрения остынут.
   Ловуду было бы выгодно заказать Томаса только в том случае,  если  он
считал  его  единственным   носителем   опасной   информации   о   своем
сотрудничестве с русскими.  Мог  Бриттен  пойти  на  прямой  разговор  с
Ловудом? Запросто. Они знали друг друга  много  лет,  вместе  учились  в
колледже. Прежде чем сообщить о своих  подозрениях  Макмерфи,  Том  даже
наверняка решил сначала выяснить отношения со старым приятелем.
   Он был настоящим дико-западным ковбоем, героем вестерна шестидесятых,
кичился своей простотой,  прямотой  и  глобальной  честностью.  А  Вика?
Неужели она случайно оказалась рядом, когда пришли убивать Томаса?  Нет,
стоп, она могла случайно оказаться где угодно, только не  в  собственной
квартире. Неужели так все и было задумано?  Чтобы  искать  убийцу,  надо
прежде всего понять, кто из двух жертв главный,  это  непросто,  на  это
может уйти много времени.
   "Вот почему он так упорно приглашает  меня  поужинать!  -  догадалась
Маша. - Он не знает, успел Томас сообщить о своих подозрениях  или  нет.
Сейчас его  единственный  реальный  шанс  хоть  что-то  выяснить  -  это
попытаться раскрутить меня?.
   Она уже собиралась посигналить, но заметила,  что  в  салоне  ?Форда?
пусто. Ловуд  вышел  куда-то  и  как  назло  забил  отличное  место  для
парковки.
   Маша  оглядела  двор,  обнаружила  в  нескольких   метрах   небольшую
прогалину между машинами и только хотела туда вписаться, в сумке  у  нее
замяукал мобильный.
   - Мисс Григ? - спросил незнакомый мужской голос.
   - Да, я слушаю.
   - Добрый вечер. Вы давно прилетели?
   - Простите, с кем я говорю?
   - Это Рязанцев. Мистер Хоган сказал, что вы могли бы  временно  взять
на себя обязанности моего пресс-секретаря. Мне было бы удобно,  если  бы
вы подъехали ко мне прямо сегодня вечером.
   Маша почти не  удивилась.  Ее  предупреждали,  что  Рязанцев,  скорее
всего, позвонит ей сам. Он не сможет больше суток обходиться без няньки.
Люди из партийного пресс-центра его раздражают, никого  из  приближенных
уголовника Хавченко он  к  себе  не  подпустит.  Что  касается  думского
пресс-центра, то Вика Кравцова позаботилась о том, чтобы никто не  сумел
ее заменить. В одиночестве Рязанцев чувствует себя  беспомощным.  Джозеф
Хоган протянул ему соломинку, отрекомендовал Машу как  самую  подходящую
няньку, заранее дал номер ее телефона.
   - Здравствуйте, Евгений  Николаевич,  спасибо  за  звонок,  я  готова
помочь вам, но дело в том, что  как  раз  сегодня  вечером  я  ужинаю  с
сотрудником посольства... - Маша вдруг  запнулась,  потому  что  увидела
Ловуда. Он стоял в глубине двора у качелей  и  курил.  Она  не  поверила
своим глазам.
   - Вы можете с ним как-то связаться и отменить этот ужин? Вы мне нужны
очень срочно, - сказал Рязанцев.
   - Кажется, он уже здесь и ждет меня,  -  Маша  вылезла  из  машины  и
направилась к Ловуду, продолжая разговаривать, - мне несколько  неловко,
я обещала...
   - Кто он? Как его фамилия? - перебил Рязанцев.
   - Его зовут Стивен Ловуд, он помощник культурного атташе.
   - Я знаком с Лову дом. Если он обидится, свяжите меня с  ним,  я  сам
все ему объясню и возьму вину на себя.
   - Хорошо, - вздохнула Маша, - я к вам приеду, скажите, куда именно  и
к которому часу.
   Ловуд между тем заметил ее, быстро бросил сигарету, затоптал  окурок,
словно он был школьником, а она завучем или директором.
   - Скажите мне адрес, я пришлю за вами шофера,  -  заявил  Рязанцев  в
трубке. А Ловуд уже подошел к ней,  расплываясь  в  фальшивой  радостной
улыбке, и, ожидая, пока она закончит разговаривать по телефону, отечески
положил руку ей на плечо.
   Маша назвала Рязанцеву  переулок,  номер  дома  и  поймала  тревожный
взгляд Ловуда. Он явно пытался уловить голос в трубке.
   - А, это, кажется, где-то в районе Маяковки? - почему-то  обрадовался
Рязанцев. - Тогда я могу сам за вами заехать. Я  сейчас  совсем  близко.
Буду у вас буквально через двадцать минут.  Помните,  как  мы  танцевали
рок-н-ролл на вечеринке в честь юбилея факультета?
   - Помню, - улыбнулась Маша.
   - Быть моим пресс-секретарем - это примерно то же самое.
   Когда она захлопнула крышку телефона,  Ловуд  повел  себя  более  чем
странно. Не снимая руку с ее плеча, он  обнял  ее,  притянул  к  себе  и
поцеловал в щеку.
   - Как же я рад вас видеть, Мери, вы  даже  не  представляете.  Столик
заказан на половину восьмого, ресторан здесь  в  двух  шагах,  мы  можем
пройтись пешком. Погода отличная, после дождя легко дышится.
   - Да, конечно, мистер Ловуд, я тоже очень рада вас  видеть,  я  бы  с
удовольствием прогулялась с вами и поужинала,  но  мне  ужасно  неловко.
Только что звонил Рязанцев, я ему зачем-то срочно понадобилась, и  через
двадцать минут он будет здесь. Я сказала ему, что сегодня ужинаю с вами,
но он не терпит возражений.
   На Ловуда было жалко смотреть.  Он  сначала  густо  покраснел,  потом
сразу побледнел. Вероятно, он  надеялся  уже  сегодня  вытянуть  из  нее
информацию. Неужели все действительно  так  просто?  Неужели  именно  он
заказал Бриттена и связался для этого с бандитами?  Теперь  они  за  ним
следят. Судя по обрывку телефонного разговора, который ей удалось  вчера
подслушать, у него требуют денег, он отказывается платить. Он  заказывал
только Бриттена, а они убили еще и  Кравцову  и  теперь  хотят  получить
двойной тариф?
   - Простите меня, мистер Ловуд,  -  Маша  сделала  глупые  и  жалобные
глазки, - мне правда ужасно неудобно, но я не могу  отказать  Рязанцеву,
меня отправляли сюда для работы в его пресс-центре, и мистер Хоган лично
просил меня помочь ему по мере сил. Вы ведь понимаете,  как  ему  сейчас
сложно.
   - Мне тоже сейчас нелегко, - заметил Ловуд,  вымучивая  улыбку,  -  я
потерял близкого друга. ?Мерзавец, гад несчастный, у Тома трое  детишек,
Вика Кравцова - молодая красивая женщина?, - заметила про себя  Маша  и,
улыбнувшись ему вполне натурально, предложила:
   - Давайте поднимемся в квартиру, я хотя бы угощу вас чашкой  кофе,  у
нас еще есть минут пятнадцать до приезда Рязанцева, а  учитывая  пробки,
наверное, даже больше.
   - И на том спасибо, - вздохнул Ловуд.  Когда  они  зашли  в  подъезд,
старухи на лавочке проводили их суровыми взглядами,  и  донесся  громкий
шепот:
   - И не стыдно ей, сопливке, с таким старым связалась!
   Она покосилась на Ловуда, но он,  кажется,  не  услышал  язвительного
замечания. Лицо его было тяжелым, напряженным, глаза за  стеклами  очков
бегали, веко дергалось.
   Лифт не работал. Стали подниматься пешком.
   - И все-таки мы обязательно должны  поужинать,  -  проговорил  Ловуд,
едва справляясь с одышкой, - думаю,  третья  попытка  окажется  удачной.
Давайте завтра, в это же время.
   - Конечно, -  Маша  открыла  дверь  квартиры,  -  мне  правда  ужасно
неудобно перед вами, но я не виновата.
   -  Да,  с  господином  Рязанцевым  спорить  трудно.  Он   не   терпит
возражений.
   - Вы хорошо его знаете?
   - Ну, насколько это возможно, - Ловуд развел руками,  -  такие  люди,
как Рязанцев, постоянно меняются, сегодня он один, завтра совсем другой.
Все зависит от политической конъюнктуры, от моды, от вкусов толпы.
   Маша отправилась на  кухню  варить  кофе,  Ловуд  уселся  там  же  на
табуретку, и когда замолкал, было слышно его тяжелое нездоровое сопение.
   - Ох, кажется, нет сахара, - спохватилась Маша,  оглядывая  полки,  -
придется пить несладкий кофе.
   - Ничего страшного. Я как раз хотел предупредить вас, что всегда  пью
без сахара. У меня есть заменитель, очень полезная вещь, постоянно  ношу
с собой, - Ловуд  достал  из  кармана  маленькую  сине-белую  коробочку,
потряс ею, как погремушкой, - значит, мы договорились, завтра ужинаем?
   Лицо его при этом было таким странным, мокрым и тревожным,  что  Маша
чуть не вылила на себя кипяток из чайника.
   - Конечно, конечно, мистер Ловуд.
   - Называйте меня, пожалуйста, Стивен, -  прохрипел  он,  опять  теряя
голос, - вам, Мери, наверное, много неприятного про  меня  наговорили  в
Нью-Йорке, поэтому вы так зажаты со мной.
   - Я? Зажата? Ну что вы, Стивен, - Маша поставила на стол две чашки  с
растворимым кофе и уселась на табуретку  напротив  Ловуда,  -  просто  я
неважно себя чувствую. До сих  пор  не  могу  привыкнуть  к  разнице  во
времени, не сумела нормально выспаться, перелет был неприятный.  У  меня
иногда в самолете очень сильно закладывает уши, и потом они долго болят,
иногда целую неделю. А почему вам кажется, что в  Нью-Йорке  кто-то  мог
говорить о вас плохо?
   - Черт  его  знает,  -  просипел  он  глухо,  -  я  к  старости  стал
мнительным. И потом, я, честно говоря, не очень люблю Россию. Мне  здесь
неуютно. А вам?
   - А мне здесь нравится, - пожала плечами  Маша,  -  пока,  во  всяком
случае.
   - Ну и славно, - он вымученно улыбнулся, - чтобы  не  разочароваться,
надо заранее  знать  некоторые  особенности  здешней  жизни.  Вас  ведь,
кажется, к поездке готовил Билли Макмерфи?
   Маша чуть не поперхнулась кофе. Она ожидала чего угодно, но не  такой
наглой и грубой провокации на второй день знакомства.
   - Кто, простите? - переспросила она, пытаясь  поймать  его  прыгающий
безумный взгляд.
   - Да, я вижу,  у  вас  и  правда,  до  сих  пор  болят  уши.  Или  вы
опасаетесь, что квартира  прослушивается?  Не  бойтесь,  я  все  заранее
проверил. Здесь чисто.
   "А у тебя в карманах тоже чисто? -  разозлилась  Маша.  -  Ты  вообще
понимаешь, что творишь?"
   Она демонстративно взглянула на часы и вскочила, не допив кофе.
   - Простите, Стивен, мне надо привести себя в порядок, вот-вот  явится
Рязанцев. Вы можете пока покурить здесь,  не  волнуйтесь,  я  никому  не
скажу, что у вас все еще осталась эта дурная привычка.

Глава 30

   Любимым местом  белого  котенка  стала  лысеющая  голова  Григорьева.
Голубоглазый хулиган упрямо  карабкался  с  колен  на  грудь,  вытягивая
коготками петли свитера, влезал на плечо, тыкался носом  в  ухо,  урчал,
сопел, добирался до макушки и пытался там улечься.  Это,  конечно,  было
неудобно, поскольку голова круглая и почти  гладкая,  котенок  скользил,
больно царапая кожу. Григорьев ловил его на лету, сажал на колени, и все
начиналось сначала.
   От молока он отказался, зато когда Андрей Евгеньевич приготовил  себе
ужин и поставил на стол тарелку с рыбным филе, котенок влез в нее  всеми
четырьмя лапами и принялся быстро поедать рыбу. Кончик хвоста дрожал  от
удовольствия. Григорьеву  пришлось  ужинать  бутербродом  с  ветчиной  и
сыром, разогретым в микроволновке.
   - Завтра в зоомагазине я куплю для тебя ошейник и поводок, - пообещал
Григорьев, - привяжу тебя к  ручке  кресла  и  рядом  поставлю  миску  с
молоком. Ты знаешь, мерзавец, что в твоем возрасте нормальные коты  пьют
молоко?
   В ответ котенок сладко зевнул,  потянулся  и  вскочил  на  клавиатуру
компьютера.
   -  Слушай,  ты  когда-нибудь  спишь?  -  спросил  Андрей  Евгеньевич,
стаскивая его за шиворот и пытаясь вернуться  к  закрывшемуся  файлу.  -
Может, ты тайный агент вражеских сил и нарочно мешаешь мне работать?
   Работать Григорьев собирался всю ночь. Именно  эта  ночь  осталась  у
него до встречи с человеком Кумарина в зоомагазине.  Из  всех  доступных
ему  источников  он  надеялся  нацедить   максимум   информации,   чтобы
подготовится к  разговору  и  выстроить  хотя  бы  приблизительный  план
дальнейших действий не только для себя, но и для Маши.
   Фраза, произнесенная кумаринским связным ?Томас  Бриттен  -  Колокол,
ваши друзья должны знать  это?,  означала  только  одно:  Кумарин  имеет
какой-то свой интерес во всей этой странной и путаной игре. Для Маши это
куда опасней, чем туманный герой ее психологических изысканий,  ублюдок,
напавший на нее в детстве.
   Главное сейчас - Кумарин. Прежде всего Григорьев  хотел  понять,  что
именно может его интересовать и причем здесь Маша.
   Ситуация  вокруг  ?Свободы  выбора?  и  лично   Евгения   Николаевича
Рязанцева складывалась не самым лучшим образом.  Последняя  предвыборная
кампания прошла бестолково,  бездарно,  хотя  денег  в  нее  было  вбито
достаточно В результате фракция Рязанцева получила  в  два  раза  меньше
голосов в Думе, чем рассчитывали американцы, и в три  раза  меньше,  чем
рассчитывал сам Евгений Николаевич.
   Между тем именно количество голосов было самым  важным  фактором  для
американской стороны. От этого зависела степень  влияния  на  российскую
законодательную систему. Закон о разделе недр,  о  ввозе  и  захоронении
ядерных  отходов  на  территорию  России,  закон  о   допуске   западных
инвесторов в российские средства  массовой  информации  и  много  других
разных законов. За  всем  этим  стояли  миллиардные  сделки,  прибыли  и
экономические перспективы.
   Половина денег, вбитых в последнюю предвыборную  кампанию  Рязанцева,
осела в кармане пиарошной фирмы бандита Хавченко. Чтобы выяснить это, не
надо было отправлять в Россию офицера Мери Григ.
   О том, что Хавченко ворует в немыслимых масштабах,  докладывал  Томас
Бриттен, и не раз. В последних своих  донесениях  Бриттен  бил  тревогу,
настаивал на том, чтобы Хавченко с его  уголовной  командой  немедленно,
любыми возможными способами убрали подальше от ?Свободы  выбора?,  иначе
от дорогостоящего лобби скоро ничего не останется.
   Однако  в  результате  убрали  самого  Бриттена,  причем   вместе   с
Кравцовой, которая  тоже  делала  все  возможное,  чтобы  избавиться  от
Хавченко  и  единолично  руководить  не  только  думским,  но  партийным
пресс-центром. Таким образом, фигурантом номер один должен был стать сам
Хавченко. Ему двое  убитых  чрезвычайно  мешали,  наверное,  как  никому
другому.
   Вариант развития событий в том случае, если Бриттена и Кравцову убили
по заказу Хача, для Маши был самым ясным и безопасным. Бандит  при  всей
своей тупости должен понимать, что он не может убирать всех американцев,
которых присылают для работы с Рязанцевым. К тому же Маша не  будет  его
так раздражать, как раздражал Бриттен в сочетании  с  Кравцовой.  Другое
дело,  если  Макмерфи  поручил  ей  напрямую   заняться   расследованием
убийства.
   При  одной  только  мысли  об  этом  Григорьев  покрывался   холодной
испариной. Перед отлетом в Москву он несколько раз спрашивал Машу, в чем
суть ее задания, должна ли она добывать какую-либо информацию, связанную
с  убийством  Бриттена  и  Кравцовой.  Она  отвечала,  что   главная   и
единственная ее задача - Рязанцев. Его боятся оставлять без присмотра, и
кто-то должен временно заменить Томаса.
   - Надеюсь, они не хотят, чтобы ты  искала  убийцу  и  проводила  свое
расследование? - спрашивал Григорьев.
   - Папа, не сходи с ума, - отвечала она, отмахиваясь от него,  как  от
назойливой мухи.
   В общем, она была права. У Макмерфи и Хогана имелись свои информаторы
в разных российских силовых структурах, в МВД, ФСБ, в  прокуратуре.  Это
давало им возможность быть в курсе расследования и даже  в  определенной
степени влиять на его ход. Поручать Машке влезать в это - верх глупости.
Просто бред.  Но  стареющую  башку  Билла  Макмерфи  в  последнее  время
довольно часто посещали разные бредовые идеи.
   Макмерфи подозревал своих информаторов в том, что их перекупили и они
гонят ?дезу?. Устраивал бесконечные  проверки  и  перепроверки,  которые
только вредили работе, затевал внезапную кадровую  чехарду,  переставлял
людей с одной должности на другую, дублировал задания, менял  фигуры  на
шахматной доске. Он никому не верил. Он помешался на  поисках  Колокола,
того самого, о котором много лет назад возник разговор между Григорьевым
и Кумариным.
   Макмерфи знал, что рядом с ним, совсем близко, в  высшем  руководстве
ЦРУ постоянно и успешно работает ?крот?, завербованный русскими  еще  во
времена Андропова. За эти  годы  произошло  много  шпионских  скандалов,
разоблачались агенты с обеих сторон, но Колокол постоянно ускользал.
   Шпион может провалиться по собственной глупости, от  жадности,  из-за
пьянства, из-за женщин. Колокол был умным, нежадным, не пил,