ема не срочная, ее вполне можно было бы решить и днем.
   - Днем времени нет, - объяснил Арсеньев.  Начав  копаться  в  моторе,
слесарь  окончательно  проснулся,   принялся   присвистывать,   говорить
?ай-яй-яй?, покачивать головой, наконец сочувственно спросил:
   - Что ж ты, мил человек, на таком металлоломе ездишь?
   Саня прекрасно знал,  что  его  ?Опель-кадет?  восемьдесят  седьмого,
конечно, не ?Мерседес? девяносто девятого,  однако  механик  определенно
преувеличил, обозвав крепкого бодрого старичка ?металлоломом?.
   - В принципе твою  развалину  можно  довести  до  ума,  но  с  другой
стороны, не стоит она тех денег,  которые  надо  в  нее  вбить.  Дешевле
купить новую, - заключил  слесарь,  тщательно  вытирая  руки  ветошью  и
закуривая, - кстати, меня зовут дядя Костя. Будем знакомы.
   - Александр Юрьевич, - представился Саня и пожал мозолистую лапу.
   - Видишь, Александр  Юрич,  конечно,  он  может  еще  побегать,  твой
?Опелек?, - дядя Костя легонько постучал гаечным ключом по  капоту,  как
невропатолог молоточком по коленке, - смотри, если  он  тебе  дорог  как
память, мы бы с тобой могли договориться. Я бы его сделал за пару дней.
   - За пару дней? - Арсеньев присвистнул и покачал головой. - А  ездить
на чем?
   - На такси, - цыкнув зубом, задумчиво пробормотал дядя Костя,  -  или
на метро, в крайнем случае.
   - Ладно, дядя Костя, - Арсеньев улыбнулся и махнул  рукой,  -  я  все
равно буду покупать новую машину, ты мне  сейчас  как-нибудь  вентилятор
наладь, чтобы я не закипел в пробке, и на том спасибо.
   - Новую тачку? - оживился слесарь.  -  Нет  проблем.  Могу  свести  с
хорошим парнем, он тебе из Германии любую  тачку  пригонит,  какую  душе
угодно, быстро, недорого и с гарантией. А обслуживаться будешь  здесь  у
нас, с хорошей скидкой. Хочешь?
   - Хочу, - кивнул Арсеньев.
   Слесарь радостно  заулыбался,  и  Саня  понял,  что  он  получает  от
перегонщика приличный процент за свое сводничество.
   - Ну и добренько. Знаешь что, мне тут все  равно  с  твоей  колымагой
придется повозиться еще  минут  сорок,  чтобы  ты  до  дома  доехал  без
приключений. Ты пока иди в кафешку, кофейку выпей, покури, здесь  у  нас
вообще-то не курят. А я к тебе туда своего парнишку подошлю,  и  никаких
проблем. Он сам к тебе подойдет, там обо всем и договоритесь.  Его  Паша
зовут. Белобрысенький такой. Чего тянуть, если времени нет?
   - Действительно, чего тянуть? - улыбнулся Арсеньев.
   "Везет тебе сегодня, майор, -  поздравил  себя  Саня,  усаживаясь  за
столик в маленьком, уютном и совершенно  безлюдном  кафе,  -  только  не
радуйся заранее, чтобы потом не огорчаться?.
   Впрочем, огорчаться не пришлось. Едва официант принес ему чашку кофе,
появился Павлик Воронков собственной персоной. Саня  удивился,  заметив,
что между Воронковым-младшим и неизвестным парнишкой в ?Тойоте?, который
оказался случайным виновником этой встречи,  на  самом  деле  нет  почти
ничего общего. Только возраст, костлявость, отсутствие бровей и  ресниц,
светло-желтые редкие волосенки. А так все другое - нос, глаза, губы.
   Арсеньев откинулся на спинку кресла, чтобы спрятать лицо в полумраке.
Павлик подошел к столу, не поднимая глаз, быстро произнес:
   - Здрас-сти, я Павел. Это вам тачка из Германии нужна?
   - Привет, Павел. Присаживайся. Кофе хочешь?
   Впалые  глаза  сощурились.  Лицо  напряглось.  Павлик  вглядывался  в
Арсеньева и лихорадочно шевелил мозгами. Он почти сразу  догадался,  что
видел этого человека раньше, он почувствовал какой-то неприятный подвох,
но пока не мог понять, в чем дело.  Арсеньев  не  спешил  облегчать  ему
задачу, выныривать из полумрака.
   - Плохо твое дело, Павлик,  -  произнес  он  чуть  слышно,  чтобы  не
привлекать внимания официанта, - пистолет мы все-таки нашли. Беда в том,
что на нем твои пальчики. А ты говорил:
   "Не знаю! Никогда не видел!"
   На острых скулах Воронкова вспыхнули алые пятна. Тонкие губы  быстро,
мелко задрожали. От неожиданности и ужаса бедняга  не  успел  вспомнить,
что никаких отпечатков у него не снимали. Он  проходил  всего  лишь  как
свидетель.
   - Какой пистолет? О чем вы? - прошелестел он невнятно, едва не  теряя
сознание.
   - Скажи еще, что не узнал меня, впервые видишь, - ухмыльнулся Саня.
   - Нет... Почему? Вас, я, кажется, узнал, вы из милиции, вас Александр
Юрьевич зовут, да?
   - Молодец. Может, ты и про пистолет вспомнишь?
   - Какой пистолет? - тупо повторил Павлик и часто заморгал.
   -  Ну  как  же,  Павлик?  Неужели  ты  уже  все  забыл?  У  тебя  был
единственный родной брат, ты так плакал по нему.
   - Тихо, пожалуйста, только не здесь... Я  все  объясню...  Только  не
здесь, - пробормотал он, глядя на Арсеньева так, словно тот упер  ему  в
лоб дуло того самого пистолета.
   - Конечно, как скажешь, - ласковым  шепотом  утешил  его  Арсеньев  и
добавил чуть громче:
   -  Главное,  чтобы  юная  и  некапризная.  В  принципе  мне  нравятся
японки. ?Мицубиси?, ?Тойота?, например.
   Он вздрогнул, когда со стола как бы сама собой исчезла пепельница,  в
которой не было еще ни одного окурка, и тут же появилась  другая,  такая
же чистая. Официант умудрился подойти к  столу  совершенно  беззвучно  и
неожиданно.
   Разговор они продолжили через  полчаса,  в  машине  Арсеньева.  Дождь
усилился, он барабанил по крыше, заливал ветровое стекло.
   - Я в очередной раз сделал глупость, упросил начальство взять  Ваську
на  работу,  уборщиком.  Он  клялся,  что  хочет  завязать,  с  ним  это
периодически случалось. Ему казалось, что можно не  лечиться,  а  просто
заняться чем-нибудь, чтобы было как  можно  меньше  свободного  времени,
чтобы он уставал, выматывался, валился с ног. Тогда  удастся  потихоньку
уменьшать дозы. На самом деле, все было бесполезно, но верить  хотелось.
Он ведь у меня единственный родной брат. Был...  -  Павлик  всхлипнул  и
высморкался. - И еще, он сказал, ему надо  срочно  заработать  денег  и,
вернуть долг. Я тогда не знал, кому он должен и сколько. Обычно, если он
занимал у кого-то,  приходили  ко  мне.  Суммы  были  небольшие,  рублей
триста, пятьсот максимум, на пару-тройку доз. Я возвращал. А  Кулек,  то
есть, Куликовский, ко мне не приходил. Знать бы заранее, я бы,  конечно,
набрал эти несчастные двести баксов. Не так это много для меня.  Но  что
теперь говорить?
   - Теперь самое время поговорить о  пистолете,  -  осторожно  напомнил
Арсеньев, он начал опасаться, что Павлик уйдет слишком далеко от главной
темы, как это случилось месяц назад.
   - Да, пистолет, - кивнул Павлик, - конечно, это для вас самое важное.
В общем, Ваську взяли сюда на работу уборщиком. Ничего другого он делать
не умел, в первый день очень старался, обошелся без дозы. А на следующий
день автосервис закрылся на учет, но работы для Васьки было даже больше.
Приехали братки, ?крыша?, за обычной своей долей, а заодно  и  погулять,
расслабиться. Подобрали по дороге девок, штук десять,  и  загудели.  Тут
при автосервисе маленький мотель, без всякой вывески, только для  своих.
Всего пять номеров, сауны-люкс, массажные кабинеты. Гульба  продолжалась
почти сутки. Васька вымывал блевотину, носился  туда-сюда.  Я  этого  не
видел, я как раз вернулся из Германий с машиной  для  клиента,  отдыхал,
отсыпался. Когда Васька пришел домой после этих суток, он  был  какой-то
странный. Понимаете, он вообще с детства ужасно впечатлительный, поэтому
и сел на иглу. Конечно,  он  всякого  насмотрелся  в  наркопритонах,  на
улице, но как гуляют братки с проститутками, видел впервые. Это на  него
очень сильно подействовало. К тому же началась ломка, он не  знал,  куда
себя деть, не мог уснуть, рвался на улицу, вопил, что все  дерьмо  и  он
сам последнее дерьмо. От него так воняло, что я решил  запихнуть  его  в
ванную, а всю одежду, в которой он приехал, выкинуть к чертовой  матери,
даже не стирая. От него разило блевотиной, спермой,  анашой,  хуже,  чем
после самого грязного наркопритона. Я стал его раздевать и тут  как  раз
наткнулся на пистолет. Он лежал у него в кармане штанов. Просто лежал, и
все. Я чуть не умер от страха. Я понял, что Васька утащил его у братков.
   - Как он выглядел? Он был заряжен? - тихо спросил Арсеньев.
   - Ну, он был классный. Очень красивый, небольшой,  удобный.  Кажется,
совершенно новый, в фабричной смазке.  Он  пачкал  пальцы.  Я  вообще-то
плохо разбираюсь в оружии. Не знаю, был ли он заряжен. Вероятно,  да.  У
меня тряслись руки. Я думал: что теперь с ним делать?  Братки  наверняка
уже обнаружили пропажу.  Отвезти  его  в  автосервис  и  сдать  хозяину?
Отнести в ближайшее отделение милиции?
   И то, и другое показалось мне слишком опасным. К  счастью,  родителей
не было дома. Я решил  пока  просто  спрятать  его.  Завернул  в  первый
попавшийся полиэтиленовый мешок, достал стремянку, полез на антресоли. В
этот момент Васька как раз вышел из  душа.  Он  казался  уже  спокойным,
почти нормальным. Я,  естественно,  стал  спрашивать  про  пистолет,  он
сказал, что нашел его под подушкой в одном из номеров, уже когда бандиты
уехали. Зачем взял? Чтобы продать. Это большие деньги. Мы довольно долго
спорили, ругались, я на него орал, он на меня. Но  тут  пришла  мама.  Я
успел быстро запихнуть пистолет под какой-то узел  на  антресолях.  Маме
наврал, что полез за  старыми  джинсами.  Она  ничего  не  заметила,  не
заподозрила. Мне пора было съездить на работу, Васька собирался ложиться
спать, он поклялся, что до моего возвращения  из  дома  не  выйдет  и  к
пистолету не прикоснется. Я  убрал  стремянку  и  уехал.  В  автосервисе
узнал,  что  братки  думают,  будто  пистолет  украли   проститутки,   и
собираются  устроить  им  большую  разборку.  Потом,  правда,  устроили.
Четверых искалечили, двоих убили. Вы, наверное, слышали.
   Арсеньев  молча  кивнул.  Действительно,  чуть  меньше  месяца  назад
случилось нападение на проституток, неподалеку  отсюда,  на  пересечении
Кольцевой дороги и Волоколамского шоссе. По несчастным девкам  полоснули
автоматной очередью из проезжающего автомобиля.
   - Когда я вернулся домой, - продолжал Павлик, - родители спали, брата
не было. В ту ночь он и убил Кулька. А пистолета я больше не видел.
   - Все? - уточнил Арсеньев после долгой паузы.
   - Ну да, вроде бы все. Остальное я вам рассказывал раньше.
   - А тебе не пришло в голову, вернувшись домой, слазить на антресоли и
проверить, на месте ли пистолет?
   - Пришло, конечно. Но я боялся разбудить родителей.
   - Мог опять что-нибудь соврать, про джинсы.
   - Мог, - Павлик тяжело вздохнул, - конечно, мог бы. Но, если  честно,
я боялся обнаружить, что его там  нет.  Тогда  мне  пришлось  бы  что-то
делать, а что именно, я понятия не имел. К тому же  на  следующий  день,
рано утром, я должен был отдавать машину клиенту, мне надо было привести
ее в порядок, придать товарный вид, пропылесосить салон. Я, пока гнал ее
из Гамбурга, там кое-где поцарапал, в салоне и  в  багажнике  бардак.  В
общем, я поел и пошел в гараж.
   Арсеньев тут же вспомнил, что гараж находился во дворе у дома.  Месяц
назад, в конце марта, там провели обыск и ничего интересного не нашли.
   - Что мне теперь будет? - тревожно спросил Павлик.
   - Не знаю, - покачал головой Арсеньев, -  раньше  надо  было  думать.
Догадался бы ты сразу сдать пистолет в ближайшее отделение милиции,  вот
тогда бы точно ничего не было. Остались бы живы Куликовский,  твой  брат
Василий, а возможно, и те несчастные девки на шоссе. Хотя они вряд ли.
   "И все-таки он чего-то недоговорил, - терзался Арсеньев,  возвращаясь
домой, - вроде бы все логично, понятно, но чего-то он  недоговорил.  Или
просто я ждал большего от этой встречи?  Теперь  я  знаю,  как  пистолет
попал к Вороне. Ну и что? Еще я знаю, кто обстрелял проституток. Кстати,
это было именно здесь?.
   Арсеньев чуть сбавил скорость.  Под  рекламным  щитом  фирмы  ?Сони?,
перед поворотом  на  Лыковскую  улицу,  дежурили  две  девицы,  по  виду
довольно дешевые и несчастные. Впрочем, им, кажется, повезло. Возле  них
остановился черный ?Фольксваген-гольф?. Арсеньев ехал очень медленно, по
крайней полосе, не удержался и посветил фарами. Было видно,  как  девицы
подошли к машине. Возможно, это был тот же, что уже пытался  снять  себе
девочку, но раздумал и проехал мимо. Но возможно, и совсем другой. Ночью
отличить цвет мокрого асфальта от  черного  довольно  сложно,  а  номера
Арсеньев заметить не успел.
   Водитель  на  этот  раз   проявил   решительность.   После   недолгих
переговоров одна из девушек нырнула в салон.  ?Фольксваген?  увез  ее  с
шоссе на Лыковскую улицу и скрылся из  виду.  Отъехав,  Саня  заметил  в
зеркале одинокую фигуру второй девицы. Она осталась стоять, ожидая своей
удачи уже в одиночестве, из чего следовало, что девушки были бесхозными,
без сутенера  и  ?мамы?,  без  компании  товарок.  Возможно,  вообще  не
профессионалки, а любительницы, которые жили где-то поблизости и иногда,
от нечего делать, выходили подработать на шоссе.

Глава 21

   11 августа  1984  года  президент  Рейган,  проверяя  микрофон  перед
пресс-конференцией, заявил на всю страну:  ?Дорогие  американцы!  Я  рад
сообщить вам, что только что подписал закон  об  объявлении  России  вне
закона на вечные  времена.  Бомбардировка  Москвы  начнется  через  пять
минут?.
   Это была не самая удачная шутка бывшего голливудского актера,  однако
многие смеялись.
   В тот же день военный трибунал за  измену  родине  заочно  приговорил
бывшего полковника КГБ  Григорьева  Андрея  Евгеньевича  к  высшей  мере
наказания. Трибуналу предшествовало долгое путаное расследование.
   В  декабре  1983  года  полковник  Григорьев   исчез   при   странных
обстоятельствах. Поздним вечером, за двое суток до  отлета  в  Москву  в
очередной отпуск, он вызвал по телефону ?скорую? ветеринарную помощь для
своего кота, который, по свидетельству его жены, майора КГБ  Григорьевой
Клары Никитичны, действительно серьезно заболел. Далее вахтер видел, как
в начале первого  ночи  к  подъезду  подъехал  микроавтобус  с  надписью
?Скорая ветеринарная помощь?, как Григорьев сел туда с котом  на  руках.
Домой он не вернулся.
   На  следующее  утро  майор  Григорьева  по  телефонному   справочнику
обзвонила  все  ветеринарные  клиники.  Нигде  ночной   вызов   не   был
зафиксирован, ни в  одной  из  клиник  сотрудник  советского  посольства
Григорьев со  своим  котом  по  кличке  Христофор  не  появлялся.  Клара
Никитична отправилась  в  посольство,  чтобы  сообщить  об  исчезновении
своего мужа вместе с котом его  непосредственному  начальнику  Всеволоду
Сергеевичу Кумарину лично,  не  по  телефону,  поскольку  известно,  что
практически   все    телефоны    сотрудников    советского    посольства
прослушиваются.
   Прежде чем  что-либо  предпринять,  Кумарин  срочной  телефонограммой
поставил в известность московское руководство,  высказав  предположение,
что полковник Григорьев мог быть похищен вражескими спецслужбами.  Затем
жена полковника  обратилась  в  полицию,  поскольку  ничего  другого  не
оставалось.
   Клара Никитична запомнила номер такси, на котором  приехал  домой  ее
муж в тот вечер,  таксист  сразу  был  найден  и  допрошен.  Он  опознал
Григорьева по фотографии, рассказал, что этот пассажир сел к нему машину
на стоянке  на  Каролин-стрит.  К  стоянке  он  не  шел,  а  бежал,  был
запыхавшимся и встревоженным. Когда машина подъехала к  дому  на  Борроу
авеню,  пассажир  долго  выгребал  мелочь  из  карманов,  сообщил,  что,
возможно, оставил бумажник в конторе, и тут как раз появилась его  жена,
она дала таксисту недостающие два доллара.
   Любопытные   свидетельские   показания   были   получены   также   от
полицейских, которые патрулировали район 16-й улицы и Каролин, именно  в
то время, когда Григорьев должен был идти пешком от здания посольства до
стоянки такси. Они рассказали, как к невысокому мужчине в темном  плаще,
с портфелем  и  зонтиком  (несомненно,  это  был  полковник  Григорьев),
привязался  нищий.  Ничего  примечательного  и  достойного  их  внимания
полицейские в этом эпизоде  не  увидели.  Обычный  вашингтонский  нищий,
чернокожий с косичками, какие  носят  уроженцы  острова  Ямайка,  просил
милостыню у  обычного  прохожего,  по  виду  чиновника  или  конторского
служащего. Тот дал ему какую-то мелочь. Потом побежал, вероятно  потому,
что просто спешил, опаздывал или хотел  поскорей  спрятаться  от  дождя.
Нищий его не преследовал и не пытался скрыться.
   Что касается микроавтобуса с надписью ?Скорая  ветеринарная  помощь?,
то никаких его следов найти так и не удалось. Вахтер номера не запомнил,
а кроме него никто этого микроавтобуса не видел.
   Изучив обстоятельства  дела,  полицейский  детектив  заявил,  что  не
находит в нем никаких признаков преступления. Америка свободная  страна,
и человек волен исчезнуть из дома на несколько дней,  не  докладывая  об
этом даже жене, даже если это советский человек.
   Драгоценное  время  было  упущено.  Серьезными  поисками   Григорьева
полиция занялась только через неделю после его исчезновения, однако  тут
возникли новые проблемы. Большая часть информации о личности  Григорьева
и  его  окружении  оказалась  строго   конфиденциальной   и   совершенно
секретной. Никому в посольстве не хотелось, чтобы полиции стало известно
о том, что товарищ Григорьев являлся полковником КГБ. Детективы задавали
бестактные  вопросы  и,  не  получая  вразумительных  ответов,  обвиняли
сотрудников посольства в том, что  они  мешают  им  работать.  Советские
дипломаты не оставались  в  долгу,  заявляли,  что  полицейские  нарочно
тянут,   не   хотят   как   следует   искать   в   своих    замысловатых
империалистических джунглях простого советского гражданина.
   В результате следствие совершенно  запуталось.  Формально  Григорьева
продолжали  искать.  Американская  сторона  принесла  свои   официальные
соболезнования, выразила готовность сделать все возможное и  невозможное
и так далее. Советская сторона соболезнования приняла, поблагодарила  за
готовность, от обвинений и каких-либо  официальных  заявлений  предпочла
временно воздержаться.
   В посольстве ходили разные слухи. Одни считали Григорьева  предателем
и перебежчиком, другие  -  жертвой  провокации  спецслужб  или  какой-то
темной уголовщины. Было известно, что среди его многочисленной  агентуры
попадались члены  террористических  левацких  организаций,  криминальные
репортеры,  сотрудники   ?желтой?   бульварной   прессы,   представители
художественного  авангарда.  В  этой  среде  немало  наркоманов,   тесно
связанных с мафией.
   Кумарин получил от  московского  руководства  санкцию  на  проведение
собственного, неофициального расследования. Он даже мысли не допускал  о
том, что Григорьев мог оказаться вероломным предателем. Он категорически
пресекал  все  разговоры  об  этом,  до  хрипоты  спорил  с   московским
руководством, отстаивая честь и доброе имя своего товарища.  Впрочем,  в
этом благородном заступничестве были у  Всеволода  Сергеевича  и  личные
резоны. Понятно, что главе резедентуры крепко надают по башке, если один
из ближайших его подчиненных слиняет к врагу.
   Неофициальное расследование, предпринятое людьми  Кумарина,  довольно
скоро дало результаты.
   Как раз накануне исчезновения  Григорьева  в  американских  средствах
массовой информации разгорелся очередной  скандал.  Руководство  крупной
фармацевтической  фирмы  было  заподозрено  в  связях   с   наркомафией.
Криминальный репортер небольшой бульварной газетенки, который  занимался
частным расследованием этих связей,  покончил  с  собой  при  загадочных
обстоятельствах. Подозревали убийство.
   В очередном секретном докладе руководству Кумарин сообщил, что убитый
репортер был платным агентом КГБ, завербованным полковником Григорьевым.
Вполне возможно, он передал полковнику важную информацию, и это каким-то
образом стало известно пр