ебе ведь так и  не
удалось выяснить, кто охотится за моим сыном?
   - Ну почему? Работа ведется, определенные подвижки  есть,  -  пробормотал
Райский, - в любом случае основной удар примет на себя двойник, стало  быть,
безопасность Стаса обеспечена.
   - Понятно, - кивнул генерал, - а как обстоят дела с Шамилем Исмаиловым?
   Тоже есть определенные подвижки?
   - Владимир Марленович, - Райский впервые решился посмотреть прямо в глаза
генералу, - я должен  признаться  вам.  Я  ошибся.  За  Стасом  охотится  не
Исмаилов, а кто-то другой. И я до сих пор не знаю кто. Простите меня.
   - Миша, Миша, - вздохнул генерал, - ты  заигрался  в  наши  игры.  Я  еще
давно, много лет назад подозревал, что это с тобой произойдет. Но тогда я не
видел в этом беды. Я был таким же, как ты, как все  мы,  -  генерал  прикрыл
глаза, и показалось, что он уже не дышит.
   - Владимир Марленович, - осторожно  произнес  Райский,  -  пока  известно
только, что с острова и  вообще  из  Греции  Стас  не  улетал  на  самолете.
Кредитками не пользовался.
   - У него достаточно наличных, - отозвался генерал, не  открывая  глаз,  -
свяжись с пограничниками в Шереметьево. Но и без этого я знаю,  что  он  уже
здесь, в  Москве.  Он  вылетел  из  Турции  или  из  Болгарии.  Поселился  в
какой-нибудь окраинной частной гостинице и пытается  связаться  с  одной  из
наших бандитских крыш напрямую.
   - Через Плешакова? - тревожно спросил Райский.
   - Нет. Вряд ли. Он не доверяет Плеши. Я не  исключаю,  что  у  него  есть
какие-то свои, совершенно отдельные связи. Но ты сейчас  все  равно  его  не
найдешь. И не надо. Пусть пока никто не знает, что он здесь.
   - Володя, что ты такое говоришь? - вмешалась  Наталья  Марковна.  -  Надо
найти его, мы не можем так все оставить.
   - Мы, Наташенька, сейчас уже ничего не можем, - слабо улыбнулся  генерал,
- я сделал все, что было в моих силах. Следует дать ему шанс хотя бы  что-то
в этой жизни сделать самому, потому что меня уже очень скоро не будет рядом.
   - Владимир Марленович, но его необходимо найти и предупредить о двойнике,
иначе поломается вся игра, - медленно и удивленно проговорил Райский.
   - Да, Мишка, ты действительно заигрался, - покачал головой генерал,  -  я
верю, ты поймаешь Исмаилова. Ты нашел отличный ход. Этот твой майор... Я  не
спрашиваю, где ты его откопал, и мне не жаль денег, которые ты  потратил  на
пластическую операцию. Он многое может, ты  постарайся  его  сберечь.  И  не
жертвуй им ради Исмаилова, он тебе  потом  еще  пригодится.  А  генеральские
погоны ты все равно получишь, пусть не сейчас,  позже.  Но  не  заигрывайся.
Время летит страшно быстро.  Есть  вещи,  которые  важнее  и  сильнее  нашей
интересной, но чрезвычайно паскудной работы. Вот  эта  дрянь,  которая  жрет
меня изнутри, она сильнее и важнее любой работы. И зло,  которое  мы  делали
ради работы, тоже, оказывается, важнее и сильнее ее.
   "Вы не правы, генерал. Вы не правы хотя бы  потому,  что  умираете.  А  я
нет", - подумал Райский, но, конечно же, не произнес этого вслух.

***

   "Он наколотый, ему ничего не страшно. Он ворвется в  кабинет  и  выпустит
всю обойму. Правильно, они ведь знают, что  у  подъезда  дежурят  наружники,
которые могут его остановить. Они все рассчитали точно. В коридоре и в холле
полно  народу.  Обезвредить  его  без  стрельбы,   без   жертв   практически
невозможно. Какие у меня шансы? Они рассчитали все, но не  учли,  что  здесь
окажусь я и вычислю его раньше, чем он начнет действовать".
   Сергей вошел в кабинет и запер дверь изнутри на английский замок.
   - Что вы делаете? - удивилась медсестра. Он не ответил,  достал  телефон,
набрал номер Райского.
   - Михаил Евгеньевич, он здесь.
   Полковник только что вышел из  подъезда  генеральского  дома,  мрачный  и
раздраженный.  Он  не  сразу  узнал  Сергея,  не  понял,  о  чем  речь,   и,
перекрикивая уличный рев, спросил:
   - Кто? В чем дело?
   - Свяжитесь с вашими людьми в клинике. Очень срочно. Это старший  сержант
Трацук. Ну вспомните  пленку.  Хасан,  который  расстреливал  заложника.  Он
смертник. Он сидит в коридоре на третьем этаже, у тридцать первого кабинета.
   Вокруг полно народу. Оружие у него  в  правой  руке,  прикрыто  журналом.
Длинные желтые волосы, круглое лицо, на вид чуть  больше  двадцати,  одет  в
синие джинсы и черную кожанку.
   Пока Сергей говорил, он успел опустить жалюзи. За окном собиралась гроза.
   Небо почернело. В кабинете стало совсем темно. Юля и рыженькая  медсестра
застыли и молча смотрели на него. Их глаза блестели в темноте.
   - Погодите, майор, вы сами где сейчас находитесь?
   Но Сергей не ответил. Дверь сильно дернулась. Конечно, Чуня не мог узнать
своего бывшего  командира.  Но  у  Чуни  было  чутье  смертника,  он  просто
почувствовал, что человек, вошедший в кабинет, может ему помешать,  и  начал
действовать.
   - Ключ! - вскрикнула медсестра и зажала ладонью рот.
   Когда Сергей вошел сюда в первый раз, он успел заметить, что  в  кабинете
есть еще одна дверь, но ведет она в тупик, в  маленькую  комнатку,  где  нет
ничего, кроме шкафа, двух кресел и журнального стола.
   - Ключ  торчит  снаружи,  в  коридоре,  -  опомнившись,  прошептала  Юля,
подхватила Вику и затащила ее в комнату отдыха.
   Дверь дернулась еще раз, а потом щелкнул замок.
   - Не  вздумайте  стрелять,  майор!  -  кричал  Райский  в  трубку.  -  Вы
засветитесь, и все полетит к черту! Его надо взять и допросить! Я сейчас  же
связываюсь с моими людьми!
   - Постараюсь, но не обещаю, - пробормотал  Сергей,  расстегнул  куртку  и
достал из-под мышки свой новенький ПММ.
   Он стоял у двери,  прижавшись  к  стене.  Дверь  распахнулась.  Вспыхнула
молния, на несколько секунд комната  наполнилась  тонкими  полосками  света.
Сквозь щель он увидел сначала ствол с навинченным глушителем, потом курносый
профиль Чуни. Стало опять темно, ударил гром, и Сергей бесшумно  выскользнул
из-за двери.
   Удар ногой под колено повалил Чуню на пол.  Одновременный  удар  рукоятью
пистолета под запястью выбил у него оружие. Пистолет с глушителем отлетел  в
угол. Следующая вспышка молнии осветила двух людей на полу кабинета.  Сергею
удалось заломить Чуне руки за спину. Смертник бился,  извивался  и  бормотал
что-то по-чеченски.
   - Чуня, затихни, - сказал Сергей ему на ухо, - успокойся, старший сержант
Трацук.
   Смертник дернулся, пытаясь повернуть  голову.  Через  секунду  в  кабинет
влетели два  санитара  и  охранник,  вспыхнул  свет.  На  Чуниных  запястьях
защелкнулись наручники. Белые глаза бессмысленно скользнули по лицу Сергея.
   Сергей взглянул на того санитара, с которым всего  двадцать  минут  назад
столкнулся у двери кабинета, и тихо произнес:
   - Если бы ты был я, точно, не успел бы.
   Чуня шел по коридору  в  наручниках  между  двумя  санитарами,  и  тонким
пронзительным голосом проклинал весь мир, перемежая русский мат с чеченскими
ругательствами и проклятьями. Все, кто находился в коридоре на третьем этаже
клиники,  пациенты,  врачи  и  медсестры,  провожали  процессию  удивленными
взглядами.
   - А вы знаете, - обратилась к своей соседке дама с  пеликаньим  зобом,  -
среди  людей,  которые  обращаются  к  хирургам-пластикам,  довольно   часто
попадаются сумасшедшие.
   - Неужели он напал на врача? - испуганно прощебетала девушка с ожогом.  -
Ужас какой!
   - Теперь понятно, почему здесь такая суровая охрана, - заметил мужчина  с
родимым пятном.
   В кабинет влетел пожилой румяный толстяк с бородкой, в  белом  халате  и,
пыхтя, кинулся к Юле.
   - Деточка, вы в порядке? Господи, я чуть с ума не сошел, ну-ка посмотрите
мне в глаза! Бледная, аж синяя вся. Вика, а ты как себя чувствуешь?
   Здравствуйте, - походя кивнул он Сергею.
   - Все нормально, Петр Аркадьевич, все уже хорошо, - слабо улыбнулась Юля.
   - Погодите, мне надо дать Вике успокоительное.
   Она стояла у открытого стеклянного шкафа  и  держала  в  руках  оранжевую
аптечную бутылку. Рыжая медсестра сидела на банкетке и дрожала  так  сильно,
что зубы ее отбивали дробь. За окном хлестал ливень.
   - Нет, это кошмар какой-то, честное слово, - толстяк упал в креслом. -  а
что у вас есть, детка? Дайте мне тоже.
   - Пион уклоняющийся, - пробормотала Юля, - дурацкая крышка, никак не могу
открыть.
   Сергей взял у нее из рук пузырек,  открыл,  она  накапала  в  пластиковый
стаканчик коричневую жидкость и поднесла к трясущимся губам медсестры.
   -  Викуша,  выпей,  все  уже  хорошо.  Вика  залпом  проглотила  капли  и
сморщилась, Юля взяла у нее стакан, налила еще и протянула Мамонову.
   - Какая гадость, - сморщился он. - Викуша, детка, как вы?
   - Уже ничего,  Петр  Аркадьевич.  -  Вика  встала,  открыла  холодильник,
достала бутылку воды и спросила:
   - Кому-нибудь налить минералки?
   Никто ей не ответил. Она оглянулась и тихо ахнула.  Главный  врач  сидел,
подавшись вперед всем корпусом и вцепившись в подлокотники. Очки его сползли
на кончик носа, рот был приоткрыт. В дверном проеме  застыла  мощная  фигура
санитара. Откуда-то из его шеи звучал глухой настырный голос:
   - Пятый, пятый, как слышите? Прием!
   Юлия Николаевна Тихорецкая и пациент по фамилии Найденов стояли у окна  и
целовались так самозабвенно, словно были здесь одни.

***

   Стас потерял счет времени, не мог понять, утро сейчас или  вечер.  Он  то
проваливался в тревожный сон, то просыпался от лютого холода. Озноб сменялся
огненным жаром. Он выпил всю минеральную воду из мини-бара.
   Очнувшись в очередной раз, он обнаружил, что не осталось ни глотка.
   Постельное белье было влажным. Он плавал в собственном  поту,  умирал  от
жажды и головной боли. Рядом на тумбочке стоял телефон, под ним на  карточке
был записан номер администратора. В  глазах  рябило,  он  не  мог  разобрать
цифры. Принялся вертеть диск и, только  услышав  долгие  гудки,  понял,  что
звонит вовсе не администратору, а Эвелине. Трубку не  брали  страшно  долго,
наконец сонный сердитый голос ответил:
   - Да. Слушаю.
   - Линка, это я, - прохрипел  он  жалобно,  -  ты  можешь  ко  мне  сейчас
приехать?
   - Ты знаешь, который час? - спросила вяза возмущенно.
   - Нет. Мне очень плохо. Я ничего не вижу.
   - О Господи, Герасимов, с тобой, честное слово, не  соскучишься.  Что  на
этот раз случилось?
   - Я заболел. У меня очень высокая температура.
   - Врача вызывал?
   - Не могу, Линка. Я не дома. Я в гостинице, под чужим именем.
   - Ну здравствуйте, - нервно хмыкнула она, - это что-то новенькое.
   - Никто не должен знать, что я в Москве, понимаешь?
   - Пока нет, - честно призналась она.
   - Слушай, мне тяжело говорить. Приедешь, все объясню.  Мотель  называется
"Светлячок" недалеко  от  Речного  вокзала.  Адрес  не  записывай,  запомни.
Привези мне каких-нибудь лекарств от гриппа, от  простуды,  витаминов,  воды
побольше, в общем сама разберешься. Администратору внизу скажешь, что  ты  в
седьмой номер к Сидорову Ивану Ивановичу.
   - О Боже! - тихо  вскрикнула  Эвелина.  Стас  отключил  телефон  и  опять
заснул.
   Разбудил его настойчивый стук в дверь. Он встал, накинул одеяло на плечи,
открыл.
   В комнате был полумрак.  Эвелина  положила  тяжелый  пакет  на  тумбочку,
поцеловала его в щеку и вдруг отпрянула так резко, что шарахнулась  затылком
о дверь.
   - Стас... - она щелкнула выключателем и медленно  опустилась  на  пол,  -
Нет,  я,  конечно,  могла  незаметно  свихнуться.  Но  Плешаков...  И   твои
родители... Он ведь ездил встречать твоих  родителей...  А,  я  поняла,  это
нарочно так устроили,  для  твоей  безопасности...  Ой,  кретинка...  -  Она
закрыла лицо руками и несколько  секунд  сидела  на  полу,  качаясь  и  тихо
постанывая.
   - Перестань, Линка, при чем здесь Плешаков и мои родители?  Никто  ничего
не знает. Мне плохо, я лягу. Ты градусник привезла? -  вяло  бормотал  Стас,
укладываясь и забиваясь под одеяло. - Встань и накрой меня  чем-нибудь  еще,
мне холодно.
   Эвелина резко вскочила, суставы затрещали, глаза запылали, она подошла  к
Стасу и стянула одеяло с его головы.
   - Все! С меня довольно! Сыта  по  горло!  Трудно  было  предупредить?  Ты
просто забыл, тебе наплевать, как всегда! Я не люблю, когда из  меня  делают
идиотку, и никому этого не позволю, даже тебе,  Герасимов!  -  она  схватила
пакет, вывалила на кровать его  содержимое,  пластиковые  бутылки  с  глухим
стуком покатились на пол, - вот тебе минералка, панадол, аспирин, градусник,
и привет, дорогой.
   Поправляйся!
   - Лина, подожди! - простонал Стас, но  она  уже  вылетела  из  комнаты  и
захлопнула дверь.
   Он встал, выглянул в коридор, чуть  не  упал  от  слабости,  увидел,  как
высокая тонкая фигура в белом костюме несется к лестнице, еще раз позвал ее,
и она вернулась.

***

   Пистолет,  вылетевший  из  рук  Чуни,  был  швейцарский   "Зиг-Зауэр"   с
глушителем, одна из последних моделей. При обыске обнаружили три  фотографии
доктора   Тихорецкой.   Те   самые,   что    висели    в    Интернете,    на
молодежно-музыкальных  сайтах   рядом   с   фантастическими   рассказами   о
злоключениях Анжелы.
   Паспорт он сдал при входе охраннику в обмен на пропуск, как было положено
в клинике. Документ на имя Николаева Александра  Петровича  оказался  грубой
фальшивкой.
   На первом допросе Трацук Андрей Иванович сообщил,  что  является  фанатом
певицы и решил расправиться  с  хирургом,  поскольку  прочитал,  что  звезде
собираются делать совсем другое лицо, не такое, как  было  раньше.  Пистолет
купил у трех вокзалов с рук за двести  долларов.  На  замечание,  что  такая
пушка стоит не меньше тысячи, он никак не отреагировал.  Впрочем,  вскоре  у
Чуни   началась   ломка,   и   он   потребовал,   чтобы    срочно    собрали
пресс-конференцию.
   - Я хочу сделать официальное заявление! Меня похитили и тайно  вывезли  в
Пакистан. Там, под землей, секретная база. Меня привязывали к койке,  кололи
какими-то препаратами и  пропускали  через  меня  электрический  ток.  Потом
заставляли убивать. - Он говорил все это глухим механическим голосом,  глаза
его сухо сверкали. - В таком состоянии я мог бы убить родную мать  и  вообще
кого угодно. Дайте мне вмазаться!
   Чем  сильнее  его   ломало,   тем   настойчивее   он   требовал   собрать
пресс-конференцию и привлечь внимание всей мировой общественности. Речь  его
становилась все невнятнее, он пожирал глазами шприц с дозой метадона и,  уже
корчась в судорогах, прохрипел, что доктора Тихорецкую  ему  приказал  убить
некто Исса, толстый мужчина лет пятидесяти с  большим  животом.  Фотографии,
оружие и всю необходимую информацию он получил от Иссы в машине, за  полчаса
до того, как вошел в клинику. На этой машине его вывезли из какого-то  дома,
который стоял в лесу, и довезли почти до самой клиники.
   Сколько времени его везли, какой марки была машина, как долго  он  жил  в
этом доме, откуда и каким образом попал туда, кто находился с ним,  Чуня  не
помнил. Допрашивать дальше без  укола  не  имело  смысла.  У  Чуни  начались
судороги.
   Получив вожделенную  дозу,  он  впал  в  бессознательное  состояние.  Его
поместили в бокс Лубянской внутренней  тюрьмы.  Все,  охрана  и  медицинское
наблюдение, было на самом высоком уровне.
   Той же ночью бывший старший сержант Андрей  Трацук  скончался  от  острой
сердечной недостаточности.

Глава 40

   В семь утра Сергея разбудил шальной,  настойчивый  звонок.  Он  заметался
между телефонами и не сразу сообразил, что звонят в  дверь.  Накинул  халат,
вышел босиком в прихожую и  припал  к  глазку.  За  дверью  стояла  странная
фигура.
   Мешковатые трикотажные штаны с лампасами, джинсовая крутка, большие  очки
в толстой черной оправе, короткая темная бородка, серая  тряпочная  кепка  с
мятым козырьком. На плече болталась плоская капроновая сумка.
   - Стас, ну что ты смотришь? -  усмехнулся  незнакомец,  еще  раз  нажимая
кнопку звонка. - Давай открывай. Это я.
   Нечто страшно знакомое  мелькнуло  в  этой  усмешке,  искаженной  круглым
стеклышком дверного глазка. Дверь глушила  голос,  он  был  едва  слышен.  У
Сергея пересохло во рту и дико стукнуло сердце. Почти не  касаясь  пола,  он
кинулся в спальню, достал  из-под  подушки  пистолет,  сунул  его  в  карман
халата, вернулся в прихожую и защелкал замками.
   Гость переступил порог, снял кепку, бросил ее на тумбочку,  снял  очки  в
дешевой оправе, повернулся к зеркалу и аккуратно пригладил светлые  вьющиеся
волосы.
   Сергей заметил, что стекла в очках простые, без всяких диоптрий.
   - Прости,  что  так  рано.  Я  улетаю  через  два  часа,  -  гость  резко
повернулся, - что у тебя с лицом? Два дня назад вроде не было ничего.
   - А, это? - Сергей бросил взгляд в зеркало и тронул щеку.  -  Складки  от
подушки.
   - Да, вижу, ты  крепко  спал,  не  проснулся  еще,  -  гость  рассмеялся,
похлопал Сергея по плечу, - пойдем, сваришь кофе и расскажешь, что у тебя за
проблемы, кто и почему наехал. Или, может, я не вовремя? Ты не  один?  -  он
отстранил Сергея, заглянул в приоткрытые двери комнат Сергей  сунул  руки  в
карманы, на ощупь щелкнул предохранителем и направился в спальню.
   - Ты куда? - тревожно спросил гость, тоже  сунул  руки  в  карманы  своей
джинсовой куртки и шагнул вслед за Сергеем.
   - Я переоденусь.
   - Брось, и так  сойдет.  Времени  мало,  проблем  много.  Слушай,  ты  не
помнишь, когда в последний раз бабки на мой счет ушли?
   - Недавно. Дня три назад.
   Они стояли в темном коридоре у двери спальни, совсем близко,  и  смотрели
друг на друга.
   - Черт... И сколько там было? - пробормотал гость, не отводя взгляда.
   -  Семьдесят,  -  Сергей  развернулся  и  направился  в  гостиную.  Гость
последовал за ним, как  на  привязи.  -  Слу-ушай,  задумчиво  протянул  он,
усаживаясь на диван, - а нельзя как-нибудь крутануть назад?
   Сергей включил чайник, достал турку, насыпал зерна в кофемолку. Пока  она
гудела, оба молчали. Сергей стоял спиной к гостю. Их разделяло метра три, не
больше.
   - У тебя что-то случилось? - спросил он, не оборачиваясь.
   - Да, понимаешь, есть одна проблема. Но об этом позже. Нет, ты  скажи,  в
принципе можно вытянуть с того счета бабки назад или нельзя никак?
   - Все? - уточнил Сергей, помешивая кофе.
   - Не знаю. Хотя бы часть. Я в ваших банковских делах ни хрена не понимаю,
- гость повысил голос, - я только знаю, что с того счета я  теперь  не  могу
снять ни гроша.  А  бабки  мне  сейчас  нужны  позарез,  -  Он  вдруг  легко
соскользнул с дивана и двинулся на Сергея, продолжая держать руки в карманах
куртки. - Ладно, об этом-после, а то как-то нехорошо получается.  Ты  пришел
ко мне со своими проблемами, поговорить нам у  Иссы  не  удалось,  теперь  я
пришел к тебе и сразу гружу тебя своими проблемами. Смотри, сейчас убежит!
   Сергей сдернул турку, кофейная пена зашипела на электрической конфорке.
   - Шамиль, ты  есть  хочешь?  -  спросил  он,  все  еще  не  оборачиваясь,
чувствуя, как зудят шрамы на лице и  как  першит  в  горле  от  звука  этого
ненавистного имени.
   - Стас, ты какой-то не такой, - медленно проговорил чеченец.
   Он подошел к стойке вплотную. Сергей  слышал  его  дыхание  и  запах.  От
Исмаилова пахло хорошим одеколоном и мятной жвачкой. Дыхание его  оставалось
спокойным, но голос чуть изменился. Акцент стал заметнее.
   - Я дерганый весь, с нервами плохо,  -  глухо  произнес  Сергей,  вытирая
губкой плиту, - наехали на меня, Шамиль.  Очень  серьезно  наехали.  Сначала
взрывчатка в машине. Потом шофера моего кончили.
   - А пистолет подкинули в квартиру твоей женщины? Да, это я помню,  ты  не
повторяйся. Давай дальше.
   - Ну а что дальше? Кто-то периодически влезает ко мне в квартиру и гадит,
вроде бы по мелочи, но довольно чувствительно, - Сергей заговорил  быстро  и
очень тихо.
   Следовало,  наконец,  повернуться  к  гостю  лицом.  Дыхание  за   спиной
становилось все чаще и напряженнее.
   - Вот вчера, например,