лючать мобильный.

***

   Анжела очнулась в полутемной комнате, и в  первый  момент  увидела  окно,
разлинованное частой решеткой, потом мертвую пасть камина и наконец огромное
овальное зеркало в толстой раме. Зеркало стояло на полу, на кривых  рояльных
ножках, и было повернуто таким образом, что  отражало  всю  комнату  и  саму
Анжелу, лежащую на кожаном черном диване, накрытую клетчатым пледом.
   Повязка на лице была грязной и липкой. Прежде чем  понять  что-либо,  она
поднялась на ноги, подошла  к  зеркалу  и  принялась  разматывать  бинты.  В
зеркале отразилось ее лицо, покрытое шрамами, отечное, бесформенное, но  швы
были целы.
   Никакой крови.
   - Все хорошо, - пробормотала она, глядя в зеркало, - ничего страшного.  Я
отдам Шаме карточку, скажу ему этот чертов пин-код, и он простит меня, как я
его простила. Мы почти квиты.
   Она смотрела самой себе в глаза и не верила в  то,  что  говорит.  Стоять
было трудно, колени подкашивались, она вернулась на диван,  легла,  забилась
под плед.
   Ее колотил озноб, и страшно хотелось  пить.  В  доме  было  тихо.  Сквозь
решетку доносился радостный птичий щебет. Конечно, это оказалась никакая  не
решетка, просто ставни. Анжела решила, что полежит немного, потом подойдет к
двери, постучит и попросит  пить.  Повертелась,  чтобы  улечься  удобнее,  и
что-то твердое вдавилось ей в бок. Под вязаным жакетом на ней  была  толстая
трикотажная кофта от пижамы с двумя глубокими карманами. В одном из них  она
обнаружила маленькую серебристую "Мотороллу", с которой не  расставалась  по
приказу своего Шамочки.
   Телефон был включен, батарейка садилась. У Анжелы была отличная память на
цифры, она держала в голове не меньше трех десятков  номеров.  Но,  мысленно
перебирая имена своих знакомых, она вдруг поняла, что звонить ей некому.
   Абсолютно некому, кроме доктора Тихорецкой, и прежде чем решить,  что  ей
даст этот звонок, принялась нажимать кнопки. Анжела знала только ее  рабочий
телефон.
   Было девять утра. У доктора как раз начинался прием. Трубку взяли сразу.
   - Юлия Николаевна, это я.
   - Анжела? Где ты?
   - Не знаю. Кажется, за городом. В каком-то доме.
   - Что с лицом?
   - Вроде нормально. Жжет немного от хлороформа.
   - Как давно ты очнулась?
   - Минут десять назад.
   - Посмотри свои локтевые сгибы. Есть следы инъекций?
   - Да.
   - Сколько?
   - Царапин много, дырка одна.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Пить хочу, знобит, тело все ватное, в ушах звенит.
   - Это скоро пройдет. Лежи спокойно. Лицо береги. А главное, тяни время.
   - Юлия Николаевна, моя домработница, Галушкина Людмила Борисовна, она  им
помогла, если удастся ее найти, она может знать что-то...
   Дверь неслышно распахнулась. Анжела вздрогнула,  успела  нажать  отбой  и
захлопнуть крышку. В комнату влетел крепкий пожилой кавказец  и  выхватил  у
нее телефон.
   - Куда звонила? - рявкнул он и размахнулся, но не ударил.
   - Шамилю, -  прошептала  Анжела,  вжимаясь  в  спинку  дивана,  -  попить
принеси.
   Кавказец открыл крышку телефона. На табло  остался  номер.  Ни  слова  не
сказав, он вылетел из комнаты с "Мотороллой" в руке. Дверь захлопнулась,  до
Анжелы донесся хриплый крик:
   - Почему ее не обыскали, мать вашу?!
   - До приезда Шамиля трогать нельзя! - ответил высокий мужской голос.

***

   Полковник Райский пил кофе литрами и не  вынимал  сигарету  изо  рта.  За
последние сутки он похудел еще больше, лицо стало серым. Разумеется, в фирме
"Московский извозчик" никакого Дюбеля Артема  Ивановича  не  знали.  Удалось
выяснить, что "Жигули" четвертой модели с указанным номерным знаком числятся
в безнадежном угоне уже два года, правда, машина не голубая, а белая.
   Инспектор ГИБДД, дежуривший на посту  в  том  месте,  где  Минское  шоссе
переходит в Можайское, вроде бы заметил похожую машину. Это было около  пяти
утра. Инспектор говорил, что в машине, кроме водителя, сидели двое на заднем
сиденье. Номер он, разумеется, не запомнил, поскольку  никаких  указаний  на
этот счет не получал.
   Звонок Анжелы, прозвучавший в кабинете Юлии  Николаевны  в  девять  утра,
слегка взбодрил полковника. По интенсивности звукового  сигнала  можно  было
определить, в каком месте Московской области находился звонивший.  На  карте
уже обозначился заветный кусок пространства размером в  тридцать  квадратных
километров.
   - Ее сначала отключили хлороформом  или  фторотаном,  минут  на  пять,  -
обрадовала его Юлия Николаевна. - За это время успели  сделать  внутривенную
инъекцию, всего одну. Действие препаратов такого рода длится от получаса  до
двух часов, но не больше. Она позвонила почти сразу, как очнулась.  Судя  по
голосу, по внятной речи,  можно  предположить,  что  Анжела  оставалась  без
сознания не более часа. Считайте сами, на  какое  расстояние  от  Москвы  ее
могли увезти за это время. Да, и еще, она прервала  разговор  на  полуслове,
вероятно, кто-то вошел.
   - Это понятно, - задумчиво протянул Райский, - это я слышал.
   Телефон Юлии  Николаевны  он  поставил  на  прямое  прослушивание  и  для
подстраховки подключился к "жучкам" в кабинете.  Когда  Тихорецкая  положила
трубку, он  услышал,  как  хлопнула  дверь  и  взволнованный  женский  голос
произнес:
   - Доктор, мы с вами остановились на жировых отложениях в области таза.
   Райский вздрогнул и уменьшил звук. Кроме похищения Анжелы, был  еще  один
сюрприз. Из Греции позвонил генеральский телохранитель  Николай  и  сообщил,
что Стас Герасимов вчера утром удрал с виллы, прихватив паспорт и  все  свои
наличные. Охранник рассказал о приступе буйства, о ночном визите  греческого
психиатра и заверил, что из страны Герасимов не улетал.
   - Мог переплыть на материк по морю, а  оттуда  на  поезде,  -  машинально
заметил Райский.
   - А вы не пытались немного ограничить себя в еде? - звучал в его кабинете
спокойный голос Юлии Николаевны.
   - Да что вы, я и так ничего не ем, я голодаю,  отказываю  себе  во  всем,
пожалуйста, посмотрите на эти  страшные  синяки  под  глазами,  -  клокотала
пациентка.
   - Это не синяки, это жировые грыжи...
   Полковник сунул в рот очередную сигарету и полностью вырубил звук.
   - Куда? - тоскливо спросил его Николай.
   - Откуда я знаю? - так же тоскливо ответил полковник.
   - Вы можете сами сообщить об этом Владимиру Марленовичу?
   - Нет. Мне некогда, - рявкнул он в  трубку,  -  вы  его  упустили,  вы  и
сообщайте! Всего доброго.
   - Подождите, Михаил Евгеньевич, я не могу сказать ему это по телефону.
   Надо как-то подготовить,  что  ли...  Владимир  Марленович  очень  тяжело
болен, его  сейчас  надо  беречь,  вы  все-таки  здесь,  вы  можете  к  нему
подъехать...
   - Меня тоже надо беречь! - заорал Райский. - Звоните сами!
   - У Владимира Марленовича неоперабельный рак желудка, -  тихо  проговорил
Николай, - ему остался месяц, не больше.
   Полковник так ожесточенно  тер  переносицу,  что  нос  покраснел  и  кожа
шелушилась.
   - Рак? - тупо переспросил он. - Месяц?
   - Да. Если бы не это, я бы, конечно, позвонил сам, я знаю, тут только моя
вина, но...
   - Хорошо, я съезжу к нему, - упавшим голосом пообещал Райский  и  положил
трубку.
   Несколько минут он сидел, прикрыв глаза и  глотая  тошнотворный  табачный
дым. Он так увлекся идеей поймать Исмаилова, что почти забыл о первопричине,
о яблоке раздора, обожаемом и  единственном  генеральском  сыне,  на  защиту
коего  были  выданы  ему  деньги.  А  яблочко  это  катилось  в  неизвестном
направлении.!
   Возможно, сюда, в Москву, а возможно, уже никуда не катилось, а  валялось
где-нибудь между Средиземным и Черным морями с пулей  в  затылке,  поскольку
полковник до сих пор так и не удосужился узнать, кто и почему  хочет  свести
счеты со Стасом Герасимовым.
   Нельзя стянуть искусственно две параллельные прямые в одной  точке.  Даже
если точка эта таит в себе благородный блеск новеньких генеральских звезд на
погонах, она все равно мираж. Ее  нет.  Надо  либо  ловить  Исмаилова,  либо
спасать Герасимова. Но без Герасимова  полковник  не  получил  бы  денег  на
Исмаилова. А без Исмаилова Герасимов не был ему интересен.
   У полковника хватало ума и мужества,  чтобы  признать  свою  ошибку,  тем
паче, это пока всего лишь ошибка, но не  окончательный  провал.  Сергей  был
прав, когда говорил,  что  план  все  равно  работает,  пусть  не  так,  как
предполагалось вначале.
   Исмаилов не ускользал, возможно, он даже, наоборот,  шел  в  руки.  Когда
человеком руководят такие высокие отвлеченные  мотивы,  как  честь,  кровная
месть, ловить его сложно и утомительно.  Но  если  все  это  дым,  если  его
волнуют только деньги, то заманить его в ловушку значительно  проще.  Покажи
ему деньги, и он непременно потянется за ними.
   Исмаилову плевать, что отец Стаса когда-то посадил его отца. Он наверняка
знает об этом, но ему по фигу. И вся история с Анжелой тоже по  фигу.  Через
Стаса он качает деньги на свой личный счет. Вот это важно.
   Райский вдруг показался самому себе ужасно старым и  наивным.  Пора  было
ехать к генералу. Дай ему Бог никогда не узнать, что через его  банк  уходят
деньги на личный счет чеченского террориста.

Глава 38

   - Хорошо, я запишу вас на операцию, - вздохнула Юлия Николаевна, - сестра
выпишет вам направления на все предварительные  обследования.  Предупреждаю,
что операция проводится под общим наркозом,  строго  натощак.  Пребывание  в
стационаре семь суток. Швы снимаются на десятые сутки. К нормальной жизни вы
сможете вернуться не ранее чем через месяц. Рубцевание  весьма  болезненное.
Пожалуйста, ознакомьтесь с прейскурантом, - она протянула полной, нестерпимо
надушенной даме стандартную пластиковую папку.
   Зазвонил телефон, Вика взяла трубку:
   - Нет, на сегодня уже нельзя. Могу вас записать на вторник.  Четырнадцать
тридцать вас устроит? Да,  пожалуйста.  Записываю.  Подойдете  к  охраннику,
назовете фамилию, вам выдадут талон. Только не забудьте паспорт.
   Дама между тем закончила изучать прейскурант и подняла на  Юлю  маленькие
острые глазки:
   - Вы так говорите  со  мной,  доктор,  будто  делаете  мне  одолжение,  -
заметила дама, надменно вскинув рыхлый подбородок, - а цены у вас такие, что
вы должны пациентов языком облизывать.
   В кармане у Юли затренькал мобильный. Она схватила телефон, надеясь,  что
это Райский с новостями, но услышала совсем другой голос.
   - Юлия Николаевна, это я.
   Она узнала его. Но не поверила своим ушам.
   - Да, я слушаю, - ответила она, еще не  зная,  каким  именем  его  теперь
называть.
   - Это Сергей, - представился он, - у вас все нормально?
   - Да.
   - Я сейчас подъезжаю к вашей клинике.  Знаете,  мне  придется  весь  день
сегодня провести рядом с вами. Вот тут как раз  есть  местечко  возле  вашей
"Шкоды". Сейчас я припаркуюсь, а вы пока позвоните  охране  и  предупредите,
что к вам идет пациент Найденов Сергей Михайлович, просто чтобы  мне  пройти
быстро и без лишних разговоров.
   Вика успела выписать полной даме все направления и  терпеливо  объясняла,
какой анализ зачем нужен. Юля позвонила по внутреннему на вахту.
   - Доктор, вы так смотрите на меня, словно я сама виновата в своих жировых
отложениях, - вдруг обратилась к ней дама.
   - Я на вас никак не смотрю, - пожала плечами Юля.
   - Разумеется. Вы же страшно заняты. Все время разговариваете по телефону.
   - Извините, - тусклым голосом ответила Юля  и  до  боли  сцепила  ледяные
пальцы.

***

   Щелкнул замок. Вошла старуха в черном  платке,  поставила  на  журнальный
стол перед Анжелой бутылку минеральной воды и стакан.
   - Спасибо, - Анжела открыла бутылку и стала жадно пить прямо из горлышка,
но увидев, что старуха уходит, оторвалась и крикнула ей вслед:
   - Эй, хорошо бы еще сигаретку и чего-нибудь покушать! И пусть  кто-нибудь
скажет мне, когда приедет Шамиль!
   Старуха посмотрела на нее долгим пустым взглядом и удалилась, не  ответив
ни слова. Щелкнул замок. Анжела соскочила  с  дивана,  босиком  подбежала  к
двери, забарабанила в нее кулаками и закричала:
   - Куда вы дели Милку?! Я хочу посмотреть этой мерзавке в глаза!
   В ответ послышалась какая-то невнятная возня.
   - Ну что, крысы, попрятались? - Анжела повернулась к двери спиной и  пару
раз врезала  по  ней  босой  пяткой.  -  Испугались?  Правильно!  Все  Шамке
расскажу, как вы тут со мной обращаетесь! Держите в темноте,  в  духоте,  а
мне свежий воздух нужен, я не могу без свежего воздуха!
   Чем громче она орала, тем увереннее себя чувствовала. Она  понимала,  что
без приказа Шамиля ее здесь никто пальцем не тронет. А он такого приказа  не
отдаст, на ее счету в кипрском банке лежат  его  личные  деньги,  о  них  не
должен знать никто, даже самые доверенные люди. Он явится  сюда  сам,  и  на
ушко, чтобы ни одна живая душа не слышала, спросит у нее пин-код и где лежит
новая карточка.
   Дверь чуть не шарахнула Анжелу по голове. На  пороге  стояла  все  та  же
старуха. В руках у нее был поднос. На нем дымящаяся турка,  кофейная  чашка,
плоская белая лепешка, куски козьего сыра, зелень.
   - Класс! - Анжела радостно хлопнула в ладоши. - Спасибо, бабуля. Сюда, на
столик поставь и окошко  открой,  будь  человеком.  -  Она  проскользнула  в
коридор.
   У нее на пути тут же вырос здоровенный бородатый парень в черной банданке
на голове. У  пояса  открыто  болтался  автомат.  Это  был  один  из  личных
телохранителей Исмаилова.
   - Здорово, Ахмед! - кивнула ему Анжела. -  Ну  что  встал  как  столб?  В
сортир проводи девушку.
   - Пошли, - он пропустил ее вперед.
   По дороге Анжела  огляделась.  Дом  показался  ей  значительно  меньше  и
скромнее тех подмосковных вилл, на которых она встречалась с Шамилем раньше.
   Два этажа,  деревянная  лестница,  деревянные  стены,  вместо  персидских
ковров  синтетические  покрытия,  мебель  довольно  потертая.   Ей   удалось
выглянуть в окно, не закрытое ставнями,  но  ничего,  кроме  высоких  кустов
сирени и глухого забора, она не увидела. Когда  спустились  вниз,  она  даже
подумала, что сортир и умывальник могут оказаться на улице. Но нет, все-таки
в доме.
   - Когда Шама приедет, не знаешь? - спросила она у Ахмеда.
   - Нэ зынаю, - прорычал он густым басом.
   - А куда Милка делась, домработница моя?
   - Нэ зынаю.
   Она мыла руки, в зеркале над раковиной отражалось ее безобразное, но  уже
почти привычное лицо. Позади маячила  бородатая  голова  Ахмеда,  повязанная
пиратским черным платком, и, когда  взгляды  их  встретились,  Анжелу  будто
током шарахнуло, такие пустые, такие жуткие были у него  глаза.  Она  видела
его не впервые, но почему-то никогда прежде не замечала, что у  него  взгляд
живого покойника.

***

   В Софии Стас Герасимов не провел и трех часов. Купил билет  на  ближайший
московский  рейс  и  за  время  полета  отлично  отдохнул  в  пустом  салоне
бизнес-класса. В десять утра он уже садился в такси у Шереметьево-2 и просил
отвезти его в какую-нибудь недорогую приличную гостиницу, где не  спрашивают
паспорта. Настроение у него было настолько  хорошее,  что  он  начал  плести
молчаливому пожилому водителю  душещипательную  историю  о  злющей  ревнивой
жене, которая нанимает частных детективов, чтобы следить за  ним,  о  нежной
возлюбленной, с которой приходится встречаться тайно,  в  чужих  городах,  в
гостиничных номерах.
   - Так разведись, - вяло посоветовал водитель.
   - Давно бы развелся, если бы не дети, - вздохнул Стас, - трое у меня.
   Пока он  вдохновенно  описывал  свои  нежные  отцовские  чувства  к  двум
сыновьям и одной  дочке,  машина  переехала  кольцевую  дорогу,  свернула  с
Ленинградского шоссе где-то в районе Речного вокзала, покрутилась  по  тихим
улицам  и  остановилась  у  трехэтажного  чистенького  домика.  Над   дверью
переливалась разноцветными огоньками вывеска "Мотель Светлячок".
   - Здесь номера от семидесяти до ста баксов в сутки.  Из  приличных  самый
недорогой, - сообщил водитель. - Ну как? Устраивает?
   - Вполне, - кивнул Стас.
   Паспорт у него действительно не попросили. Девушка за  стойкой  подвинула
ему регистрационную книгу, чтобы он написал фамилию  и  город,  из  которого
прибыл.  Не   мудрствуя   лукаво,   он   вывел:   Сидоров   Иван   Иванович,
Санкт-Петербург.
   Оказавшись в номере, принял контрастный душ, побрился, аккуратно развесил
вещи в шкафу, спустился в кафе и вкусно позавтракал. Съел яичницу с беконом,
овощной салат, выпил два стакана свежего апельсинового сока.
   От гостиницы он прошел пешком до Ленинградского шоссе, там поймал  машину
и поехал в центр. Остановился в  начале  Тверской,  у  площади  Белорусского
вокзала, свернул в переулки, ведущие к Миусам и  Новослободской,  и  наконец
достиг цели своего увлекательного путешествия.
   Это был довольно  сомнительный  ресторанчик  с  несвежими  скатертями  на
столах и запахом горелого лука из кухни. Он  только  что  открылся,  и  Стас
оказался первым посетителем.
   - Завтракать будем? - сонно обратилась к нему официантка.
   Стас поманил ее пальчиком, она склонилась, и он произнес ей на ухо:
   - Исса Мухамедович здесь?
   Девушка проснулась, окинула его быстрым внимательным взглядом и  спросила
тоном секретарши из приличного офиса:
   - Как вас представить?
   - Станислав Герасимов.
   Она кивнула и удалилась на кухню. Стас закурил и стал ждать.  Через  пять
минут из кухни появился пузатый мужчина в грязном белом халате.
   - Ты Герасимов? - обратился он к Стасу и оглядел его с ног до  головы.  -
Пойдем со мной.
   Пузатый быстро провел его сквозь кухню,  потом  они  спустились  вниз  по
короткой лестнице и оказались в маленьком  складском  помещении,  заваленном
коробками и мешками. Неизвестно откуда возникли два громилы  в  камуфляже  и
молча его обыскали. Он не возмутился, не удивился столь странному приему. Он
знал, что здесь так принято.
   Пузатый повел его дальше, по узкому каменному лабиринту, который упирался
в стальную дверь. На двери висел  замок.  Пузатый  звякнул  ключами,  открыл
замок, и они очутились в просторной комнате, увешанной дорогими коврами.
   - Садись, - скомандовал пузатый, указывая на глубокие бархатные кресла, и
тут же исчез на незаметной дверью, спрятанной между коврами.
   Вернулся он минут через десять и протянул Стасу мобильный телефон:
   - Говори!
   - Привет, дорогой, - раздался в трубке низкий  приятный  голос,  с  таким
легким кавказским акцентом, что его могло различить только очень чуткое ухо,
- как живешь?
   - Спасибо. А ты?
   - Я нормально. Какие проблемы у тебя?
   - Очень серьезные проблемы, надо встретиться.
   - Насколько срочно?
   - Чем скорее, тем лучше.
   - Хорошо. Часа через два я должен заехать к  Иссе  по  делу,  если  время
есть, оставайся и жди.

***

   Сергей не спеша прошелся  по  коридору  третьего  этажа,  заметил  глазки
видеокамер и немного успокоился, потому что если убийца придет сюда,  он  их
тоже заметит и это его должно слегка охладить.
   "Вряд ли, вряд ли он полезет прямо сюда, уговаривал себя Сергей,  скользя
глазами по лицам больных, ожидавших  приема  у  кабинетов,  -  войти  внутрь
ничего не стоит. Но потом уйти невозможно. Здание новое, никаких закоулков и
черных лестниц, прямые коридоры, охрана на  каждом  этаже.  А  смертника  за
такое короткое время они вряд ли найдут. Тут, слава Богу, не Грозный. Другое
дело, он может повести ее прямо отсюда. Да,  пожалуй,  это  будет  для  него
удобнее, чем топтаться на улице у стоянки и мозолить  глаза  охране.  Он  не
знает, когда закончится у  нее  рабочий  день.  Но  не  исключено,  что  все
произойдет позже. Он просто будет ждать во дворе у ее дома, в подъезде.  Или
обстреляет по дороге, из проезжающей машины..."
   У кабинета доктора Тихорецкой сидели пять женщин разного возраста. Сергей
сел, взял какой-то журнал и уткнулся в  него.  Из  кабинета  выплыла  полная
пыхтящая дама. Следом за ней выпорхнула рыженькая девушка  в  белом  х