вским  снимком  одной  больной  из   института
стоматологии, это очень срочно, - улыбнулась ему  Юля  и  осторожно  скосила
глаза на стол. Там стоял маленький  телевизор  с  антенной.  Она  не  видела
экрана, но на полированную поверхность стола падал четкий  голубой  блик.  А
звука не было. Если бы он просто смотрел телевизор, звук обязательно был бы.
   - Выйдите, пожалуйста, - охранник слегка подался вперед, вытесняя ее.  им
- Ну я же сказала, только на секундочку, - она ловко проскользнула внутрь  и
принялась перебирать бумаги на столе. Собственно, перебирать было нечего.
   Конторские книги, графики дежурств врачей, рекламные буклеты, памятка  по
пожарной безопасности.
   На экране маленького телевизора была  палата  Анжелы.  Юля  увидела,  как
девочка сидит на койке, поджав  ноги  и  слегка  покачиваясь.  Лицо  закрыто
повязкой. На  голове  ободок  наушников.  Все  пространство  просматривается
довольно четко. На полу, на тумбочке, на койке  рядом  с  Анжелой  раскиданы
фотографии, диски, какие-то журналы.
   Юля поняла, что глазок расположен в углу, над окном.
   - Я прошу вас выйти отсюда, - железным голосом повторил охранник. Он явно
растерялся. Лицо стало багровым. На лбу заблестели  капельки  пота.  Он  был
совсем молоденький,  наверное  лейтенант,  и  не  знал,  как  себя  вести  с
назойливой докторшей. Вероятно, ему приказали разговаривать с сотрудниками и
посетителями вежливо, но маленький телевизор на его столе  видеть  никто  не
должен был категорически.
   - Да, действительно, конверта для меня нет.  Вы  совершенно  правы.  Все,
все,  не  волнуйтесь,  я  уже  ухожу,  извините  за  беспокойство,  -  нежно
проворковала Юля.
   С колотящимся сердцем и с ощущением наждака во рту она плавной  неспешной
походкой направилась к лифту, поднялась  на  третий  этаж  и  вошла  в  свой
кабинет.
   Вика успела вернуться из ординаторской.
   - Скажи, пожалуйста, кто у нас вчера сидел  на  вахте?  -  спросила  Юля,
достала из холодильника бутылку воды и жадно отхлебнула прямо из горлышка.
   - Ой, Юлия Николаевна, вы почему такая бледная? Что-нибудь  случилось?  -
Вика протянула ей пластиковый стаканчик.
   - Ничего, Викуша, просто не выспалась. Ты же знаешь,  в  котором  часу  я
приехала домой. А сейчас спускалась  на  вахту,  мне  должны  были  передать
конверт с рентгеновским снимком одной больной из института  стоматологии,  а
там какой-то новенький сидит. Давно он у нас?
   - По-моему, первый день.
   - А вчера кто сидел, не помнишь?
   - Кто-то из наших.
   - Елки-палки, я боюсь, этот мальчик мог запросто потерять или  вообще  не
взять конверт. Одна надежда, что его принесли вчера  или  позавчера.  Ладно,
разберусь позже. Спасибо, Викуша. Я  сейчас  ненадолго  схожу  в  стационар,
минут на сорок, не больше. Вернусь, и пойдем с тобой обедать.
   - Хорошо, Юлия Николаевна. Вы у Анжелы были?
   - Как раз сейчас собираюсь.
   - Моя помощь нужна?
   - Нет, спасибо. Сама справлюсь.
   "Я обмолвилась Райскому, что в субботу должна быть в клинике и  осмотреть
Анжелу. Именно в субботу на вахте  появился  его  человек,  который  открыто
наблюдает  за  палатой  через  видеокамеру.  Неужели   полковник   допускает
возможность, что террорист влезет на  пятый  этаж  по  веревочной  лестнице,
запрыгнет в окно палаты и перережет мне горло? Или просто  так  положено  по
инструкции и я напрасно напрягаюсь? Камеру установили вместе с "жучками",  а
мальчика своего посадили на вахту только сегодня просто потому, что вчера  у
них  не  нашлось  свободного  человека  или  не  была  готова   какая-нибудь
дополнительная официальная бумажка".
   - Где вы так долго пропадали? - глухо спросила Анжела,  небрежно  сгребла
все, что валялось на койке, и переложила на тумбочку. - Мне тут сказали,  вы
в командировку уехали, ко мне приходила какая-то дура, всякие глупые вопросы
задавала. Я даже Петру Аркадьевичу на нее пожаловалась.
   Она не могла открыть рот, но ей удавалось громко и внятно чревовещать, не
шевеля губами. Этому она научилась в цирковом училище и, как  оказалось,  не
напрасно. - Привет, - сказала Юля, усаживаясь  рядом  с  Анжелой  на  койку.
Глаза ее при этом скользнули по верхушке  окна,  ив  углу,  за  шторой,  она
увидела то, что искала. Глазок  камеры  был  установлен  грамотно.  Если  не
знать, ни за что не заметишь.
   - Так вы правда были в командировке?
   - Правда. Как ты себя чувствуешь?
   - Так себе. Чешется, будто там муравьи ползают. Спать совершенно не могу.
   Хочется прямо разодрать ногтями.
   - Чешется - значит заживает, - Юля присела на край ее  кровати,  -  давай
посмотрим, как там у нас дела.
   - А можно зеркало?
   - Ни в коем случае. Пока рано.
   - Почему? Ведь это не страшнее, чем было до операции?
   - Не страшнее.
   Юля  стала  осторожно  снимать   повязку.   Заживление   у   Анжелы   шло
действительно хорошо.
   - Через неделю отправишься домой, дней  десять  отдохнешь,  потом  начнем
готовиться к следующей операции.
   - А можно мне съездить домой сегодня?
   - Я же сказала, ты  отправишься  домой  через  неделю.  -  Но  мне  нужно
сегодня. Завтра я вернусь.
   - Пока рано, - покачала головой Юля, - ты  не  можешь  себя  обслуживать.
Тебе нельзя делать резких движений,  нельзя  наклоняться.  Кто-то  постоянно
должен быть рядом. Насколько я знаю, ты живешь одна.
   - Это не проблема. Есть подруга Милка, она же  домработница.  Я  позвоню,
она приедет.
   - А родители?
   - Мать в Свердловске.
   - Так вызови ее.
   - Зачем?
   - Ты странный человек. В такой ситуации просто  необходимо,  чтобы  рядом
был кто-то близкий, и мама лучше всего.
   - Ох, видели бы вы мою маму! Танк, а не женщина. Если она сюда припрется,
она меня расплющит своими гусеницами. Она, кстати, вообще ничего не знает.
   - Ну ладно, это твое дело. Скажи, чем  же  ты  здесь  занимаешься  целыми
днями? Тебе не скучно?
   - Мне здесь  классно.  Я  наконец-то  телевизор  могу  смотреть,  сколько
угодно.
   Раньше на это времени не было. Генка мне компьютер привез, кучу дисков  с
играми и фильмами. Я музыку слушаю, через мобильник к Интернету подключаюсь.
   Юля все время  ловила  себя  на  том,  что  невольно  косится  на  глазок
видеокамеры и это ужасно напрягает. Наверное, лучше  не  знать  о  невидимом
оке, так значительно спокойнее.
   - Ну ладно. Все у тебя хорошо, - она напряженно  улыбнулась,  -  старайся
больше спать. Во сне лучше заживает.
   - Ага. Вы уже уходите?
   - Да. Мне пора.
   - Юлия  Николаевна,  подождите,  -  промычала  Анжела,  -  покажите  мне,
пожалуйста, как здесь окошко открывается. Очень душно.
   - Ты могла попросить кого угодно, любую сестру, нянечку.
   - Я просила. Они говорят, от сквозняка можно простудиться, это  для  меня
очень опасно, потому что мне категорически нельзя чихать и сморкаться.
   - В общем, они правы. Но если не открывать дверь, сквозняка не  будет,  -
Юля шагнула к окну, чуть не наступила на фотографии,  раскиданные  по  полу,
наклонилась, подняла несколько штук, хотела бросить на подоконник, но  вдруг
застыла. На нее в упор смотрели серые безразличные глаза объекта "А".
   "Оба-на! Приехали!  Теперь  этот  тип  мерещится  мне  в  каждой  мужской
физиономии, - подумала она почти весело, - высыпаться надо, вот что".
   Чтобы развеять галлюцинацию, она вгляделась внимательнее и тут же поняла,
что со зрением у нее все в порядке. Это действительно был он, объект "А". Он
стоял рядом с  Анжелой.  Оба  смотрели  в  объектив.  Она  улыбалась,  щедро
демонстрируя все тридцать два зуба. Он  был  мрачен.  Оба  держали  в  руках
бокалы.
   На заднем плане виднелся ресторанный столик, за которым  сидели  какие-то
смутные силуэты, и пустая эстрада, украшенная разноцветными огоньками.
   - Генка приволок мне кучу фотографий, - кашлянув,  произнесла  Анжела,  -
это на всяких тусовках снимали.
   - Да-да, - кивнула Юля, - вот смотри, здесь такой рычажок, надо потянуть.
   - Продолжая держать снимки в руке, она подняла голову и  встретила  живой
заинтересованный  взгляд  крошечного  глазка  видеокамеры.  Сердце   у   нее
неприятно стукнуло. Вместо того чтобы  бросить  снимки  на  подоконник,  она
быстро подошла к койке, как бы машинально положила  их  рядом  с  Анжелой  и
только потом попыталась открыть окно. Рычажок не поддавался.
   - Я вызову слесаря.
   - Ага, - кивнула Анжела, - обязательно.
   - Ну все? Больше никаких  просьб  и  пожеланий?  -  с  натянутой  улыбкой
спросила Юля.
   - Нет, спасибо, - спокойно ответила Анжела,  взяла  верхний  снимок  и  с
тихим треском разорвала его, отложила одну половину, на которой была она,  а
вторую, на которой был объект "А", принялась рвать в мелкие клочья.
   - Эй, ты что делаешь?
   - Подонок. Гадина. Ненавижу, - прохрипела Анжела.

***

   Бугай Николай оказался вовсе не таким тупым, как думал Стас. Бережно взяв
в руки пакет с пистолетом, он  сквозь  полиэтилен  проверил  предохранитель,
внимательно  разглядел  оружие  и,  отодвинув  полиэтилен,  тщательно  и   с
удовольствием обнюхал ствол.
   - Хорошее железо, -  пробормотал  он,  -  новенький  восьмизарядный  ПСМ,
калибр 5,45. Обстрелянный, стреляли недавно.
   - Линка, откуда у тебя такие игрушки? - спросил Стас севшим после долгого
кашля голосом.
   Вопрос так и завис без ответа. Казалось, Эвелина и охранник вообще забыли
о нем.
   - Что такое ПСМ? - спросила Эвелина.
   -  Пистолет  Стечкина  модернизированный.  Отличная  модель,  дорогая,  -
задумчиво ответил охранник, - братки редко  пользуются  такими  пушками,  на
черном рынке их почти нет. Пистолет маленький, легкий, удобен  для  скрытого
ношения.
   Это оружие для сотрудников спецслужб. - Зачем вы его нюхали?
   - По запаху можно многое  определить.  Например,  как  давно  стреляли  в
последний раз.
   - Любите оружие? - криво усмехнулась Эвелина.
   - Люблю, - кивнул охранник, - когда вы его обнаружили?
   - Сегодня днем, когда убирала квартиру.
   - Он был в пакете?
   - Да. Он так и лежал там, за книгами.
   - Вы его вынимали из пакета? Прикасались к нему?
   - Нет, конечно.
   - Это правильно, это вы молодец.
   - Сначала я хотела сразу позвонить в милицию, но потом вспомнила, что  за
это время в моем доме был только один человек. Стас Герасимов. Он на  долгое
время оставался здесь один. После истории с убийством его шофера...
   - Что ты болтаешь, Линка?! - закричал Стас. - Подумай, что ты болтаешь?!
   - Станислав Владимирович, пожалуйста, не перебивайте, - повернулся к нему
охранник.
   - Мне что, вообще слова нельзя сказать? Эта идиотка решила, что я спрятал
у нее пистолет. Для того чтобы дальше обсуждать ситуацию, надо  понять  одну
простую вещь. Это не мой пистолет. Я никогда  в  жизни  не  держал  в  руках
оружия.
   Пистолет сюда подкинули.
   - Послушай, Герасимов, - Эвелина  резко,  всем  корпусом,  повернулась  к
нему, - тебе не кажется, что ты должен этой идиотке,  то  есть  мне,  прежде
всего сказать спасибо за то, что она, то есть я, позвонила не в  милицию,  а
твоему отцу. Если бы ты не вырубал свой паршивый мобильник, я  позвонила  бы
тебе.
   - Не-ет, солнышко, - Стас противно сощурился и помотал головой, -  не-ет,
девочка моя. Ты не стала звонить в милицию потому, что испугалась.
   - Тьфу, черт! Какая же ты, Герасимов,  редкостная  скотина!  Ты  что,  не
понимаешь,  я  просто  не  хотела,  чтобы   у   тебя   были   дополнительные
неприятности, а ты... Ну скажи, скажи, чего я могла испугаться?
   - Вдруг все сложится так, что тебе не поверят, подумают, будто  это  твоя
собственная пушка и после убийства моего шофера ты  просто  испугалась,  что
она у тебя есть, и решила таким вот оригинальным способом от нее избавиться.
   - Умный, - оскалилась Эвелина, - смотрите, Николай, какой у  вашего  шефа
генерала получился умный и сообразительный сынок, - она засмеялась.  Смех  у
нее был приятный, низкий и мелодичный. -  Но  ты  знаешь,  дорогой,  еще  не
вечер. Я могу позвонить в милицию прямо сейчас.
   - Так, давайте-ка мы все  успокоимся,  -  встрял  охранник.  -  Станислав
Владимирович, как я понимаю, вы сегодня ночевали в этом доме?
   - Да, - рявкнул Стас.
   - В котором часу вы уехали отсюда?
   - Не помню. Около трех. Слушай, Коля, а при чем  здесь  ты?  Что  ты  мне
допрос устраиваешь? По какому праву?
   - Я  сотрудник  службы  безопасности  банка,  Станислав  Владимирович,  -
терпеливо объяснил Коля и обратился к Эвелине:
   - А когда вы вернулись домой?
   - В четыре.
   - То есть вы разминулись примерно на  час.  И  в  течение  этого  часа  в
квартире никого не было. Вы пришли и сразу занялись уборкой?
   - Совершенно верно, - кивнула Эвелина.
   - И потом уже из дома не выходили?
   - Выходила. Мусор выносила.
   - Его сто раз могли подбросить, - произнес Стас уже спокойнее,  -  а  то,
что я ночевал здесь, им было отлично  известно.  Они  мне  сюда  звонили,  -
Погодите, кто они? - спросил охранник.
   - Люди, которые охотятся за мной. Вернее, один  человек.  Он  маньяк.  Он
отсидел за  убийство.  Он  сумасшедший  пьяница,  он...  -  Одну  минуточку,
Станислав Владимирович, давайте по порядку. Кто именно вам сюда звонил?
   - Убийца.
   - Он что, так и представился? - с нежной улыбкой спросила Эвелина.
   - Нет. Он молчал.
   - Как же вы поняли, кто это? - осторожно поинтересовался охранник.
   Стас  огляделся  невидящим  взглядом.  Лицо   его   приобрело   синеватый
мертвенный оттенок, глаза запали.
   - Слушайте, что вам всем от меня нужно? - он уронил голову и закрыл  лицо
руками. - Я устал. Я больше не могу. Мне очень плохо.

***

   Обрывки  фотографии  Анжела  сгребла  в  кучку  и  сунула  под   подушку,
приговаривая:
   - Гадина похабная, подонок!
   Юля молча на нее смотрела.  Надо  было  попрощаться  и  уйти,  ничего  не
спрашивая, но в этот момент дверь открылась и в палату влетела Вика:
   - Юлия Николаевна, вам звонил  какой-то  Михаил  Евгеньевич,  просил  вас
срочно ему перезвонить.
   - Странно, у него есть мой мобильный.
   - Он сказал, мобильный у вас отключен. Юля достала из кармана телефон. Он
был включен. Правда, батарейка садилась.
   - Ну и бардак у тебя, -  Вика  оглядела  палату  и  покачала  головой,  -
неужели нельзя все сложить в одно место?
   - Да, я сложу, - пообещала Анжела. Вика взяла огромный  рекламный  снимок
певицы, который валялся на тумбочке, прислонила его к стене, отошла на шаг и
задумчиво произнесла:
   - Надо же, прямо картина. Произведение искусства.
   Снимок действительно  был  превосходный.  Фотограф  знал  свое  дело.  Он
обыграл образ так, что  отсутствие  волос  не  уродовало  Анжелу,  наоборот,
придавало ей нечто таинственное, инопланетное. Огромные ярко-зеленые  глаза,
крупный рот с пухлыми,  яркими,  как  будто  воспаленными  губами,  длинная
тонкая шея, острые худые плечи.
   - Классный фотограф.
   - Но и модель тоже ничего, - продолжала  Вика,  -  форма  черепа  у  тебя
хорошая, правильная. Скажи, перед съемкой ты сама гримировалась или с  тобой
работал стилист?
   - Стилист, я сама так не умею.
   - Да, отличная работа. Только один прокол. Вот эти зеленые стекляшки  все
портят, выбиваются из общего стиля. Здесь  все  очень  тонко,  изысканно,  и
такая дешевая бижутерия совершенно не к месту.
   - Они настоящие, - сухо сообщила Анжела.
   - Уа-у! - простонала Вика. - Неужели изумруды? Сколько же карат?
   - По два карата в каждой серьге. Оправа из платины. Вокруг бриллианты.
   Тоже настоящие. У меня еще перстень такой есть. Это комплект.
   - Наследство бабушкино?
   - Нет. Один нежный мальчик подарил.
   - Да, действительно нежный, -  мечтательно  улыбнулась  Вика,  -  мне  бы
такого мальчика. Слушай, все  забываю  тебя  спросить,  зачем  ты  побрилась
наголо?
   - Мы клип снимали. Стилист, который меня обрабатывал перед  съемкой,  был
под  кайфом.  Вытягивал  волосы  горячими  щипцами,  что-то  там  напутал  с
температурой и сжег половину волос до корней. Юлия Николаевна, вы  не  могли
бы отвезти меня домой сегодня?
   Просьба была неожиданной и странной. Юля хотела  тут  же  отказаться,  но
заметила несколько  клочков  от  порванной  фотографии  на  одеяле  и  молча
кивнула.
   - А что, больше некому? - ехидно спросила Вика.
   - Именно сегодня некому, - промычала Анжела, - но очень нужно.  Я  бы  не
просила...
   - Ладно, не оправдывайся, отвезу, - вздохнула Юля, -  начинай  потихоньку
собираться, я зайду за тобой через час.
   Она вышла из палаты,  подняла  голову  и  увидела  на  потолке,  в  углу,
небольшую толстенькую трубку с глазком видеокамеры. Камеры были  установлены
во всех коридорах, она привыкла к ним, давно перестала замечать, как  и  все
прочие сотрудники клиники, но сейчас стало не по себе. Глазок был позади,  и
казалось, в спину глядит дуло с красным лазерным прицелом.
   - Мальчик подарил, - проворчала Вика, -  вот  почему  мне  не  попадаются
такие нежные мальчики? Это несправедливо. А может, мне побриться налысо, как
вы думаете, Юлия Николаевна?
   - Прости, Викуша, что?
   - Представляете, я сбрею  волосы,  выйду  в  свет,  вся  из  себя  лысая,
загадочная, не такая, как все, и в меня сразу влюбится какой-нибудь мальчик,
тоже загадочный и не такой, как все, и подарит мне изумруды  по  два  карата
каждый. Или лучше сапфиры. Ужасно люблю сапфиры, особенно светлые.
   - Да, - кивнула Юля, - а потом изобьет до полусмерти  и  изуродует  лицо,
чтобы ты стала ну совсем уж загадочной и не такой, как все.
   Вика остановилась и уставилась на Юлю круглыми, ясными голубыми глазами.
   - Вы думаете, это сделал один и тот же человек?
   - Ничего я не думаю, - пожала плечами Юля.
   - Между прочим, я читала в каком-то журнале, что у нее любовник  чеченец,
какой-то бандит-террорист, он деньги вкладывал в ее раскрутку.
   - Ну мало ли что пишут  в  журналах,  тем  более  про  эстрадную  звезду,
молодую и скандальную.
   - А вы помните, как  вам  ночью  позвонили  и  угрожали?  Вы  еще  хотели
отказаться ее оперировать? Помните? Может, это чеченец и звонил?
   - Ой, не напоминай, - поморщилась Юля, -  звонки  не  повторялись,  никто
меня больше не трогал. Был это  чеченец,  осетин,  вор  в  законе,  черт  из
табакерки или просто псих какой-нибудь, теперь совершенно не важно.
   - Знаете, я думаю, надо было вам  все-таки  от  нее  отказаться,  -  тихо
сказала Вика, глядя в сторону, - не из-за того звонка, просто мне, например,
не нравятся люди, которые садятся на шею. Вот почему вы должны ее  отвозить?
Она что, не может позвонить своему продюсеру или вызвать такси?
   - Да ладно тебе, не ворчи.
   - А вы бы отказались. По-моему, это просто хамство - использовать вас как
шофера.
   - Не знаю, наверное, ты права. В следующий  раз  откажусь.  Но  сейчас  я
обещала. - И напрасно. Мы с вами обедать пойдем сегодня или нет? Я умираю  с
голоду.
   - Конечно, Викуша. Я позвоню, и сразу пойдем.
   - Вы сегодня дома ночуете?
   - Должна была дома, но теперь все будет зависеть от разговора с  Михаилом
Евгеньевичем.
   "Еще пара поездок на базу, и все. Через неделю я сниму швы  объекту  "Б",
получу деньги и стану жить своей нормальной жизнью. А вскоре  вообще  забуду
эту историю", - промелькнуло у нее в голове, пока  она  доставала  из  сумки
записную книжку и искала номер Райского.
   - Михаил Евгеньевич, что-нибудь случилось?
   - Ничего, Юлия Николаевна, совершенно ничего. Просто я волновался, как вы
доехали ночью, утром позвонить не мог, был занят.
   - Спасибо, все нормально.
   - А как вообще дела? Как себя чувствуете?
   - Неплохо, а вы?
   - Тоже неплохо. Может, прислать за вами машину в понедельник утром?
   Все-таки три часа за рулем - это большая  нервная  нагрузка,  а  так  вас
повезут, вы отдохнете. - Пожалуй, пришлите, Михаил  Евгеньевич.  Спасибо  за
заботу, всего доброго.
   Она не успела положить трубку, как в кармане у нее заверещал мобильный.
   Звонила Шура, чтобы спросить, скоро ли она приедет домой.

Гл