илуэта под  фонарем.  Один  стоял,  другой  присел  на
корточки у какой-то машины. На всякий случай Алиса  решила  подождать,  пока
они уйдут.
   Ушли они  буквально  через  минуту.  Вернее,  убежали.  Она  едва  успела
отступить в темноту между домами, они  промчались  мимо  нее  и  исчезли  за
поворотом в конце переулка.
   Подождав для верности еще несколько минут,  Алиса  направилась  к  своему
подъезду и машинально бросила взгляд на ту машину, которая стояла на отшибе,
под фонарем и возле которой только что возились двое мужчин.
   Это был темно-лиловый "Ауди" полковника Харитонова.

Глава 34

   - Не дергайся, - предупредила  Инга  заложника,  -  если  что,  контейнер
упадет и взорвется.
   Продолжая вести  машину,  она  одной  рукой  извлекла  из  кармана  своей
спортивной сумки одноразовый шприц-ампулу и моментальным  движением  всадила
иглу заложнику в плечо, сквозь тонкий свитер. Он сильно  вздрогнул  и  через
минуту потерял сознание.
   Машина ехала вверх по горной дороге со скоростью сто  километров  в  час.
Снег залеплял ветровое стекло. Седан поднимался  все  выше  в  горы,  дорога
становилась скользкой, извилистой. Вверху стрекотало  несколько  полицейских
вертолетов.
   - Инга, не делайте глупостей,  -  заговорило  переговорное  устройство  в
машине, - если с контейнером что-то произойдет, вы первая пострадаете. Через
тридцать минут после заражения  ваша  кожа  и  слизистая  покроются  язвами.
Уродливыми, очень болезненными волдырями. То же самое произойдет внутри вас.
Будут поражены  легкие,  печень,  лимфатические  узлы.  Вы  станете  кашлять
кровью. Температура поднимется выше сорока. Ваше  тело  превратится  в  одну
сплошную гноящуюся язву. Прежде чем вы умрете, вам придется страшно мучиться
не меньше сорока восьми часов. Ни один наркотик не снимет боль.
   Инга узнала голос профессора Бренера и тихо рявкнула:
   - Заткнись, еврейская морда!
   - Инга, что с заложником? - произнес уже другой, незнакомый голос.
   - Притомился и уснул.
   - Что вы ему вкололи?
   - Не твое собачье дело!
   - Если вы его убьете, у вас останется значительно меньше шансов.
   - У вас их не останется вовсе, если я вскрою контейнер.
   - Послушайте меня, Инга, вам гарантируется жизнь, если  вы  остановитесь,
спокойно закроете пломбу, завинтите крышку контейнера и выйдете из машины, -
в разговор опять вступил Бренер, - вы совершенно одна сейчас, вам не от кого
ждать помощи. Вы не справитесь, и сами знаете это. К тому  же  вы  наверняка
заражены, но пока в легкой форме. Контейнер уже не герметичен.  Если  вы  не
будете терять время, вас сумеют спасти. С каждой минутой шансы уменьшаются.
   - Кончай свои еврейские штучки, - рявкнула она в ответ, - не надо  делать
из меня идиотку. Ты забыл, у меня среднее медицинское образование.
   - Посмотрите на себя в зеркало. У вас покраснели глаза, у  вас  появились
пятна на лице. Вас знобит и бросает в жар.  Вы  заражены,  Инга,  вам  нужна
медицинская помощь.
   - Заткнись, ублюдок, - она взглянула в зеркало. По лицу скользили пестрые
тени снежинок. Ее зазнобило, потом бросило в жар. Она зажала контейнер между
коленями, оторвав руку от руля, осторожно завинтила крышку, а потом спокойно
и громко произнесла:
   - Ну хватит! Мне надоело ваше вранье. Заткнитесь все и слушайте  меня.  В
машине мина с часовым механизмом. У вас будет ровно  двадцать  минут,  чтобы
обезвредить ее. Контейнер останется на переднем сиденье. Заложник  очухается
не раньше чем через тридцать минут, но и  потом  довольно  долго  не  сможет
координировать свои движения. Я уйду, и у меня в руках  будет  дистанционный
пульт. Если вы попытаетесь меня убить, я успею нажать на  кнопку  пульта,  и
взрыв прозвучит раньше. Вы меня поняли?
   - Мы вас поняли, Инга. Мы дадим вам  уйти,  -  ответил  незнакомый  голос
по-немецки, с сильным французским акцентом.
   - Разумеется, дадите. Вам  прежде  всего  придется  заняться  машиной.  И
учтите, у меня есть еще один контейнер. Я захвачу его с собой.
   Она стала постепенно  сбавлять  скорость.  Впереди  был  туннель.  Машина
нырнула в него и тут же остановилась. Заложник застонал и  приоткрыл  глаза.
Инга достала еще одну ампулу и опять всадила ему в плечо. Потом вытащила  из
сумки небольшую мину, положила на пол, под переднее сиденье. Затикал часовой
механизм.
   Инга открыла дверцу и выскользнула из машины. Сверху из  вертолетов  было
видно, как фигура в светлой куртке выбежала из туннеля и бросилась в рощицу,
тянувшуюся вдоль пологого склона.
   Снайперы держали ее на прицеле, но ни один не выстрелил.

***

   - Ну что, Максим не просыпался? - спросила Алиса с порога.
   - Нет, все нормально, - ответил Харитонов.
   - Квартиру успели обыскать? - Алиса, села на скамейку в прихожей и  сняла
сапоги.
   - Зачем? Я  отдыхал,  вот  нашел  альбом  со  старыми  фотографиями.  Вы,
оказывается, храните несколько снимков Карла.
   - Просто забыла порвать и выбросить, - буркнула Алиса, забирая  альбом  у
него из рук.
   - А, ну-ну. А то я думал, мало ли, может, скучаете иногда по своей первой
романтической любви. Все-таки почти четыре года были вместе. Кстати,  почему
вы не вышли за него замуж?
   - Валерий Павлович, отстаньте, пожалуйста, - произнесла  Алиса  с  мягкой
улыбкой, - вам сейчас надо думать не о моей первой романтической любви, а  о
своей машине.
   - Что вы имеете в виду? - Харитонов напрягся.
   - Вам придется  спуститься  и  посмотреть,  все  ли  в  порядке  с  вашим
замечательным "Ауди".
   - Слушайте, вы можете по-человечески объяснить, в чем дело?
   - А стоит ли? - задумчиво спросила его Алиса и прошла в кухню. -  Выгодно
ли мне это? Я лучше промолчу, вы еще немного посидите  здесь,  я  угощу  вас
чаем, вы проинструктируете меня подробно, как  мне  и  моему  ребенку,  двум
жалким червячкам, которых вы насадили на крючок, вести себя, чтобы вам  было
удобней поймать здоровенную рыбину, то есть террориста Карла  Майнхоффа.  Вы
меня припугнете, конечно, еще разок, для верности. А потом уйдете,  спокойно
сядете в свой красивый  автомобиль  и  -  бабах!  От  вас  живого  места  не
останется. Ну с какой стати мне предупреждать вас, товарищ полковник?  Зачем
мне спасать вам жизнь?
   - Прекратите, я уже оценил ваше благородство. Что вы там увидели?
   - Два молодых человека возились возле  вашей  машины,  а  потом  убежали,
Алиса разложила продукты, пересыпала  сахарный  песок  из  пакета  в  банку,
убрала в холодильник масло, сыр и колбасу.
   - Как они выглядели? - тихо спросил Харитонов.
   - Молодые,  крепкие.  Я  не  приглядылась.  Темновато  сейчас,  даже  под
фонарем. Вероятно, вам придется вызвать специалистов.
   - Они заметили вас?
   - Нет. Вряд ли они дали бы мне уйти, если бы заметили.
   Валерий Павлович ничего не ответил и схватился за телефон.
   Через полчаса  подъехала  оперативная  группа.  Харитонов  ушел  во  двор
наблюдать, как будут разминировать его "Ауди".
   Оставшись одна, Алиса почувствовала, что у  нее  закрываются  глаза.  Она
заперла дверь на все замки и на цепочку, быстро ополоснулась в  душе.  Перед
тем как лечь спать, она зашла к Максимке.
   Горел ночник. Одеяло съехало на пол, ребенок разметался по кровати. Алиса
подняла одеяло, накрыла его, поцеловала. Лоб был влажный и горячий.
   - Мама, бежим! Там кто-то есть... - произнес он громко, отчетливо и опять
сбросил одеяло.
   Алиса принесла градусник, села на кровати, придерживая его руку.
   - Мамочка, холодно, - бормотал Максим, не открывая глаз,  -  он  идет  за
нами. Я боюсь.
   - Все хорошо, малыш, никого нет.  Мы  с  тобой  дома,  -  шептала  Алиса,
поглаживая его влажные волосы.
   - Почему он сказал "Карлович"? Я ведь Юрьевич... Он так пошутил? Максимка
открыл глаза и резко сел на кровати.
   Алиса едва успела подхватить градусник. Тридцать восемь и пять.
   - Ложись, у тебя высокая  температура.  Сейчас  я  оботру  тебя  уксусной
водичкой, дам тебе панадол, и ты будешь спать. А завтра вызовем врача.
   - Почему он сказал "Карлович"? Кто такой Карл? Почему  ты  не  отвечаешь?
Максим заплакал.
   - Он так  пошутил,  малыш.  Он  вообще  не  знал  твоего  отчества.  Ляг,
пожалуйста. Если будешь плакать, температура еще выше подскочит. Ну что  ты,
маленький мой? Ну пожалуйста, не плачь...
   Максимка всхлипывал, уткнувшись лицом в ее плечо.
   - Мамочка, это был не милиционер... Он такой мерзкий, на серого  слизняка
похож. Ты больше с ним не общайся, ладно?
   - Конечно, малыш. Он больше  никогда  не  появится.  Вообще,  все  плохое
кончилось. Главное, чтобы ты поскорей поправился.  Укладывайся  и  перестань
плакать. Я сейчас приду. - Она поправила подушку, встала, закрыла форточку.
   На  кухне  она  приготовила  уксусную  воду  для  обтирания,   взяла   из
холодильника бутылку с детским панадолом в сиропе и чуть не выронила все это
из рук, когда проходила по коридору.
   Английский замок входной двери щелкнул. Потом послышался скрежет ключа  в
нижнем, запасном замке. Дверь  приоткрылась,  дернулась.  Звякнула  цепочка.
Дверь дернулась еще раз.
   Стараясь не издать ни звука, Алиса поставила на тумбочку все, что держала
в  руках,  молнией  кинулась  на  кухню,  схватила  самый  здоровенный  нож,
вернулась в прихожую, вжалась в стену у двери и перестала дышать.
   И тут раздался короткий звонок. Кто-то надавил на кнопку снаружи. А потом
послышался тихий голос Харитонова:
   - Алиса, снимите  цепочку.  Я  не  хочу  ее  перекусывать.  Она  вам  еще
пригодится.
   - Что вам надо? Я вызову милицию! - крикнула она в ответ.
   - Ну вы впустите меня, и я вам все объясню.
   - С какой стати мне вас впускать?  Кто  вы,  собственно,  такой,  Валерий
Павлович? Вы ведь теперь  не  в  органах  служите  и  официальным  лицом  не
являетесь.
   - Алиса Юрьевна, снимите цепочку, иначе мне придется ее перекусить.
   - Зубами? - нервно усмехнулась Алиса.
   - Кусачками.
   - Ну, точно, - она сняла цепочку и  открыла  дверь,  -  я  все  правильно
поняла. Вы теперь бандит, а не чекист.
   Харитонов  быстро  вошел  в  квартиру,  закрыл  дверь.  Лицо   его   было
бледно-зеленым. Алиса положила нож; взяла миску с уксусной водой и бутылку с
панадолом.
   - У меня заболел ребенок. Сначала я займусь им, а потом вы мне объясните,
зачем опять заявились сюда. Если ваши объяснения покажутся мне  недостаточно
убедительными, я вас выставлю за дверь.
   Не дожидаясь его ответа, она направилась в детскую.  Максимка  уже  спал.
Она не стала будить  его,  чтобы  дать  ложку  панадола,  осторожно  обтерла
влажной салфеткой. Лоб был уже не  таким  раскаленный,  во  сне  температура
немного снизилась. Она не стала гасить ночник, дверь оставила приоткрытой  и
вернулась к Харитонову.
   Он сидел и курил  на  кухне.  Она  с  удивлением  заметила,  что  рука  с
сигаретой дрожит.
   - Что, Валерий Павлович, перенервничали?  -  спросила  она  сочувственно,
уселась напротив и тоже закурила. - Ну, что вы хотите еще мне сказать? Я вас
внимательно слушаю.
   - Почему вы решили, будто я больше не работаю в органах? - Голос его  был
немного  хриплым,  покрасневшие  глаза  придавали  его  лицу  нечто  жалкое,
кроличье.
   - Как говорит мой сын, прикид у вас бандитский.
   - А, это? - он мельком взглянул  на  свой  перстень.  -  Это  подарок  от
товарищей по службе, за выслугу лет.
   - Понятно, - кивнула Алиса,  -  документы  имеются  у  вас  какие-нибудь,
товарищ Харитонов?
   - Что? - он удивленно заморгал.
   - Удостоверение служебное можно посмотреть?
   -  Вы  это  серьезно,  Алиса  Юрьевна?  -  он  прищурился  и  даже  вроде
приободрился немного.
   - Вполне. Я ведь должна знать, кого пустила к себе в дом глубокой ночью.
   - Пожалуйста, - он вытащил из  внутреннего  кармана  пиджака  пластиковую
карточку с цветной фотографией.
   "Акционерное общество "Шанс". Начальник отдела безопасности", - прочитала
Алиса и вернула карточку.
   - Замечательно, Валерий Павлович. И зачем  же  понадобился  этому  самому
"Шансу" террорист Карл Майнхофф?
   Харитонов загасил  сигарету  и  уставился  на  Алису  воспаленными  злыми
глазами. Он молчал очень  долго,  она  уже  потеряла  терпение.  Ей  страшно
хотелось спать, был четвертый час ночи.
   - Алиса, вы хотите, чтобы вас оставили в покое?  -  произнес  он  наконец
медленно, почти по слогам. - Вы хотите, чтобы этот человек никогда больше не
возник на вашем горизонте ни в Москве, ни в Израиле, ни в Северной Гвинее?
   - Я не собираюсь в Северную Гвинею, - перебила его Алиса.
   - Не надо ловить меня за язык! - он  побагровел  и  шарахнул  кулаком  по
столу.
   - Валерий Павлович, - Алиса поднялась с табуретки, - будьте так  любезны,
убирайтесь вон!
   - Не-ет, Алиса Юрьевна, я не буду так любезен.  Я  никуда  не  уйду.  Мне
необходимо остаться в вашей квартире и дождаться звонка.  Майнхофф  позвонит
вам, и я должен присутствовать при разговоре.
   Алиса, ни слова не говоря, вышла  из  кухни  в  прихожую,  взяла  в  руки
телефон, но тут же застыла, не  успев  набрать  02.  Щелкнул  предохранитель
пистолета. Дуло вжалось в спину, между лопатками.
   - Не надо вызывать милицию, Алиса. Это не  в  ваших  интересах.  Я  успею
исчезнуть, пока они доедут, и никто не поверит вам, что  уважаемый  человек,
отставной полковник ФСБ, вломился ночью к вам в квартиру. Нет следов  взлома
и борьбы, из дома ничего не пропало, - голос Харитонова у  Алисы  за  спиной
звучал спокойно, но слышалась все-таки нервная хрипотца.
   - Тогда почему вы так испугались? - спросила Алиса, не оборачиваясь,  все
еще чувствуя холодок дула между лопатками.
   - Я вовсе не испугался. Просто  мне  постоянно  приходится  предупреждать
всякие глупости с вашей стороны, и я, честно говоря, устал от этого.
   - Главной моей глупостью было то, что сказала вам о  двух  незнакомцах  у
вашей машины. Я, идиотка такая, подумала в этот момент о вашей жене, о  двух
дочерях, о годовалом внуке.
   - Для вас это был совершенно нормальный поступок, и нечего  считать  себя
героиней, - процедил сквозь зубы Харитонов, - люди вашей породы не  способны
себя защитить и пожертвовать чужой жизнью. Это  органически  не  свойственно
вам. Вы всегда  будете  размышлять,  рефлексировать,  изводить  себя  всякой
дрянью, которую принято называть угрызениями совести. Так  что  не  считайте
себя героиней и не ждите от меня благодарности.
   - Вам не кажется, что лекцию по психологии удобней читать без пистолета в
руках? - тихо спросила Алиса.
   - Это не лекция. Я просто называю вещи своими именами.
   - Хорошо, я поняла. Для меня  нормально  спасти  вам  жизнь,  а  для  вас
нормально после этого упереть дуло мне в спину.
   - Совершенно верно. Вот мы и расставили с вами  все  точки  над  "и".  Мы
знаем, чего нам ждать друг от друга. Это к лучшему. Это облегчит общение.
   - Никакого общения быть не  может.  Карл  убьет  вас.  Или  вы  надеетесь
перехитрить его? Не лезьте, Валерий Павлович, вы не выберетесь живым.
   - Это мое дело. А вот  у  вас  очень  мало  шансов,  Алиса,  если  будете
продолжать в том же духе.
   - Но ведь вы не выстрелите, Валерий Павлович. Вы напрасно меня пугаете. Я
вам живая нужна. Так что уберите вашу  пушку  от  греха  подальше,  а  то  я
чувствую, у вас ручки дрожат, нажмете там что-нибудь ненароком.
   - Не обольщайтесь. Я могу обойтись и без вас. Одного Максима будет вполне
достаточно, - медленно произнес Харитонов, но пистолет все-таки убрал.

Глава 35

   Туннель был просвечен насквозь прожекторами. С миной, которую оставила  в
машине Инга Циммер, возились  страшно  долго.  Удалось  обезвредить  за  три
минуты до взрыва. Бывший заложник долго  не  приходил  в  себя.  Его  увезла
"Скорая". Никто пока не знал, что именно вколола ему  сумасшедшая  девка,  и
опасались неприятных последствий.
   Злосчастный  контейнер  был  заснят  десятком   фото   -   и   телекамер.
Пресс-конференция профессора Бренера началась  стихийно,  прямо  на  обочине
шоссе.  Репортеры  набежали  как  из-под  земли,  и  даже  спецназ  оказался
бессилен.
   - Сколько жизней  может  унести  эта  штука?  -  выкрикнул  первый  лихой
юноша-репортер, пробившийся через оцепление.
   - Счет идет на сотни тысяч, - устало произнес Бренер в микрофон, инфекция
распространяется на радиус около пяти километров, учитывая  взрывную  волну,
может распространиться дальше. Штаммы  очень  жизнеспособны,  сохраняются  в
воздушной среде до десяти дней.  Устойчивы  к  температурным  колебаниям  от
минус  пятидесяти  до  плюс  пятидесяти  градусов  по  Цельсию.   Передается
воздушно-капельным   путем.   Каждый   зараженный   моментально   становится
источником инфекции, и заболеют все, кто войдет с ним в контакт.
   -  Существуют  какие-либо  методы  профилактики  и  защиты?  -  выкрикнул
тоненький голосок из толпы журналистов.
   - Существуют, - кивнул Бренер, - к некоторым видам биологического  оружия
уже разработаны системы защиты. Но штаммы бластомикоза, которые находятся  в
этом контейнере, устойчивы к любым вакцинам и антибиотикам.
   -  Каким  образом  будет  уничтожен  контейнер?  Похоронен,  как  ядерные
отходы?
   - Ни в коем случае. Живая  культура  бластомикоза,  как  чумы  и  холеры,
способна сохранять  болезнетворность  под  землей  сотни  лет.  Единственный
способ уничтожить штаммы - растворить контейнер в большом количестве азотной
или серной кислоты.
   На следующее утро фотографии профессора Бренера  с  контейнером  в  руках
были помещены на первых  полосах  всех  газет,  не  только  швейцарских,  но
европейских и американских. Заголовки гласили:
   "В результате блестящей операции  бойцов  швейцарского  спецподразделения
"Штерн" освобожден из рук террористов гражданин  Израиля  профессор-биохимик
Натан Бренер..."
   Все события прошедшей ночи излагались  с  потрясающими,  душераздирающими
подробностями.  Так,  одна  уважаемая  французская  газета   уверяла   своих
читателей, будто все четверо  террористов  были  заражены  новейшим  вирусом
"никарагуанского бешенства", который они подцепили при похищении  профессора
из лаборатории в Беэр-Шеве. Натан Ефимович никогда в жизни не слышал о таком
вирусе. Оказывается, он влияет исключительно на психику и  никак  не  вредит
физиологическим функциям  организма,  даже  наоборот,  повышает  энергетику,
делает  зараженного  силачом-суперменом.  Человек  становится  чем-то  вроде
непобедимого киборга, лишенного страха и жаждущего крови.
   Сам профессор якобы не заразился только потому, что  был  заблаговременно
вакцинирован.  Он  вообще  делал  себе   прививки   от   всех   инфекционных
заболеваний, над которыми работала его  лаборатория,  о  чем  сам  заявил  в
интервью корреспонденту уважаемой газеты.
   Далее говорилось, что злосчастный контейнер, наполненный  вирусами  этого
самого "никарагуанского  бешенства",  на  самом  деле  не  будет  уничтожен.
Швейцарские спецслужбы намерены тайно использовать его  в  своих  целях  под
руководством профессора Бренера.
   Другая газета, немецкая, оказалась более скромной и сообщила всего лишь о
том,  что  известная   террористка   Инга   Циммер   вскрыла   контейнер   с
бластомикозом, заразилась и теперь бегает по Альпам, распространяя инфекцию.
   Но все издания были единодушны в одном: Израиль оскандалился. Только  что
урегулированный усилиями ООН арабо-израильский  конфликт  опять  обострился.
Представители ООН инспектируют иракские секретные  объекты,  а  оказывается,
израильтяне производят по-тихому  чуму  двадцать  первого  века,  тем  самым
подвергая страшной опасности  весь  мир.  Теперь  неизвестно,  когда  и  чем
разрешится международный кризис.
   Следующей по важности новостью стала паника на бирже, лихорадка на  рынке
ценных бумаг. Запрыгали цены на нефть,  стали  падать  и  подниматься  курсы
разных валют.
   Впрочем, экономические  новости  Натана  Ефимовича  не  интересовали.  Он
ничего не понимал ни в акциях, ни в биржевой лихорадке, ни в ценах на нефть.