Положив трубку, генерал  вызвал  по
селекторной связи своего адъютанта и мрачно спросил:
   - Кто у нас сейчас работает по Сквозняку?
   - Группа майора Уварова, товарищ генерал, - доложил адъютант.
   - Найди мне Уварова.
   - Слушаюсь, товарищ генерал. Через пять минут адъютант сообщил:
   - Товарищ генерал, майор Уваров с группой на операции,  под  Москвой,  на
станции Луговая, Савеловского направления.
   - На какой операции?
   - По задержанию особо  опасного  преступника.  Сквозняка  берут,  товарищ
генерал.
   - Берут уже? На Луговой? Ну и хорошо.  Ты  держи  меня  в  курсе.  А  как
возьмут, сразу майора Уварова ко мне.
   - Слушаюсь, товарищ генерал, - козырнул адъютант.

Глава 33

   - Теперь остается идти домой и ждать, - сказала Вера, - теперь  он  будет
диктовать свои условия.
   - Надо сначала пойти в милицию, - покачал головой Антон, - даже  если  мы
выполним все его условия, он нас  убьет.  Или  вы  надеетесь  с  ним  как-то
договориться?
   - Если мы пойдем сейчас в милицию, его могут и не взять. Он ускользнет. А
так - есть шанс. Хоть небольшой, но есть - у Сони,  во  всяком  случае.  Ваш
старый адвокат уже позвонил генералу. Генерал с Петровки  -  это  серьезней,
чем дежурный районного отделения. К тому же о звонке  генералу  Федор...  то
есть Сквозняк, знать не может. А где гарантия, что он сейчас не наблюдает за
нами? Он или кто-то из его людей. Мы  пойдем  в  милицию,  долго  будем  там
объяснять, в чем дело, писать заявление.  Они  примут  меры,  оцепят  район,
объявят по городу, но он успеет исчезнуть. И вот  тогда  шансов  у  Сони  не
будет. У нас с вами - да. У нее - нет. Впрочем, вы можете сесть в  машину  и
уехать. Прямо сейчас. Это ваш выбор. Он ведь не знает, что факс уже  у  вас.
Соня вам никто. Я тоже. Я буду ждать его в квартире, а потом - тянуть время,
до последнего. Семен Израилевич уже сказал генералу с  Петровки  адрес.  Его
возьмут, и вы сможете отправиться в Прагу, в Карлштейн.
   Вера говорила совершенно спокойно, только лицо ее было бледным до синевы.
   - Ох, Верочка, - вздохнул Антон, -  оттого,  что  вы,  как  принцесса  из
сказки братьев Гримм,  решили  с  какого-то  горя  выйти  замуж  за  первого
встречного и вам в женихи попался бандит, нельзя сразу обо всех  думать  так
плохо. Пойдемте. Будет лучше, если мы окажемся в квартире раньше, чем он.  У
вас есть дома что-нибудь типа газового баллончика?
   - Нет, - Вера  благодарно  улыбнулась,  -  есть  аэрозоль  с  освежителем
воздуха. Есть топорик для разделки мяса, молоток, утюг.  Ну  и  пара  острых
кухонных ножей. Только  бесполезно  это  все.  Мы  должны  говорить  с  ним,
торговаться - как можно спокойней и как можно дольше. Сначала - Соня,  живая
и невредимая. А потом - все остальное.
   Вера открыла дверь, и Антон заметил, что рука ее больше не дрожит.
   Что-то изменилось в ней за те несколько минут, пока они шли  к  подъезду,
поднимались по лестнице. Она была странно спокойна. Только  лицо  оставалось
все таким же бледным.
   Как только они вошли в квартиру, Антон тут же схватил телефонную  трубку,
он хотел позвонить старому адвокату, предупредить, что ребенок похищен;
   В трубке была гробовая тишина. Никаких гудков. Телефон не работал.
   Он положил трубку и услышал за спиной спокойный мужской голос:
   - Ты ведь сам вырубил телефон, Курбатов. Зачем этот театр?

***

   Магазинчик на станции Луговая был закрыт на учет. Эта  кособокая  избенка
стояла здесь с начала пятидесятых. Украшал ее размытый дождями,  облупленный
от  солнца  деревянный  щит  с  красноречивой  надписью:  "ПРОДМАГ".  Стайка
алкашей, без возраста и пола, деловито поедала  крошащиеся  остатки  черного
батона. По  перевернутому  ящику  каталась  только  что  опустевшая  бутылка
дешевой водки. Алкаши курили "Приму" и азартно материли шумных  грязно-белых
куриц, которые, вероятно, отвечали им тем же,  только  на  своем  булькающем
курином языке.
   Пахло нагретой пылью и аптечной  ромашкой.  Старая  дубовая  рощица  была
насквозь пронизана полуденным  июньским  солнцем.  Где-то  вдалеке  печально
мычали коровы и слышались сухие хлопки пастушьего кнута. По  другую  сторону
железной дороги, за полем, белели  панельные  пятиэтажки  маленького  жилого
городка при Институте кормов.
   - Идиллия, - вздохнул капитан Мальцев, выходя из машины,  -  подмосковная
пастораль. Сейчас бы костерок, шашлычок. Юр, ты какой шашлык больше  любишь?
Бараний или свиной?
   - Свиной, Гоша. Только я бы сейчас не  шашлыку,  я  бы  рыбки  наловил  и
пожарил. Карасей, например. Не знаешь, есть здесь пруд с карасями?
   -  Здесь  карпов  разводили  в  водохранилище,   -   сообщил   участковый
милиционер, пожилой, полный, распаренный, как  после  бани.  -  Из  Лобни  и
Дмитрова городское руководство приезжало на рыбалку. Ну что, товарищ  майор,
как думаете, стрельба будет?
   - Вряд ли, - пожал плечами Уваров, - попробуем тихо взять. Но эту  теплую
компанию лучше убрать отсюда, от греха подальше. Только вы уж,  приглядитесь
к ним внимательно. Если что, задержите всех мирным разговором.
   Участковый не спеша подошел к алкашам. Те встрепенулись, замолчали.
   - Че, начальник,  магазин-то  когда  откроют?  -  спросил  тот,  кто  был
посмелей и потрезвей.
   - Мужики, шли бы вы отсюда, - сказал участковый.
   - А че, начальник? Кому мешаем?
   - Идите по-хорошему, мужики.
   Они не стали возражать, прихватили  пустую  бутылку.  Того,  который  был
самым пьяным и вблизи оказался женщиной, подняли под локотки.
   - Ты скажи, ты скажи, че те надо, че  те  надо...  -  жалобно  заголосила
женщина куплет популярной песенки.
   - Может, дам, может, дам, че ты хошь, -  подтянули  дурными  голосами  ее
спутники.
   В ответ зазвучал нервный собачий лай из ближних дворов.
   - Все здешние, товарищ майор, - сообщил участковый, - всех в лицо знаю.
   Над плоской крышей  продмага  вздымался  трехсотлетний  огромный  дуб.  В
глубине его кроны, в густой листве, спрятался снайпер. Ему было  хорошо,  не
жарко, только курить хотелось смертельно.
   Еще один снайпер залег на ржавом жестяном навесе, над билетными  кассами.
Жесть успела раскалиться на солнце, ветви нескольких берез, склонившихся над
самым навесом, от жары не спасали, но полностью скрывали от любопытных глаз.
Трое оперативников  в  оранжевых  жилетах  возились  со  шпалами.  Еще  двое
изображали пассажиров, поджидающих электричку.
   Время тянулось страшно медленно. Ничто так  не  расслабляет,  как  долгое
напряженное ожидание. Начинают вдруг слипаться  глаза,  особенно  на  мягком
июньском солнышке, на свежем воздухе...
   - Смотри-ка, раньше приехал, на пятнадцать минут, - встрепенулся Мальцев,
когда из-за поворота показалась салатовая "Шкода" Толика Чувилева.
   Толик припарковал машину за магазином, посидел  немного,  открыл  дверцу,
вылез на воздух, обошел вокруг избенки, постоял у запертой на амбарный замок
двери, долго изучая обрывки  старых  объявлений  и  прикнопленный  тетрадный
листок с  жирно  написанным  словом  "Учет".  Потом  тревожно  огляделся  по
сторонам, взглянул на часы, походил туда-сюда, наконец  присел  на  траву  у
дуба, того самого, на котором был снайпер. Прислонившись к широкому  стволу,
закурил. Еще раз посмотрел на часы.
   - Прямо как девушку любимую ждет, - заметил Мальцев, - волнуется.
   - Я тоже волнуюсь, - буркнул Уваров.
   Прошло пятнадцать минут, потом полчаса. Толик Чувилев успел выкурить  еще
одну  сигарету,  походить,  подняться  на  платформу,  почитать   расписание
электричек. Потом опять вернулся и сел у того же дуба.
   Прошел час. Проехало три электрички из Москвы, две в Москву.  На  станции
Луговая в это время почти никто не выходил. Толик Чувилев вернулся в машину,
достал картонную упаковку яблочного сока, пластмассовый стаканчик..  Включил
радио.
   У снайперов стали затекать ноги и  руки.  Тот,  который  сидел  на  дубе,
потихоньку, в кулак, выкурил сигаретку.
   Прошло еще полчаса.
   Толик Чувилев в последний раз обошел вокруг магазина, потом сел в  машину
и завел мотор.
   - Слушай, Юр, может, хоть этого возьмем,  чтоб  не  так  обидно  было?  -
сказал Мальцев.
   - Никуда не денется. Брать  его  нет  смысла,  сажать  слишком  хлопотно,
доказательств - кот наплакал, а вот информатор  из  него  может  получиться.
Думается мне, стучать он будет вполне добросовестно.
   - Да уж, за свой ресторан он душу заложит. Ну что, вперед с песней?
   Уваров ничего не ответил. В его руке тихо затренькал радиотелефон.
   - Майор  Уваров?  Говорит  капитан  Зинченко.  Товарищ  майор,  я  вас  с
генералом соединяю.
   И тут же в трубке раздался раскатистый генеральский бас.
   - Как там у вас? Взяли наконец?
   - Здравия желаю, товарищ генерал, - сказал Уваров,  -  не  взяли.  Он  не
появился.
   - Та-ак, - задумчиво протянул генерал, - ну что, есть  у  меня  тут  одна
наводочка. Попробуй послать  своих  ребят,  может,  там  повезет?  Вряд  ли,
конечно, но ты проверь на всякий случай.
   В трубке опять послышался голос адъютанта. Он назвал  адрес.  Уваров  уже
знал его. Это был адрес Салтыковой Веры Евгеньевны.
   В большом зеркале, которое висело в  прихожей  над  телефонным  столиком,
Антон увидел лицо Сквозняка и бледное, почти прозрачное лицо Веры.
   - Стоять. Не двигаться, - в руке у Сквозняка был пистолет, дуло  смотрело
в затылок Антону, - пошел в комнату. Медленно. Руки за голову.
   Антон поднял руки и повернулся. Теперь дуло смотрело ему в лоб.
   "Он может убивать без всякого оружия, голыми руками, одним ударом", слова
старого адвоката прозвучали в мозгу с отчетливостью звуковой галлюцинации.
   Антон сделал несколько осторожных шагов, прямо на дуло. Сквозняк отступил
назад, пропуская его в комнату. Вера стояла, не двигаясь. Антону показалось,
что она даже не дышит.
   - Сядь на стул. Вот так. Руки не опускать. Вера,  у  тебя  на  письменном
столе рулон скотча. Возьми и замотай ему руки. Не бойся,  под  дулом  он  не
рыпнется.
   - Нет, - тихо сказала Вера.
   - Девочка, любимая моя, хорошая,  ты  и  так  наделала  много  глупостей.
Подумай о Соне.
   - Скотч тоже принес он? - тихо спросила Вера.
   - Нет. Скотч принес я. У тебя в доме не было, и я купил, дня  три  назад,
на всякий случай. Ты  просто  забыла.  Ты  ведь  у  меня  такая  рассеянная,
Верочка. Будь умницей. Делай, что я говорю. И тогда мы спасем Соню.
   - Федя, отдай мне пистолет, - спокойно сказала Вера.
   - Хорошо, - кивнул Сквозняк, - подойди ко мне. Подойди и возьми. Пока  он
не  привязан,  дуло  надо  держать  направленным  на  него.  Ты  поняла?  Ты
справишься? Глупостей больше не будет?
   Вера  сделала  несколько  медленных,  осторожны  шагов.  Сквозняк  вложил
пистолет в ее ладонь. И в ту же минуту,  отпрыгнув  от  него  на  шаг,  Вера
повернула дуло в его сторону.
   - Где Соня?
   - Верочка, солнышко, любимая моя, успокойся,  -  голос  Сквозняка  звучал
ласково и чуть хрипло, - он убедил тебя, будто  я  бандит,  убийца,  исчадие
ада. 1 Возможно, он даже предъявил тебе какие-то доказательства. Это блеф...
   Антон сидел не шевелясь. Он не мог оторвать  глаз  от  маленькой  Вериной
руки, в которой был зажат nuстолет. Сквозняк спокойно уселся в кресло,  чуть
ото двинув его так, чтобы оказаться позади Антона.
   - Где Соня? - тихо повторила Вера. - Сначала должна увидеть Соню, живую и
невредимую, потоь мы будем говорить обо всем остальном.
   - Я так надеялся, что нам не придется тратить время на долгие объяснения,
- печально вздохнул Сквозняк. - Я надеялся на твой здравый  смысл,  Верочка.
Учти, время идет. Сонино время. Неужели ты до сих пор не  поняла,  что  Соню
похитили его люди? Я ведь предупреждал тебя, Я не случайно  напрягся,  когда
он пришел сюда вчера и устроил весь  этот  маскарад  с  компьютером.  Но  ты
назвала меня невоспитанным хамом, ты стала перед ним за меня извиняться.  Ты
решила сама, без меня, выяснить, кто такой Курбатов. Ты встретилась  с  ним,
не сказав мне ни слова. Он наплел тебе всякие ужасы про меня, и ты поверила.
Вот результат. Он похитил ребенка. Ты отдала  ему  его  факсы?  Ответь  мне,
пожалуйста, да или нет.
   - Да, - сказала Вера, - вся информация, которую он хотел получить, теперь
у него.
   - Значит, не вся, раз он нанял людей, чтобы похитить ребенка. Ему  что-то
еще от тебя нужно. Он молчит потому, что не ожидал увидеть  меня  здесь,  он
думал, ты одна, беззащитная, слабая, и он  сможет  спокойно  диктовать  свои
условия. Но я с тобой, Верочка. Не бойся его, нас двое, он один.  Сейчас  он
скажет нам, где Соня. Более того, он вместе с нами отправится за ней. У него
теперь нет выбора.
   Антон заметил, как Вера осторожно скосила глаза и взглянула на  маленькие
наручные часики. Сам он и без  часов  чувствовал  время.  Прошло  не  больше
сорока минут с того момента, как старый адвокат позвонил на Петровку  своему
знакомому генералу. Не больше, но и не меньше.
   - Да, я получил не всю информацию, -  медленно  проговорил  Антон,  -  не
хватает главного. Информация зашифрована, и нет ключа от шифра. Я искал  его
в вашем компьютере, Вера. Но  не  нашел.  Вы  закрыли  доступ  к  нескольким
файлам. Вы работали, подсоединив факс непосредственно к компьютеру, и ключ к
шифру - там. Часть информации шла прямо на компьютер. С факса на компьютер.
   Вера быстро взглянула на него, ее губы чуть дрогнули.
   Эта шальная импровизация была рассчитана на человека, который не имеет ни
малейшего представления о работе компьютера и факсового аппарата.
   - Ну вот, Верочка. Видишь, как  все  просто?  -  сказал  Сквозняк.  -  Ты
включишь компьютер, найдешь ему этот проклятый ключ, и он вернет нам Соню.
   - Нет, - покачала головой Вера, - сначала - Соня, потом ключ от шифра.
   - Верочка, не надо торговаться. Он никуда не денется. Я немного знаком  с
законами уголовного мира. - Сквозняк повернулся к Антону и взглянул на него.
Людям,  которые  похитили  Соню,  он  наверняка  заплатил  только   половину
обещанных денег. Если он не заплатит остальное, они его заложат. Они  пойдут
в прокуратуру и скажут, что он нанял их.
   - Но их ведь посадят, - сказала Вера, - за то, что они похитили  ребенка,
их посадят. Даже если они придут с повинной. И потом, зачем ему исчезать, не
расплатившись с ними, когда ключ от шифра будет уже у него?
   - Они сядут не надолго, зато потом они получат очень много денег и  будут
жить в свое удовольствие, - медленно и внятно произнес Сквозняк.
   - Если с Соней что-то случится,  они  сядут  надолго,  очень  надолго.  А
скорее всего, их расстреляют. Если они  не  полные  идиоты,  то  должны  это
понимать, сказала Вера.
   - Беда в том, что они как раз полные  идиоты.  -  Он  опять  взглянул  на
Антона.
   - Откуда ты знаешь? - быстро спросила Вера.
   - А разве нормальные  люди  согласятся  похитить  ребенка?  -  Он  горько
усмехнулся. - Нормальные люди детей не обижают.  Ладно,  Вера,  мы  с  тобой
потом об этом поговорим. Время идет. Включи компьютер и  найди  то,  что  он
требует. Зачем тебе ключ от зашифрованной информации? Тебе нужна Соня.
   - Хорошо, пусть он сам сядет к компьютеру, - Вера посмотрела на Антона, а
я скажу ему, как открыть нужные файлы. Пистолет должен оставаться у меня.
   - Так ты нас обоих держишь под прицелом, -  Сквозняк  улыбнулся,  -  а  я
думал, ты все уже поняла... Нет, Вера, за компьютер  сядешь  ты.  Он  должен
оставаться на месте.
   - Я не шевельнусь, пока не увижу  Соню.  Балконная  дверь  была  открыта.
Где-то совсем близко послышался вой милицейской сирены.  В  комнате  повисла
тишина. А через миг Вера увидела, как голова  Антона  беспомощно  откинулась
назад, поднятые руки упали, словно у тряпичной куклы.  Она  даже  не  успела
понять, что произошло. Сквозняк уже не  сидел  в  кресле,  а  стоял,  совсем
близко.
   Вой милицейской сирены затих, растаял вдали.
   - Не подходи, - прошептала Вера, отступив на шаг, - я выстрелю.
   - Вера, включи компьютер. Нет времени.
   - Что ты с ним сделал?
   - Вырубил на пять  минут.  Есть  много  разных  приемов,  Верочка.  Можно
вырубить, а можно сделать очень больно. Так больно,  что  ни  один  здоровый
мужик не выдержит, а ты тем более.  Ты  напрасно  не  связала  ему  руки.  -
Сквозняк сделал еще один шаг. - Неужели ты выстрелишь в меня, любовь моя? По
сути, я был первым твоим мужчиной. Этот бородатый придурок не в счет.
   Прежде чем он сделал еще шаг,  Вера  нажала  курок.  Палец  дернулся  сам
собой, она даже не успела ничего сообразить. Вместо выстрела раздался пустой
щелчок.
   "Разумеется, пистолет не заряжен,  Сквозняк  может  убивать  без  всякого
оружия..." - спокойно и отстраненно подумала Вера.
   В следующую секунду ее пронзила такая чудовищная боль, что даже  крикнуть
она не смогла.
   - Нет, - сказал Сквозняк, - тебя я не вырублю. Ты не потеряешь  сознание,
как Курбатов. Я буду делать тебе больно до тех пор, пока  ты  не  сядешь  за
компьютер. От следующего удара ты станешь калекой.
   Вера не могла опомниться от оглушительной боли. Болело внутри, где-то под
солнечным сплетением, и было трудно дышать.
   - Верни Соню, - прошептала она, уже предчувствуя следующий удар.
   И вдруг Сквозняк стал как-то странно оседать. Когда он упал, Вера увидела
Антона. В руке он держал старинное мраморное пресс-папье, очень тяжелое. Оно
принадлежало Вериному прадедушке и много  лет  стояло  на  письменном  столе
просто так, в качестве украшения.
   - Надо быстро скрутить его, очень быстро. - Антон  взял  рулон  скотча  и
стал отдирать  зубами  конец  липкой  широкой  ленты.  -  Вера,  что-нибудь,
простыню, ремень... Что-нибудь.
   Вера бросилась к шкафу, схватила первое, что попалось под руку  -  тонкий
лаковый ремешок от нарядного платья. За спиной у нее раздался грохот.  Когда
она обернулась, Антон лежал на полу, Сквозняк придавил  его  грудь  коленом,
потом навалился всем телом и стал душить. Антон пытался сопротивляться.
   Сквозняк, хоть и не опомнился окончательно от удара по голове, все  равно
был значительно сильнее и ловчее. Вера вдруг поняла, что он уже и  не  хочет
ничего узнать. Он хочет только убить.  Это  для  него  сейчас  важнее  всего
остального. Он убьет Антона, потом - ее. А Соня? Мама?
   - Ты не можешь его убить! - крикнула Вера. - Ты ничего не  узнаешь,  если
убьешь.
   Руки Сквозняка были у Антона на горле.
   - Говори, сука! - прохрипел он, все сильнее сжимая пальцы. - Говори, а то
подохнешь. Ну!
   Лицо  Антона  стало  багрово-красным.  Вера  схватила   пресс-папье,   но
Сквозняк, вскинувшись, как пружина, откинул ее ногой в другой конец комнаты,
и тут же его пальцы опять сомкнулись на горле задыхающегося Антона.
   Вера с размаху стукнулась головой об  угол  дубового  комода.  И  в  этот
момент в комнате сухо треснул выстрел.
   Сквозняк, издав короткий хриплый стон, вскочил  на  ноги.  На  его  левом
плече, по рукаву голубой рубашки, медленно расползалось бурое пятно.
   Маленького человека в светлой легкой куртке, с  пистолетом  в  руке  Вера
увидела только тогда, когда Сквозняк  бросился  на  него.  Пистолет  тут  же
отлетел куда-то глубоко под тахту.
   "Заряжен, но его уже не достанешь", - механически отметила про себя Вера.
   Откуда он взялся,  этот  парнишка  в  светлой  куртке?  Как  он  вошел  в
квартиру? Он стрелял в Сквозняка, ранил  его,  но  не  убил.  И  теперь  они
сцепились в смертельной схватке. Парнишка очень маленький,  на  голову  ниже
Сквозняка и, конечно,  слабей.  Раненому  Сквозняку  прибавит  сил  звериная
злость. Неизвестно, кто победит. Надо что-то сделать...
   Вера попыталась встать, но не  вышло,  ноги  не  держали,  голова  сильно
кружилась.  Антон  лежал  у  стола  неподвижно,  с  запрокинутой  головой  и
приоткрытым ртом.
   Она не подошла, а подползла к Антону, припала ухом к  груди  и  не  могла
понять, есть ли у него сердцебиение или это ее собственное сердце стучит так
оглушительно.  Антон  закашлялся,  хрипло,  надрывно.  Вера  приподня