в  гости  к  Илье  Андреевичу.
Сразу обе.
   "Однако какую же мне выбрать? И что  делать  со  второй?  Впрочем,  время
покажет. Ведь не закончится все только одним вечером. Будет продолжение,  уж
я постараюсь..."
   По дороге домой он купил  фруктов,  большую  коробку  шоколадных  конфет,
самых дорогих сигарет и плоскую бутылку ликера "Белеус".
   - Илья, а можно еще шампанского? - облизнув пухлые губки, спросила Алиса.
   - Конечно, солнышко!
   Он купил бутылку полусухого шампанского. Девушки внимательно следили, как
он доставал бумажник из внутреннего кармана пиджака, как открывал его, потом
клал назад. Но Илья Андреевич совершенно не замечал этого. У них были  такие
чудесные, чистые голубые глазки...
   Когда входили в подъезд, он приобнял за талию сначала Алису, потом Марину
и во рту у него пересохло.
   "А почему, собственно, одну? Почему не обе сразу? Я так давно ничего себе
не позволял..."
   В его пустой квартире подружки огляделись по-хозяйски, уселись в  кресла,
курили и весело  щебетали,  пока  он  накрывал  журнальный  столик.  Наконец
шампанское было открыто, разлито по бокалам.
   - За знакомство! - произнес Илья Андреевич и чокнулся со своими гостьями.
   - Кофе хочется, - мечтательно произнесла Марина, - а то прям засыпаю...
   - Да, -  улыбнулась  Алиса,  -  сделайте  нам  кофейку,  поухаживайте  за
девушками.
   Илья Андреевич скрылся на кухне. Когда он вернулся с подносом, на котором
дымились три чашки кофе, Алиса и  Марина  все  так  же  хихикали  и  курили.
Шампанское было уже разлито по бокалам.
   - Будь здоров, Илюша. - Марина чмокнула его в лысину.
   Они чокнулись.
   - Ну что же  ты,  Илюша,  как  цыпленок,  по  капельке  цедишь?  -  Алиса
погладила его по коленке. - Так не годится. Давай до дна, за  свое  здоровье
надо пить до дна, примета такая - не выпьешь все, что в бокале, заболеешь.
   Илья Андреевич осушил свой бокал. Голова кружилась все сильней, к тому же
накатила странная слабость. Он оглянуться не успел, а Марина уже  уселась  к
нему  на  колени.  Глаза  его  затуманились,  он  чувствовал,   что   трудно
шевельнуться. Трудно, да и не хочется.
   - Ах ты, мой котик, старикашечка, - шептала  на  ухо  Марина  и  тихонько
щекотала его за ухом острыми, покрытыми ярко-розовым лаком коготками.
   Алиса между тем выскользнула в соседнюю комнату, ловко обшаривала ящики и
полки полированной стенки, высыпала  в  свою  сумочку  недорогие  побрякушки
Раисы, перетряхнула содержимое  новенького  кейса  Ильи  Андреевича,  однако
ничего,  кроме  запечатанной  бутылочки  туалетной  воды  "Эдем"  и  коробки
швейцарского шоколада, там не нашла, тихо выругалась, но прихватила и это.
   Илья Андреевич не мог понять, хорошо ему  или  плохо.  Худенькая  Марина,
сидевшая у него на коленях, почему-то вдруг показалась  невероятно  тяжелой,
будто весила она целую тонну. Впрочем, она давно уже спрыгнула с его колен и
осторожно стягивала с Головкина пиджак.
   - Вот так, котик, вот так, сладкий мой,  -  приговаривала  она,  проворно
обшаривая карманы, - сейчас надо баиньки, глазки у нас закрываются, сейчас в
коечку...
   В  белой  лаковой  сумочке  исчез  бумажник  Ильи  Андреевича,  туда   же
последовали  несколько  пятидесятитысячных  купюр,   изъятых   из   наружных
карманов. Головкин ничего этого не замечал. Ему страшно хотелось спать, тело
стало совсем ватным, он проваливался в черный дрожащий туман, и сквозь туман
откуда-то совсем издалека доносился невнятный шепот,  в  котором  почудились
слова:
   - Все, линяем быстро...
   Илья Андреевич попытался встать или  хотя  бы  закричать,  однако  вместо
крика вырвался из его горла только слабый стон. Входная, дверь хлопнула,  но
этого Головкин уже не слышал.

Глава 20

   Очередной звонок вытащил Веру из постели. Как только  за  мамой  и  Соней
закрылась дверь, Федор набросился на нее с жадностью,  которая  одновременно
пугала и завораживала.
   После того первого вечера в его маленькой квартире прошло совсем  немного
дней, и Вере казалось, что почти все  это  время  они  с  Федором  только  и
делали, что занимались любовью. Он заводился  моментально,  как  только  они
оставались вдвоем.
   "Такое впечатление, что он несколько лет не прикасался к женщине.  В  нем
живет какой-то лютый, неутолимый голод..." - думала она.
   - Я так люблю тебя  и  постоянно  хочу,  до  безумия,  -  говорил  он,  в
очередной раз ловко и быстро скидывая с нее и с себя одежду.
   Нельзя сказать, чтобы Вере это не нравилось. Однако было в  их  внезапной
любви нечто мрачно-звериное.  Она  уже  несколько  раз  задавала  себе  один
вопрос: со временем страсть утихнет, и вдруг обнаружится, что нам не  о  чем
говорить? Ведь люди общаются не только в койке...
   Когда  в  прихожей  затренькал  телефон,  она  даже   обрадовалась.   Они
оторвались друг от друга только что,  минуту  назад.  Она  чувствовала  себя
усталой и опустошенной. А он готов был начать все сначала,  его  пальцы  уже
поглаживали ее бедра, медленно, мягко прикасались  к  груди,  губы  щекотали
живот. Она поспешно выскользнула из-под простыни, накинула халат.
   - Нет. Вы не туда попали. Это не  "Стар-Сервис".  Пожалуйста,  вычеркните
этот номер и больше сюда не звоните, -  Вера  быстро  проговорила  в  трубку
текст, набивший оскомину.
   В комнату она не вернулась, пошла на кухню, села и закурила. Почему-то  в
последнее  время  она  стала  много  курить,  особенно  после  знакомства  с
некурящим Федором. Раньше она покупала пачку сигарет,  держала  ее  в  своем
тайничке, в глубине кухонного шкафа, и пачки этой хватало на неделю, а то  и
больше. А теперь она выкуривала не меньше десяти  сигарет  в  день,  уже  не
таясь от мамы, которая ворчала, качала головой и  говорила,  что  пороть  ее
некому.
   Федор возник бесшумно, как привидение.  У  него  вообще  была  неприятная
манера появляться бесшумно, несколько  минут  стоять  молча  и  смотреть  на
человека, который еще не успел его заметить. Вера вскинула на него  глаза  и
улыбнулась.
   - Они скоро вернутся, - сказала она о маме и Соне, - нам надо одеться.
   - Верочка, - он подошел и провел ладонью по ее щеке, - ты выйдешь за меня
замуж?
   Она  растерялась.  Она  совершенно  не  была  готова  ответить  на   этот
глобальный вопрос.
   - Я понимаю, мы слишком мало знаем друг друга, но ведь все  и  так  ясно,
тихим, мягким голосом говорил он. - Я жить без тебя не  могу.  Возможно,  ты
пока не успела разобраться в своих  чувствах,  но  я  тебе  не  безразличен,
правда?
   - Нет, Феденька, ты мне не безразличен. - Она опять улыбнулась.
   После такого количества бурных  объятий  фраза  о  "безразличии"  звучала
довольно нелепо.
   - Жить мы можем первое время у меня. Я  понимаю,  что  тесно,  но  нельзя
начинать семью в одной квартире с родителями.  Мы  можем  хоть  каждый  день
приходить к твоей маме, или она к нам. А потом мы обменяем мою  квартиру  на
двухкомнатную, с доплатой. На это  деньги  у  меня  есть.  А  когда  родится
ребенок...
   - Ты хочешь, чтобы я родила ребенка? - медленно, почти по слогам спросила
Вера.
   - Очень хочу. И не одного, а  двоих.  Еще  лучше  -  троих.  Но  это  как
получится.
   Он говорил так, словно она уже согласилась. Он все решил за них  сам.  Он
не обольщался на ее счет, не требовал  жаркой  взаимности  сразу.  Но  самым
удивительным было то, что, произнося свой монолог, он стоял у раковины и мыл
посуду. Голый, в одних трусах.
   "Ну где еще такого найдешь? - как-то устало и отстраненно подумала  Вера.
Ты  хочешь  одинокой  старости,  в  которой  будут   лишь   воспоминания   о
неразделенной любви к драгоценному Стасу? Ты хочешь потом всю  жизнь  кусать
локти, что отказала такому замечательному, доброму, заботливому Федору?  Он,
конечно, простоват, необразован. Однако он не виноват в  этом.  Как  сказала
мама,  мы  с  ним  "из  разных  детских".  Но  зато  в  нем  нет  ни   капли
инфантильности, он не избалован, из него получится хороший отец.  Он  только
что появился в моей жизни, а в доме  уже  чувствуется  присутствие  мужчины.
Ничего не течет, все крючки и ручки кухонных ящиков на месте.  Купил  и  сам
установил тефалевский нагреватель в ванной. Теперь  нет  проблем  с  горячей
водой. И посуду сам моет, и всякие деликатесы покупает. О чем еще мечтать? А
главное, он, кажется, и вправду любит меня".
   - Я поговорю с  Надеждой  Павловной,  и  в  ближайшее  время  мы  подадим
заявление, - продолжал он, вытирая ложки и вилки.
   Его как бы даже и не волновал ее ответ. Он не стал  спрашивать,  согласна
ли она. Словно ее согласие само собой разумелось.
   - Хорошо, - кивнула Вера, - я подумаю.
   Она встала и направилась в ванную.
   После бурной страсти хотелось принять душ.
   - Вместе. - Он аккуратно разложил вилки и ложки в ящике. - Ты же  знаешь,
я люблю мыть тебя, как маленькую.
   "Интересно, - подумала Вера, - сколько продлится у нас такая идиллия?"
   Они стояли под душем вдвоем,  и  сквозь  шум  воды  было  слышно,  что  в
прихожей опять надрывается телефон.
   - Даже мне успела надоесть эта  проклятая  фирма,  в  которую  все  время
звонят по вашему номеру, - говорил Федор, нежно поглаживая ее плечи и  спину
ладонями в мыльной пене, - как, кстати, она называется?
   - "Стар-Сервис".
   Руки его на несколько секунд замерли. Вера откинула мокрую прядь с  лица.
Серые глаза были совсем близко. Она заметила в них какое-то странное, совсем
новое выражение - то ли затравленности, то ли  горечи.  По  его  лицу  текла
вода, и ей на миг показалось, что он чуть ли не плачет. Он даже нижнюю  губу
закусил. Получилось немного театрально, но разве можно  это  заметить,  стоя
вдвоем голышом под душем?
   - Что с тобой?
   - Нет... Ничего. Не будем об этом. - Он выключил  воду  и  стал  вытирать
Веру, осторожно промокая полотенцем.
   - Ты меня избалуешь так, что сам потом рад не будешь, - улыбнулась она.
   - "Стар-Сервис", - тихо проговорил он, как бы пробормотал про себя, вновь
закусил губу и сделал "глаза раненого зверя".
   - Федя, что случилось? У нас  в  доме  без  конца  звучит  название  этой
несчастной фирмы. Ты ведь слышал уже раз сто. Почему  вдруг  такая  странная
реакция?
   - Конечно, я знаю, ваш номер принадлежал какой-то фирме. Но я не  обращал
внимания на ее название, не вслушивался. А сейчас вот спросил  тебя.  Но  не
надо было этого делать. Не надо. Лучше бы я не знал, что за фирма...
   - Почему? - удивилась Вера.
   - Давай не будем об этом. Я не могу... слишком больно.
   - Господи, Федя, в чем дело? О чем не будем? Почему больно?
   - Нет, Верочка. Не обращай внимания... Все, проехали.
   - Ну, проехали так проехали, - пожала плечами Вера. - Давай чайку попьем.
   Она включила чайник и  отправилась  одеваться.  "Какой  же  он  странный,
думала она, расчесывая мокрые волосы массажной щеткой, - мы не  то  что  "из
разных детских", с разных планет... А Соня вообще заметила  в  нем  какие-то
блатные замашки. Ребенок играет в детектива. А я  в  кого  играю?  Когда  мы
вместе, мне кажется, что все замечательно. А стоит расстаться  на  несколько
часов, возникает неприятный осадок, будто наелась очень вкусной, но  вредной
еды. Изжога, и во рту противно... Однако я согласна выйти за него замуж  или
нет? Я что, серьезно хочу быть с ним всегда, постоянно? Просыпаться рядом  с
ним каждое утро? Родить от него ребенка или даже двух детей? Я всегда хотела
именно этого - но с другим человеком.  Со  Стасом.  Со  слабым,  трусоватым,
инфантильным Стасом, который обожает самого себя до дрожи в коленках,  готов
променять меня на любую смазливую мордашку - лишь бы было "как на картинке",
который имеет двух сыновей и даже не помнит, когда у  них  дни  рождения.  Я
помню, а он - нет".
   Вера достала из шкафа невесомую длинную юбку,  шелковую  кремовую  блузку
без рукавов. Это очень  красивое,  мягкое  сочетание  цветов  -  бежевого  и
кремового.  Ей  все  это  очень  идет.  Застегивая  пояс,  она  с  радостным
удивлением обнаружила, что он болтается на ней свободно, а еще недавно  туго
стягивал талию. Она очень похудела и похорошела в эти дни. В  ней  появилось
что-то совсем новое. Может, это просто потому,  что  впервые  она  чувствует
себя по-настоящему желанной и любимой? Так ради чего отказываться от  такого
счастья? Ради зыбкой надежды, что драгоценный Стас снизойдет наконец?.. Уж и
надежды нет, только тоска, унижение и усталость.
   Открыв флакон своих любимых духов "Лулу", оглядев себя в большом зеркале,
Вера почувствовала, как ей хочется, чтобы Стас Зелинский  видел  ее  сейчас.
Она потрясающе выглядит. Никогда еще она самой себе так не нравилась.
   - Верочка! Чай давно готов! - позвал Федор из кухни.
   Он умел красиво накрывать  на  стол,  даже  ради  обычного  чаепития.  На
тарелке были разложены веером тончайшие  ломтики  сладковатого  французского
сыра, английские сухие галеты в соломенной корзинке, варенье в вазочке.  Это
для нее он так старался. А она, неблагодарная... Опять что-то не то  было  с
его лицом. Он отводил глаза, вздыхал.
   - Федя, может, ты все-таки объяснишь,  что  тебя  вдруг  так  огорчило  в
простом словосочетании, в названии этой идиотской фирмы?  -  спросила  Вера,
отхлебнув крепкого сладкого чаю.
   - Это долгая история, - мрачно проговорил он, - долгая и очень  страшная.
Я не знаю, надо ли рассказывать...
   - Ну, раз уж начал... - улыбнулась Вера, - сам ведь хочешь рассказать.
   - Не хочу, - он резко вскинул на нее глаза, - и вообще, забудь об этом. Я
постараюсь взять себя в руки. Никто не виноват, что так совпало.
   - Что совпало?
   - То, что твой номер еще недавно принадлежал этой проклятой фирме.
   - Да что - же за фирма такая? Чем она занималась?  Заказными  убийствами?
Или торговлей человеческими органами?
   - Живым товаром, -  еле  слышно  проговорил  он,  -  фирма  "Стар-Сервис"
торговала девочками. Они вывозили  за  границу,  в  Турцию,  в  Германию,  в
Швецию, а потом и в Чехию, наших девочек.
   - Федя, я, конечно, понимаю,  ты  считаешь  меня  романтической  барышней
прошлого  века,  которая  упадет  в  обморок  от  слова   "проституция",   -
усмехнулась Вера.
   Он судорожно сглотнул.
   - Я очень прошу тебя не иронизировать. Два года назад они продали куда-то
на Восток мою родную сестру.
   - Вот оно что... Прости ради Бога. Ты никогда не говорил, что у тебя есть
сестра.
   - А я не знаю, есть ли она. Жива ли еще. Она устала от нищеты, позарилась
на объявление: "Работа за границей..." Верочка, я не  считаю  тебя  барышней
прошлого века. Но тебе не приходилось сталкиваться с настоящей грязью жизни.
Ты многого не знаешь, и слава Богу. Я не  хочу,  чтобы  эта  грязь  касалась
тебя. Но так совпало. Эта фирма уже несколько раз исчезала и  появлялась.  Я
искал, как мог. Я искал сестру. Только они знают, где она. Они ее продали...
Нет, я не собираюсь мстить. Просто хочу поговорить. А  они,  разумеется,  не
хотят.
   - Подожди, а почему ты думаешь, что это  -  именно  та  фирма?  Если  она
исчезала и появлялась, то могла бы десять раз поменять название, -  перебила
его Вера.
   - Возможно... Возможно, это совсем другая фирма, просто название совпало,
а той уже  в  природе  не  существует.  Но  я  должен  проверить.  Я  должен
встретиться  и  поговорить  с  тем  человеком,  который  звонил  и  назвался
владельцем. Помнишь, ты рассказывала, в ту ночь, когда потерялся Матвей?  Ты
еще говорила, это было похоже на шутку, на известный розыгрыш с  телефонными
звонками.
   - Но это и правда мог быть розыгрыш.
   - Нет, я чувствую. Это был он. Хозяин. Я даже знаю, как его зовут.  Антон
Курбатов. Но, кроме имени и названия фирмы, не знаю ничего... Верочка, -  он
взял ее руку и поцеловал в ладонь, -  этот  человек  обязательно  попытается
получить информацию, которая шла на твой факс. Он может наплести что угодно.
Ему нужны эти документы. Более  того,  ты  можешь  стать  для  него  опасным
свидетелем.
   - Подожди, а ты не преувеличиваешь? Я  ничего  не  читала,  так,  мельком
проглядывала. Насколько я поняла, там речь идет о торговле недвижимостью.  И
вообще я их выбрасываю.
   - Как - выбрасываешь?! - Он опять схватил ее за Руку.
   - Ты странный какой, - пожала плечами Вера, - ну а что же, солить мне их?
Посмотри на мой стол, и так все в бумагах. Мне еще чужих факсов не  хватало.
И  этот  твой  Курбатов  должен  прекрасно  понимать,  что   мне,   человеку
постороннему,  до  его  документов  нет  дела.  Так  что  насчет   "опасного
свидетеля" - это уж слишком...
   - А простое любопытство?  Ты,  возможно,  скидываешь  это  со  счетов,  а
Курбатов не скинет. Ведь есть шанс, что на какие-то  документы  ты  обратила
внимание. Что-то запомнила. Не может быть, чтобы ты ничего не запомнила.
   - Федя, я вижу, тебя эти  дурацкие  факсы  интересуют  даже  больше,  чем
бывших владельцев фирмы.  Или  ты  надеешься,  вдруг  в  каком-то  случайном
документе мелькнет информация о твоей сестре? Как, кстати, ее зовут?
   - Наташа. Ей всего восемнадцать лет.  Наивный,  светлый  человечек,  всем
верила... В чем-то она была очень похожа на тебя.
   - А ты где был, когда твоя сестра попала в лапы этим злодеям?
   - Я был в Чечне, - еде слышно проговорил Федор.
   - В Чечне?! - Вера машинально вытянула сигарету из пачки. - Слушай,  а  я
ведь вообще ничего о тебе не знаю. Ты меня замуж зовешь, а о себе ничего  не
рассказываешь.
   - Я расскажу. Позже, не сейчас. Сейчас я хочу,  чтобы  ты  поняла:  люди,
которые тебе звонят, опасны. Но я рядом, ты только должна меня слушать и  не
возражать. Поверь, есть вещи, в которых я разбираюсь  лучше.  Просто  поверь
мне на слово. Хорошо?
   - Постараюсь, - пожала плечами Вера, -  однако,  если  они  действительно
торгуют "живым товаром",  это  прежде  всего  дело  милиции  и  прокуратуры.
Надеюсь, ты не собираешься заниматься частным расследованием?
   - Какая же ты у меня наивная, Верочка, - он покачал головой, - неужели ты
думаешь, что милиции и прокуратуре ничего не известно? Да  они  кормятся  за
счет таких вот фирм. Милиция куплена с потрохами, и прокуратура тоже. У этих
мерзавцев везде свои люди.
   - А ты не преувеличиваешь? -  опять  спросила  Вера.  -  Если  это  такая
серьезная мафия, зачем им постоянно исчезать? И почему  они  допускают,  что
важные для них документы могут попасть к посторонним людям? Нелогично...
   - А в преступлении вообще нет логики. Любая криминальная деятельность  не
логична по своей сути.
   - Ты на досуге увлекаешься  криминологией?  -  быстро  спросила  Вера.  -
Откуда такая осведомленность?
   - Я работаю охранником, - невозмутимо объяснил он. - Значит, должен  хоть
немного разбираться в криминологии и криминалистике.
   - Может, ты, конечно, и разбираешься, если знаешь,  что  это  две  разные
науки, но насчет отсутствия логики я не согласна, - покачала  головой  Вера,
преступник должен быть умным, иначе он попадается очень быстро.
   - Они не попадаются потому, что уничтожают случайных свидетелей,  -  тихо
проговорил Федор. - В прошлый раз,  когда  фирма  "Стар-Сервис"  выехала  из
очередного офиса и ее место  в  этом  помещении  заняла  другая,  совершенно
невинная организация, секретарша директора была убита через месяц. Она  тоже
получала их факсы. Ты, конечно, можешь мне не верить. Но я  хочу,  чтобы  ты
поняла: это серьезно. Они страшные люди, Верочка. Я потерял из-за них сестру
и не хочу потерять невесту. Невероятное, чудовищное совпадение - что  именно
у тебя оказался их номер. Это судьба...
   - Хорошо, - кивнула Вера, - будем считать, ты меня  убедил.  Что  дальше?
Вообще не подходить к телефону? Не включать факс и не работать?
   - Во-первых, ты должна разобраться в бумагах, найти  то,  что  не  успела
выкинуть, и отложить отдельно.  Когда  еще  раз  позвонит  человек,  который
представится хозяином фирмы, ты должна спокойно поговорить с  ним.  Если  он
спросит, сохранились ли у тебя какие-либо документы фирмы, ты скажешь -  д