- сказал Денис по-чешски  милому
пожилому водителю, - какой-то сумасшедший "голубой", может,  вообще  маньяк.
Надо оторваться от него.
   - Почему пан не обратится в полицию? - спросил таксист.
   - Так не с чем пока обращаться. Он  просто  ходит  за  мной  и  прожигает
глазами насквозь. За это не арестовывают.
   - Оторвемся, - хмыкнул водитель, - попытаемся удрать.
   Таксист виртуозно крутился по спящему городу, домчал  Дениса  до  вокзала
таким причудливым маршрутом, что понять, куда они едут, было невозможно.
   На вокзале Денис отдышался и немного успокоился. Черноусый  потерял  его.
Глаза слипались. Он рухнул в  удобное  кресло  в  зале  ожидания  и  сам  не
заметил, как уснул. Но поспать ему удалось не больше часа. Проснулся  он  от
того, что сильно заболел живот. В соседнем проходе стоял убийца  и  тревожно
озирался по  сторонам.  Захотелось  залезть  под  кресло,  исчезнуть,  стать
невидимкой.
   Убийца заметил его. Здесь он, конечно,  не  станет  стрелять.  Его  сразу
схватит полиция. Этот турок не идиот, не  самоубийца,  он  ждет  подходящего
момента. Рано или поздно такой  момент  настанет,  либо  черноусый  потеряет
терпение и пальнет...
   По радио объявили, что поезд  на  Братиславу  отправляется  через  десять
минут, с пятого пути. Денис не спеша поднялся, потер кулаками сонные глаза и
направился к платформам. Он вел убийцу к брати-славскому поезду.
   "Тебе,  приятель,  придется  взять  билет,  -  мысленно  обратился  он  к
черноусому, - сейчас ты убедишься, что я сажусь  в  этот  поезд,  рванешь  к
кассам.  Ты  ведь  не  решишься  отправиться  зайцем.  Зачем   тебе   лишние
неприятности при твоем деликатном ремесле?"
   Но черноусый решился и вскочил в поезд.
   Денис быстро шел по вагонным коридорам. Поезд тронулся. В пустом  тамбуре
проводник гремел ключами, собираясь запереть дверь.
   - Простите, пан! Я сел не в тот поезд, я перепутал! - Денис рванул еще не
запертую дверь и выпрыгнул прямо на соседний путь.
   - Пан! Вы сумасшедший! - кричал ему вслед проводник.
   Было начало третьего ночи. До рассвета он слонялся по городу и уже не мог
понять, мерещится ли ему черноусое лицо или вправду убийца  где-то  рядом  и
трюк  с  поездом  не  удался.  К  утру  его  шатало  от  слабости,  аллергия
обострилась, нос совсем не дышал, из глаз текли  слезы.  Надо  было  поспать
хотя бы пару часов. Ему вдруг пришло в голову, что убийца - тоже  человек  и
ночная  гонка  должна  была  его  порядочно  измотать.  Но  вслед  за   этой
утешительной мыслью мелькнула другая паническая: а если ему на смену  пришел
другой? Турок отправился спать, а за Денисом идет "утренняя смена". Этого он
знает в лицо. А как узнает другого? Глаза почти  не  видят,  руки  трясутся,
интуиция может и не сработать.
   Но черноусый появился опять - во втором трамвайном вагоне, потом за окном
парикмахерской. Это не может продолжаться бесконечно. Нужна  хоть  небольшая
передышка. Для начала необходимо поесть.
   В маленьком баре под  потолком  шумел  старомодный  вентилятор-пропеллер.
Денис  заказал  себе  яичницу  с  ветчиной  и  две  порции   кофе-экспрессо.
Откинувшись на неудобную спинку венского стула, он наблюдал, как за стойкой,
у небольшой электрической плиты, выливает яйца на шипящую сковородку толстый
хозяин в лихом поварском колпаке.
   Аппетита не было, но он заставил себя  съесть  все.  После  первой  чашки
крепкого сладкого кофе он закурил. "Когда это кончится, мы с Антошкой  купим
дом в Карлштейне. Именно тот, двухэтажный, прошлого века. Мы приведем его  в
порядок, починим камин,  проведем  воду,  канализацию,  сделаем  три  ванные
комнаты. Двух, конечно, достаточно.  По  нашим  российским  меркам  и  одной
хватит,  но  если  можно  три  -  почему  нет?  Это  так  удобно.  Во   всем
цивилизованном мире при каждой спальне полагается  иметь  отдельную  ванную,
тем более Антошка будет таскать туда своих бесконечных баб. И пусть таскает!
В доме места достаточно, есть два отдельных входа. Перед домом лужайка,  там
можно устроить маленький теннисный корт..."
   Горячий кофе попал в дыхательное горло. Денис  закашлялся  очень  сильно,
никак  не  мог  остановиться.  Слезы  покатились  из  глаз   ручьями,   лицо
побагровело. Хозяин смотрел на него из-за стойки с сочувствием, потом  налил
воды в стакан, подошел.
   - Пана постучать по спине?
   Но Денис не мог сказать ни  слова,  отрицательно  помотал  головой,  взял
стакан из рук хозяина, жадно глотнул холодной воды. Стало легче.
   - Только кофе? - услышал он голос хозяина уже у соседнего столика.
   - Да, покрепче, с сахаром, - ответил кто-то на ломаном английском.
   Денис промокнул слезящиеся глаза салфеткой. За  соседним  столиком  сидел
черноусый убийца.

***

   - И что я, по-твоему, должна сказать  мужу?  -  спросила  Галюша,  быстро
вбивая кончиками пальцев дневной крем в кожу.
   Сейчас, ярким утром, в трельяже было видно, что она немолода, что лицо ее
отечно,  брови  и  ресницы  бесцветны,  нос  и  губы  толстоваты,  над  шеей
намечается второй подбородок.
   - Скажешь своему Вовчику, что он -  скотина  и  импотент,  что,  пока  он
занимался темными делишками в Стокгольме, варганил  очередной  "лимон",  его
красотка жена развлекалась с молодым пылким  любовником.  И  любовник  этот,
хороший в общем парень, пару раз звякнул в Прагу.
   -  Кончай  придуриваться,  -  поморщилась  Галя.  Розовая  губка   быстро
скользила по ее щекам и подбородку, лицо покрывалось ровным слоем тонального
крема. Антон каждый раз поражался, глядя,  как  за  двадцать  минут  на  его
глазах немолодая, весьма потасканная бабеха превращалась  в  яркую,  холеную
красотку.
   Он увидел Галину Игнатьеву без макияжа только через месяц после того, как
познакомился с ней. Она умудрялась даже в  постели  оставаться  "при  полном
параде лица", как сама выражалась. Антон сразу понял почему,  когда  влез  к
ней под душ. Сквозь струи воды он разглядел совсем другое лицо.  С  тех  пор
она не церемонилась с ним.
   - Без макияжа я как без кожи, - говорила она, - как  улитка  без  ракушки
или ежик,  перевернутый  нежным  брюшком  вверх.  Я  голенькая,  слабенькая,
беззащитная. Тебе я очень доверяю, очень. Цени.
   Он  ценил.  Он  вообще   относился   к   своим   многочисленным   пассиям
по-джентльменски, не допускал слез, сцен, тяжелых разрывов. Он умел  сделать
так, что каждая думала, будто она у него - единственная. И  расставаться  он
умел  таким  образом,  что  покинутой  даме  казалось  -  это  она   бросила
легкомысленного  красавчика.  Поиграла  и  бросила.  Это  тешило   тщеславие
стареющих,   скучающих    дамочек,    одиноких    и    замужних,    успешных
предпринимательниц и богатых романтических бездельниц.
   Антон вовсе  не  был  альфонсом.  Ему  нравились  женщины  бальзаковского
возраста. Но он  не  терпел  однообразия.  Когда  закручивался  какой-нибудь
очередной роман, Антон искренне верил, что это всерьез и надолго. Однако  не
успевал закончиться этот роман, а уже как бы сам собой начинался  следующий.
Получалось, что Антон одновременно крутил любовь с тремя-четырьмя дамочками,
сам того не желая.
   Часто обстоятельства складывались так, что ему необходимо было  исчезнуть
из дома на несколько дней.  И  квартиры  его  стареющих  пассий  оказывались
весьма кстати.  Это,  пожалуй,  был  единственный  корыстный  момент  в  его
романтических отношениях с богатыми дамами бальзаковского возраста.
   Вот  и  сейчас  деловая  поездка  члена  Государственной  Думы  господина
Игнатьева В. Н, в Швецию обернулась неделей страсти для его сорокапятилетней
жены Галины и для тридцатилетнего вольного предпринимателя Антона Курбатова.
Антону надо было исчезнуть на некоторое время из квартиры. Очередная попытка
братьев Курбатовых заработать сразу много денег провалилась.
   Полгода назад они  создали  маленькую  посредническую  фирму  по  покупке
недвижимости в Чехии. Это была авантюра чистой воды, как и все их предыдущие
попытки  быстро  разбогатеть.  Чем  только  не  пробовали  торговать  братья
Курбатовы за последние пять лет: итальянской обувью, немецкими памперсами  и
тампаксами, турецкими дубленками, французским шоколадом, отдыхом  на  Кипре,
американскими оздоровительными программами, живой водой с Тибета, средствами
для ращения волос и для удаления волос - всего не перечесть.
   Иногда им даже везло, удавалось кое-что заработать. За  эти  пять  бурных
лет они успели влипнуть в пару-тройку весьма неприятных историй,  но  каждый
раз чудом выкручивались в последний момент.
   Вот и сейчас на посредническую  фирму  был  произведен  серьезный  наезд,
причем с двух сторон: с одной стороны,  стали  донимать  бандиты,  с  другой
налоговая инспекция. Когда это началось, Дениска отправился в Прагу, там был
липовый филиал фирмы, состоящий из одной комнаты  в  квартире  приятеля-чеха
Иржи Словчика.  Надо  было  подстраховаться,  собрать  кое-какие  документы,
подчистить концы, обеспечить тылы, в общем, дел у Дениски хватало.
   Антон остался в Москве, чтобы попробовать договориться хотя  бы  с  одной
атакующей стороной, найти  компромисс,  лазейку,  либо  обеспечить  надежную
криминальную крышу, которая решит проблемы и с наехавшими "отморозками", и с
налоговой полицией.
   За эти три, дня ему удалось выйти на серьезных  людей,  но  люди  эти  не
сочли маленькую посредническую фирму достойным объектом для своего  высокого
покровительства. А атака с  обеих  сторон  приобрела  совсем  уж  угрожающий
характер. Нельзя было  медлить.  И  Антон  принял  решение:  фирма  исчезла,
испарилась, будто и вовсе не существовала.
   Исчезло все - в подвальчике, где  был  крошечный  офис,  какая-то  другая
фирма делала европейский ремонт и про "Стар-Сервис", который находился здесь
всего неделю назад, не имела ни малейшего представления.  Номер  телефона  и
факса принадлежал теперь неизвестно кому,  каким-то  совершенно  посторонним
людям. А сам Антон кочевал от одной своей пассии к другой  и  в  собственной
квартире не появлялся.
   Но Денис этого еще не знал. Он был в Праге. В последний раз они  общались
по  телефону  неделю  назад,  и  тогда  ситуация  еще  не  выглядела   столь
безнадежно. А потом связь оборвалась. Иржи Словчик уверял, что Денис всю эту
неделю у него не появлялся, не звонил. Гостиничный номер не  отвечал.  Антон
не слишком волновался за брата.  Там,  в  Праге,  сейчас  спокойней,  чем  в
Москве. Наезжали здесь, а там никто пока не трогал.  Сообщить  Дениске,  что
фирмы больше нет, надо было непременно. Но пока не получалось.

***

   Денис Курбатов влетел в приемную офиса небольшой  туристической  компании
на Кленовой улице и затравленно огляделся по сторонам.  Не  было  ни  одного
посетителя.
   - Доброе утро, пан. Я  могу  вам  чем-нибудь  помочь?  -  улыбнулась  ему
девушка, сидевшая за компьютером.
   - Пани, факс! Мне надо срочно отправить факс в Москву!
   - Матерь Божья! Денис! - Девушка вышла из-за стола.
   Она была высокой, полноватой, очень миловидной. Копна  ярко-рыжих  волос,
большие круглые темно-зеленые глаза, мягкий овал лица,  полные  губы.  Денис
несколько минут глядел на нее, тупо хлопая глазами.
   - Неужели я так изменилась? - покачала головой девушка. -  В  общем,  ты,
конечно, тоже изменился. Столько лет прошло. - Она вздохнула.  -  Я  Агнешка
Климович. Ну, вспомнил? Теперь я пани Бем.
   Агнешка...  Да,  конечно,  он  должен  был  сразу  ее  узнать.  У  них  в
четырнадцать лет  был  заколдованный  треугольник.  Рыжей  Агнешке  нравился
Антон, а она нравилась Денису. В общем, это была его первая любовь, горькая,
глупая, никому не нужная. Он не ревновал ее к брату. Ему просто было обидно.
К тому же, если бы Антон не нравился рыжей Агнешке, они не шлялись бы втроем
поздними вечерами по Стару Мясту, не сидели бы в крошечных кондитерских.
   У нее все лицо было усыпано яркими  хулиганскими  веснушками.  Она,  была
очень худенькая, длинная, сутулилась и стеснялась. Она смотрела на Антона  с
немым обожанием, отдавала ему свои взбитые сливки, писала за него сочинения.
   В четвертом классе из простой чешской школы отец перевел  их  в  закрытый
лицей. Там учились дети сотрудников  Пражского  отделения  КГБ,  мальчики  и
девочки из советского посольства и торгпредства. В классах  было  не  больше
десяти человек, на четырех чехов приходилось шесть русских. Отец Агнешки был
крупным чиновником в правительстве Чехословакии. Она училась в одном  классе
с Антоном.
   - Агнешка, где твои веснушки? - спросил он.
   - Вспомнил наконец! - Она рассмеялась. - Нет больше веснушек, надоели они
мне. Слушай, ты надолго в Праге? А как Антон? Да ты  садись,  давай  я  кофе
сварю.
   - Да, спасибо. - Он  уселся  в  мягкое  кожаное  кресло  и  покосился  на
стеклянную дверь. - Антон в порядке. А я... Вот приехал по делам...  Слушай,
молено мне быстренько отправить факс в Москву?
   - Конечно, - кивнула она, - вон аппарат. Ты как,  от  руки  напишешь  или
тебе на компьютере напечатать?
   - Я от руки. Там совсем маленький текст.
   - Сам справишься или хочешь, чтобы я отправила?
   - Сам. Я лучше сам. - Он встал, подошел к аппарату, написал  на  листочке
всего несколько слов по-чешски крупными  печатными  буквами.  Просто  адрес.
"Карлштейн... улица... дом номер... третий этаж...  "Мокко"...  Туретчина...
Брунгильда".
   - Это что, шпионская информация? - хохотнула Агнешка, заглянув через  его
плечо.
   Аппарат просигналил, что факс в Москву прошел.
   - Это коммерческая тайна, - нервно усмехнулся Денис.
   - Ладно, я пойду кофе сварю. Я здесь сегодня одна,  мы  с  мужем  владеем
этой фирмой. Есть еще секретарша и пара агентов, но  сегодня  я  одна...  Ты
посиди. Можешь покурить пока. И вообще расслабься. Ты какой-то дерганый.
   - Спасибо. Сколько я тебе должен?
   - Хамишь, парниша! - Она весело махнула рукой.  В  четырнадцать  они  все
трое зачитывались романами Ильфа и Петрова. У них даже сложился своеобразный
жаргончик, состоящий из цитат. Агнешка часто разговаривала языком знаменитой
Эллочки-Людоедки, у нее это получалось смешно и мило.
   Она исчезла за дверью в глубине приемной. Оставшись один, Денис скомкал в
кулаке листок бумаги,  сунул  в  карман  джинсов.  Секунду  подумав,  достал
расправил, оторвал кусок с написанным  текстом,  положил  в  большую  медную
пепельницу и поджег кончик зажигалкой. Потом крутанулся  в  кресле,  вытянул
сигарету из смятой пачки, машинально отметил что это -  последняя,  закурил.
Клочок бумаги скорчился и почернел. Он сгорел быстро, за несколько секунд.
   - Денис! - послышался голос Агнешки из соседней комнаты. -  Тебе  сколько
сахару?
   - Две ложки! - крикнул он в ответ.
   - А Антон женат?
   Его немного задело, что Агнешка сначала спрашивает про Антона.
   - Нет! - крикнул он. - И я тоже нет.
   Наружная стеклянная дверь бесшумно  распахнулась.  Денис  успел  заметить
черные усы, мятый льняной пиджак, закатанный до локтя рукав,  руку,  обильно
поросшую черными волосами. Пистолетного дула с навинченным глушителем он  не
увидел и вскрикнуть не успел.
   В соседней комнате у  Агнешки  свистел  электрический  чайник.  Никто  не
услышал легкого хлопка.
   -  Я  тебя  не  спросила,  ты  завтракал?  Я  могу  быстро  согреть  пару
рогликов... - Агнешка застыла на пороге с подносом в руках.  Забыв,  что  на
подносе стоят две чашки с горячим кофе, она прижала ладонь ко рту. Чашки  со
звоном упали на пол, покатились, расплескивая коричневую сладкую жижу.
   Опомнившись, она заплакала и стала звонить в полицию и в "Скорую".

Глава 2

   Вера Салтыкова услышала, как зажужжал факс, повернулась на другой  бок  и
закуталась в одеяло. Ей очень хотелось  спать,  хотя  было  уже  одиннадцать
утра. Она легла в четыре и теперь никак  не  могла  заставить  себя  открыть
глаза.
   - Верочка! Я ушла! - крикнула мама из прихожей. Промычав в  ответ  что-то
невнятное, Вера укрылась с головой. Дверь  хлопнула.  Несколько  минут  было
тихо. Потом послышался быстрый топот четырех лап по паркету.
   - Ай! - вскрикнула Вера, когда мокрый холодный собачий нос  защекотал  ей
пятку. - Мотька, я сплю, отстань. - Она откатилась в глубину широкой  тахты,
к стене, поджала ноги.
   Рыжий ирландский сеттер Матвей двух лет от роду поставил передние лапы на
тах4у, разрыл носом нору в одеяле и  стал  бесцеремонно  вылизывать  Ве-рину
щеку.
   - Ну почему? - простонала Вера. -  Почему  с  мамой  ты  себе  такого  не
позволяешь? - Она открыла наконец глаза и села на кровати. -  Я  ведь  знаю,
мама с тобой погуляла, покормила тебя. Чего ты от меня хочешь?
   Пес сел, потом лег, потом опять встал, протянул  лапу,  отчаянно  замахал
лохматым рыжим хвостом, пару раз  тявкнул  и  уставился  на  Веру  большими,
карими, очень печальными глазами.
   - Я все равно сейчас с тобой гулять  не  пойду.  Мне  надо  принять  душ,
выпить кофе, и вообще я могла бы еще часика полтора поспать.
   Пес слушал ее очень внимательно, склонив голову набок и  шевеля  длинными
шелковистыми ушами.
   Вера вылезла из-под теплого одеяла,  поеживаясь,  подошла  к  письменному
столу
   - Ну, что там у  нас  нападало?  -  произнесла  она,  перебирая  листы  с
факсами, поступившими за ночь.
   В основном это были длинные, мелко напечатанные тексты  на  английском  и
французском языках.
   - Так, это опять про морских млекопитающих, это фауна Ледовитого  океана,
манифест в защиту новорожденных китят, еще манифест, - бормотала  Вера  себе
под нос, перебирая страницы, поднося их очень  близко  к  глазам,  -  а  это
вообще чушь какая-то. О Господи, что это за язык?
   Держа в руке листок с двумя строчками текста, написанного очень крупно от
руки, Вера стала искать очки. На столе их не было,  на  тумбочке  у  кровати
тоже.
   - Мотя, ну помоги мне, - обратилась она к собаке, - ищи, Матвей, ищи!
   Пес деловито побежал в прихожую и вернулся через минуту,  держа  в  зубах
белый носок.
   - Нет, Матвей, - вздохнула Вера,  -  не  то.  Очки...  -  Она  прошлепала
босиком на кухню, оттуда в ванную.
   Мотя тем временем опять рванул в коридор, вернулся, поставил лапы Вере на
плечи и прямо в нос сунул ей старую кроссовку.
   - Все, спасибо. Ты, конечно, молодец, но мне надо совсем  не  то.  Ладно,
если мои очки попадут тебе в зубы, им конец.
   Зазвонил телефон.
   - Фирма "Стар-Сервис"?
   - Вы ошиблись, - буркнула Вера и,  кладя  трубку,  увидела  наконец  свои
очки, они лежали на телефонном столике в прихожей.
   - Кажется, это польский,  -  задумчиво  произнесла  Вера,  вглядываясь  в
крупные латинские буквы, - или  чешский.  Карлштейн...  Слово  немецкое.  Но
Германия ни при чем. Вроде есть такой городок под Прагой...
   Телефон зазвонил опять.
   - Можно попросить Антона? - На этот раз голос был женский.
   - Вы ошиблись. - Она хотела повесить трубку, но услышала:
   - Фирма "Стар-Сервис"?
   - Девушка, никакой фирмы по этому номеру нет. Пожалуйста, вычеркните  его
и больше сюда не звоните.
   Эти дурацкие звонки  донимали  Веру  и  ее  маму  вот  уже  третий  день.
Совершенно неожиданно в квартире поменяли телефонный номер, и теперь телефон
заливался круглые сутки. Звонили и  в  полночь,  и  в  пять  утра.  Какие-то
Гарики, Додики, Рустамы Ибрагимовичи требовали к телефону каких-то Антонов и
Денисов. Мама ругалась  страшно,  собиралась  подать  в  суд  на  Московский
телефонный узел. Однако выяснилось, что это была  целая  компания,  по  всей
Москве. Почему-то вдруг, ни  с  того  ни  с  сего,  в  городе  стали  менять
телефонные номера.
   Вере Салтыковой незадолго до этого подвернулась переводческая  "халтура".
Три месяца она сидела без работы, и  вот  неделю  назад  позвонила  подруга,
сказала, что  "Гринпис"  проводит  в  Москве  международную  конференцию  по
глобальным вопросам экологии. Требуются переводчики со знанием английского и
французского. Перед началом  конференции  надо  перевести  кучу  информации,
которая будет поступать по факсу со все