а  Лена  и  оглядела  наконец
комнату, в которой провела, вероятно, уже несколько часов.
   Комната эта была крошечной и почти пустой. Кроме кресла, в котором сидела
Лена, здесь была только панцирная кровать с полосатым  матрасом.  Ни  одного
окна. Голая лампочка под низким потолком.
   Лена судорожно сглотнула и передернула плечами. Девушка поглядела на  нее
спокойно и задумчиво. У  нее  были  ясные  ярко-голубые  глаза.  Она  вышла,
заперев за собой дверь. Но минут через пять вернулась  со  стаканом  воды  и
поднесла стакан к Лениным губам. Это была кисловатая минералка. Лена  выпила
залпом. Поставив на пол пустой стакан, девушка достала  из  кармана  джинсов
маленький плоский ключ, расстегнула наручники,  сняла  их  и  тут  же  ушла.
Щелкнул замок. Лена осталась в полном одиночестве.
   Она  встала  и,  разминая  затекшие  руки,  обошла  комнату.  Стены  были
выкрашены  бежевой  масляной  краской.  Под  самым  потолком  Лена  заметила
крошечное круглое окошко, больше похожее на отдушину. А в углу оказалась еще
одна дверь. Осторожно толкнув ее, Лена обнаружила  там  крошечный  туалет  с
унитазом и раковиной. Из крана текла не только холодная, но и горячая вода.
   "Значит, я где-то в городе, - подумала она, - но из Тобольска мы выехали,
а до Тюмени за полтора часа доехать не  могли.  Впрочем,  я  могу  быть  где
угодно. Мафиози для своих нужд проведет  канализацию  и  горячую  воду  куда
угодно, даже в пустыню или в глухую тайгу".
   Оставалось только ждать. Успокоиться и  ждать,  что  будет  дальше.  Лена
умылась теплой водой, сняла куртку, ботинки и улеглась на полосатый  матрас.
Она лежала и глядела в желтоватый потолок, стараясь не плакать.
   * * *
   Майкл вздрогнул, услышав первые выстрелы. Саша гнал машину на  предельной
скорости.  Сзади  на  перекрестке  милицейский  "газик"  бросился  наперерез
темно-лиловому  "жигуленку".  Майкл  вывихнул  шею,  оборачиваясь,  глядя  в
темноту ночного шоссе сквозь заднее стекло. Там шла стрельба, пули  мелькали
во мраке, как длинные падающие звезды.
   - Может, нам не стоит заезжать в гостиницу за вещами? - спросил он.  -  Я
вижу, происходит нечто очень серьезное.
   - У гостиницы ждет другая машина, - ответил Саша, -  не  волнуйтесь,  все
будет о'кей.
   - Почему вы оставили Лену там? Почему она не поехала с нами?
   - Она сама так решила.
   - Но вы ведь все знали... Вы должны были настоять, забрать  ее  силой,  в
конце концов! - не унимался Майкл.
   - Я повторяю, это было ее решение. Она взрослый человек, и у  нас  теперь
свободная страна.
   Где-то вдали, на шоссе, прогремел взрыв.
   - Что это? - выдохнул  Майкл.  -  В  вашей  свободной  стране,  по-моему,
началась война! Вы, лейтенант ФСБ, можете мне объяснить, что происходит?
   - Не могу, - честно признался Саша.
   - Меня поражает ваше спокойствие!
   - Работа такая. - Саша закурил в закрытой машине.
   Ни разу за все время, пока он возил в своем "Москвиче" активного борца за
здоровый образ жизни, он не выкурил при нем в салоне ни  одной  сигареты.  А
сейчас закурил.
   Майкл не сказал ни слова. Но окошко все-таки немного приоткрыл.
   В гостинице их ждали трое оперативников. Саша передал им Майкла с рук  на
руки. Они проводили его в номер. Ему хватило трех минут, чтобы собрать вещи.
Фээсбэшный "Мерседес"  домчал  Майкла  до  Тюменского  аэропорта  за  два  с
половиной часа. По дороге не было ни погонь, ни стрельбы.
   - Такое чувство, что меня выдворяют из страны, - заметил Майкл, обращаясь
к тому из провожатых, который говорил по-английски.
   - Вас никто не выдворяет, мистер Баррон. Так сложились обстоятельства.
   - Где Лена? - спросил он в последний раз, когда  поднимался  по  трапу  в
самолет.
   - Вы встретитесь с ней в  Москве,  -  ответил  оперативник,  капитан  ФСБ
Станислав Коваль.
   Ему было поручено проводить этого американца  прямо  до  Москвы  и  сдать
московским коллегам целым и невредимым. Пусть делают с ним что хотят.  Пусть
сами вывихнут мозги, думая, почему его появление в Тюменской области вызвало
такой переполох у местной мафии.
   Ежу понятно, что авторитет по кличке Кудряш, сибирский  "крестный  отец",
не по зубам местным силовым структурам. Он - фигура всероссийского масштаба,
и пусть они там, в центре, разбираются, чем это его величеству  Кудряшу  так
не понравился скромный профессор из Нью-Йорка  Майкл  Баррон.  Здесь  только
мертвого американца не хватало! Ведь случись что, не дай Бог, с  гражданином
США на вверенной территории, такой раздуют международный шухер,  представить
жутко. И виноватых будут искать здесь, в Тюмени, а где ж еще? Как всегда, за
все ответят стрелочники.
   Этот майор Иевлев из Москвы тоже хорош! Нашелся умный! Приехал,  всех  на
уши поставил, Кудряша решил зацепить. Как же, зацепит он! Положит всех, кого
ему дали в помощь, если уже  не  положил.  Видел  капитан  Коваль  на  своем
коротком веку таких героев, видел - в гробу в белых тапочках.
   Хорошо, что с профессором пока никаких хлопот. Сидит, надутый,  молчит  в
тряпочку и уже не спрашивает: "Где Лена?". Жратву принесли - отказался, ни к
чему не притронулся, буркнул: "Сорри, ай эм веджетериан".  Вегетарианец  он,
мать его... ну и хрен с ним, пусть голодает.  Коваль  с  удовольствием  умял
двойную порцию аэрофлотовской курицы с рисом.
   Самолет летел в Москву сквозь  звездную,  бархатную  ночь,  над  тяжелыми
мартовскими  облаками,  над  огромной  заснеженной  тайгой,   над   ледяными
сибирскими реками. Майкл смотрел в круглый черный иллюминатор и  видел  свое
расплывчатое отражение. Он думал о Лене и очень волновался. Он давно  понял,
что спрашивать бесполезно.
   В американских  средствах  массовой  информации  то  и  дело  сообщают  о
всевластии   русской   мафии   и    о    бессилии    и    коррумпированности
правоохранительных органов. Но чем он помешал мафии?  За  кого  приняли  его
местные бандиты? Этот странный парень Саша наплел что-то  про  пьесу  Гоголя
"Ревизор" и ничего толком не объяснил. Наверное, они сами не  понимают,  что
происходит у них  под  носом.  Майклу  захотелось  домой,  в  уютный  чистый
Бруклин...
   * * *
   На окраине Тобольска, в ста метрах от Дома ветеранов работала  при  свете
прожектора опергруппа и пыталась разобраться, почему вдруг, ни с того  ни  с
сего, взорвалась пустая старая "Волга" на обочине. Она взлетела на воздух на
глазах пяти сотрудников  ФСБ,  сидевших  в  "газике"  совсем  близко.  Взрыв
получился мощный, оглушительный, но никаких жертв пока не нашли.
   В двадцати метрах от входа в Дом ветеранов, в  высоких  густых  кустах  у
главной аллеи был обнаружен труп майора Иевлева из Москвы.
   Саша Волковец  разбудил  уже  задремавшую  старуху  Градскую  и  выслушал
рассказ о том, как около половины  одиннадцатого  Лена  ушла,  сообщив,  что
доберется до гостиницы на автобусе.
   Разумеется, охранник у дверей не видел, как женщина в черных джинсах и  в
коричневой кожаной куртке выходила из здания.
   "Допрыгалась..." - сказал про себя старший  лейтенант  и  сплюнул  сквозь
зубы в твердый затоптанный снег.
   * * *
   Когда Кудряшу позвонили из Москвы и  сообщили  "любопытные  новости",  он
напрягся значительно больше, чем следовало ожидать.
   - За что купила, за то и продаю, - сказала  ему  старая  знакомая  Регина
Градская, выложив по телефону историю об американском консультанте-психологе
из ЦРУ и о журналистке, которая сопровождает его в качестве переводчицы.
   -  Спасибо,  Региша,  -  улыбнулся  в  трубку   Кудряш,   -   присмотрюсь
обязательно. Ценная новость. А продаешь-то за что?
   Как человек трезвый, Кудряш не верил в  бескорыстие.  У  старой  знакомой
должен быть какой-то свой интерес.
   - Как же буквально ты все понимаешь, -  засмеялась  Регина,  -  это  ведь
поговорка такая. Я имела в виду, что информация неточная,  возможно,  просто
"утка".
   - Ну, это мы проверим. И все-таки у тебя какие проблемы?
   - Да понимаешь, - вяло протянула Регина, - баба эта, Полянская, очень  уж
любопытная. Лезет куда не просят, сует нос в чужие дела. У нее, как у многих
журналистов, язык без костей, бурная фантазия.
   - Ты что, с ней знакома?
   - Не то чтобы... Нет, пока серьезных проблем с ней не возникало, у нас во
всяком случае. Но она мне не нравится. А в сочетании с психологом из ЦРУ  не
нравится еще больше. Вот я и подумала,  надо  тебя  предупредить  по  старой
дружбе.
   У Кудряша были весьма серьезные и перспективные связи в Америке, и потому
он решил, что приезд психолога из ЦРУ скорее всего не "утка". В  свое  время
его чуть не замели в  Бостоне,  куда  он  по  дурости  заявился  собственной
персоной -  на  торжественное  открытие  небольшой  фармацевтической  фирмы.
Хотелось  ему  взглянуть  на   очередное   свое   приобретение,   купленное,
разумеется, через подставных лиц. Он успел тихо исчезнуть, но  в  компьютеры
ЦРУ все-таки угодил. После того как взяли легендарного Япончика, американцы,
видимо, вошли в азарт, и не мудрено - ведь  российский  высший  криминалитет
активно работает на международном  уровне  и  скоро  станет  для  них  почти
родным.
   И Кудряш напрягся. Любопытная журналистка  первым  делом  отправилась  не
куда-нибудь, а на Малую Пролетарскую, к матери и к тетке Слепого.
   То, что жалкий "петушок" стал одним из лучших и дорогих киллеров  России,
само по себе было оскорбительно для старого законника Кудряша. Опущенный  не
мог, не должен был никем стать, тем  более  -  киллером.  Это  противоречило
закону. Но хуже всего было то, что сам Кудряш дважды оплачивал  его  услуги.
Оба раза ситуация складывалась так, что ни к кому другому он  обратиться  не
мог.
   Слепой  выполнял  свою  работу  как  истинный  художник.  Для   него   не
существовало ни охраны, ни бронированных  автомобилей,  он  мог  убить  кого
угодно и где угодно - хоть президента.  Но  он  убивал  только  авторитетов,
только тех, кого, по его мнению, следовало убивать. Он никогда  не  брал  ни
копейки вперед. Он всегда  делал  один  выстрел,  единственный,  но  точный,
смертельный. Ни разу  от  его  руки  не  погиб  ни  охранник,  ни  случайный
прохожий. Сделав свое дело, он  исчезал,  растворялся  в  пространстве,  как
легкая дымка, - будто и не было никакого Слепого.  Просто  вылетела  шальная
пуля из воздуха и раздробила череп тому, кого заказывали...
   Пять  лет  назад,  впервые  обратившись  к  Слепому,  одолевая   законную
брезгливость к "петуху", Кудряш поклялся самому себе, что больше -  никогда.
Вот выполнит Слепой этот необходимый позарез заказ, и надо будет убрать  его
самого, от греха подальше.
   Но вслед за этим заказом сразу замаячил следующий, еще более  неприятный,
про который вообще никто не должен был знать, даже  свои.  И  Кудряш  решил:
ладно, еще разок воспользуюсь, а потом... Но потом  Слепой  сразу  исчез.  И
все, кого посылал к нему Кудряш, исчезали тоже - бесследно. А среди них были
далеко не худшие ребята.
   Получалось так, что бродит где-то хитрый,  умный,  совершенно  неуловимый
"петушок", знает слишком много, не уважает никого, и чего от  него  ждать  -
неизвестно. Поэтому  журналистка-переводчица,  приехавшая  с  цэрэушником  и
спокойно просидевшая и проговорившая с матерью Слепого три  часа,  неприятно
озадачила Кудряша. Регина Градская была права, баба эта оказалась слишком уж
любопытной - во всех отношениях.
   После визита  на  Малую  Пролетарскую  странная  компания,  состоящая  из
фээсбэшника, цэрэушника и журналистки, отправилась в Загоринскую, а  там,  в
глубине тайги, всего в пятидесяти километрах от раскольничьего поселка, была
личная кудряшовская нефть,..  И  что  их,  спрашивается,  понесло  именно  в
Загоринскую? Нет, с нефтью было все чисто. Ну, почти чисто. Разработки  вела
государственная компания, но принадлежала она, разумеется, Кудряшу, а  стало
быть, не следовало им там появляться. Ни к чему это...
   В Тобольске журналистка зачем-то  навестила  семью  убитого  давным-давно
мента. С тем ментом лично Кудряша ничего не связывало, но  визит  этот  тоже
был не просто так. А уж когда выяснилось, что неприятная троица собирается в
Дом ветеранов, в тот самый, в котором целый  этаж  был  отведен  под  личные
покои впавшего в маразм родного отца Кудряша,  терпение  старого  авторитета
лопнуло. Надо было срочно их остановить.
   Старик люто ненавидел сына, видеть его  не  хотел,  сразу  начинал  орать
своим дребезжащим голоском: "Вор! Убийца!" И Кудряш давно уже не испытывал к
отцу никаких чувств, просто выполнял свой сыновний долг, поселил впавшего  в
маразм отца в хорошую богадельню, у себя под боком, в  Тобольске,  обеспечил
комфорт и отличный уход. Раньше Кудряшу и  в  голову  не  приходило  ставить
специальную охрану к Дому ветеранов. Никто  просто  не  посмел  бы  сунуться
туда. Да и кому мог понадобиться старый маразматик? Кроме него, там жило еще
не больше десятка стариков,  в  том  числе,  между  прочим,  и  мать  Регины
Градской.
   Но Кудряш не сомневался - неприятная троица отправилась в  Дом  ветеранов
именно к его отцу. Зачем, почему - об этом он уже не размышлял. Ему  надоело
гадать на  кофейной  гуще.  Ничто  на  свете  не  раздражало  его  так,  как
неизвестность. Конечно, взять обоих, и журналистку,  и  американца,  слишком
хлопотно. И вообще, с иностранцем лучше не связываться. Он решил, что  одной
журналистки вполне достаточно. Пусть она все объяснит!
   Он  успел  заранее,  через  своих  людей  в  Москве,  получить  кое-какую
информацию об этой бабе. То, что она еще  и  жена  полковника  МВД,  Кудряша
вовсе не смущало, наоборот, это было даже приятно.
   Посланные к Дому ветеранов боевики держали  с  ним  постоянную  связь.  В
половине десятого ему доложили:  фээсбэшник  увез  американца.  Он  приказал
пустить небольшой "хвост", но не трогать,  просто  проследить.  Сначала  все
складывалось хорошо. Он даже пожалел, что бросил  на  одну  бабенку  столько
народу. Но оказалось, он поступил совершенно правильно.
   Почти одновременно группа, наблюдавшая за  шоссе,  обнаружила  фээсбэшный
"газик", а те, кто ждал в кустах у входа в  здание,  заметили  неизвестного,
который сидел тоже в кустах, напротив. Разумеется, он там не нужду справлял.
Позже выяснилось, что он - майор ФСБ. Замочивший  его  боевик  не  поленился
обшарить карманы.
   Ситуация  осложнилась.  Надо  было  срочно  что-то  придумать.  И  Кудряш
придумал. Одной из трех  машин,  брошенных  на  это  дело,  была  старенькая
"волжаночка". Она пряталась за  деревьями,  у  самой  обочины  -  на  всякий
случай. В ней сидело всего двое  ребят.  Именно  они  и  заметили  проклятый
"газик". Кудряш приказал ребятам  подогнать  "Волгу"  поближе  к  обочине  и
хорошенько бабахнуть ее на глазах удивленной публики из  "газика".  А  самим
раствориться  в  тайге.  Вот  тогда,  под  шумок,  и  можно  будет   вывезти
журналистку без лишней суеты и стрельбы. Главное, чтобы  только  по  времени
все совпало.
   И совпало-таки. Ребятишки разыграли все точненько, как по нотам.  Правда,
небольшая стрельба все-таки  случилось.  На  перекрестке  "жигуль"  подсекла
милицейская патрульная машина.
   - Сколько там наших ребят на шоссе положили? - тревожно  спросил  Кудряш,
узнав о стрельбе уже не по связи,  а  от  одного  из  своих  людей,  бывшего
майора-десантника, который исполнял при нем функции то ли личного секретаря,
то ли серого кардинала.
   - Никого не положили,  -  весело  ответил  ему  бывший  майор.  -  Там  в
"жигуленке" хороший мотор. Ребята  на  просеку  свернули  и  растворились  в
тайге. Менты побоялись к  тачке  близко  подойти,  посветили,  увидели,  что
пустая, и укатили.
   - А раненый?
   - Все нормально, Хоттабыч уже пульку выковыривает.
   - Ну и славно, - кивнул Кудряш. - А что в Москве?
   - Завтра утром будет кассета.
   Глава 35
   Ему снились яркие, цветные сны и  не  хотелось  просыпаться.  Раньше  сны
бывали только черно-белыми, мрачными, тяжелыми. Наверное, поэтому он  всегда
так мало спал. А сейчас он проживал заново всю свою сорокалетнюю жизнь -  но
совсем иначе.
   Он видел себя во сне  маленьким  мальчиком,  которого  нежно  и  преданно
любили родители. У мамы были прохладные, легкие руки,  она  гладила  его  по
волосам, целовала на ночь, читала сказки. Отец был сильным, веселым, он учил
его ходить по тайге, угадывать твердые  надежные  кочки  в  болотной  хляби,
скручивать котелки из пахучей весенней бересты и  кипятить  в  них  воду  на
костре.
   Во сне было много тепла и света. Алая таежная клюква светилась на  солнце
и совсем не напоминала капли крови. Маленькая черноволосая  соседка  Ларочка
сбегала по скрипучей лестнице, празднично улыбаясь и постукивая  каблучками.
Ее никто никогда не насиловал в весеннем пустом парке. Она не знала, как это
больно и страшно, и поэтому ей предстояло прожить совсем другую жизнь.
   Шестнадцатилетняя Таня Костылева выходила на берег  из  спокойной  ночной
реки, встряхивала длинными мокрыми волосами и, поеживаясь от предрассветного
холода, натягивала на влажное тело свое выпускное платье.
   - Веня, как же я замерзла! Зачем ты уговорил  меня  купаться?  -  шептала
она, прижимаясь теплым лбом к его груди.
   Таня Костылева была жива, сейчас ей тоже сорок. Были живы и другие  шесть
девочек. Он никого не выслеживал, не набрасывался бешеным зверем, не  душил,
не убивал. Они все  были  живы,  и  каждая  проходила  положенный  ей  путь,
проживала свою жизнь, счастливую, несчастную, беспутную  или  праведную,  но
свою, единственную и неповторимую, Богом данную жизнь. Четверо  из  шестерых
имели детей, мальчиков, девочек. Дети вырастали, у них тоже рождались  дети,
внуки тех девочек, которых Веня Волков никогда не насиловал и не убивал...
   Где-то  далеко,  в  другом  измерении,  на  другой  планете,  существовал
огромный  концерн  "Вениамин",  железная  непобедимая  машина   шоу-бизнеса,
вскормленная головоломными интригами, жестокостью  и  кровью.  Но  он,  Веня
Волков, не имел к этому никакого отношения. Он  жил  спокойно  и  счастливо.
Лена Полянская смотрела на него своими ясными серыми глазами,  ему  хотелось
прикоснуться рукой к ее лицу, почувствовать,  как  щекотно  подрагивают  под
ладонью длинные черные ресницы, он протягивал руку, но вокруг была  пустота,
холодный мертвый воздух. Этим воздухом нельзя было дышать. Он сжигал горло и
раздирал легкие. Надо было проснуться, но так не хотелось.
   - Вениамин Борисович,  проснитесь,  пожалуйста,  -  услышал  он  издалека
чей-то голос.
   - Венечка, к тебе пришел врач, он должен тебя  посмотреть.  Он  приоткрыл
глаза и увидел над собой два  лица  -  кукольное,  тонко  подкрашенное  лицо
Регины и круглое, мягкое, в очках, лицо незнакомого пожилого мужчины.
   Ему было больно выдергивать самого себя  из  сна,  он  сразу  попадал  из
теплого цветного мира в тусклый, ледяной, черно-белый кошмар. У круглолицего
профессора-отоларинголога были сухие шершавые руки. Он щупал шейные  железы,
заглядывал в горло.
   - Заглоточного абсцесса я не вижу. Горло воспаленное, но не сильно.
   - То есть ангину вы исключаете? - уточнила Регина.
   - Ну какая  ангина?  Грипп,  самый  обыкновенный,  со  всеми  истекающими
опасностями. Будем надеяться, до осложнений у нас не  дойдет.  Но  я  бы  не
отказывался  от  антибиотиков.  В  любом   случае   требуется   всестороннее
обследование. Обязательно пригласите кардиолога.
   - Да, - кивнула Регина, - я думаю, вы правы. Спасибо, доктор.  Мой  шофер
отвезет вас куда прикажете.
   Она протянула ему сто долларов.
   Услышав звук мотора отъезжающей машины, она вернулась в спальню,  достала
из тумбочки упаковку с одноразовым шприцем и картонную  коробку  с  большими
ампулами, наполненными прозрачной бесцветной  жидкостью.  Подпилив  алмазной
пилкой горлышко ампулы и надломив тонкое стекло, она порезала  палец.  Порез
был неглубоким, но сильно кровоточил. Пришлось аккуратно поставить  открытую
ампулу на тумбочку и выйти в ванную. Там, в шкафчи