озила  с
собой в командировки.  Конечно,  растворимый  кофе  в  гостиничных  условиях
сделать проще. Но Лена его терпеть не могла.  Кофе  должен  быть  сварен  из
мелко смолотых, тщательно обжаренных зерен. И пить его  надо  из  маленькой,
тонкостей ной чашки. Иначе это кислая бурда, а не кофе.
   Когда вода в кружке закипела, Лена выключила кипятильник, бросила в  воду
четыре  полные  ложки  кофе,  три  куска  сахару  и  опять  вставила   вилку
кипятильника в розетку, буквально на две минуты, только чтобы чуть поднялась
пена.
   Пока кофе отстаивался, Лена  оделась  -  очень  вовремя  Как  только  она
застегнула "молнию" на джинсах, послышался стук в дверь.
   Это был Майкл, розовый, с сияющей лысиной. Он  тоже  успел  принять  душ,
переодеться и побрызгаться туалетной водой.
   - Я вот все думаю, - сказал он, усаживаясь в кресло, -  вдруг  в  местном
ресторане нет ничего вегетарианского? Что мне тогда делать?
   - Давай для начала выпьем кофе, - предложила Лена.
   - Кофе и сигареты - твоя основная еда. Я понимаю, почему ты такая  худая.
Обе мои невестки после родов и кормлений прибавили  фунтов  по  десять.  Для
младшей, Джози, это стало главным содержанием  жизни  -  диеты,  гимнастики,
всякие вредные таблетки. А главное - характер испортился. Когда женщина себе
не нравится, у нее катастрофически портится характер. Скажи мне честно,  как
тебе удалось сохранить фигуру? Неужели только кофе и сигареты?
   - У меня сразу все ушло в молоко, - улыбнулась Лена, - я кормила Лизу  до
года. При этом, естественно, не курила и кофе не  пила.  Но  за  первые  три
месяца после родов похудела на восемь килограммов. То  есть  на  шестнадцать
фунтов. Сколько набрала за беременность, столько сразу и сбросила. Все,  что
я ела, уходило в молоко. Так что передай Джози: лучший способ сбросить вес -
это родить ребенка и кормить его как можно дольше.  Не  надо  никаких  диет,
таблеток и гимнастик.
   - Вот могла же ты не курить, когда кормила ребенка? - Майкл  назидательно
поднял палец. - И когда была беременной, тоже не курила. Правильно?
   - Правильно, - кивнула Лена.
   - Вот видишь, - Майкл радостно шлепнул себя по  коленке  и  залпом  выпил
остывший  кофе,  -  можешь  ведь,  если  захочешь!  Не  хочу  утомлять  тебя
прописными истинами, но, по статистике,  каждый  третий  курильщик  страдает
тахикардией, риск рака легких увеличивается на восемьдесят процентов...
   Лена слушала и кивала. Майкл мужественно терпел два дня, не трогал  ее  с
лекциями о вреде курения.  Но  наконец  не  выдержал.  Надо  было  дать  ему
выговориться.  Все-таки  он  являлся  почетным  членом  бруклинского   клуба
"антисмоккеров" и выступал с лекциями не реже двух раз в неделю.
   "На свитере были пятна крови, - думала Лена, -  я  не  помню,  как  долго
отсутствовал Волков, но... Когда я складывала в сумку посуду после  пикника,
там не было ножа. Я запомнила этот нож потому, что Волков очень ловко  резал
лук для шашлыка, тонкими, ровными колечками. Лук был молодой, крепкий, у нас
троих текли слезы, хотя мы отворачивались. А он резал и не плакал. Это  было
так удивительно, что я запомнила..."
   - Сигареты с пониженным содержанием никотина и  смол  -  это  всего  лишь
уловки табачных компаний. Заметь, такие сигареты  всегда  стоят  дороже,  то
есть тебя заставляют платить еще и за иллюзию того, что ты  все-таки  меньше
вредишь организму... - Майкл даже поднялся с кресла и  стал  расхаживать  по
маленькому гостиничному номеру, выразительно жестикулируя.
   "Что-то такое было еще и в Тюмени, -  Лена  посмотрела  на  эмалированную
синюю кружку  с  кипятильником  и  вдруг  ясно  вспомнила  июньское  утро  в
гостинице "Восток". - У Мити была такая же кружка, но в два раза  больше,  и
кипятильник... Он пошел в гостиничный буфет, а они с Ольгой  готовили  кофе.
Когда  Митя  вернулся,  он  был  весь  белый.  Ему   кто-то   рассказал   об
изнасилованной и убитой девочке.  Девочка  училась  в  ПТУ,  в  котором  они
накануне вечером выступали. Стоп... не сходится!"
   - Ты можешь возразить мне и привести в  пример  Луи  Армстронга,  который
курил многие годы и дожил до глубокой старости. Ты можешь  вспомнить  нашего
общего знакомого Стивена Подлита, который курит  со  времен  второй  мировой
войны и тоже здоров в свои семьдесят семь лет. Но это счастливые исключения,
которые только подтверждают общее жестокое правило...
   "Почему не сходится? - спросила себя Лена. - Только потому, что мне будет
очень страшно, если сойдется все на Волкове? Ведь  он  был  в  это  время  в
Тюмени! Конечно, мы же вместе ехали в Тобольск. Как раз  тогда  и  произошел
между нами тот странный разговор в ночном тамбуре..."
   Сердце сильно стукнуло.  Лена  машинально  выбила  сигарету  из  пачки  и
закурила.
   - Лена! - в отчаянии закричал Майкл. - Я, конечно, не  настолько  наивен,
чтобы подумать, что от одной лекции ты тут же бросишь курить, но  нельзя  же
так! Ты, оказывается, вообще меня не слушаешь, думаешь о чем-то своем!
   - Ох, Майкл, прости!  -  спохватилась  Л.ена.  -  Прости,  пожалуйста.  Я
машинально.
   - Вот! Именно машинально это и происходит! Ты даже не отдаешь себе в этом
отчет. Скажи честно, ты думаешь о том парне, о Вениамине, который возил  нас
в шикарный клуб?
   - Почему ты так решил? - испуганно спросила Лена.
   - Деточка, я старый человек. Я многое повидал в жизни, хоть и живу  сорок
лет с одной женой. Я опять скажу банальность, но, поверь мне,  романтическая
влюбленность кончается очень быстро. Остается  горечь  и  разочарование.  Ты
молодая красивая женщина, то, что ты замужем,  никому  не  мешает  за  тобой
ухаживать. Но будь осторожна. Не заходи слишком далеко. Прости, что  я  лезу
со своими советами. Но я знаю, как Переживает за тебя Стивен,  а  мы  с  ним
близкие друзья. У меня, к сожалению, нет дочерей. Три сына и  две  невестки.
Ник, младший, пока не женился... Если бы у меня была дочь, я бы сказал ей то
же самое: будь осторожна, не заходи слишком далеко.
   - Я и не собираюсь, - тихо ответила Лена,  -  нет  никакой  романтической
влюбленности, с моей стороны во всяком случае.
   - Ну вот и хорошо, - радостно улыбнулся Майкл. -  Знаешь,  я  пока  читал
тебе  лекцию  о  вреде  курения,  успел  здорово  проголодаться.   Пойдем-ка
спустимся с тобой в ресторан и посмотрим, есть ли там вегетарианская еда.
   Когда Лена уже запирала снаружи дверь номера, зазвонил телефон.
   - Очень интересно, - удивился Майкл, - кто это может быть?
   Это был шофер Саша. Он сказал, что стоит внизу, у администратора.
   - Я думал, вы уже пообедали и готовы отправиться на экскурсию по  городу.
Но ничего, я подожду.
   Лену слегка удивило такое рвение. Но потом она подумала, что парнишке  не
терпится подзаработать,  а  возможно,  он  боится,  вдруг  отобьют  богатого
клиента-иностранца.
   - Да,  ты  подожди  в  холле.  Возможно,  нам  придется  поехать  обедать
куда-нибудь еще, если в этом ресторане не окажется вегетарианской еды.
   - А что, твой профессор не ест мяса?
   - И рыбы тоже.
   - Да, сочувствую. Тяжело ему здесь придется. Ладно,  если  в  гостиничном
ресторане для него ничего нет, я придумаю, куда вас отвезти.
   "На самом деле, мне очень повезло с этим Сашей, -  подумала  Лена,  вешая
трубку, - он наверняка знает, где находится Малая Пролетарская улица".
   На Малой Пролетарской жила когда-то Раиса Даниловна Слепак. Возможно, она
живет там и по сей день...
   Гостиничный ресторан оказался вполне приличным. Скатерти на  столах  были
белыми,  официантки  -  вежливыми  и  улыбчивыми.  Правда,   вегетарианскими
оказались только овощные закуски и жареная картошка.
   - Есть  еще  блины  со  сметаной,  специально  к  масленице,  -  сообщила
официантка, - возьмите для иностранца, очень советую. И сами попробуйте.
   Блинов она принесла такую гору, что Майкл всплеснул руками.
   - Я читал, что на масленицу русские купцы умирали от обжорства!  Если  мы
все это съедим, нам обеспечен  заворот  кишок.  Послушай,  ты  сказала,  тот
парень, шофер, сидит в холле. Позови его,  будь  добра.  Пусть  поможет  нам
осилить эту гору.
   Саша сидел в кресле и рассеянно листал журналы, разложенные на столе.
   - Привет еще раз! - обрадовался он. - Уже пообедали?
   - Нет, только начали. Майкл приглашает тебя в ресторан на блины.
   - Спасибо. Я сегодня только завтракал, но это было давно и неправда.
   Возвращаясь в зал вместе с Сашей, Лена вдруг спиной почувствовала  чей-то
пристальный взгляд. Оглянувшись,  она  заметила  молодого  усатого  бармена,
который протирал бокалы за своей стойкой. Встретившись с Леной  глазами,  он
тут же отвернулся и стал надраивать тонкое стекло с такой яростью что  бокал
не выдержал и треснул в его руках.
   Глава 28
   Катя Колосова, секретарша главного редактора журнала "Смарт",  не  успела
снять пальто, когда в приемной резко зазвонил городской телефон.
   - Кого это черт несет в такую рань? - проворчала Катя, поднимая трубку.
   - Не11о! - мяукнула трубка по-английски высоким женским  голосом.  -  Это
журнал "Смарт"?
   - Да, - ответила по-английски Катя, - это  приемная  главного  редактора.
Чем я могу вам помочь?
   - Я звоню из Нью-Йорка, - быстро заговорила трубка,  -  ваша  сотрудница,
миссис Полянская, сопровождает моего мужа в качестве  переводчика.  Я  знаю,
что он остановился в Москве у нее дома, и не могу их  найти.  Там  никто  не
подходит уже второй день. Вы знаете, я так волнуюсь...  Мой  муж  -  пожилой
человек.
   - Не волнуйтесь, мэм. Все в порядке. Они уже улетели в Тюмень.
   - О да, конечно! А  я  могу  там  с  ними  как-нибудь  связаться?  Миссис
Полянская назвала вам отель, который она забронировала?
   - К сожалению, нет. Но ведь они недолго пробудут в  Тюмени,  насколько  я
знаю, у них  большая  программа  -  Тобольск,  Ханты-Мансийск.  Если  миссис
Полянская позвонит, я могу попросить, чтобы...
   - Нет, спасибо, не стоит. Я теперь спокойна. Мой муж и так говорит, что я
старая психопатка. Еще раз большое спасибо.  Всего  доброго,  -  послышались
гудки отбоя.
   - Ох, елки! - спохватилась Катя, кладя трубку. - Ленка же просила  никому
не говорить, куда она полетела со своим профессором! Но это все-таки  звонок
из Нью-Йорка...
   У профессорской жены был мяукающий, тянущий гласные  акцент.  Именно  так
говорят жители Нью-Йорка, точнее, жительницы, еще точнее -  пожилые  дамы  с
университетским образованием, населяющие  богатые  кварталы  Бруклина.  Катя
отлично знала этот особый дамско-нью-йоркский говорок. Ей часто  приходилось
общаться именно с такими дамами, и по телефону, и в Москве, и  в  Нью-Йорке,
куда ее брал с собой главный редактор.
   На  секунду  у  нее  мелькнула  мысль,  что  звонок-то  был  обычный,  не
междугородний. Просто он прозвучал слишком резко в  утренней  тишине  пустой
редакции. Но она тут же с раздражением  отбросила  эту  мысль.  Впереди  был
длинный, суетный рабочий день...
   * * *
   "Так я и знала, - подумала Регина, - так я и знала. Тюмень -  Тобольск  -
Ханты... Ну что ж, теперь у меня полностью развязаны руки. Она ведь там  без
ребенка. Она при американском старикане, но без ребенка. А никаких принципов
относительно стариков у Слепого нет. Однако время, время... Пока  я  свяжусь
со Слепым, пока он долетит..."
   От одной только мысли о том, чем  сейчас  может  заниматься  Полянская  в
Тюмени  и  в  Тобольске,  у  Регины  неприятно  вспотели  ладони.   А   если
представить, что кто-то ей там поможет... Мало ли какие  найдутся  доброхоты
из областного МВД или ФСБ? Нет, ей надо хоть как-то  помешать,  сейчас,  сию
минуту. Слепой, конечно, сделает свою работу, но до  этого  пройдет  минимум
три дня. А может, и больше. Каждый следующий шаг этой женщины  сейчас  может
оказаться последним - для концерна, а значит, для Регины.
   Подумав всего несколько секунд, она набрала  на  своем  сотовом  телефоне
восьмерку, код Тюмени, а потом еще  несколько  цифр.  У  нее  была  отличная
память на телефонные номера, особенно на те, которые  не  стоило  держать  в
записных книжках - даже голыми, без имен и фамилий.
   * * *
   - Да они просто в морду плюнут  тебе,  все  трое,  -  сказал  следователь
прокуратуры Владимир Андреевич Трофимов, глядя на Мишаню с жалостью, - ты бы
догрипповал спокойно, Сичкин, начальства бы дождался. Ну  посмотри,  что  ты
мне здесь накрутил! И суицид  приплел,  и  пожар  с  несчастным  случаем,  и
коляски у тебя детские взрываются... Сыплется все, Миша, все  сы-плет-ся,  -
повторил он громко и внятно, по слогам, прихлопывая каждый  слог  ладонью  к
столу, словно вбивая невидимые гвозди.
   - Значит, при очной ставке присутствовать не  хотите?  -  мрачно  спросил
Мишаня.
   - Что значит не хочу? Оснований не вижу. Дело готово к  судопроизводству,
понимаешь ты или нет? Севастьянов тебе сейчас что угодно напридумывает, хоть
маму  родную,  хоть  поэта  Пушкина  приплетет,  лишь  бы   дело   ушло   на
доследование.
   - Он Азарова не убивал, - жестко произнес Мишаня.
   - Ну здравствуйте, -  развел  руками  следователь,  -  алиби  нет,  мотив
налицо...  Он  же  отморозок,  Миша,  участие  Севастьянова  в  перестрелке,
надеюсь, доказывать заново не надо?
   - В перестрелке участвовал, - кивнул Сичкин, - а Азарова не убивал.
   - Упрямый ты мужик, Миша, -  вздохнул  следователь,  -  ну  подумай  сам,
сколько непризнанных гениев сшивается вокруг  продюсера  Волкова  и  сколько
среди них психов? Да мало ли как его обозвал обиженный псих?  Хоть  убийцей,
хоть вампиром, хоть чертом лысым!  Вот  будут  они  с  Градской  всех  потом
мочить! Такое вот у них  обостренное  чувство  собственного  достоинства!  И
вообще, Миша, ты хоть понимаешь, на кого замахнулся? - продолжал следователь
возбужденным шепотом. - Ты слышал, чтобы кто-нибудь из  этих  не  то  что  в
обвиняемые, в подозреваемые  хоть  раз  попадал?  Это  в  советские  времена
некоторые из них успели по хорошей ходке сделать за валютные дела. А сейчас,
Миша, у нас демократия и свободный рынок. Я понимаю, по каждому из них вышак
рыдает, по каждому - и по Градской твоей распрекрасной, и по Волкову. Но  ни
хрена ты не докажешь, Миша. Не успеешь. И здесь я тебе не  товарищ.  У  меня
двое детей и внук вчера родился.
   - Поздравляю, Владимир Михайлович. С внуком поздравляю.
   Сами  по  себе  показания  подследственного  Павла   Севастьянова,   даже
зафиксированные протоколом и магнитофонной записью, не  стоили  ничего.  Они
могли приобрести реальный вес и смысл лишь  в  том  случае,  если  Лопата  и
Коготь подтвердят не только  факт  своей  встречи  с  Региной  Валентиновной
Градской, но и добросовестно изложат суть своего разговора с этой дамой.
   Идея устроить очную ставку самому Мишане сперва показалась абсурдной.  Но
других идей не было, и он стал  тщательно  обдумывать  эту  -  единственную.
Довольно скоро он пришел к выводу, что шанс вытянуть показания из  "братков"
есть - слабый, туманный, но шанс.
   По  опыту  Мишаня  знал,  что  "братки"-отморозки,  как  правило,  натуры
впечатлительные и истеричные. Особенно когда попарятся много дней  в  душных
вонючих камерах СИЗО. На истерику Мишаня и надеялся. Перед очной ставкой  он
решил вызвать на допрос по отдельности Лопату и Когтя. Каждому он  расскажет
душещипательную историю о том, что умная и богатая дама Регина  Валентиновна
заложила  их,  бедных,  продала  с  потрохами,  заявила,   что,   мол,   да,
действительно, встретила она как-то в казино на Войковской двух злодеев.  Но
по простоте душевной не догадалась честная женщина, что перед ней злодеи.
   Регина Валентиновна по наивности своей думала, будто беседует с отличными
ребятами. И беседа была - так, о светских пустячных  новостях,  например,  о
том, что намечается шикарный юбилей в подмосковном ресторане и петь  на  нем
будет не кто-нибудь, а молодой талантливый певец Юрочка Азаров.  Вот  такие,
мол, новости, ребята, сказала она им. А погода нынче  стоит  хорошая,  скоро
весна, птички по утрам поют... Она же не знала, наивная добрая женщина,  что
имеет дело со свирепыми и коварными бандитами, которые только и ждут,  чтобы
всех вокруг перестрелять. Она и предположить не  могла,  как  они,  кровавые
злодеи, воспользуются ее невинным легкомыслием.
   Для Лопаты у Сичкина был припасен и  отдельный  сюрприз.  При  обыске  на
квартире у Лопаты была изъята солидная сумма в долларах,  валявшаяся  просто
так, в зеркальном баре. И Мишаня огорчит Лопату, скажет  ему  как  бы  между
прочим, что "зеленые" эти, всего пять тысяч  триста,  по  мнению  экспертов,
являются фальшивыми. И спросит,  откуда,  мол,  друг  дорогой,  у  тебя  эти
мерзкие бумажки? Кто же тебя, сердечного, так жестоко обманул?
   В общем, надежда на удачу  была  совсем  слабенькой.  Истерику,  конечно,
Лопата закатит, и Коготь тоже. Но расколются они насчет  Градской  вряд  ли.
Оба жить хотят.
   Глава 29
   Саша устроил настоящую экскурсию по старой части города. Он  говорил  без
умолку. Он рассказал, как был здесь когда-то татарский город Чинги-Тура, как
в  шестнадцатом  веке  воевали  с  ханом  Кучумом  казаки  великого  Ермака,
отвоевывали для России сибирские реки Иртыш, Тобол  и  Туру,  как  в  1584-м
утонул Ермак в Иртыше, а в 1586-м храбрый воевода по фамилии  Суков  основал
на реке Туре город Тюмень...
   Майкл не мог нарадоваться, все повторял:
   - Как же нам повезло с этим Сашей! И  Лена  была  полностью  согласна.  С
Сашей им действительно повезло.
   - Ты случайно не  знаешь,  где  находится  Малая  Пролетарская  улица?  -
спросила Лена, когда он в половине  восьмого  вечера  доставил  их  назад  в
гостиницу.
   - Случайно знаю, - улыбнулся Саша. - А что?
   - Знакомых надо навестить.
   - Хороших?
   - Замечательных, - кивнула Лена, - очень старых и добрых знакомых.
   - Так позвонить можно, пусть встретят  тебя,  если  старые  и  добрые.  В
районе Малой и Большой Пролетарских почти везде есть телефоны.
   - В восемьдесят третьем еще не было.
   - Да, действительно. Значит, ты своих  тюменских  знакомых  не  видела  с
восемьдесят третьего?
   - Ну, мы потом еще какое-то время переписывались, - Лена пожала  плечами.
- Слушай, а почему тебе так интересно?
   - А я вообще любопытный. По натуре, - рассмеялся Саша. - Давай-ка я  тебя
уж отвезу на Малую Пролетарскую. Это будет быстрее, чем объяснять.
   - Спасибо, конечно. Но ведь тебя, наверное, семья ждет.
   - А семья моя сейчас гостит у тещи, в Тобольске, - сообщил Саша, глядя на
Лену сквозь очки своими ясными, честными светло-карими глазами.
   - Слушай, у тебя близорукость или дальнозоркость? - спросила она тихо.
   - Один глаз минус три, другой - минус два. А что?
   - Ничего. Обычно очки или увеличивают, или уменьшают глаза. А у тебя  как
будто простые стекла. Можно подумать,  ты  их  для  красоты  носишь.  Ладно,
поздно уже.  Мне  надо  сегодня  обязательно  навестить  знакомых  на  Малой
Пролетарской.
   - Поехали, - кивнул Саша, - доставлю тебя туда и обратно.
   - Даже так, шеф? И сколько возьмешь?
   - Чашку чая или кофе, - широко улыбнулся он, - а если серьезно, что ж еще
с тебя взять, если твой профессор мне и так сто баксов в день платит? Я ж не
живоглот какой-нибудь.
   Лена проводила Майкла в номер. Саша ждал ее  в  машине  у  гостиницы.  До
Малой Пролетарской улицы они доехали за двадцать минут.
   Дом номер пятнадцать оказался единственным одноэтажным  деревянным  среди
серых панельных хрущоб. Он ютился в глубине двора и был  огорожен  невысоким
забором. Такие деревенские дома посреди города для  Сибири  не  редкость.  В
начале восьмидесятых их было больше. Сейчас осталось совсем мало.
   В окошке уютно горел свет. Калитка оказалась открытой.
   Лена поднялась на скрипучее, но крепкое  крыльцо.  Звонка  не  было.  Она
постучала.
   Послышалось  быстрое  шарканье,  дверь  распахнулась.  На  пороге  стояла
высокая сухощавая старуха в белом ситцевом платке на голове.
   - Здравствуйте, - обратилась к ней