реанимации?
   - Перевели, - кивнула врач,  -  но  после  разговора  с  вами  она  может
запросто туда вернуться. Вы ведь будете говорить о смерти ее сына?
   - Я обещаю, что разговор не затянется.
   - Достаточно  нескольких  слов  на  эту  тему,  чтобы  состояние  больной
ухудшилось.
   -  Думаю,  оттого,  что  убийца  гуляет  на  свободе,  ее  состояние   не
улучшается, - мрачно заметил Мишаня.
   - А вот это ваши трудности, - презрительно фыркнула врач.
   - Я не возьму на себя такую ответственность, - разводил руками заведующий
отделением, - это должна решать лечащий врач. У нас не принято...
   В шикарном закрытом госпитале были  свои  законы,  особенно  для  платных
больных. День пребывания здесь стоил около  полутора  миллионов,  и  за  эти
деньги  персонал  обеспечивал  больным  покой  и  неприкосновенность.  А   в
результате Мишаня Сичкин никак не мог допросить мать погибшего Юрия Азарова,
у которой случился инфаркт, когда она узнала о  смерти  единственного  сына.
Тянуть больше нельзя было. И Мишаня пошел на крутые меры. Вежливо  отстранив
лечащего врача, он решительно направился к палате, в которой  лежала  Галина
Сергеевна.
   - Вы за это ответите! - неслось ему вслед. -  Я  буду  жаловаться  вашему
начальству!
   Но Мишаня уже входил в палату.
   - Я все ждала, когда же кто-нибудь  из  милиции  придет,  -  проговорила,
приподнимаясь на локте, полная бледная женщина лет шестидесяти.
   - Вы хотя бы халат наденьте, - влетев в палату вслед за ним,  потребовала
врач.
   - Дадите - надену, - улыбнулся Мишаня. Через минуту  явилась  молоденькая
сестричка с хрустящим белоснежным халатом.
   - Ваш сын часто бывал у вас? - спросил Мишаня, когда они остались наконец
вдвоем в уютной отдельной палате.
   - Он навещал меня иногда раз в неделю,  иногда  раз  в  две  недели,  это
зависело от его занятости.
   - А гостей приводил?
   - Редко. Обычно он приходил один. Он отдыхал  у  меня.  А  если  приводил
кого-то, то всегда предупреждал, мол, мама, у меня  секретное  совещание.  В
общем, если он приходил не один, значит, хотел поговорить спокойно о  чем-то
важном.
   - Когда он был у вас в последний раз?
   - Да вот как раз за два дня до той перестрелки, ну, в ресторане.  Знаете,
он пришел с каким-то парнем. Он еще шепнул мне на ухо, мол, мама,  секретное
совещание с тайным агентом. Так, вроде в  шутку,  но  предупредил.  Меня,  в
общем, и предупреждать не надо было, я  и  так  никому  о  его  встречах  не
рассказывала. У них же в эстрадном мире такие интриги, настоящее болото.
   - Галина Сергеевна, - осторожно перебил ее  Мишаня,  -  пожалуйста,  если
можно, расскажите подробней об этой встрече.
   - Они закрылись в комнате и о чем-то беседовали больше часа. Я вошла один
раз, принесла им чай. Я слышала обрывок  разговора,  но  ничего  не  поняла.
Вероятно, молодой человек тоже как-то  связан  с  музыкой.  Они  говорили  о
раскрутке, о компакте... Знаете, это их профессиональные термины.
   - Юрий не называл его по имени?
   - При мне - нет.
   - Как выглядел молодой человек?
   - Высокий, светловолосый. Волосы вьющиеся, коротко  стриженные.  Я  много
лет работала парикмахером. Светлые волосы редко вьются от природы, поэтому я
и запомнила. Лицо, - она задумалась, - приятное, даже красивое. На  вид  лет
тридцать, может, чуть больше. Глаза серо-голубые, нос... Нет,  так  подробно
не могу вспомнить.
   - Во что он был одет?
   - Кажется, на  нем  был  черный  свитер,  толстый,  связанный  английской
резинкой, и черные джинсы. В  общем,  он  был  весь  в  черном.  Да,  я  еще
запомнила изношенные  грязные  ботинки  огромного  размера.  Он  их  снял  в
прихожей.
   - Галина Сергеевна, вы могли  бы  опознать  этого  молодого  человека  по
фотографии?
   - Безусловно. У меня хорошая память на лица.
   - Как вам показалось, они разговаривали спокойно?
   -  По-моему,  да.  Во  всяком  случае,  враждебности  между  ними  я   не
почувствовала. Юра вообще был добрый мальчик, он и в детстве  ни  с  кем  не
дрался, не ссорился. Его все любили, он умел ладить с людьми...
   Мишаня заметил, что голос его  собеседницы  задрожал,  появилась  одышка.
Надо было уходить. Лечащий врач не пускала его не из вредности. Мать Азарова
действительно все еще была в тяжелом состоянии.
   - Огромное вам спасибо, Галина Сергеевна, вы даже не  представляете,  как
важно то, что вы сейчас рассказали, - мягко произнес он, - сегодня я  больше
не буду вас беспокоить, а завтра принесу несколько фотографий.
   - Вы можете принести  их  прямо  сегодня,  я  попрошу  врача,  чтобы  вас
впустили. Только найдите убийцу...
   "Кроме фотографий, надо будет принести еще и цветы, для нее и для лечащей
врачихи, - подумал он, выходя из  палаты.  -  И  хорошо  бы,  действительно,
сделать все сегодня..."
   У Мишани, как у опытного опера,  была  разработана  своя  система  мелких
взяток. Он угадывал точно, кому что надо преподнести,  чтобы  расположить  к
разговору. От цветов не откажется ни одна нормальная женщина,  даже  суровый
кардиолог в закрытом госпитале. А к матери, потерявшей единственного сына  и
перенесшей инфаркт, являться с пустыми руками - свинство.
   Родители Дмитрия Синицына очень  удивились,  когда  оперуполномоченный  с
Петровки попросил у них несколько фотографий погибшего сына.
   - Неужели причины  Митиной  смерти  до  сих  пор  расследуются?  Ведь  мы
получили официальный ответ из прокуратуры"  и  вообще,  с  самого  начала  у
милиции не было никаких сомнений в том,  что  Митюша  покончил  с  собой,  -
срывающимся голосом бормотала мать  погибшего,  листая  альбом  с  семейными
фотографиями.
   - Всякое бывает в нашей работе, - неопределенно ответил Мишаня.
   - Только, пожалуйста, верните нам эти снимки, - попросил Синицын-старший,
- вы ведь понимаете...
   - Да, конечно. Я все верну, не волнуйтесь. К  вечеру  Мишаня  Сичкин  уже
знал совершенно  точно,  что  за  два  дня  до  перестрелки  в  подмосковном
ресторане Юрий Азаров  встречался  с  Дмитрием  Синицыным.  Получалось,  что
небольшой скандал, случившийся  на  презентации,  произвел  на  певца  очень
сильное впечатление,  настолько  сильное,  что  он  не  поленился,  разыскал
скандалиста и встретился с ним тайно, на квартире своей матери,  через  день
после скандала. Значит, его всерьез заинтересовал "пьяный бред", содержавший
весомое слово "убийца". Вряд ли он воспринял это слово в переносном  смысле,
как все прочие свидетели скандала. Возможно, он один понял,  что  скандалист
Синицын подразумевал вовсе не убийство талантов.
   О чем говорили эти двое, которых больше нет, теперь уже никто не  узнает.
Но  результатом  этого  разговора  стала  гибель  обоих   -   преуспевающего
эстрадника Юрия Азарова и барда-неудачника Дмитрия  Синицына.  Оба  убийства
были с тонкой инсценировкой, в которой просматривался один и тот  же  хитрый
почерк.
   * * *
   Когда зазвонил будильник, Лене  показалось,  что  она  вообще  не  спала.
Только закрыла глаза, и туг же надо вставать.
   В кухне завтракала Ольга, одетая, накрашенная и причесанная.
   - Все, я помчалась, - сообщила она, выскакивая из-за Стола и допивая свой
кофе на ходу, - Майкл ушел бегать. Слушай, а что ты так рано  встала?  Могла
бы еще поспать. Смотри, у тебя глаза закрываются. Ладно, бегу. - Она  надела
пальто, чмокнула Лену в щеку.
   Когда дверь за ней закрылась, Лена  набрала  номер  соседей  из  квартиры
напротив.
   - Да, - подтвердил хозяин боксера,  -  около  двух  часов  ночи  какая-то
женщина ждала лифт на  нашей  площадке.  Она  выглядела  очень  прилично,  я
подумал, она была у кого-то в гостях на нашем этаже. Я не  видел,  от  какой
двери она отошла. Она стояла у лифта. А что?
   - Нет, ничего. Все нормально. А как именно она выглядела, не помните?
   - Высокая, элегантная,  лет  сорок.  Честно  говоря,  я  ее  не  особенно
разглядывал.  Приличная,  интеллигентная  дама.  Лен,  а  она  что,  к   вам
приходила?
   - Ко мне. Только меня дома не было. Спасибо большое. Повесив трубку, Лена
подумала  секунду  и  набрала  один  из  номеров,  оставленных  майором  ФСБ
Иевлевым.
   - Как вы собираетесь провести сегодняшний день? - спросил майор, выслушав
ее рассказ. - Насколько я помню, ваш самолет в Тюмень улетает в час ночи.
   -  Вы  что,  считаете,  что  пора  приставить  ко  мне  "наружников"?   -
усмехнулась Лена. - Или телохранителей?
   - И все-таки, Елена Николаевна, какие у вас планы на сегодня?
   - Буду возить своего американца по Москве.
   - Сами? На своей машине?
   - Я не умею водить машину. Один знакомый вызвался помочь.
   В двенадцать десять дня майор  получил  сообщение  от  "наружников",  что
объект вместе с  пожилым  иностранцем  выехал  по  направлению  к  центру  в
автомобиле марки "Мерседес" черного цвета. А  еще  через  полчаса  Иевлев  с
удивлением узнал, что машина эта принадлежит Волкову  Вениамину  Борисовичу.
Это имя в комментариях  не  нуждалось.  За  рулем  "Мерседеса",  в  очках  с
затемненными стеклами, сидел Волков собственной персоной.
   -  Ну  и  знакомые  у  вас,  Елена  Николаевна,  -  присвистнул  майор  и
распорядился продолжить наблюдение.
   Глава 25
   Он действительно вел себя как старый  знакомый.  Глаза  его  были  скрыты
затемненными стеклами очков. Лена тоже надела темные очки - день был  ярким,
солнечным.
   - Раньше ваши политические обозреватели любили называть Нью-Йорк  городом
контрастов, - говорил Майкл, когда они шли по изуродованному Старому Арбату,
- но более кричащих контрастов, чем в Москве, я не  видел  даже  в  Каире  и
Бомбее. Удивительно, у вас была такая  чудесная,  уютная  улица,  с  которой
столько связано имен и исторических событий. И что сделали с бедным Арбатом?
Это какая-то вульгарная матрешка, прямо издевательство над городом.  Слушай,
- спохватился он, - а почему твой знакомый все время молчит?
   - Вениамин не говорит по-английски.
   - Так ты  переведи,  мне  интересно  побеседовать  с  человеком,  который
разъезжает по Москве в "Мерседесе". Ведь он-то точно "новый русский"?
   - Веня, ты "новый русский"? - спросила Лена.
   - Не знаю, - пожал он плечами, - наверное, да. Смотря  что  подразумевать
под этим понятием.
   Через несколько минут между  Майклом  и  Волковым  завязалась  оживленная
светская болтовня. Механически переводя с английского на русский и  обратно,
Лена  думала  о  том,  что,  глядя  на  этого  милого,   неглупого,   хорошо
воспитанного человека, невозможно представить его в  роли  злодея,  бандита,
блатного пахана. И в роли пылкого влюбленного тоже.
   - Бизнеса в чистом смысле этого слова у нас пока нет, - говорил Волков. -
Он настолько плотно слит с криминалом, что  невозможно  определить  границу,
даже приблизительно.
   - То есть вы хотите сказать, что у вас  нет  практической  разницы  между
бизнесменом и гангстером? А как насчет политиков?
   - То же самое. Наши капиталы, в том числе и политические,  криминальны  в
своей основе.
   - Как вы думаете, это результат большевистского режима или совсем  новое,
самостоятельное явление? - Майкл даже вытащил на ходу  маленький  блокнот  и
ручку из кармана куртки.
   - И то, и другое.  Каждое  явление  имеет  свои  корни.  То,  что  сейчас
происходит,  не  взялось  из  воздуха.  Я  не  знаю,  какой   режим   лучше,
большевистский или криминальный.
   - А вам не кажется, что это родственные понятия? -  прищурился  Майкл.  -
Многие большевики были бандитами. И к власти они пришли на плечах люмпенов и
уголовников.
   - Мой дед  был  комиссаром,  большевиком,  -  улыбнулся  Волков,  -  а  я
занимаюсь большим бизнесом. Все в жизни относительно и  взаимосвязано...  Ты
замерзла? У тебя ледяные руки. Мне хочется обнять тебя и согреть.
   Лена механически переводила и  нечаянно  перевела  последние  две  фразы.
Брови Майкла недоуменно поползли вверх.
   - Что, прости? - не понял профессор.
   Оказывается, Волков держал ее за руку, крепко и  нежно,  чуть  поглаживая
ладонь кончиками пальцев. А она так была занята синхронным переводом, что не
чувствовала...
   - О, "Макдоналдс"! - радостно воскликнул Майкл. - Я слышал, что их  много
в Москве, но вижу впервые. Я бы не отказался перекусить.
   - Он что, проголодался? - тихо спросил Волков.
   - Да, - кивнула Лена, - и я, честно говоря, тоже.
   - Но в этой столовке мы не будем обедать, - Волков презрительно кивнул на
"Макдоналдс", - скажи ему, что мы  отправляемся  в  закрытый  клуб,  где  он
увидит настоящих "новых русских", во всей красе.
   Они вернулись к  машине,  и  через  десять  минут  перед  ними  открылись
чугунные ворота, отделявшие двор старинного дворянского  особняка  от  улицы
Герцена и от всего остального мира. Только одна буква К, увитая  затейливыми
вензелями, одиноко и  многозначительно  красовалась  на  каменном  столбе  у
ворот.
   - Какое интересное место, - тараторил Майкл,  пока  широкоплечий  гладкий
молодой человек в строгом  костюме  снимал  с  него  куртку-пуховик,  -  это
настоящий закрытый клуб? А что означает буква К? Наверное, здесь  все  очень
дорого? Эй, подождите, еще шарф! - Он кинулся вслед  за  молодым  человеком,
который унес куда-то его светлый пуховик.
   - Счастье мое, - прошептал Волков, снимая с Лены кожаную куртку и  быстро
припадая губами к ее уху, - радость моя... У меня  сегодня  прямой  эфир  на
ОРТ, я должен к восьми подъехать в "Останкино". Это недолго,  всего  час.  Я
отвезу рас с американцем домой после обеда, а потом, из "Останкина",  приеду
за тобой. Есть квартира неподалеку отсюда... Я не могу без тебя.  Мы  теряем
золотое время, пока твой муж в командировке.
   "Откуда он знает, что Сережи нет в Москве? Впрочем, удивляться  нечему...
Но я ему об этом не говорила. Или говорила? В любом случае он  переигрывает,
- подумала Лена, - или так вошел в роль, что уже не может из нее выйти..."
   - Нет, Веня, сегодня не получится. Это неудобно. Майкл  -  мой  гость,  к
тому же...
   "Надо сказать ему, что мы уезжаем сегодня ночью. Нельзя, чтобы он  поймал
меня на вранье. Нельзя исчезнуть потихоньку... И вообще, сколько еще я сумею
водить его за нос?.. Я могу сказать, что мы летим в Сибирь. Сибирь  большая,
главное, не упоминать о Тобольске. А может, он уже знает?" - все это  быстро
неслось у Лены в голове, пока  лощеный  официант  усаживал  их  за  круглый,
покрытый розовой скатертью и уставленный серебряными приборами стол.
   - Я не вижу никаких "новых русских", - заметил Майкл, оглядывая маленький
ресторанный зал.
   Действительно, в  зале  было  пусто.  Работал  телевизор,  рояль  в  углу
поблескивал лаковыми белыми боками. На  розовых  стенах  висели  современные
абстрактные картины в тяжелых старинных рамах.
   - Они появятся позже, - пообещал Волков. Официант зажег свечи  на  столе,
расстелил у Лены на  коленях  розовую  льняную  салфетку,  раздал  огромные,
переплетенные дорогой кожей карты вин и меню.
   - О, все переведено  на  английский,  -  ,  обрадовался  Майкл,  -  полно
вегетарианской еды. И цены в долларах. Я надеюсь, здесь принимают  кредитные
карточки? Я с удовольствием угощу обедом вас обоих.
   - Скажи ему, что здесь угощаю я, - попросил Волков, Когда Лена  перевела,
- он может сделать заказ сам. Официанты говорят по-английски.
   - Опять ты всех кормишь, как тогда, в Тобольске, - тихо произнесла Лена.
   - А ты помнишь Тобольск? - спросил он, пристально глядя ей в глаза.
   - Смутно. Все-таки столько лет прошло...
   Они разговаривали вполголоса,  пользуясь  тем,  что  Майкл  не  отрываясь
смотрел в экран телевизора, где отплясывали под гармонь деревенские  старики
и старушки.
   - Как ты жила эти годы? Милиционер - твой первый муж?
   - Третий. Но первые два не в счет.
   - А полковник - в счет?
   - Так же, как твоя жена, - пожала плечами Лена, - знаешь, у меня ни  разу
в жизни не было романа с женатым человеком. Мне всегда казалось, что крутить
роман с женатым мужиком - это хуже, чем воровать. И  сейчас  мне  страшно...
Позавчера кто-то  бросил  взрывчатку  в  пакет,  который  висел  на  Лизиной
Коляске. Мы чудом остались живы. Устройство  сработало  на  несколько  минут
раньше. А вчера ночью кто-то пытался  открыть  дверь  моей  квартиры.  Майкл
слышал скрежет в замочной скважине. А потом сосед, который вышел в это время
с собакой, увидел высокую женщину в темном пальто. Она ждала лифта на  нашем
этаже около двух часов ночи.
   - Может, это связано с работой твоего мужа?  -  спросил  он  еле  слышно,
жадно отхлебнул минеральной воды и, поставив стакан на стол, нечаянно скинул
вилку. - Как он вообще решился оставить тебя одну? Я бы на его месте...  Как
он мог уехать в такой ситуации?
   - В какой ситуации? Все началось, когда его уже не было в Москве.
   - Ты рассказала ему по телефону о том, что произошло?
   - Нет. Я не хотела его пугать напрасно. Он,  хоть  и  полковник  милиции,
вряд ли сможет посадить нас с Лизой в бронированный бункер. Если это связано
с его работой, то его возвращение только усилит опасность. Он начнет активно
искать преступников, они в свою очередь  тоже  не  станут  бездействовать...
Знаешь, Веня, очень страшно,  когда  взрывается  коляска,  в  которой  через
минуту мог оказаться твой ребенок. Я не собираюсь ничего выяснять. Я  просто
не хочу пережить такое еще раз, я не могу жить  в  постоянном  напряжении  и
страхе. - Она взглянула ему в глаза. - Ты уверен, что твоя  жена  ничего  не
знает?
   - С тобой и с твоим ребенком ничего  больше  не  случится,  -  сказал  он
твердо и прикоснулся горячими пальцами к ее руке, - тебе не надо бояться.
   - Откуда ты знаешь? - горько усмехнулась Лена.
   - Просто знаю, и все. Поверь мне на слово, это не повторится.
   Явился официант.  Майкл  оторвал  глаза  от  телевизора  и  уставился  на
серебряные лотки, обложенные льдом и  щедро  наполненные  черной  и  красной
икрой, семгой, огромными тигровыми креветками и прочей снедью.
   - Я не знаю, едят ли вегетарианцы икру, - произнес Волков  с  обаятельной
улыбкой. Лена перевела.
   - Нет, вегетарианцы не едят икру, но я не в силах отказаться, - признался
Майкл, - я никогда не видел ее в таком количестве. Это просто фантастика!
   "Взрыв коляски для него не был новостью. Но он и  не  пытался  изображать
удивление и ужас, он даже не пытается скрыть, что  ему  многое  известно,  -
думала Лена, намазывая паюсной икрой поджаренный ломтик ржаного хлеба.  -  Я
нарочно подкинула ему тему тобольских воспоминаний. Он не зацепился,  а  мог
бы. Зачем все это - закрытый клуб, горы икры, чудовищно дорогой коньяк?"
   И вдруг она поймала себя на том, что врет  не  столько  Волкову,  сколько
себе самой.  Ольга  права,  великий  и  могучий  суперпродюсер  влюбился  на
старости лет. И  дело  даже  не  в  икре  и  коньяке,  не  в  придыханиях  и
признаниях. Дело в том ощущении, которое нельзя сформулировать...
   "Зачем мне это? Я не понимаю, что с этим делать, как  себя  вести.  Я  бы
справилась с логической задачкой; но что мне делать с  влюбленным  Волковым?
Вероятно, он отвечает за свои слова. Пока я изображаю, будто готова на  все,
я в безопасности. И Лиза тоже. А если он поймет,  что  мне  его  любовь  как
Кость в горле? Он ведь может и сам меня убить. Он может. Если я  скажу,  что
сегодня ночью мы с Майклом улетаем в Сибирь, он обязательно спросит, в какой
город. Я назову Тюмень, и это будет правдой. Однако, если дело всего лишь  в
его ревнивой и предусмотрительной жене, то надо ли мне ходить в Тобольске по
старым адресам?"
   - Лена! Почему ты не переводишь? - услышала она голос Майкла. - Мы же без
тебя как глухонемые!
   - Простите, все так вкусно, - виновато улыбнулась она.
   - Я пытаюсь спросить Вениамина, каким конкретно бизнесом он занимается, -
стал объяснять Майкл.
   Лена подключилась к  разговору,  переводила,  смеялась,  подшучивала  над
своими собеседниками. Но расслабиться ей  не  удалось.  В  голове  постоянно
стучал один безнадежный вопрос: "Господи, что мне де