ге, на берегу сибирской реки.
   - Ну, дочитала? Вставай, уже без десяти  два.  Ох,  представляю,  как  ты
завтра, после бессонной ночи, будешь с этим графоманом объясняться! -  Ольга
натянула джинсы и, расчесывая перед зеркалом пышные светлые  волосы,  сладко
зевнула. - Не выдержу я до рассвета, даже с шашлыком не выдержу. Спать хочу.
   - Зря твой братец все это придумал, - Лена отложила  папку  с  рукописью,
надела кроссовки, теплый свитер поверх фланелевой ковбойки, - комары нас там
сожрут.
   - Это не мой братец, - возразила  Ольга,  -  это  твой  дорогой  Вениамин
затеял. Митька только подал идею, а твой комсомолец ухватился.
   - Оль, почему это, интересно, "мой"? , - Да потому, что все эти радости -
и банька, и экскурсии, и неусыпное внимание исключительно ради тебя.
   - Оль, хватит об этом. Надоело, - поморщилась Лена.
   - Нравишься ты этому Волкову до потери  пульса.  Всерьез  давишься.  Даже
Митька заметил. Между прочим, он красили мужик, этот Венечка, сибиряк, косая
сажень в плечах!
   Он, кстати, далеко пойдет. Из горкома  в  обком,  глядишь,  и  до  Москвы
доберется  по   комсомольско-партийной   линии.   Знаешь,   какая   у   этих
комсомольских мальчиков хватка? Так что  смотри,  Леночка,  не  упусти  свой
шанс.
   Ольга весело засмеялась, но тут же поперхнулась и  замолчала:  на  пороге
стоял Волков.
   * * *
   Комары жрали нещадно, несмотря на дым березовой чаги которую настрогал  и
набросал в костер Волков. Ночь была совсем светлая. Ольга дремала на  мягких
сосновых ветках, то и дело просыпаясь  и  хлопая  назойливых  комаров.  Митя
что-то лениво наигрывал на гитаре, Лена курила, глядя на тлеющий костер.
   Шашлык  давно  был  съеден,  водка  выпита.   Из-за   верхушек   деревьев
поднималось  огромное,   белесое   солнце.   После   бессонной   ночи   всех
познабливало.
   - Слушайте, я хочу в гостиницу, - сказала Ольга, приподнявшись на  локте,
- мне ваша комариная романтика уже поперек горла.
   - Сейчас, - кивнула Лена, - Вениамин придет, и будем собираться.
   - А куда он делся? - удивилась Ольга. - Он же только что был здесь.
   - Он уже минут сорок где-то  ходит,  -  перестав  бренчать  на  гитаре  и
взглянув на часы, сказал Митя, - наверное, пошел тоску свою  развеивать.  Он
весь в тоске, на него Леночка не смотрит. Он глаз с тебя не сводил,  голубых
и печальных,
   - Митька, прекрати ерничать, - поморщилась Лена.
   - Бедный Ерик, королевский шут, всегда говорил правду, - вздохнул Митя.
   - За что бывал бит нещадно, - добавила Ольга.
   - Слушайте, ну что вы ко мне привязались  с  этим  комсомольцем?  -  Лена
бросила окурок в тлеющий костер. - Нравлюсь я ему или нет,  меня  совершенно
не касается. Это его личные трудности.
   - Безжалостная ты женщина, - вздохнул Митя и лениво поднялся на  ноги,  -
пойду я поищу несчастного влюбленного.
   - Только смотри сам не заблудись, - предупредила Ольга.
   - Я вам аукать буду, а вы откликайтесь, - Митя зашагал вдоль берега.
   С Волковым он столкнулся минут через пятнадцать и, увидев его, обомлел.
   Комсомолец шел, пошатываясь. На  его  светлом  свитере  темнели  какие-то
пятна. Широко раскрытые глаза смотрели прямо  на  Митю  безумным,  невидящим
взглядом. Он дышал шумно и тяжело.
   - Веня! Что с тобой? - выкрикнул Митя и тут только понял,  что  пятна  на
свитере - это кровь.
   Волков сильно вздрогнул, глаза его стали осмысленными. У Мити  за  спиной
послышался треск веток, через минуту рядом с ним стояли Ольга и Лена.
   - Господи, Веня, вы весь в  крови!  Что  случилось?  Вам  плохо?  -  Лена
шагнула к нему, прикоснулась к его плечу.
   - У меня пошла кровь из носа, - произнес он хрипло.
   - Надо голову запрокинуть и что-нибудь холодное  на  переносицу,  -  Лена
достала носовой платок из кармана джинсов, - подождите, я сейчас.
   - Ты побудь с ним, - Митя взял у нее из рук платок, - я спущусь  к  реке,
намочу как следует. Ольга, не стой столбом, помоги ему сесть. Он же  бледный
как смерть.
   Ольга стояла, отвернувшись. Она с детства не переносила  вида  крови,  ее
начинало тошнить, даже когда она видела простую царапину.  Лена  взяла  руку
Волкова и нащупала пульс на запястье.
   - У вас очень сильное сердцебиение, не меньше  ста  двадцати,  -  сказала
она. - У вас больное сердце?
   Его горячая рука поймала и больно сжала Ленины  пальцы.  Лена  охнула  от
боли. Волков дышал тяжело и часто.
   - Веня, вы слышите меня? - спросила Лена испуганно.
   - Да, - прохрипел он, - не волнуйтесь. Со мной все в порядке. Мне  просто
совсем нельзя пить.
   Старший лейтенант Захаров за своим рассказом не приходил.  Ольга  и  Лена
проспали до двух  часов  дня,  но  все  равно  Явствовали  себя  усталыми  и
разбитыми после бессонной ночи - в гостиницу они вернулись только  в  восемь
утра и туг же рухнули на свои койки как убитые.
   В начале третьего к ним в номер приплелся вялый, опухший Митя.
   - А где же твой графоман? - вспомнила Ольга, когда отсели  пить  кофе.  -
Нам уезжать через два  с  половиной  часа  куда  ты  теперь  его  гениальное
творение денешь?
   - Может, он стучал, а мы спали, не слышали? Неудобно получилось.
   - Ладно, оставишь внизу, у администратора. Напишешь записочку, -  махнула
рукой Ольга, - а кстати, о чем рассказик-то?
   - Об убийстве.
   - Детектив, что ли?
   - Не совсем. Скорее психологический триллер.
   - Это вы о чем? - вяло поинтересовался Митя.
   -  Да  так,  графоман  пришел,  рассказ  принес.  А  Лена,  добрая  душа,
согласилась прочитать и поговорить.
   - Понятно... - Митя допил свой кофе, налил воды  из  графина  в  литровую
кружку и включил кипятильник.  -  Интересно,  что  же  с  Волковым-то  вчера
случилось? - задумчиво произнес он и закурил.
   - Перепил человек, - пожала плечами Ольга, - пошел проветриться, и  стало
ему плохо.
   - А кровь на свитере откуда?
   - Он же сказал, у него кровь из носа пошла, - напомнила Лена.
   "Когда идет кровь из носа, она обычно есть на  лице,  у  ноздрей,  вокруг
рта. А у Волкова лицо было чистым. Кровь только на свитере", - подумал Митя,
но не стал говорить об этом вслух. Зачем? Ольга начнет дразнить его Шерлоком
Холмсом, скажет, что он зануда или еще что-нибудь. Да и  Волкова  этого  они
никогда больше не встретят. Вот проводит он их в Ханты,  и  забудут  они  об
этом странном комсомольце, будто и не было его вовсе.
   - Может, в милицию сходить? - спросила Лена, закуривая.  -  Этот  Захаров
сказал, что он милиционер. Неудобно оставлять папку  у  администратора.  Они
ведь меняются часто. забудут, потеряют.
   Тут раздался стук в дверь.
   -  Младший  лейтенант  Никоненко,  -  представился  вошедший  парнишка  в
милицейской форме и козырнул. - Тут у рас товарищ Захаров  папочку  оставил,
просил забрать. И вот адресок, - он протянул  сложенный  вчетверо  тетрадный
листок. - Он просил, чтобы вы ему написали обязательно.
   - А что случилось? Почему он сам не зашел?
   - На оперативке задержался, а потом сразу  на  труп  выехал,  -  объяснил
младший лейтенант.
   - Куда выехал? - переспросил Митя.
   - На труп. Убийство. Там  на  окраине  парка,  у  Тобола,  девушку  нашли
убитую. Все, я извиняюсь, мне пора, - младший лейтенант  козырнул  и  быстро
вышел, зажав под мышкой папку с рассказом.
   - Подождите, а где именно? - вскочил Митя и бросился за ним в коридор.  -
Лейтенант, подожди, - крикнул он в  лестничный  пролет,  перегнувшись  через
перила, - где именно нашли девушку?
   - Ну что ты так орешь? - придерживая фуражку, поднял голову милиционер. -
Я же сказал, на окраине парка, у Тобола.
   - От чего она умерла? - спросил Митя уже тише.
   - Ножевое ранение в сердце. Все, парень, некогда мне. - Младший лейтенант
быстро застучал сапогами вниз по лестнице.
   Навстречу ему не спеша поднимался свежий, бодрый, улыбающийся Волков.
   Глава 17
   Москва, март 1996 года
   У Лизы была привычка, проснувшись часов в семь утра, тихонько  залезть  в
постель к родителям и поспать там еще часок-другой. На этот  раз  она  спала
так крепко, что даже не
   Услышала звонка будильника, только засопела недовольно и  повернулась  на
другой бок.
   Было девять утра. На улице шел мелкий дождь, первый весенний дождь в этом
году. Лена выскользнула из-под одеяла, Укрыла Лизу -  пусть  ребенок  поспит
еще полчасика. Очень не хотелось брать ее с собой  в  магазин,  но  покупать
ботиночки без примерки рискованно. К тому  же  надо  дать  возможность  Вере
Федоровне спокойно собраться. Для нее поездка в дом отдыха на десять дней  -
важное и ответственное мероприятие, требующее серьезной подготовки.
   Лена приняла душ, выпила кофе. К этому времени Лиза проснулась сама.
   - Мы сегодня поедем в домодых? - спросила она,  с  удовольствием  уплетая
геркулесовую кашу.
   - Завтра, Лизонька. А сегодня мы пойдем покупать тебе новые  ботиночки  и
специальные игрушки, маленькие, которые удобно брать с собой в путешествие.
   С кашей было покончено за пять минут, чай с молоком выпит залпом.
   - Все, мамочка! Давай скорей одеваться! - радостно заявил ребенок.
   Обычно одевание превращалось в беготню по всей квартире. Лиза носилась  в
одном сапоге, Лена пыталась поймать ее и  надеть  другой.  Потом  надо  было
ловить ребенка, чтобы натянуть  шапку,  курточку  и  так  далее,  вплоть  до
варежек. Это могло продолжаться и двадцать минут, и сорок. Но  на  этот  раз
Лиза дала себя одеть без всякой беготни,  так  вдохновила  ее  идея  покупки
специальных маленьких игрушек.
   - Давай пойдем ножками! - предложила Лиза. - Я уже большая девочка.
   - Лизонька, ножками мы будем идти до завтра. За  несколько  дней  остатки
снега почти исчезли, только во дворах еще чернели ноздреватые сугробы.  Было
приятно везти коляску по гладкому асфальту. До магазина "Товары  для  детей"
добрались за полчаса. Лиза впервые сама выбирала  игрушки,  она  была  очень
возбуждена, говорила без умолку,  ей  хотелось  сразу  все  -  и  маленького
медвежонка в клетчатых брючках, и машинку с разноцветными кубиками в кузове,
и набор крошечной кукольной мебели.
   Лена очень серьезно относилась к покупке игрушек.  Когда  ей  исполнилось
три года, тетя Зоя, родная сестра мамы, принесла в подарок большую, сказочно
красивую куклу. У куклы были длинные золотистые волосы, закрывающиеся глаза.
Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что  под  волосами  зияют  огромные
безобразные лысины, под кружевным розовым платьем - тряпичное белое, похожее
на подушку туловище. Один глаз, закрывшись, так  и  не  открылся  больше,  а
пластмассовая нога тут  же  предательски  вывалилась  из  своего  тряпичного
хилого гнезда.
   Разочарование  было  таким  горьким  и  жестоким,  что  трехлетняя   Лена
Полянская проплакала весь  день,  и  никакие  другие  подарки  не  могли  ее
утешить.
   Теперешние игрушки были не  лучше.  При  внешнем  великолепии  китайского
игрушечного ширпотреба каждая могла таить в себе какую-нибудь подлость.
   У яркой интересной машинки тут же  отваливались  колеса.  Милый  плюшевый
зайчик в руках ребенка лопался по всем швам, и из него вылезала  безобразная
синтетическая вата. Вместо радости такая игрушка приносила  только  обиду  и
горькие слезы.
   Прилавки были завалены хищными вульгарными  Барби  и  Кенами,  кукольными
путанами,  киллерами,  братками-блатарями.   Этих   пластмассовых   ублюдков
женского и мужского пола Лена не купила бы своему ребенку ни за что.
   Лиза просила "куклу-ребеночка", но у  единственного  на  весь  игрушечный
отдел небольшого пупса в  голубом  конвертике  оказались  массивные  мужские
гениталии, отлитые  из  блестящей  резины  весьма  добросовестно,  со  всеми
анатомическими подробностями.
   В итоге из всего игрушечного изобилия можно было  выбрать  только  уютную
плюшевую обезьянку, которая хоть и стоила семьдесят тысяч,  но  не  таила  в
себе никаких сюрпризов. Для обезьянки был  куплен  набор  посуды,  маленькая
раскладная кроватка и стульчик.
   Лиза  устала  от  магазинной  суеты,  но  была  так  занята  своей  новой
обезьянкой, что спокойно подставляла ножки для примерки ботинок, не  хныкала
и не капризничала, пока мама покупала для нее колготки,  маечки,  пижамки  и
прочие мелочи.
   Наконец, оставив в  "Товарах  для  детей"  немыслимую  кучу  денег,  Лена
усадила Лизу  в  коляску  и  отправилась  домой.  Надо  было  купить  еще  и
продуктов, но сил уже не осталось и денег  тоже.  Ни  от  чего  она  так  не
уставала, как от походов по магазинам.
   По дороге был большой проходной двор с детской площадкой.
   - Мамочка, давай немножко покачаемся на качелях - попросила  Лиза,  -  ну
немножко, совсем чуть-чуть.
   Лена поставила коляску к одной из мокрых скамеек, вытащила Лизу и понесла
ее на руках через лужи к качелям.
   * * *
   Убить человека, не прибегнув  к  услугам  профессионального  киллера,  не
оставив никаких следов, очень сложно.
   Молодая здоровая женщина, у которой маленький ребенок, которая  не  пьет,
не употребляет наркотики, живет спокойно и благополучно, вряд ли может взять
и повеситься ни с того ни с сего, в состоянии наркотического опьянения,  или
вколоть себе смертельную дозу морфия и уронить горящую сигарету на одеяло.
   Если бы у Полянской были такие связи в криминальном мире, как у покойного
певца Азарова, можно  было  бы  за  что-то  зацепиться,  создать  подходящую
ситуацию, придумать достоверный сюжет для тупоголовых отморозков и  спокойно
сделать все их руками. Если бы... Но Полянская - не Азаров, перед  ворами  в
законе песенок не поет, свидетельницей перестрелки не была  и  свидетельских
показаний против честной братвы не давала.
   Соблазн нанять профессионала был велик. Но  путь  к  профессионалу  лежит
через  посредника.  Каждый  приличный  киллер  имеет  своего  сутенера,  как
проститутка.  Значит,  о  заказе  будут  знать  уже  двое  -   посредник   и
исполнитель.
   Из того, что заказные убийства крайне редко раскрываются милицией,  вовсе
не следует, что они остаются неразгаданной тайной и в криминальной среде.  А
в  данном  случае  убийство  должно  быть  абсолютно  загадочным,   как   бы
герметичным для всех. Любая капля информации  может  обернуться  бомбой  для
концерна "Вениамин".
   Был один человек, к которому Регина могла обратиться напрямую, без помощи
посредника, но она знала его  железный  принцип:  он  не  убивал  женщин,  у
которых маленькие дети.
   Все надо было сделать самой, тихо, осторожно и толково, но  пока  никаких
конкретных способов в голову не приходило.
   "Несчастный случай", конечно,  был  бы  идеальным  вариантом,  но  только
теоретически. От чего может случайно погибнуть человек в центре Москвы среди
бела дня? Его может сбить машина, но вряд ли она скроется незамеченной.
   На голову ему может упасть  сосулька,  их  много  сейчас,  в  марте.  Но,
во-первых, для этого надо залезть на крышу, причем именно на ту  крышу,  под
которой этот человек непременно  пройдет.  Риск  велик,  а  гарантий  успеха
крайне мало.
   После долгих раздумий Регина остановилась на  двух  возможных  вариантах,
которые сочла максимально надежными во всех отношениях.
   Небольшое взрывное устройство, граммов пятьдесят тротила, можно незаметно
подложить в карман пальто, в сумку, в пакет с  продуктами.  Взрыв  не  будет
мощным,  произойдет  он  в  безлюдном  месте.  Никто,  кроме  Полянской,  не
пострадает, а стало быть, это не будет рассматриваться как  террористический
акт. В крайнем случае может пострадать только ее ребенок. Но это уже детали.
   Взрыв - это первый вариант. А второй -  яд.  Побывав  у  Полянской  дома,
Регина успела внимательно рассмотреть конструкцию замка. С  помощью  хорошей
отмычки можно проникнуть в квартиру, когда никого не будет  дома.  Останется
только выбрать, куда лучше добавить яд - в сахарницу, в заварной чайник  или
в кастрюлю с супом. Это тоже детали.
   Первый вариант показался Регине более надежным и менее  рискованным.  Она
решила начать с него, а там видно будет.
   На следующий день в девять утра Регина уже сидела в  неприметном  зеленом
"Москвиче" с номером, заляпанным грязью, и глядела не отрываясь на  подъезд,
из которого в любую минуту могла выйти Полянская.
   Полянская вышла с прогулочной коляской в начале одиннадцатого.
   "Раз ты с ребенком, значит, вышла не на работу и скоро  вернешься  домой.
Стало быть, первый вариант пока отпадает. Я  могу  не  успеть",  -  подумала
Регина, включила зажигание и, проклиная жалкую жестянку-"москвичок", выехала
из двора на минимальной скорости.
   "Отвратительная машина, - с тихой досадой произнесла она, - и как  только
люди ездят на таких?  Но  покупать  приличный  автомобиль  для  одноразового
использования - это слишком!"
   Регина отлично знала каждую подворотню в этом старом  московском  районе.
Но она не знала маршрута Полянской. А следовать за пешеходом на машине  так,
чтобы  этот  пешеход  тебя  не  заметил  и  никто  не  заметил,  практически
невозможно.
   Судя по тому, что Полянская шла быстро, она не просто гуляла с ребенком.
   "Куда же ты направляешься, солнышко? - думала  Регина.  -  В  магазин  за
продуктами? Но поблизости несколько отличных супермаркетов, один из  них  ты
уже проехала со своей колясочкой, второй находится совсем в другой  стороне,
третий... Нет, ты вышла не за продуктами. И не в Филатовскую поликлинику".
   Остановив машину в начале длинного переулка, дождавшись,  пока  Полянская
дойдет до его середины, Регина опять медленно  поехала  следом.  Такая  езда
ужасно действовала на нервы. Регина  закурила  и  приоткрыла  окно.  Проехав
совсем немного, она остановилась. Но и  Полянская  остановилась.  Она  стала
поправлять шапку на ребенке - прямо напротив открытого окна.
   - Мамочка, а кукольную посудку купим? - услышала Регина детский голос.
   - Обязательно, Лизонька, - ответила Полянская, завязывая  тесемки  у  нее
под подбородком.
   И тут Регина вспомнила, что в двадцати минутах ходьбы отсюда, на  площади
у метро находится большой магазин  -  "Товары  для  детей".  Именно  туда  и
направляется мамаша с ребенком  переулками  и  проходными  дворами.  Значит,
можно немного расслабиться.
   Припарковав машину возле магазина, Регина  решила  войти  туда  вслед  за
Полянской. Если там  много  народу,  если  она  отвлечется  у  какого-нибудь
прилавка, можно будет поймать подходящий момент...
   Пока дочь Полянской выбирала игрушки, подойти близко Регина не  могла.  У
прилавка игрушечного отдела не было никого, кроме этой заботливой  мамаши  с
ее ангельски-белокурым голубоглазым ребенком. Продавщица доставала  с  полок
одну игрушку за другой, это продолжалось около получаса.
   Регина торчала у парфюмерного отдела напротив, нюхала бумажки с образцами
духов и  туалетных  вод,  читала  сброшюрованные  аннотации  к  бесчисленным
кремам, шампуням и краскам для волос. То и дело она бросала короткие взгляды
на Полянскую и размышляла о том, что нет  более  занудного  и  вредного  для
здоровья дела, чем наружное наблюдение. Она жалела себя и утешала  тем,  что
занимается нудным шпионством в первый и последний раз в жизни.
   "Глупость какая-то, - раздраженно думала Регина, - разъезжаю  на  поганой
жестянке вместо автомобиля, напяливаю на себя  безобразные  дешевые  шмотки,
чтобы сливаться с уличной толпой,  торчу  в  задрипанном  универмаге,  нюхаю
парфюмерный ширпотреб... Надо скорее кончать со всем этим. Надоело!"
   - Женщина, вам помочь? - послышался сонный голос продавщицы.
   В этом вежливом вопросе было столько ленивого,  надменного  хамства,  что
Регину передернуло. Она взглянула на пухлую низенькую соплячку  в  сатиновом
лиловом халатике. Под толстым слоем косметики была  видна  рыхлая,  нечистая
кожа, жидкие обесцвеченные волосы были давно не мыты, маленькие карие глазки
смотрели тупо и недоброжелательно.
   "Знала бы ты, крошка, с  кем  разговариваешь",  -  усмехнулась  про  себя
Регина и произнесла вслух с мягкой улыбкой:
   - Нет, спасибо, девушка.