облокотившись
подбородком на спинку.
   - Не любишь ты, Вадим, клиентов.
   - Да какая тебе разница: люблю,  не  люблю?  Я  инвестиционщик.  Графики,
капитализация, маржа - это мне понятно. И это-то тебе от  меня  и  нужно.  А
любовь? Многие ли нас с тобой любят?
   Покровский тихо встал рядом. Стараясь  не  вспугнуть,  положил  на  плечо
руку:
   - Риск есть. Как в любом масштабном начинании. Но и ты теперь не один.  С
тобой все-таки наука. Так что не вслепую пойдем. Будем лавировать на  марше.
Решайся, Владимир Викторович, время не ждет.
   Он вдруг увидел их в  боковом  зеркале:  тяжело  задумавшийся  олигарх  и
ободряющий его никому пока не известный профессор. Боясь, что это же  увидит
мнительный Второв, отодвинулся:
   - Пойду я. Графики забирать или?..
   - Забирай. И так весь кабинет захламлен...
   Через несколько минут послышался осторожный звук.
   - Еще кто остался? - не оборачиваясь, поинтересовался Второв.
   - Да, - со вздохом подтвердил Чугунов. - Наши хозяйственники...
   - Этих гони.
   - Понял. И еще два вопроса. По проекту "Авиа". Ну, по поводу самолета для
вас. Прилетел из Самары ведущий  конструктор  со  всякими  вариантами,  чтоб
показать.
   - Это не сегодня.
   - Он специально на один день вырвался. Завтра у них испытания.  Неудобно,
Владимир Викторович, с утра ждет. Они ж из уважения к вам...
   - Подождет, сказал. Разместите, дайте командировочных. Еще кто?
   - Да этот. - Чугунов сверился с записью. - Серденко, точно. Он уж  второй
раз.
   - Кто и по какому вопросу?
   - Депутат из Госдумы. Недавно переизбрался из провинции. Предварительно -
будет просить денег на коттедж.
   - Из каких?
   - От коммунистов. - Предугадывая реакцию шефа, Чугунов сокрушенно покачал
головой.
   - А, черт! Вот в этом все коммуняки. На трибуне - глотку за народ рвут. В
кулуарах - на коттеджики халявные гоношат. Гони ты его!
   - Так давно б. Его Иван Васильич Рублев  перед  отъездом  в  командировку
прислал. Просил передать, что нужно помочь. Как выразился -  обязательно  по
возможности.
   - Добр у нас больно Иван Васильич за банковский счет. Как думаешь?
   На лице Чугунова изобразилось понимающее выражение.
   - Вот что, отфутболь его в отдел связей с общественностью. Пусть помогут.
По возможности. У нас часы не врут?  -  задержал  он  двинувшегося  к  двери
Чугунова. - Оказывается, двенадцать. Опять мы с тобой заработались.  Вызывай
водителя. Голова что-то бунтует. Придется часиков  на  шесть  в  горизонталь
упасть.
   Перелистал рукой пачку так и не рассмотренных за день документов:
   - Хотя на шесть уж не получится.
 
   - О, какие нас встречают суровые взгляды! Яна, у меня скоро при виде тебя
просто-таки рефлекс вины появится, как слюна у собаки Павлова. - Забелин при
входе вновь наткнулся на демонстрирующую недовольство секретаршу.
   Подойдя ближе,  разглядел  припухшее,  с  размытой  косметикой  личико  и
примирительно пожал Янино запястье:
   - Ну что на этот раз, солнышко?
   - Да, как подольститься, так солнышко. Почему вы меня с собой не  берете?
Всех  кого  ни  попадя,  оказывается,  наприглашали.  Только  не   больно-то
разбежались. А я, значит...
   В этот момент в приемную вошел и в ожидании паузы остановился поджарый, в
темном костюме мужчина лет сорока.
   - Вы что, не видите?! - взвилась было по  своему  обыкновению,  Яна,  но,
пересекшись с вошедшим взглядом, осеклась.
   - Здравствуйте, Алексей Павлович.
   - С кем имею, простите?
   - Подлесный Вячеслав Иванович. До недавнего времени - сотрудник ФСБ. Имею
пятнадцать лет выслуги. Здесь по предложению Второва.  Полагаю,  смогу  быть
вам полезен.
   - Второва? Так это вы и есть тихая золотиночка?
   - Не понял?
   - Не важно. Но насчет службы безопасности у нас с Второвым  разговора  не
было.
   - При  скупке  предприятия  без  разведки  нельзя.  А  я  и  разведка,  и
контрразведка. Так что, если положим полторы ставки, будет в самый раз.
   - А если не положим?
   - То есть денег пока нет, - догадался эфэсбэшник. Что-то про себя  быстро
скалькулировал. - Ничего, так начнем.
   -  Насчет  скупки  -  это  Второв  проинформировал?  Вы   с   ним   давно
сотрудничаете?
   - Со службой безопасности банка контактирую три года. Оказывал  посильное
содействие.
   - Кто кому? - хмыкнул про себя Забелин. То, что ФСБ давно и  небезуспешно
проникала в банковские структуры, секрета не составляло.
   - Хотя относительно вашей программы специальных вводных не получал. Но, я
говорил, за мной пятнадцать лет в ФСБ. У вас был Второв, за  вами  оставляют
особняк, открывают кредитование. Я умею анализировать.
   - Ну-ну. А из ФСБ почему турнули?
   - Так пятнадцать лет, - невозмутимо пояснил Подлесный.
   Забелин  выдержал  нарочитую  паузу,  провоцируя  собеседника  на   новые
объяснения, но тот, полагая сказанного достаточным, застыл  во  внимательном
ожидании.
   -  Молчите  вы  убедительно,  -  признал  Забелин.  -   Интересно   будет
посмотреть, как работаете. Подождите пока здесь.
   И, опережая готовый сорваться возмущенный  поток  слов  привставшей  Яны,
пообещал:
   - Позже договорим.
   Войдя в кабинет, он едва сдержал разочарование -  из-за  овального  стола
поднялись всего трое:  пятидесятипятилетний  богатырского  роста  мужчина  с
высоким, увеличенным залысиной лбом  -  Виктор  Николаевич  Астахов,  Андрей
Дерясин и, к совсем  уж  полному  изумлению,  Жукович.  Длинные  волосы  его
сегодня были помыты и вид в светлом,  в  крупную  клетку  пиджаке  свеж.  За
исключением   Дерясина,   никого   из   тех   бесстрашных   фрондеров,   что
ораторствовали в кабинете накануне, теперь  не  было.  Отсутствовал  и  Эдик
Снежко, и, судя по смущенному виду Дерясина, не случайно.
   -  Товарищ  командир,  -  ощущая  торжественность  момента,  отрапортовал
Дерясин, - команда на сборном пункте собралась. Готовы к движению в походном
порядке.
   - Вольно. А ты что здесь? - Забелин остановился перед Жуковичем.
   - Да пошел он, дипломат херов. Я ему не пацан - задницу лизать. Понимания
- с гулькин член, а гонору... Я ему говорю: "Ну ты, прежде чем позориться на
людях, указания свои безграмотные раздавать, закрылся бы на  денек  да  хоть
инструкцию, что ли, прочитал". А еще удивляемся, почему у  нас  проблемы  во
внешней политике.
   Живо представив эту сцену, Забелин искренне посочувствовал Зиганшину.
   Правда, специалистом Жукович и  впрямь  был  приличным,  да  и  остальных
хорошо знал - играли в одной футбольной команде.
   - Как вчера кредитный прошел? Баландин присутствовал?
   - Сам вел. В отношении Толкачевой ограничились выговором. Я голосовал  за
увольнение, - как всегда по  существу  доложил  Дерясин.  -  Баландин  перед
комитетом нас собирал. По теме "Иметь бы мне златые горы".
   - А что Снежко?.. - не удержался-таки Забелин.
   - Ему вчера Баландин предложил начальником  кредитного  управления.  -  И
Дерясин отвел глаза.
   - Не рви сердце, Андрюха! - приобнял его Жукович. - Не из-за чего.  Он  и
на поле такой - схватит мяч и таскает. Хрен паса допросишься.
   "В очередной раз прав Второв - ничего ты, Забелин, в людях не понимаешь".
   - А ты-то почему надумал, Андрюша? На повышение ведь стоял.
   - Так он же сказал - голосовал за увольнение, - исчерпывающе  ответил  за
Дерясина Жукович.
   - Да и потом, чего мне оставаться,  когда  футбольная  команда,  почитай,
развалилась? - буркнул Дерясин. - Куда вы без защиты?
   - Кстати, насчет защиты,  познакомьтесь.  -  Забелин  приоткрыл  дверь  и
сделал приглашающий жест. - Вячеслав Иванович Подлесный. Будет  обеспечивать
информационную безопасность. Прошу, так сказать, любить и... Что  у  вас  на
сей раз, Олег Игоревич? Олег!
   - Гражданин комитетчик. - Впившись в вошедшего дикими глазами и поигрывая
скверной улыбочкой, Жукович поднялся над столом. - Уж как мы рады.
   - Да не обращайте внимания. - Дерясин радушно  протянул  вошедшему  руку,
высвободил место около себя. - Это у него даже не черный юмор, а  диагноз  -
открытая душевная язва. Когда-то за порнуху из института  исключили.  Вот  с
тех пор и числит себя мучеником прежнего режима.
   - Салабон ты. - Жукович все не отводил жадных глаз от Подлесного, который
в свою очередь с неменяющимся лицом, не моргая всматривался в подрагивающего
от возбуждения Жуковича. - Выросли на готовеньком. Теперь все хаханьки.  Так
вот  хочу  представить  -  главный  как  раз  тихарь-порнографист,   виртуоз
искусствоведческой экспертизы. Сколько лет, сколько зим. Ну хоть  теперь-то,
через пятнадцать лет, глаза в глаза, - порнография "Лолита" или нет?
   - И тогда не читал, и теперь недосуг.  А  команды  выполнять  всегда  был
обучен. Надо было вас прихватить под любым предлогом - и прихватили.
   - За что? За что надо-то?! За то, что пацаны книжки  печатали?  Да  и  не
антисоветские даже. Просто неиздававшиеся -  Зайцев,  Платонов,  Набоков,  и
подкалымливали? Да ты и теперь-то этих фамилий не упомнишь. И  за  это  всей
громадой навалились. Не бо-бо по земле-то после этого ходить?
   - Использовалась множительная аппаратура, что было запрещено.
   - Э-э, мужики, брэк! - попытался вмешаться Астахов. Ситуация  становилась
неуправляемой, но Забелин медлил вмешиваться, заинтригованный происходящим.
   - Да вот они, ксероксы твои! На всех углах! - закричал,  брызгая  слюной,
Жукович. - Ну, хорошо.  Нас,  отсидевших,  исключенных,  ты  уж  списал.  Но
Женька? Жека Карасев? Пацан семнадцатилетний, что из окна выбросился?  Он-то
по ночам не приходит?!
   - Прежде всего, Жукович, у меня крепкий сон. А насчет Карасева - не я, вы
друг друга при первом рыке  закладывать  наперегонки  бросились.  Диссиденты
малохольные. Да не рыке даже. Так - цыкнули.
   - Да пацаны были! А тут - всей махиной!
   - Кто единожды сдал, всю жизнь сдавать будет.
   - Да не тебе, паскуда!..
   Но Подлесный уже сделал четкий поворот на девяносто градусов  и  оказался
стоящим строго напротив Забелина.
   - Я так понимаю, Алексей  Павлович...  В  свете  вновь  открывшихся,  так
сказать, обстоятельств...
   - Садитесь! И ты, Олег, сядь. - Забелин принял решение.  -  Словом,  так:
выражаясь высоким штилем, мы здесь садимся в одну лодку. Не будет в  ней  ни
опричников, ни жертв режима. Все в одном интересе,  и  все  равные.  Один  я
равней. И при первой следующей склоке виновного без разборок выкину за борт.
   Он заметил новый нарождающийся всплеск Жуковича.
   - Впрочем, пока еще каждый волен выйти вон.
   Подождал, как бы припечатывая вспыхнувшие страсти.
   - Нет желающих? Тогда поплыли. Слушай диспозицию.
   Наступила тишина - не отошедшие еще от важности принятого,  импульсивного
отчасти решения люди жаждали убедиться в его правильности.
   -  Каждый  из  вас  с  сегодняшнего  дня  сотрудник  финансовой  компании
"Ликсон". Кто-нибудь помнит такую?
   - Два года назад вы на нее для банка этот особняк откупили, - безошибочно
припомнил  Астахов.  В  этом  усталом  внешне,  с  обвисшими  от  постоянных
приступов  радикулита  усами  стареющем  богатыре  сохранялись   не   только
удивительная память, но, что куда поразительней, - диковинная смесь мудрости
много пожившего и  много  страдавшего  человека  с  юношеской  увлеченностью
жизнью.
   Романтическая смесь эта давала  удивительные  практические  результаты  -
любое претендовавшее на кредит предприятие,  финансовое  положение  которого
проверял мягкий, неспешно-благожелательный "лапочка" Астахов, через короткое
время,    к    отчаянию    его    хитромудрых    владельцев,     оказывалось
непристойно-прозрачным,    словно    сорокалетняя    молодящаяся    кокетка,
обнажившаяся перед совращаемым юнцом при внезапно вспыхнувшем свете.
   - Наш теперь это особнячок.  Банк  нам  его  уступает,  отпускает,  можно
сказать, в свободное плавание, - к оживленной  радости  сидящих,  подтвердил
Забелин. - Яна, - нажал он на кнопку селектора, - ты в курсе распоряжения по
банку?.. Да, да. Обеспечь,  чтоб  завтра  посторонние  съехали...  Теперь  о
главном. - Он почувствовал себя  фокусником,  вытаскивающим  из  рукава  все
новые сюрпризы. - Объявляю стратегическую  задачу  -  овладение  контрольным
пакетом крупного московского НИИ. Получив пакет, пакуем, чистим менеджмент и
перепродаем  крупному  инвестору.   Вот   такая   нехитрая   идейка.   Прошу
высказываться.
   Оживление спало, сидящие принялись переглядываться с кислыми лицами.
   - И... такой инвестор есть? - Вопрос этот был общим.
   -  Будем   говорить   так   -   просматривается.   Речь   идет   о   ВНИИ
"Информтехнология".
   - Это ж возле Садового кольца. Девятнадцать тысяч квадратов  площадей,  -
припомнил Астахов.
   - Миллионов пятнадцать в долларах, - без энтузиазма прикинул Дерясин.
   - К тому же весь напичкан  оптико-волоконными  сетями.  Это  оборонка,  -
безжалостно уточнил Забелин.
   - Тогда не меньше двадцати. - Дерясин обреченно скорректировал  цифру.  -
Как же ее взять-то без финансирования?
   - Вот ты финансирование и обеспечишь.
   - Может, лучше сразу  его  пристрелить,  чтоб  не  мучился?  -  предложил
гуманист Жукович.
   - С завтрашнего дня готовь в банк  заявку  на  кредитную  линию,  -  едва
скрывая торжество, приказал Забелин. - Второв подпишет. Конечно, о  двадцати
миллионах речи нет. Но в восемь должны уложиться.
   Он оглядел приободрившиеся лица - сквозь пустые  мечтания  на  их  глазах
проступила вполне перспективная реальность.
   - Так Баландин теперь на кредитах, - осторожно напомнил Дерясин.
   - Ничего. Упрется - пойдешь к Чугунову. Получать будем траншами. Первый -
на один миллион долларов. Еще вопросы?
   - Если позволите. - Непривычный к здешним обычаям Подлесный принялся было
подниматься, но снова сел, осаженный взмахами рук.  -  "Информтехнология"  -
институт стратегический. Два года назад по  просьбе  Второва  я  его  слегка
"подрабатывал".
   "Ах, сволочь какая, - восхищенно припомнил Забелин вчерашний  разговор  с
шефом. - Ах, конспиратор задрипанный".
   - Вокруг института много узлов вяжется. Иностранцы, знаю, крутились.  Тут
штурмом нельзя. Хорошо бы сперва обстановку прощупать.
   - Да ты что?! - порадовался откровению Жукович. - Вот,  стало  быть,  как
надо?
   И, отвечая на угрожающий взгляд Забелина, закончил:
   - Не, ну, по-моему, он нас просто за лохов держит. Мы, мил человек,  хоть
и не искусствоведы, но этим делом не первый день промышляем, так что...
   - Сколько вам нужно времени, чтоб  представить  первичную  информацию?  -
Забелин раскрыл ежедневник.
   - За неделю пробью. - На наскоки Жуковича Подлесный обращал  внимания  не
больше, чем жеребец на досаждающего слепня перед  тем,  как  хлестануть  его
хвостом.
   - Неделя - много. Сегодня пятница плюс  два  выходных.  В  понедельник  в
девять жду результата. - И, не дожидаясь возражений, Забелин сделал пометку.
   Возражений не последовало. Напротив, не меняя выражения  лица,  Подлесный
поднялся:
   - Разрешите выполнять? А то время пошло.
   -  Сейчас  все  разойдемся,  -  остановил  Забелин.  -   Теперь,   Виктор
Николаевич, для вас задачка.
   Тугоухий Астахов склонился правой стороной.
   -  Вам,  как  всегда,  форпост.   Придется   внимательно   покопаться   в
институтской бухгалтерии -  на  предмет  выявить  все  сомнительные  сделки,
определить реальное финансовое положение - ну да не вас учить.
   - И всех дел-то? - порадовался за коллегу Жукович. - А уж как в институте
его ждут! Они и  местечко  под  него  расчистили,  и  документики  потаенные
разложили. И опять же - цветы в вазочку. Просто места себе не находят,  кому
бы показать.
   -  Готовьтесь,  готовьтесь,  Виктор  Николаевич.   На   неделе   придется
приступать. Еще вопросы?
   Решился Дерясин:
   - Скупка акций - дело как бы деликатное. Это как на минном поле. А  среди
нас ни одного чистого фондовика.
   - Будет тебе минер, - пообещал Забелин.  -  Мне  как  раз  рекомендовали.
Кстати, напоминаю для всех: любая информация по теме строго конфиденциальна.
И еще: если проект реализуем - каждый получит  премию  от  пятидесяти  тысяч
долларов.
   Оглядел оживившиеся лица сподвижников:
   - До понедельника. Жукович, задержись!
   - Да понял, понял я все. Но  и  ты  мое  мнение  поддержи:  на  гэбэшника
ставить, как на старую курву: приплатят - и тут же сдаст.
   - Хозяев меняю, то - жизнь, - отреагировал не вышедший еще  Подлесный.  -
Но не сдаю.
   - Это ты шефу басенки трави. Он доверчивый. И еще. - Жукович сделал  вид,
что старается говорить тихо. - Хоть и в одной теперь лодке,  но  держись  от
меня подальше. А то как бы это... веслом не зацепить.
   И, горделиво скосясь на Забелина, вышел.
   -  Вот  так  вам,  сучканам  пугливым!  -  Спустя  минуту  послышался  из
предбанника торжествующий его  голос,  адресованный  кому-то  из  выселяемых
сотрудников.
   Дверь,  едва  закрывшись,  вновь  распахнулась,  и  Забелин   безошибочно
определил - Яна. Судя по резкому звуку, страстей за прошедший час в  ней  не
поубавилось.
   - Так что со мной?
   - С тобой?  Полагаю  все-таки  с  камнем  на  сердце,  что  придется  нам
расстаться. На повышение пойдешь - операционисткой в  филиал.  Да  и  ставки
такой - секретарь - у меня больше нет.
   Девушка обозленно сжала в ярко-красную полосу пухлые свои губки.
   - Так найдите.
   - Мама твоя мне на дню по два раза насчет твоего перехода звонит. Так что
если не послушаюсь, головы обоим поотрывает.
   - Замучается. И вообще, чья жизнь - моя, или?..
   - Твоя. Вот и надо ее разумно строить. Ну, будь умницей!
   Во взгляде Яны появился блеск.
   - А надоело. И хватит со мной сюсюкать! Хочу быть  с  ва...  с  тобой!  -
Теперь она не отводила глаза, как обычно, а, напротив,  единожды  решившись,
вызывающе смотрела в лицо, напружинившись и нарочито изогнувшись так,  чтобы
было видно пышное, готовое, казалось, разорвать стягивающую  одежду  девичье
тело. Лет через пять чрезмерные  эти  формы  начнут  расплываться,  нависать
складками на животе. Но сейчас перед  Забелиным  выставлялась  напоказ  юная
женская фигура, которую Макс, несомненно, закольцевал бы как сексапил  номер
раз.
   - Яна, Яна! Что ты себе напридумывала? Остынь, девочка. Сколько  на  тебя
парней зарится. Один Юра Клыня чего стоит. А уж перспективен! Помяни  слово,
начальником управления станет, не меньше. А там!..
   - Этот лопоухий-то! Пока до "бабок" стоящих доберется, оплешивеет. Одно и
знает, что замуж уговаривает, придурок.
   - Почему ж, если замуж, так и придурок? - поразился неведомой ему до  сих
пор женской логике Забелин. - Выходит, если б я...
   - Да ничего не выходит! Такие, как  вы,  не  уговаривают.  Такого  самого
обхаживать надо.
   "Что я и делаю", - показала она всем своим видом.
   - Юра очень, очень хороший специалист. Потом, честен.
   При  последнем   аргументе   личико   Яны   непроизвольно   сложилось   в
презрительную гримаску, и, понимая, что реакция эта  не  в  ее  пользу,  она
произнесла раздраженно:
   - Плох тем, что не хорош.
   - Но любит!
   - Да пошел он со своей любовью... Господи, ну что ты меня,  боишься,  что
ли? - Она заметила его брошенный на дверь взгляд. - Ну прикипела я  к  тебе.
Ведь не жениться прошу. Вообще ничего не требую. Разве что внимания. Или  не
хороша?
   "А может, и в самом деле? Да и какого черта. В конце концов, с работы  ее
уберу, сниму квартиру. Впервой, что ли? А по любви, не по любви -  кому  все
это сейчас нужно?"
   Он попытался вызвать в памяти  спасительный  образ  своей  старой  доброй
знакомой - Яниной мамы, маленькой нервной женщины, трогательно беспокоящейся
при встречах, не обижают ли там ее кукушонка. Увы, образ выдался  тусклым  и
при виде выпирающей из одежды девушки быстро бледнеющим.
   - Мне уж вот-вот двадцать, - по-своему оценила его колебания Яна. - Вы не
полюбите, так другого... другой найдется. Еще как намекают. Хоть  сейчас  на
содержание.  Но  я  не   современная,   однолюбка   какая-то.   Хотя,   если
оттолкнете...
   В тот же м