весистый кукиш, и Забелин, за минуту до того сам  пораженный  происходящим,
не контролируя больше себя, взметнул сжатую в кулак руку.
   - Не-ет! - закричали сзади. Вошедшая тихонько Юля с  ужасом  смотрела  на
охваченного яростью Алексея. - Он же живой!
   - Пока живой. - Насмешка на  лице  Подлесного  плохо,  впрочем,  скрывала
овладевшее им смущение. - Предатель это нашего общего дела, Юлечка.
   При звуках Юлиного голоса Забелин опомнился, не  в  силах  еще  полностью
остановиться, схватил Жуковича за ворот,  выдернул  из  кресла,  намереваясь
дотащить до двери, но не удержал тяжелое тело, и тот рухнул на пол.
   - Пошел вон. Ты мне больше неинтересен, - процедил Забелин.
   -  Премного  вами  благодарен,  барин.  -  Жукович,  скосившись  на  Юлю,
поднялся, скривил избитое лицо в усмешке и медленно, на подминающихся ногах,
двинулся к двери, с опаской поглядывая в сторону приблизившегося Подлесного,
добрался до спасительно выхода. В потухших глазах вспыхнула показная  удаль.
- Н-на вам! - отчаянно, срывающимся голосом выкрикнул он, ударив себя ребром
ладони по сгибу другой руки. И, дернув ручку, выбросился в приемную.
   Подлесный было шагнул следом, но дорогу перегородила хрупкая фигурка. Юля
глядела на нависшего перед ней мужчину с необычной в ней неприязнью.
   - Извини, Юль, что при тебе получилось. Но это мужские разборки.
   - Вы человека! Как грязь раздавили. Недоброе вы сотворили.
   - Ты бы лучше нас всех  пожалела.  -  Забелин,  совершенно  обессиленный,
уселся на ближайший стул. -  Столько  работы.  В  одном  институте  шестьсот
человек. И один гнус... взял да все и  подпалил.  Да  что  теперь  говорить?
Доброта-то, она тоже должна быть... умной.
   - Предательство это, Юля, - попытался смягчить слова шефа Подлесный. -  И
тут уж не до антимоний.
   - Страшный вы, Подлесный,  -  не  приняла  примирительного  тона  Юля.  С
горечью помолчала. - А ты, Алеша. Ты... тоже не божеский.
   - Зато ты вся из себя божеская! Аж исползалась  перед  ним  на  карачках.
Только что-то не больно Господь  твой  тебе  помогает.  И  вообще,  я  этими
поповскими проповедями дома закормлен! Так хоть здесь дай отдохнуть!
   Забелин прервался, пугаясь вырвавшихся слов. Вскрикнувшей Юли в  кабинете
уже не было.
   - Зря так-то. Девочка ведь еще. Не обвыклась, - не одобрил Подлесный.
   - На себя посмотри, миротворец хренов! Кистеня только не хватает да дыбы.
Пыточную он в кабинете вице-президента устроил.
   - Просил ведь подвал.
   - Пошути еще.
   Мысли об обиженной им в сердцах Юле  непрестанно  вращались  в  голове  и
мешали вернуться к делу.
   - Ладно. Рассказывай, как Жуковича вычислил.
   - Ну, я его сегодня с утра пас. Хоть т... вы и  приказали,  но...  я  так
подумал, что для дела.
   - Дальше.
   - Ну, он, правда, верещал поначалу, чтобы не лез. Но потом я  его  слегка
образумил.
   - По печени?
   - Да нет, зачем? Это уже здесь, по факту. Значит, после  того  как  Клыня
привез ваш конверт, я его лично  принял,  хоть  этот  сучок  вновь  верещать
пустился, но зато убедился ответственно - все было в целости: не надорван, и
росписи ваши соответствуют. Не вскрывался, короче. За это  отвечаю.  Жукович
при мне все в новый конверт опечатал. Выходил, правда, пару раз. Вот тут я в
сомнении.
   - Не мнись.
   - Без пятнадцати пять приехали на аукцион. Сдали все документы. Из  "ФДН"
народишко уже крутился. Потом узнал,  что  они  один  свой  конверт  тоже  в
последний день подменили, но за полтора часа до нас. То есть получается - до
того как вы цифру проставили. А после никто не менял. За это поручусь. Ни на
шаг не отходил.
   Короче, в семнадцать тридцать объявляют, что  участвуют  четыре  компании
(две от них, две от нас), все документы действительны. Начали вскрывать.
   Вскрывают ихний первый конверт - сто двадцать тысяч рублев.  То  есть  на
халяву хотели. Наш первый - полтора миллиона. Вскрывают второй наш - ё  твое
- шесть миллионов и при них пять тысяч.  Я  еще  подумал  -  ну,  дает  шеф,
швыряет деньги за нефиг  делать.  И  тут  вскрывают  их  последний  -  шесть
миллионов десять тысяч не хочешь? Не  две,  что  нам  Жукович  по  максимуму
пророчествовал, а точнехонько шесть. Да  еще  на  нашу  пятерочку  десяточку
аккуратненько положили. В дамки с  сортиром.  Просто-таки  снайперски  точно
наварили.
   - Как Жукович себя вел?
   - Выступать начал.  Мол,  никакой  протокол  подписывать  не  стану.  Де,
фальсификация все. Да только пылил он. Подпись его никому и  так  не  нужна,
подписывает только победитель. А по форме не придерешься.  Ну,  я  потерпел,
пока  не  закончится.  Пока  назад  ехали.  Выслушал,  как  он   по   дороге
повозбуждался. За пацана, должно, держал. Но старый опер всяких видал. А  уж
в кабинете - тут от души. Если бы вы раньше времени не объявились, я  бы  из
него всю компру с говном вынул.
   - И это все? - не поверил Забелин. - Так на чем поймал-то? Мордовал-то за
что?
   - Колол! Не знаю, правда, как он это, паскуда хитрая, провернул. Тут  еще
разобраться требуется. Но ведь и каталы на твоих глазах передергивают. А то,
что он, - так это к бабке не ходи. Некому больше! Конверт-то ваш он  получил
опечатанным.
   Забелин, совершенно ошеломленный услышанным, тихо засмеялся.
   - Вы чего это? - под изучающим взглядом шефа  Подлесный  быстро  пробежал
взглядом по своему костюму.
   - Я думаю, Подлесный, что из ФСБ тебя по недоразумению поперли. Просто не
доехали, какой в тебе палачуга сидит. Выходит, и здесь Юля права оказалась.
   - И вы туда же. Ну, она-то девочка. Но вы  -  высший  менеджер.  Не  одно
поглощение оформили. Дело-то грязное,  в  общем,  делаем  -  у  людей  ихнее
отнимаем.
   - Не отнимаем, а покупаем.
   - Словеса все. Покупали бы, я и впрямь  был  бы  лишним.  А  так...  одна
грязь. Только роли разные - я эту грязь  смываю,  а  потом  такие,  как  вы,
объявляетесь - в ослепительно, так сказать, белом фраке. Да и игра немалая -
на миллионы долларов. А я,  между  прочим,  еще  и  экономлю  -  разведку  и
контрразведку в одном лице совмещаю.
   - Еще и палач-любитель по совместительству.
   - О! Все вы  чистоплюи.  Небось  когда  нужно  было  акции  из  Петракова
вытрясти, так и не погнушались меня послать? И не виню,  потому  что  в  тот
момент не до умствований было - дело зависло. А когда ментам  платите,  чтоб
должников ваших трясли, в каталажки кидали, так оно ничего? Вы  же  про  то,
как из них деньги ваши выбивают, знать не желаете. Вам  результат  подай.  И
опять же - верно! Нормальное распределение труда.  Больше  того!  За  каждым
переговорщиком при фраке должна быть сзади тень человека  с  топором.  Такая
вроде бестелесная. Ан аргумент! Вижу  по  глазам  -  выгнать  хотите.  И  не
обижаюсь. Потому что прокол на кого-то списать  надобно.  Только  все  равно
делом этим  заниматься  кто-то  должен...  Да  и  с  Жуковичем  опять  же  -
единственный это фигурант. Проморгали, конечно. Но колоть надо.  Через  него
на заказчика выйдем.
   - Чего уж теперь суетиться? И так  все  ясно.  Им  одиннадцать  процентов
легче подобрать, чем нам сорок.  Мы-то  были  уверены,  что  "ФДН",  потеряв
девять процентов, дальше не пойдет. Нет, мол, перспективы. А они  пошли.  Да
еще и на большие деньги.
   - Но не проплатили.
   - Дело техники. "Балчуг" проплатит.
   - Это вряд ли.  "Балчуг",  заказчик  ихний,  окончательно  подсел.  Вчера
Цетробанк лицензию у него отозвал.
   - И молчишь?!
   - Так не спрашивали.
   - Стало быть, - Забелин оживился,  -  цели  завладеть  институтом  у  них
больше нет. Просто блефуют? Или хотят заработать на перепродаже?  Похоже  на
то. Телефоны компании "ФДН" есть,  конечно?  Позвони,  пригласи  кого-то  из
руководства на встречу.
   - Может, не стоит торопиться? Раз финансирования  нет,  то  заплатить  не
смогут. Тогда акции эти к нам и упадут.
   - Может, и так. А может, за десять дней, что им по  закону  для  проплаты
выделены, и найдут деньги. И тогда все  это  удовольствие  выйдет  нам  куда
дороже. Нельзя рисковать. Звони.
   Едва вышел Подлесный, как задребезжал телефон в кабинете.
   "Юля", - подбегая к трубке,  сообразил  он.  Все  это  время  у  него  не
выходила из головы выбежавшая девочка. "Ты - не божеский". Надо же было  так
сорваться. Черт его знает, что у нее теперь в путаной головке составится.
   - Слушай, Стар, мы так не договаривались! - зарокотала  трубка.  Конечно,
это оказался Макс, и Забелин показал палец своему отражению  в  зеркале:  на
этот раз сам себе проиграл. - Это не  дело,  Стар!  Мы  тут  пашем,  идем  в
графике, акции  скупаем  просто-таки  полабораторно,  едва  деньги  успевают
подвозить. И тут от вас шило - на аукционе-то, оказывается, полная задница.
   -  С  работы,  конечно,  звонишь.  -  Забелин  сделал  знак  вернувшемуся
Подлесному. - Давай ближе к вечеру. И не пыли там  при  посторонних.  Сейчас
главное - держать хвост пистолетом. Будь!
   - Пистолет - это да. Это теперь как раз бы кстати.
   Он отключился.
   - Предлагают приехать к ним, - доложил о результатах звонка Подлесный.  -
Времени у них,  видите  ли,  нет,  чтоб  к  вице-президенту  банка  "Светоч"
подъехать. Каждый карлик от амбиций изнемогает. А может, пошли они?..
   - Поехали. Не до политеса.
 
   Компания "ФДН" размещалась в  пентхаузе  свежеотстроенного  многоэтажного
офиса на правительственной набережной.
   Их проводили в застекленный зимний сад, усадили в нежные  кожаные  кресла
прямо под прозрачным колпаком, за которым начиналось небо.
   - Господин Белковский сейчас будет. - Вошедшая длинноногая  секретарша  в
красном платье в соответствии с  дизайнерским  замыслом  смотрелась  в  этой
оранжерее свежим бутоном, соскочившим с клумбы, дабы обслужить  клиентов.  -
Чай? Кофе?
   - Минералки. - В неизменном темном костюме Подлесный изнемогал от жары.
   - Обратили внимание? Свое  "фэ"  показывают.  -  Он  крутнул  пальцем.  -
Блистают крутизной. Мы-де при деньгах. Знаю  я  это,  когда  все  деньги  во
внешний лоск бухают. А носки небось дырявые  носят.  Больше  ста  пятидесяти
тысяч отступного  и  предлагать  не  надо.  Пятьдесят  тысяч  навара  с  них
довольно. Поломается слегка для порядка, а там и к ручке приложится.
   Они поднялись навстречу входящему сутулому господину с натянутой на щеках
кожей.
   - Президент компании Белковский. Имею надлежащие полномочия  для  ведения
переговоров. - Все это было сказано на одной неулыбчивой  ноте.  -  Так  чем
могу?
   - Вы выиграли аукцион по сорока процентам акций "Техинформа".
   Белковский без выражения склонил голову.
   - К этим акциям  есть  интерес  и  у  банка  "Светоч".  Думаю,  мы  можем
договориться. - Забелин замолчал, ожидая ответной реплики, но не дождался.
   Белковский глядел  на  него  все  с  тем  же  поторапливающим  выражением
чрезвычайно занятого человека. Это раздражало.
   - Полагаю, вы и сами теперь не рады выигрышу, -  предположил  Забелин.  -
Цена оказалась чересчур  высока.  Наши,  кстати,  соболезнования  по  поводу
"Балчуга".  А  главное  -  после  увольнения   Петракова,   будем   говорить
откровенно, нет перспектив на приобретение контроля.
   Белковский продолжал сохранять молчание.
   - Создавшаяся ситуация  не  выгодна  ни  вам,  ни  нам.  Мы  нацелены  на
контрольный  пакет  и,  как  вы  догадываетесь,  его  получим.  А  вы  такой
возможности лишены и, стало быть, входите в невозвратные пустые  расходы.  И
расходы немалые - миллион долларов, по сути, ни за что.
   Он  дал  возможность  собеседнику  возразить  или  согласиться,  но   тот
по-прежнему никоим образом не определял своего отношения к услышанному.
   - Словом, так. - Забелин вынужден был продолжить. - Мы готовы  возместить
расходы, что вы понесете в связи с отказом от покупки. Ну и,  пожалуй,  даже
предложим вам небольшую премию. Все-таки вы потратили время.
   Теперь он замолчал, решившись молчать основательно.
   Это, похоже, определил и Белковский. Потому что неспешно удивился:
   - Я что-то не понял. Мы выиграли аукцион. Это так?
   На этот раз уже он не дождался реакции и сам ответил себе:
   - Это так. У нас сорок процентов акций.  Так  почему  мы  должны  от  них
отказываться?
   - Да потому, что денег у вас нет, - не сдержался Подлесный. - И  контроля
нет и не будет! Потому как все остальные акции  подберем  мы.  Чего  уж  тут
непонятного?
   Белковский неодобрительно почмокал губами:
   - Я же не считаю ваши  деньги.  Да  и  о  каких  деньгах  речь?  Всего-то
миллион. Эту позицию мы в состоянии держать сколь угодно долго.
   - Но цель?! - напомнил Забелин. - Зарыть миллион долларов просто так?
   - Почему зарыть? Сорок процентов - это почти половина института.  Отдайте
нам треть площадей - и мы разойдемся.
   Лишь жест Забелина, хоть и не без труда, удержал пораженного  этой  тихой
наглостью Подлесного от комментариев.
   - Мы, похоже, не понимаем друг друга, - расстроился  Забелин,  и  в  лице
Белковского появилась готовность понять. - Вы не купили  площади  института.
Вы купили лишь миноритарный пакет, то есть  часть  акций,  дающих  права  на
дивиденды. Насчет участия в управлении - я бы предложил не  обольщаться.  Вы
даже не получите мест в совете  директоров.  Прежде  чем  ваши  акции  будут
зарегистрированы в реестре, мы проведем собрание  и  изменим  соответственно
устав. Да и относительно дивидендов, господин Белковский, - мы  же  взрослые
люди - не думаете ли вы впрямь, что мы  собираемся  их  выплачивать,  -  все
прибыли будут направляться на финансирование исследований. Ну, так  и  после
этого - "что он Гекубе, что ему Гекуба?".
   - Да, я так и  полагал,  -  разочарованно  кивнул  Белковский.  -  Так  и
полагал. Поэтому пойдем вам навстречу.
   Выражение лица Подлесного  вроде  не  изменилось,  но  в  нем  проступило
торжество.
   - Да, пожалуй, надо пойти, - решился Белковский. - Шесть миллионов  будет
достаточно.
   - Шесть миллионов рублей за отказ? -  Подлесный  посмотрел  на  Забелина,
словно надеясь, что ослышался.
   - Каких рублей? - в свою очередь удивился  Белковский.  -  При  чем  тут?
Долларов, само собой.
   - Изволите шутить, - догадался Забелин. - Шесть миллионов долларов  -  да
это треть цены здания.
   - Так я и говорю, - вяло обрадовался Белковский. - Чужого нам не надо. Да
и вам, господа. У нас ведь большой судебный опыт. Любые ваши  решения  будем
обжаловать в судах. Шум, пресса, проверки - разве большому банку  это  надо?
Такие вещи делаются, - он доверительно убрал голос, - интимно.
   - Тогда, пожалуй, можно завершать. - Забелин, а вслед за ним и  опешивший
Подлесный поднялись. Поднялся и хозяин. - Думаю,  что  вы  в  силу  каких-то
причин пребываете в неких иллюзиях, - закончил встречу Забелин.  -  Надеюсь,
они  рассеются  не  слишком  поздно.  Во  всяком  случае  пока  открыт   для
обсуждения.
   Сопровождаемые бесстрастным хозяином, они направились к лифту.
   - Черт с ним, - решился при входе в лифт Забелин. - Возьму на себя - если
примете решение, готовы заплатить вам пятьсот тысяч долларов. И  то  иду  на
бешеный перерасход.
   Он вступил в лифт.
   - Меньше чем на пять разговора  быть  не  может,  -  услышали  они  через
закрывающуюся дверь. - Да и то больше из уважения.
   - Сволочь, - коротко возмутился Подлесный. - Какая ж гнида скользкая.
   - М-да. Что-то я не почувствовал топора за спиной.
   - Да врет он все, нет у них таких денег. Понтит!  Они  на  контроль  шли.
Контроля нет. Так что отступят. Поторгуется  еще  для  порядка  -  и  сдаст.
Помяните.
   - А если не сдаст? - Они вышли из здания. - Он же дал понять,  как  будут
действовать. Начнется шум в прессе, арбитражные процессы, Мельгунов узнает о
роли банка и - все.
   - Все равно нет у них денег. Нет "Балчуга",  нет  денег.  Могут,  правда,
закусить удила и попытаться найти, но кто даст?
   - Тогда бди. Днем и ночью по следу ходи, паутиной облепи  так,  чтобы  от
малейшего поступившего центика цепь прозванивалась. Огороди,  чтоб  со  всех
сторон плотина. Прессингуй как можешь. Но имей в виду,  Подлесный,  Жуковича
рядом нет. Если что, свалить прокол будет не на  кого.  Устал  я  что-то  от
пророков.
   И, с трудом  сдержав  накопившееся  за  трудный  этот  день  раздражение,
повернулся, не предложив даже подвести  брошенного  подчиненного,  нажал  на
газ.
 
   ...Он еще только входил в квартиру, но уже понял, что Юли нет.  И  не  то
что в эту минуту. А вовсе нет. Приоткрыты  были  коридорные  шкафы,  опустел
уставленный нехитрой Юлиной косметикой столик в гостиной.
   Как и опасался,  на  столе,  придавленная  вазой,  лежала  записка.  Сел,
посидел, не читая. Наконец открыл: "Алешенька, ты прости меня. Как же ты  со
мной устал! Я не из-за сегодняшнего, хотя... ради бога,  что  ведет  нас,  -
будь добрее. Всегда - добрее! Ведь сколько зла кругом. Вижу, уже  сердишься.
Ты так много для меня сделал. Даже не представляешь, как много.  С  тобой  я
была женщиной, и я узнала  счастье  любить.  Недолгое  счастье.  Потому  что
сегодня поняла то, о чем предполагала, - болезнь  моя  есть  отметка  Божья,
предначертавшая судьбу. И бороться  с  этим,  делая  несчастными  тех,  кого
люблю, я не имею права. Я прощаюсь с тобой, и целую все,  все.  И  знай,  ты
живешь во мне, и всякий день, что  живу,  буду  молиться  за  тебя.  Прощай,
родной! Юла".
   Забелин еще раз перечитал записку и потянулся к телефону.
   - Доктор Сидоренко слушает, - даже в домашних тапочках  Сидоренко  ощущал
себя врачом.
   - У тебя Юля сегодня была?
   - А, это ты, банкир. Поздравь, мне больницу дают. Не наркологию,  правда,
но тоже кое-что. Я так подумал - не удается вспрыгнуть,  так  я  по  лесенке
взойду. А потом уже со  всеми  этими  мормудонами  в  царь-горы  сыграю.  Ох
сыграю!
   - Я спрашиваю: ты чего Юле сегодня нагородил?
   - Да ты за кого меня держишь? У нее  сегодня  приступ  прямо  в  больнице
случился. Пришлось  побеседовать,  разъяснить.  Ну  не  просто  ведь  такого
червяка в организме придавить!
   - И ты ей это сказал?
   - Ну не  так.  Здесь  терпение  надо,  вера  во  врачей.  Врачи  ведь  не
кудесники. А она зациклилась на чем-то и никому уж не верит.  Какой-то  бред
понесла насчет Божьей отметки. А вера больного в нашем деле - она разве  что
патологоанатому не нужна.
   Забелин повесил трубку, вновь набрал номер, долго ждал,  пока  послышался
заспанный голос.
   - Подлесный? Молодец, быстро засыпаешь -  что  значит  здоровая  психика.
Жукович во сне не приходил? Шучу. Ты вот чего! Юлю найти сможешь?
   - Стало быть?.. М-да,  чувствительная  оказалась  натура.  Ладно,  найду,
Алексей Павлович. Даже в голове не держите, - смущенно прервался,  подметив,
что говорит словами недруга своего  Жуковича,  и  закончил  как  обрубил:  -
Найду.
 
   Глава 9
   Концерт для высшего менеджмента
   Каждое утро теперь начиналось одинаково. Забелин первым делом  заходил  в
комнатку, занимаемую Клыней, и задавал один и тот же сакраментальный вопрос:
"Проплатили?"  После  изгнания  Жуковича  Клыня   поддерживал   сношения   с
устроителями аукциона.  И  всякий  раз  при  виде  руководителя  Клыня  лишь
судорожно мотал головой. Вообще вся эта история очень повлияла  на  молодого
парня: и  раньше  неговорливый,  теперь  он  и  вовсе  замкнулся,  переживая
происшедшее. И даже в приемной не появлялся.
   Зато Яна в последние недели сделалась просто монументальной. Если  прежде
она  одолевала  Забелина  своей  настойчивой  опекой,  затем  изо  всех  сил
демонстрировала свое безразличие, то  теперь  за  нейтральной  аккуратностью
едва скрывала злорадную неприязнь - о бегстве Юли  Лагацкой  знали  все.  Не
знали только, где она. Не узнал  этого,  увы,  и  Подлесный.  На  безмолвный
ежедневный  вопрос  Забелина  он  лишь  сконфуженно  разводил  руками.  "Все
прошерстили. Всех знакомых, начиная со школы и  института,  вычислили.  Мужа
бывшего на рога поставили. Как в воду. Вот  ведь  конспиратор  девка",  -  с
оттенком восхищения конст