алистическое   Движение
превратилось  в   НФОП,   который   возглавил  Хабаш.  Хадад  стал   главным
исполнителем.
     Когда  штаб  НФОП  переехал в  Бейрут,  квартира  Хадада,  недалеко  от
центральной улицы Аль-Хамра,  стала оперативным центром  организации.  Здесь
Хадад встречался со своими помощниками; здесь он  планировал первые удары по
Израилю вне его границ.
     Именно    доктору     Хададу    принадлежала    мысль    распространить
террористическую войну с Израилем за его пределы. Первой акцией была попытка
убить  Бен-Гуриона  во время его  кратковременной  остановки в  Дании. После
этого Хадад  начал угоны самолетов.  Это по его плану самолет "Эль Аль"  был
угнан в  Алжир, а самолет американской авиакомпании  -  в Дамаск  (операцией
командовала Лейла Халед);  рука Хадада видна и в наиболее  крупной и сложной
операции - одновременном похищении трех самолетов.
     Доктор Хадад - человек приятной наружности;
     во все свои операции  он  включает женщин, в  том числе своих любовниц.
Например,  в самой первой операции (в  Дании)  принимала  участие прекрасная
Муна  Сауди, художница. Потом  была  Лейла  Халед, потом -  ее  преемница из
Ирака, очаровательная Кати Томас, возглавлявшая похищение японского "Джамбо"
и убитая при взрыве гранаты.
     Хадад редко появляется на людях. Он почти никогда не фотографируется  и
чрезвычайно осторожен в своих перемещениях и путешествиях.
     "Люфтганза" и западногерманские власти уступили требованиям Хадада, так
что  этот  террорист   получил  возможность  финансировать  свои  дальнейшие
операции.
     В  июле  1973  года люди  Хадада,  опять под командой женщины, похитили
японский самолет и потребовали 15 миллионов долларов.  Самолет был уничтожен
на взлетной полосе в Бенгази.
     12  апреля  1976  года  Хадад  начал  готовить  новую волну  террора  и
организовал по всему миру пропаганду террора против Израиля.
     Итак, на  основании  всего этого можно сказать,  что вряд  ли  найдется
среди палестинцев еще один человек, столь  же опытный в терроризме и имеющий
такие  же  широкие  международные  связи   с   различными  террористическими
организациями. В  течение  многих лет Хадад держал  в  своих  руках связь  с
немецкими, южноамериканскими, японскими,  скандинавскими  и  многими другими
террористами, которые также готовы принять участие в саботаже и убийствах.
     Только  Вали  Хадад мог  при существующих обстоятельствах  организовать
группу,  включающую иностранцев, для похищения  рейса "139".  У  Хадада есть
друзья и помощники не только среди террористов. В этот список можно включить
также Муамара  Кадаффи в  Ливии, Иди Амина  в  Уганде, а также руководителей
Ирака и Южного Йемена.
     Хадад набрал  себе помощников из членов японской Красной Армии, которые
впервые появились на арене международного терроризма, устроив кровавую бойню
в тель-авивском аэропорту Лод в мае 1972 года.
     За  последние  пять  лет  список  подобных  злодеяний  стал  длинным  и
страшным.  Не все попытки Хадада оказывались успешными. Иногда у него бывали
и неудачи. Но человек, подобный Хададу, не сдается. Потерпев неудачу в одном
месте,  он  тут же принимается  за  дело в другом,  так  что  итог неизменно
оказывается в его пользу.
     Передвижения Хадада содержатся в строгой тайне:
     время   от   времени  он  появляется  в  различных  частях  мира  -   в
Юго-Восточной  Азии,  в Европе,  в  Южной  Америке, в нефтяных  эмиратах  и,
конечно же, в местах, где он всегда  получает поддержку,  - в Ираке,  Ливии,
Уганде, Сомали, Южном Йемене.
     Хадад  поставляет для  самых  различных  -  не  только  палестинских  -
операций документы,  деньги,  оружие  и взрывчатку.  У него  друзья в  банде
Бадер-Майнхоф, в японской Красной Армии. Он пожимал руку Шакалу.
     До  того  как  Хадад приступил к  подготовке  и осуществлению похищения
рейса "139",  он потерпел  неудачу  в  аэропорту Лод в Израиле. Хадад послал
туда  немца Бернарда  Хаусмана в качестве "ходячей бомбы". Хаусман приехал в
Израиль  из Вены, не подозревая о том, что палестинские друзья  установили в
его  чемодане  взрывной  механизм, который  должен  сработать при открывании
замков.  Он благополучно прошел  небрежный досмотр в Вене  и  сел  со своими
бомбами в австрийский самолет.
     Его заподозрили  в тот самый момент, когда он сошел  с трапа самолета в
Израиле.  Следившая за  ним  женщина - офицер  безопасности  - попросила его
открыть  чемодан. Он доверчиво открыл замок,  и в ту же секунду взрью потряс
здание  аэропорта.  Хаусман  и  женщина-офицер  были   убиты.   Чудом   была
предотвращена трагедия, подобная  той, которая произошла в Лоде 4 года назад
по милости японских помощников Хадада.
     Израильские  и  немецкие  власти,  изучив  прошлое  Хаусмана,  получили
представление, как Хадад вербует к себе на службу немецких анархистов.  Если
бы Хаусман  не был  убит в  Лоде,  спустя 4 недели он отпраздновал  бы  свой
двадцать шестой день рождения.
     Хаусман  прошел  обучение  в   лагере  НФОП.  Очень  возможно,  что  он
сотрудничал с Шакалом.
     Подобным же образом Хадад вербовал японцев, южноамериканцев,  французов
и  скандинавов  для  своего  "террористического  интернационала".  Так  была
составлена и  группа для  похищения рейса "139". Немка, которая  командовала
пассажирами  по  пути  из  Афин  в  Уганду,  была  близка  с  Хаусманом.  Ее
палестинские друзья не  сказали ей,  что он был послан  в Израиль в качестве
"ходячей  бомбы",  а просто  сообщили, что  "израильтяне  убили твоего друга
Хаусмана". Она решила отомстить за него, и это, возможно, объясняет ее дикое
поведение в течение всей этой недели.
     Это некоторые  из  данных, включенных в приготовленную разведывательной
службой краткую биографическую сводку с целью обосновать и оправдать крайние
меры, принятые Израилем в необъявленной войне с  международным терроризмом -
операцию "Молния".
10
РАЗВЕДКА СОБИРАЕТ СВЕДЕНИЯ
     Операция "Молния" беспрецедентна в истории. Не  говоря уже о ее военном
аспекте,  она  явилась также уникальным испытанием возможностей демократии в
кризисной  ситуации.   Рабин  пытался  использовать  план   А,   но   теперь
почувствовал достаточное моральное основание для перехода к плану Б.  Однако
ему было
     необходимо  единогласное  одобрение  кабинета.  В течение всего кризиса
любое,  самое  мелкое   сообщение  представлялось  на  рассмотрение  каждого
заседания  специальной  комиссии,  где  подвергалось  всесторонней проверке.
Никто   не   ощущал   этой   необходимости   острее,   чем   солдат   Рабин,
перефразировавший Торквилля:
     "Демократическое  общество может  проводить  твердый курс в иностранной
политике с  великими трудностями и путем очень  медленного принятия решений.
Демократия   зависит  от   милости  диктатора.  Если  она   жертвует  своими
демократическими принципами во имя выживания, она теряет  моральное право на
борьбу".
     Рабин был  уверен,  что Израиль должен принять решение  демократическим
путем. Всю пятницу он спокойно убеждал в этом высших офицеров.
     Позднее начали говорить,  что  "Молния" как практическая операция  была
согласована в пятницу. Премьер-министр знал другое: только  в  субботу утром
появилась возможность сказать, что  участники рейда имеют некоторый  шанс на
успех.  Решено  было  испробовать  этот шанс,  так  как  разведка  из Уганды
сообщила, что убийство первых заложников назначено на следующее утро.
     - Президент Амин  вылетел на  остров Маврикий  на пятницу и  субботу, -
сказал позднее Рабин. - Мы считали, что ничего не может  случиться,  пока он
выступает  перед  зрителями в  ОАЕ.  Это дало нам  время довести все аспекты
"Молнии" - политический, военный, дипломатический и разведывательный - до их
логического завершения. Уже в воскресенье можно было ожидать убийств.
     Для  решения  проблемы, создавшейся в результате  действий  безумцев  и
фанатиков,  не существовало  никаких  готовых ответов -  только  выбор между
различными  вариантами,  каждый из  которых  был  опасен. "Молния"  принесет
Израилю либо выдающийся успех,
     либо ужасающую  катастрофу" -  таково было мнение  Рабина о готовящемся
военном ударе.
     В самой общей  форме создавшаяся ситуация обсуждалась  с находившимся в
это  время в  Израиле Збигневом Бжезинским, одним  из главных  советников по
иностранным  делам кандидата  в президенты США  Джимми  Картера.  В  пятницу
вечером Бжезинский  был приглашен на  обед  к министру обороны, где в  числе
прочих гостей  находился  глава израильской разведки. Во  время обеда  Перес
непринужденно разговаривал  по-польски с Бжезинским, выходцем из Польши, как
и он сам.
     Министр  обороны,  да  и  все  остальные  члены  специальной   комиссии
старались не выказывать беспокойства. "Молния"  уже репетировалась в пустыне
-  и от исхода этой репетиции  зависела судьба заложников.  Перес был весьма
рад принимать  у  себя  высокого гостя,  который мог в  один прекрасный день
сменить Генри Киссинджера на его посту.
     Бжезинский, 48-летний профессор, читавший курс  международных отношений
в Колумбийском университете  (откуда вышли многие политические деятели США),
анализировал создавшуюся ситуацию с тонкостью  иезуита.  Как католик, он был
чувствителен к дилемме, стоявшей перед Израилем. Разговор за столом вертелся
вокруг общих  проблем борьбы с терроризмом. О конкретных мерах правительства
не  было и речи: ни план  А, теперь  уже практически отброшенный, ни план Б,
еще сырой, но уже движущийся  к завершению,  ни  тем более операция "Молния"
даже  не упоминались. Тем  не  менее к концу  обеда  у Бжезинского создалось
впечатление,  что  израильтяне  прекрасно  умеют  сообщать  то,  что считают
нужным, не  раскрывая при этом  своих  секретов. Однако истинный смысл этого
разговора стал ему окончательно ясен  только рано утром в воскресенье, когда
он позвонил в Нью-Йорк  домой и услышал о рейде в Энтеббе. Теперь застольная
дискуссия о различных способах  покончить с  мировым  терроризмом  приобрела
совершенно  новое  значение. В тот  памятный  вечер  Бжезинский  говорил  об
опасениях  США,  что  величайшей  угрозой  для  человечества  в  последующее
десятилетие станет  усовершенствованная технология,  доступная для маленьких
групп фанатиков-самоубийц. Дымящиеся бомбы анархистов - утеха карикатуристов
прошлого столетия  -  вскоре  появятся в  эквивалентном  ядерном исполнении.
Министр  обороны Перес оптимистически говорил о контрмерах, которые могли бы
изменить ситуацию, если бы нации сотрудничали перед лицом подобной угрозы.
     "Потрясающее самообладание,  - сказал  Дениэль Мойнихен, темпераментный
представитель США в ООН. По счастливой случайности он также находился  в это
время в Израиле и обедал  в  пятницу  вместе  с членом  специальной комиссии
Игалом  Аллоном. - Аллон долго разговаривал со мной, уже  после  того как мы
выпили кофе; он отдыхал в своем кресле, совершенно, казалось, не интересуясь
тем, что происходит в мире. Если его целью было удержать утечку информации о
том, что планировалось на самом деле, он вполне в этом преуспел".
     Существовало ли в действительности намерение ввести в заблуждение  весь
мир и похитителей, пока готовилась операция "Молния"?
     "Нет,  потому что,  как это  ни  было  опасно,  даже  при  самом вылете
освободительного  отряда  приказ  еще  не  был отдан.  Самолеты уже  были  в
воздухе, а  приказа выступать все  еще не было, потому что переговоры  могли
оказаться   успешными.  Между   тем   каждая   потерянная  минута   означала
расходование  тонн драгоценного горючего; каждую минуту  ситуация в  Энтеббе
могла измениться". Таково мнение Мойнихена.
     Тщательный разбор  последних  приготовлений  подтверждает  его правоту.
Специальная комиссия, разрабатывая планы А и Б, применила методы руководства
в   кризисной   ситуации.   Генеральный   штаб   как   военная   организация
сосредоточился  на  плане  Б. В  Израиле  не  существует  никаких  барьеров,
препятствующих  военным обращаться к высшему руководству через  голову своих
начальников.  Такая система  связей, быть  может,  единственно  возможная  в
израильской  "семейной обстановке",  позволяет довести любую  идею до высших
руководителей  страны; однако существует  неофициальное предупреждение: Боже
упаси занимать время  начальника генерального штаба просьбами  о мороженом и
холодильниках.
     За эти дни были выдвинуты  и  практически осуществимые планы.  Наиболее
интересные  были  разбиты на  части; над каждой частью в отдельных  комнатах
работали офицеры разведки. Ни одна комната не знала, что делается в других.
     Ячейка разведки, которая  занималась изучением и планированием, понятия
не  имела  о  том,  зачем,   например,  понадобилось  изучать   передвижения
президента  Амина.  Одна  ячейка  составляла  данные  об обычном  расписании
Большого   Папы.   Другая  изучала  только  виды  транспорта,   которыми  он
пользовался.  После  того  как операция "Молния",  была завершена,  пронесся
слух,  что   десантники  захватили   с  собой  чучело  Иди  Амина  в  черном
"Мерседесе", который катил впереди всех,  чтобы обмануть угандийскую стражу.
(Такой план существовал, но был отвергнут как слишком рискованный).
     Большой  Папа  стал  объектом  такого  же  тщательного изучения, как  и
террористы.  Очень  подробные  доклады,  составленные в  начале  70-х  годов
Иерухамом  Амитаем  об  интересе  Амина к авиации, имели  последствие:  были
запрошены  все  пилоты,  служившие  инструкторами в Уганде. Они  представили
отчеты: сюда
     вошли  рассказы  о том, как Амин требовал  себе  пилотов типа  японских
камикадзе, "Фантомы", чтобы сбросить бомбы на президента Танганьики Ньерере,
"на эту  шлюху, которая распространяет мерзкие венерические болезни по  всей
Африке", и крошечный  самолет  для своего девятилетнего сына, чтобы  тот мог
летать в нем "не выше деревьев и очень медленно".
     Огромный (рост 192 см, вес  94 кг) экс-сержант английской армии заявил,
что  хочет увековечить память  Гитлера  и издать  так  называемые "Протоколы
сионских мудрецов".  Русский  посол протестовал против памятника фюреру; нет
сведений,  протестовал   ли   он  против  измышлений  о  Сионе.  В   Израиле
подчеркивали, что каким бы паяцем Иди Амин ни казался неафриканцам, он хитро
сыграл на племенной розни и сломил прогрессивную  Буганду,  вырезав  там  от
пятидесяти до ста двадцати тысяч сторонников короля Буганды  Фредди. Чередуя
убийства  с  припадками   щедрости,  Амин   приспособил  более  образованных
бугандийцев для бюрократической и коммерческой деятельности.
     Еще  в  начале  недели  Большой  Папа  казался  персонажем  безобидного
анекдота.  Никто  из  членов специальной комиссии не  думал о  нем  накануне
исчезновения-рейса  "139".  Теперь  над ним уже не подшучивали,  несмотря на
телефонные разговоры, которые вел с ним из своего  дома "Борька" -  Бар-Лев,
недоумевая, зачем  он должен это  делать.  Как  видно,  следует поддерживать
неофициальные контакты? Ведь  во всем мире видных  людей просили  употребить
свое влияние, чтобы  спасти  заложников.  Бар-Лев  чувствовал,  что он,  как
британские дипломаты и кенийские журналисты, участвует в общем  деле, когда,
сидя  в своем магазине, поднял телефонную трубку и попросил соединить его  с
номером 2241 в Кампале:
     - Говорит ваш друг Бар-Лев...
     - Кто? - спросил Амин.
     - Бар-Лев... Б -  бомба...  -  И  Бар-Лев по буквам продиктовал старому
другу собственное имя.
     Вскоре после этого радио Уганды гордо объявило:
     "Полковник  Бар-Лев,  старый  друг  его  превосходительства  президента
Уганды, вступил  с  ним  в  контакт  от  имени  правительства  Израиля.  Его
превосходительство президент поручил Бар-Леву передать правительству Израиля
его просьбу и требование о том, чтобы  Израиль выполнил желания похитителей.
Полковник Бар-Лев позвонит  его  сиятельству  еще  раз, когда получит  ответ
своего правительства".
     В пятницу 2 июля радио  Уганды объявило,  что полковник  Бар-Лев  опять
разговаривал  с  Иди  Амином. Радио Уганды  расхвалило  его  и  посоветовало
премьер-министру Рабину произвести Бар-Лева в генералы. "Бар-Лев  сделал для
заложников больше, чем премьер-министр".
     Иерусалим  официально заявил,  что  ему  ничего  не  известно  об  этих
телефонных переговорах; в действительности же правительство  собиралось и от
Бар-Лева получить  полезные  сведения. Бар-Лев когда-то  был тесно связан  с
Амином и знал  его лучше других. В 1973 году Амин приказал всем израильтянам
покинуть страну, разгневавшись  на то,  что  отозвали  Бар-Лева,  тогдашнего
главу  израильской военной миссии.  Когда Амин в качестве главнокомандующего
Уганды посетил  Израиль, его отношения  с Бар-Левом  были столь тесными, что
бывший  президент  Уганды  Мильтон  Оботе, свергнутый  вскоре  после  этого,
утверждал, что в заговор против него был вовлечен Израиль.
     Когда был похищен рейс "139", Бар-Лев рассказал, что  в свое время знал
о плане  Амина свергнуть  Оботе.  Еще  в 1970  году было  решено покончить с
деятельностью  иностранных  специалистов  в  Уганде.  Бар-Лев  убедил  Амина
подписать трехлетнее соглашение о  военном обучении, за что позднее Амин был
вознагражден.
     По словам Бар-Лева, кровожадный Иди Амин Дада -  фельдмаршал,  почетный
доктор философии, пожизненный  президент  -  в действительности не людоед, а
почти вегетарианец. Вот что рассказал Бар-Лев об Амине израильской разведке:
     Амину  ничего не  разрешается  есть, кроме салатов и цыплят.  Он  любит
виски, бренди и другие напитки;
     однако врачи  запретили ему алкоголь,  поэтому он употребляет  огромное
количество  чая. Может быть,  это напоминает ему времена, когда он пил чай в
английской  армии.  Когда  я  вернулся  в  Израиль,  я  был  уверен,  что  с
устройством  на работу трудностей  не будет: теперь я могу  возглавить любой
сумасшедший дом. В поведении Амина во время этого кризиса  проявляются черты
его сложного характера.
     Амин происходит из  небольшого северного племени. Он в жизни  не прочел
ни одной книги. История с похищением самолета для него - редкостная удача:
     весь мир пишет об Уганде и ее президенте Амине, с ним ведут  переговоры
правительства великих  держав, его забрасывают дипломатическими  посланиями.
Он  ежедневно посещает заложников,  каждый  раз  в другой военной форме;  он
приходит к ним со своим сыном Шароном (получившим это имя по вывеске отеля в
Израиле,  где Амин однажды  останавливался).  Заложники ему аплодируют, а он
распоряжается,  чтобы  им доставили  еду и питье, одеяла  и простыни. Только
однажды он рассердился - когда кто-то  из  заложников обратился к  нему,  не
назвав его полным титулом:
     фельдмаршал-доктор-президент.
     Мать  Иди  Амина  любила  Библию. В своем завещании она  наказала  сыну
почитать  еврейский народ. В детстве  Амин не был религиозным, пока вдруг не
решил, что  станет мусульманином. Когда он был в  Иерусалиме, я  взял его  в
мечеть Омара, после чего
     Амин заявил: "Теперь я хаджи" (мусульманский паломник) - слово, которое
теперь включено в его имя. Когда ему сказали, что  для того, чтобы заслужить
такое  имя,  он должен совершить  паломничество в Мекку, он спросил:  "А что
такое Мекка?"
     Когда  ему было  14  лет,  англичане  взяли  его  в  армию.  Он не знал
английского  языка и  выучил буквы  и цифры по надписям в  бараках. Два года
Амин  посещал школу. Во  время Второй  мировой  войны  он сражался со  своим
батальоном в Бирме и получил звание старшего сержанта. Вне всякого сомнения,
у  него  есть  дар вожака: своих  солдат (большинство из северных племен) он
крепко держит  в руках, чему помогает его  высокий рост, огромная физическая
сила, знание английского и фюрерское красноречие.
     Но  под маской  героя скрывается  инвалид. У него бывают острые  боли в
ногах и руках. Во время приступов он  звереет. В  Израиле