Ури Дан.
    Операция "Энтеббе"


     Uri Dan: The Entebbe Operation.
     Перевела Лидия Варшавская
     Редактор Рут Зернова
     Иерусалим, 1980, Издание 2-е, исправленное, ISBN 965-320-027-5
     OCR, вычитка: vvoblin@hotmail.com
     Форум по русско-еврейской истории: http://www.egroups.com/group/judaika



ПРЕДИСЛОВИЕ
     Однажды,  во  время моего  пребывания  в Америке, я  посетил  еврейскую
общину  Атланты  (штат  Джорджия).  Наш генеральный консул передал  мне, что
губернатор,  человек в то  время мало кому  известный  за  пределами  своего
штата, хотел бы встретиться со мной.
     В воскресенье,  во второй половине дня, мы отправились на расположенный
неподалеку от Атланты  завод  "Локхид",  выпускающий гигантские транспортные
самолеты  "Геркулес". Войдя внутрь одного из  самолетов, я почувствовал себя
Ионой во чреве Левиафана.
     С  завода мы  поехали к  губернатору,  который  оказался очень приятным
человеком средних лет. Это был Джимми Картер.
     В течение двух часов он расспрашивал нас об Израиле, а в конце беседы я
преподнес ему в подарок свою  книгу "Праща Давида". Картер полистал  книгу и
сказал, что  современному Давиду  не обойтись одной пращей. Соотношение  сил
между Давидом и Голиафом в наши дни, возможно, и не изменилось, сказал он, -
изменились  расстояния  и  высоты. Чтобы  выйти  победителем  в конфликте  с
нынешним Голиафом, Давиду нужен "Геркулес".
     Мы  приобрели  "Геркулесы", и в  субботу,  4. июля  1976  года,  в день
двухсотой годовщины независимости Соединенных  Штатов, они разогревали  свои
моторы на военном аэродроме  где-то  в центре  Израиля.  В  самолётах сидели
пилоты,  парашютисты, бойцы  бригады "Голани", врачи,  санитары, связисты  -
лучшие  из  лучших  сынов  Израиля. Еще немного - и  они  вылетят  навстречу
неизвестности,  за  четыре  тысячи  километров  от  дома,  чтобы  освободить
восемьдесят евреев, взятых террористами  в  качестве  заложников на самолете
"Эр-Франс", пилот которого был вынужден приземлиться в Энтеббе.
     Я  уже  отдал  распоряжение  самолетам  вылететь в  Шарм-аш-Шейх (южная
оконечность  Синая).  Дальнейший  план  действий  должен  был быть утвержден
правительством в течение ближайших часов.
     Это было отнюдь не легкое решение.
     Если  операция не удастся - жизнь людей окажется в опасности.  Престижу
Цахала будет нанесен серьезный ущерб.
     Но  даже если  она  и  будет  развиваться успешно  -  террористы  могут
перестрелять   пассажиров,  а  наши  солдаты  столкнутся   лицом  к  лицу  с
опасностью.
     Вся   операция   может  провалиться   из-за  какой-нибудь   технической
неполадки. Будущее было покрыто "туманом неизвестности".
     В  моем дневнике осталась  запись того, что я сказал в  тот день  своим
коллегам - министрам и командирам:
     "За  что мы  боремся? Государство борется  и  за  нечто,  казалось  бы,
неосязаемое  -  за  право гордиться собой. Если Израиль сдастся  сейчас,  он
предстанет  перед  всем миром  как  государство вялое,  слабое,  неспособное
принять смелое  решение.  Уверенность врага в нашей сипе, в нашей готовности
бороться с террором будет поколеблена. Облику Израиля  в  глазах  всего мира
будет  нанесен ущерб. Мы  не раз решались подвергнуть опасности жизнь людей,
когда была хоть малейшая надежда спасти беззащитных. Мы  призывали весь  мир
бороться с террором, даже если это связано с опасностью.
     Террористы провели "селекцию"  - отделили израильтян от не  израильтян.
Снова немцы  -  с  пистолетами  в руках  приказывают евреям шагать навстречу
смерти.
     Но  теперь  у нас есть государство. Успех никто не может гарантировать.
Но если мы не сделаем сейчас  попытки  спасти людей, мы упустим единственный
имеющийся у нас шанс.
     Если же операция пройдет  успешно -а я верю, что так именно и будет,  -
это резко изменит настроение в Израиле и среди всего еврейского народа,  а в
исторической  перспективе  это  изменит  отношение мира  к  проблеме  нашего
существования.
     Но главное - евреи будут спасены евреями же.
     Потому  что   существует   еврейское  государство,  способное  изменить
еврейскую участь".
     Самолеты получили приказ вылететь из Шарм-аш-Шейха в Энтеббе.
     "Геркулесы" поднялись в воздух.  В них сидели  сейчас десятки отчаянных
сынов Давида. Они принесли избавление своим братьям.
     "Операция Энтеббе" была  единственной в  своем  роде  во  всей  военной
истории. Она  доказала,  что  Израиль  в  состоянии защитить не  только свои
границы, но и своих сыновей. Перед лицом террора, нашедшего  союзника в лице
президента Уганды, на расстоянии более чем четырех тысяч километров от дома,
в течение нескольких коротких часов была защищена честь еврейского народа и,
в сущности, честь всех свободных людей во всем мире.
     (Из речи, произнесенной на могиле Ионатана Нетанияху)
     Операция эта была сопряжена с серьезным риском.
     Но  риск,  заключенный  в  отступлении  перед  террором и  шантажом,  в
демонстрации  собственной  слабости,  был гораздо страшнее. Выбор был сделан
правильно.
     Самой  тяжелой  минутой этой героической  ночи  была  та, когда  пришло
известие  о   гибели  Ионатана  Нетанияху  -  одного  из  самых  талантливых
командиров  Цахала, одного из самых отважных воинов, одного из  лучших сынов
Израиля.
     Я видел Иони за несколько дней до его гибели. Он готовился к выполнению
другой операции. Спокойный, как всегда, стоял он среди своих людей. Для него
не существовало понятия дня  и ночи - в любую минуту он готов был ринуться в
бой и  отвести опасность от наших границ. Каких только  заданий не возлагали
мы  на  плечи Ионатана  и  его  солдат?! Они  выполняли  тяжелейшие из задач
Цахала,  самые отчаянные  из  всех операций - вдали  от дома, в самом логове
врага;  среди  ночного мрака и  одиночества, лицом к лицу с неизвестностью и
нескончаемыми опасностями, как в мирные дни, так и во время войны.
     Бывает, что от  горстки воинов-добровольцев зависит судьба всей нации -
и они должны принять  единственно  верное решение, им некого спросить, не  к
кому обратиться, командир на поле боя сам решает судьбу сражения.
     Главной целью "операции Энтеббе" было вызволить - израильскими силами -
пассажиров, которых  арабы и немцы сделали заложниками по одной единственной
причине - из-за того, что они евреи и израильтяне.
     Иони  был командиром  подразделения,  на  которое была возложена задача
освобождения и спасения заложников.
     Он погиб в расцвете лет, на  "идеальном для командира месте" - на месте
"самом опасном, самом  важном, решающем".  Иони  - один из тех бесстрашных и
самоотверженных  представителей молодого поколения страны, благодаря которым
Израиль стал именно тем, чем он в действительности является.
     Отец Иони - историк и философ; его дед известен как автор важных трудов
по исследованию Танаха. (V.V.,2000:  Средний брат - врач и писатель; младший
брат, тоже  написавший  несколько книг по политологии, был премьер-министром
Израиля в 1996-1999  годах  и, возможно, снова  будет им. Все  трое  братьев
служили в израильском спецназе.)
     В иных обстоятельствах Иони, следуя древней традиции еврейского народа,
наверняка пошел бы по стопам отца и деда. Но он не стал ни ученым, ни поэтом
- он был солдатом. Великий дух еврейства жил в нем, преломившись по-новому и
обретя новую сущность.
     В  одном из своих писем  Иони  говорит: "Путь  мой  пройдет по цветущей
земле,  по скалистым горам,  по  пустыням  и среди  садов, и из всего  этого
сложится та тропа, которая известна и загадочна одновременно".
     Скорбь, охватившая народ Израиля при известии о гибели Иони, была столь
же  глубока,  как  и  радость,   вызванная  успешным  завершением   операции
"Энтеббе",  операции,  в  ходе  которой  Иони  возглавлял  атаку,  операции,
доказавшей наше право жить с высоко поднятой головой.
     Шимон Перес
     (бывш. мин. обороны Израиля)


ВСТУПЛЕНИЕ
     В первый  час воскресенья  4  июля 1976  года самолеты ударного  отряда
вырвались  из самого сердца  Африки,  унося с собой более  сотни заложников,
которых держал в плену черный диктатор.
     Операция "Молния" ударила по  международному терроризму за 2500 миль от
Израиля;  это  была  блестящая  90-минутная битва,  проведенная израильскими
десантниками.
     В  это  время американцы  начинали  празднование  200-й  годовщины  Дня
независимости Америки.  Сенсационное известие  было получено в Вашингтоне  с
помощью  чутких  электронных  ушей  Управления   национальной  безопасности.
Передатчики подслушали короткие радиопереговоры между израильскими отрядами,
сражавшимися  в Уганде  - одной из  последних британских колоний, получивших
независимость.
     Сообщениями  на  иврите  обменивались  армейские  джипы, пехота, четыре
гигантских  транспортных  самолета  "Геркулес", два  "Боинга-707"  и  черный
"Мерседес",  якобы  принадлежавший  (хотя  на  самом  деле  это было не так)
президенту Иди Амину Дада, которого иногда с мрачным юмором называют Большой
Папа.
     На борту  одного  из  "Боингов",  круживших  на  высоте пяти  миль  над
Энтеббе,   находился  полевой   штаб   операции   во   главе  с  начальником
Военно-воздушных сил Израиля.
     Не все  из происходившего в Уганде было  сразу же  понято в Вашингтоне.
Переводчикам из УНБ Уганда казалась  далекой, как Луна; и действительно, это
африканское  государство  больше   известно  своими   Лунными   горами,  чем
какой-либо ролью в мировой политике.
     Однако  для государственного секретаря Киссинджера полученное сообщение
было понятно. За несколько минут перед тем его предупредили, что израильский
штурмовой  отряд в  количестве  около 500  солдат и  летчиков  пролетел  над
Красным морем, вдоль границ враждебных арабских государств, миновав по  пути
радарные  станции,  построенные  русскими,  пролетел  над  частью  Африки  и
приземлился в Энтеббе.
     Израиль  сообщил  США  о  беспрецедентной  военной  операции  только  в
последнюю минуту.  Маленькая  группа людей в  Иерусалиме  взяла  на себя всю
ответственность за  происходящее. В течение недели  она боролась с кризисом,
который  должен был бы вызвать реакцию других правительств,  но не вызвал; с
кризисом,   для   выхода  из  которого  не  было  ни   готовых  ответов,  ни
предварительного опыта, ни идеального решения.
     Послы  Израиля   информировали  о  случившемся   Киссинджера  и  других
министров иностранных дел, чтобы предотвратить  военную тревогу. Они сделали
это  по  получении  единственного  шифрованного  сообщения,  переданного  из
Иерусалима в различные  районы мира; и  сделали это в  последний момент, так
что ни одно государство уже не имело времени ни вмешаться, ни протестовать.
     Этот кризис, который Израиль встретил в одиночестве, возродил горчайшие
воспоминания о других трагедиях, когда евреи точно так же были предоставлены
своей судьбе. Но сами израильтяне  об этом не говорили. Когда  мы занимались
восстановлением цепи  событий, приведших к  90  минутам в  Энтеббе, никто не
упоминал о Катастрофе, погромах или инквизиции.
     Никто  из солдат, летчиков,  политиков или государственных деятелей  не
делал никаких сравнений. Факты  говорили сами за себя. Когда министр обороны
Шимон  Перес  рассказывал  об  отчаянных и  безуспешных усилиях,  которые он
предпринимал,  чтобы  заручиться  международной  поддержкой,  он  никого  не
осуждал. Когда  начальник  генерального  штаба Мордехай Гур внезапно  уронил
голову  на руки, обнаружив этим, до  какой степени он устал, в этом движении
было и чувство  облегчения оттого,  что евреи все еще могут  рассчитывать на
единственного верного защитника - Государство Израиль.
     И операция "Молния" это доказала. Она еще раз подтвердила необходимость
существования Израиля, без  которого  заложники в Энтеббе были  бы убиты или
стали  бы пешками в  новом  виде  партизанской  войны,  ставящей  себе целью
разрушение  существующих  норм  общественной  морали.  Все   заложники  были
евреями.
     И ни одно  правительство  в мире не  желало  спасти  их путем  военного
вмешательства.
     Однако   операция  "Молния"  явилась  поворотным  пунктом  в  отношении
мирового общественного мнения к  новым методам террора. В течение многих лет
мы  настолько   привыкли  к  шантажу  и  анархии,  что   похищение  самолета
авиакомпании "Эр Франс" на пути из Афин в Париж почти никого не поразило.
     Рейс "139" начался в Тель-Авиве в воскресное утро  27 июня. В это самое
время люди, которые провели всю последующую неделю  в  бессонном напряжении,
занимались своими будничными делами.  Среди них были солдаты,  работающие на
гражданских   предприятиях,   пилоты,   студенты  университетов,   политики,
увлекающиеся  философией  или  археологией.  Человек,  застреливший  главаря
террористов  в Энтеббе, в то воскресное утро находился в квартале художников
в Цфате, обсуждая скульптуры со своим школьным товарищем.
     Прошло совсем немного времени после  похищения,  а рейс  "139"  уже  не
занимал  умы читателей газет.  Только  те,  у  кого  на этом  самолете  были
родственники, да израильтяне, которые  восприняли  случившееся  как еще один
вызов их  праву на существование, продолжали о нем  думать. Но для тех, кто,
не будучи евреем, исповедует те же моральные нормы, судьба рейса "139" имела
огромное значение.
     В  истории  рейса  "139"  было  много  странного. Похитители  следовали
тщательно разработанному плану.
     Они  были  радушно  приняты президентом Уганды  - первый случай,  когда
современная  нация   и  ее   руководитель   стали  защитниками   бандитов  и
политических  шантажистов. Их  поддерживала  международная  террористическая
организация, штаб-квартира  которой находится  на территории стратегического
партнера СССР  в Африке  - Сомали. Фактически  они  развязали  необъявленную
войну  против  Кении,  которая  решительно  противостояла   влиянию  агентов
советского блока и Китая.
     Террористов возглавляли  немец  и  немка, чье  поведение живо напомнило
одному  из  заложников,  с  вытатуированным на  руке номером  концлагеря,  о
временах  нацизма. Имя  Шакала,  убийцы  с широкими  международными связями,
возникало снова и снова.
     Шакал   не  выдуманный  злодей.   Он  наемный  убийца,   работающий  на
террористов, скрывающихся  в  подполье. Они вели переговоры  с  Государством
Израиль с высокомерием людей, чувствующих за собой могущественную поддержку.
Одним  из  их  покровителей  была  Ливия,  где рейс  "139"  приземлялся  для
заправки,  Ливия,  которая  перевела  и  продолжает переводить  часть  своих
баснословных нефтяных прибылей партизанским группам: 50 миллионов долларов -
революционерам  в  Ливане,  100  миллионов  долларов  -  "Черному Сентябрю",
террористическому крылу Аль-Фатха, и еще миллионы  - таким мастерам поджогов
и убийств, как "Ангелы  смерти" в Эритрее. Все эти  названия почти ничего не
говорят большинству людей - пока не станет слишком поздно...
     Они значили очень мало - или не  значили вовсе ничего - для  пассажиров
рейса "139", которые должны были быть обменены  на  заключенных террористов.
Обмен, ставший таким привычным, что многие воспринимают его как норму.
     Но в Израиле этот порядок все еще не считается нормой. "Мы воспринимали
пассажиров рейса "139" как солдат  на фронте", - говорили эксперты по борьбе
с терроризмом. Их  сердца обливались кровью, даже  когда они просто говорили
это.  Перед ними  на  одной чаше весов лежало несколько жизней, на другой  -
судьба нации и народа.
     Все, кто знаком с Израилем, знают,  какую боль мы испытываем при потере
даже   одной-единственной   жизни.  Но  Израиль  в  отличие  от  большинства
государств ясно видит страшное будущее, которое несет с  собой международный
терроризм.
     Таким  образом, борьба  за  освобождение пассажиров  рейса  "139"  была
битвой  против   изощренной  безжалостности   тех,   кто  стоит   за  спиной
профессиональных убийц типа Шакала. Они научились запугивать демократические
общества.  Их  поражение в Энтеббе,  несмотря на  всю сенсационность, только
промежуточный  эпизод. Но  операция  "Молния" доказала, что  в мире еще есть
люди, у которых  хватает  мужества  сражаться  с  терроризмом.  Эта операция
вызвала  сочувственный  отклик у  простых  людей,  который  подтвердил,  что
общественное мнение далеко опередило  правительства в своем желании бороться
против новой опасности.
     Ободряющая  сторона триумфа  в  Энтеббе  состоит в том,  что  он явился
результатом  сотрудничества  между разными  людьми во многих частях Африки и
западного мира.
     И,  возможно,  в  этом  все дело. Несмотря на то,  что  правительства и
государственные деятели отвернулись  от этой акции,  многие помогали Израилю
неофициальными путями.
     "Мужество  тех,  кто  сражался  в  Энтеббе, -  сказал  один  из  высших
чиновников  Израиля,  - было дополнено  смелостью  и  осведомленностью наших
контрразведчиков и их друзей во многих частях света".

ГДЕ РЕЙС "139"?
     В воскресенье 27 июня 1976 года в  6.17 утра в транзитный зал афинского
аэропорта вошла женщина  в  темной джинсовой юбке и голубой блузке, в туфлях
без каблуков. Глаза ее были  слегка  воспалены,  на лице виднелись следы  от
выдавленных угрей. На вид ей  не было и тридцати лет. Она молча встала рядом
с  прилично  одетым молодым человеком, прилетевшим  вместе  с  ней на  борту
сингапурского лайнера рейсом "763"  из  Бахрейна. Пара была зарегистрирована
как миссис Ортега и мистер Гарсиа.
     На  некотором  расстоянии  от  них держались молодые люди  с  арабскими
паспортами, вышедшие  из того  же самолета.  Они тоже  взяли билеты  на рейс
"139" авиакомпании "Эр Франс"  Тель-Авив  - Париж. Значились они под именами
Фахим аль-Сатти и Хосни Абу Вайки.
     В Афинах  в этот  день безопасность практически не  обеспечивал  никто:
происходила  забастовка наземного  персонала, поэтому  полиция не затруднила
себя даже элементарным контролем. Время, выбранное для забастовки, приобрело
для пассажиров  рейса "139" особое  значение,  как  и наблюдения  одного  из
блюстителей  порядка, который,  кажется,  был  единственным,  кто не  спал в
афинском аэропорту  в  то роковое  утро. Его  детальное  описание  обеих пар
позднее помогло выяснить, что  под именем  миссис Ортега скрывалась Габриэль
Крош-Тидеманн,  24-летняя  террористка,   принимавшая  участие  в  похищении
министров на встрече стран ОПЕК в Вене в декабре 1975 года, любовница немца,
погибшего ранее  при  взрыве собственной  бомбы  в тель-авивском  аэропорту.
Габриэль прежде  жила с Карлосом - Шакалом, всемирно известным  террористом.
Ее нынешний спутник-немец был членом группы Бадер-Майнхоф.
     Один  из  арабов  позднее  тоже  был опознан.  Он  оказался основателем
террористического   Народного   Фронта    Освобождения   Палестины   (НФОП),
планировавшего боевые операции.
     Четверо  пассажиров  вступили на борт  самолета  рейса "139", не пройдя
сквозь контрольные турникеты, проверяющие  наличие  металлических предметов.
Их багаж  не был досмотрен. В самолете они  разделились. Один из  арабов сел
рядом  с  Моше  Перецом,  26-летним  студентом-медиком  из  Израиля.  Перец,
аккуратный  молодой человек,  начал вести  нечто вроде дневника на  обратной
стороне  своего билета. По  мере  того, как время шло  и это  стало  опасным
занятием, характер  его  заметок изменялся. Они  начались с записи, которую,
как  думал  Перец,  будет  забавно  когда-нибудь  подклеить  в  альбом.  Они
превратились под конец в лихорадочные  ивритские  закорючки на гигиенических
пакетах,  проспектах, салфетках, которых  становилось  все больше  и больше.
Ровно неделю  и  три  часа  спустя  в том же  месте, где  они  начались  - в
Тель-Авиве, они были прерваны.
     Воскресенье, июнь, 27. Афины. 11.00
     12.10. Через  несколько  минут после взлета  вдруг  слышу ужасный крик.
Сначала я подумал, что кто-то  упал в о