т, что покойник мог знать на самом деле. Но крайне необходимо
выяснить, где источник утечки, а главное - кто и почему заказал это
убийство. Есть все основания полагать, что существует человек, который
отлично понимает, о чем на самом деле идет речь в этой проклятой книжке. И
этот человек явно не относится к кругу наших единомышленников. Вы
согласны, что это обстоятельство представляет угрозу всему делу?
Смертельную угрозу!
   - Это слишком сильно сказано. - Гущин внимательно посмотрел на просвет
тонированные стекла очков в золотой оправе и тщательно протер их тонкой
замшей. - В конце концов большинство данных уже устарело, да и по фабуле
все это больше напоминает легковесный фантастический роман. Таких сейчас
сотни издают. Никто не обратит внимания. Это даже не газетная статья.
   - Я поражаюсь вашей беспечности! - Хозяин кабинета поднялся из-за
стола. - Как вы не понимаете - это же полнейшая демаскировка! Достаточно
сопоставить два-три факта - и вывод напрашивается сам собой. У нас из рук
вырывают всех "кротов" в правительстве, на которых мы можем давить только
благодаря последствиям операции "Крейт". И это происходит именно тогда,
когда Алферов получил наконец Центр и готов приступить к формированию
ударных подразделений. Эти совпадения вас не смущают?
   - А как с подразделениями спецназа? - Казалось, Гущин пропустил вопрос
мимо ушей.
   - Мы подготовили директиву о подчинении спецназа Центру. - Хозяин
кабинета подошел к окну, луч солнца лег на широкий погон с тремя
генеральскими звездами. - Об оперативном подчинении в случае
возникновения... определенных ситуаций. Я думаю, эта директива будет
утверждена без проблем.
   - Следствие по этому убийству ведет полковник Елизаров из МУРа, мой
старинный знакомый, - вернулся к проблеме Гущин. - В принципе он способен
раскрутить дело, но помощь, конечно, потребуется.
   - Что за человек?
   - Достойный офицер. Служака.
   - Я не об этом. Если он выйдет на заказчика, то ему может стать
известно слишком многое...
   - Я думал об этом. В целом Елизаров разделяет наши идеи и со временем
мог бы войти в команду.
   - Со временем... Боюсь, времени мало. Вы можете контролировать ход
расследования?
   - Да. Я располагаю подходящим источником.
   - Держите меня в курсе.
   - Позволю себе спросить, Алферов получил такую же инструкцию?
   - Позволю себе воздержаться от ответа.
   - На вашем месте я бы не сталкивал нас лбами - как-никак играем в одной
команде...
   - Слава Богу, вы не на моем месте. У вас было...
   место. До девяносто первого. П...и, батенька! Беспечны очень-с. С
вашим-то опытом просто поразительно! Прошу запомнить, генерал, если сейчас
время упустим, то все в рядок усядемся... на нары. Романчик писать.
Примерно вот с таким названием.
   Генерал-полковник достал из ящика стола толстенький томик в зеленом с
золотом переплете и положил перед Гущиным. Тот взглянул - это был Бальзак,
"Утраченные иллюзии".


                                XI. ОШИБКА


   За час до операции Степанов ощутил привычные симптомы - тахикардия,
сухость во рту, все звуки вокруг стали раздражающе громкими, резкими.
Мандраж, как всегда... "Излишне эмоционален, склонен к самоанализу" - так
написано в его досье. Что есть, то есть, такова природа, ее не обманешь.
Слишком большая доза адреналина выплескивается в кровь.
   Ровно за час до дела. Минут десять потрясет, как в ознобе, но к
моменту, когда он должен будет переступить порог "Голубого медведя", к
нему придет спокойная уверенность. Обязательно придет.
   Обмякнув на сиденье автомобиля, капитан прикрыл глаза и постарался
максимально расслабиться.
   Он представил себе футбольный матч - скучную игру безнадежных
аутсайдеров в тусклый дождливый день при пустых трибунах, ленивого
безразличного судью, вялой трусцой шлепающего по пропитанному водой полю,
группку закутанных в плащи тренеров на блестящей от дождя тартановой
дорожке...
   Впервые этот образ пришел к нему лет пятнадцать назад, в самолете, над
Веби-Джестро в Эфиопии, когда жутко трясло перед прыжком и никак не
удавалось привести нервы в порядок. Удивительно быстро помогло, и к началу
боя он оказался в норме, а бой тогда был будь здоров, часов шестнадцать
шел бой...
   С тех пор он с каждым разом все четче и четче видел этот воображаемый
матч, он узнавал многих игроков в лицо, он изучил манеру игры каждого и
особенно ясно он видел лицо судьи - помятое, плохо выбритое лицо с
глубокими носогубными складками и светлыми равнодушными глазами.
   Ну вот, колотун прекратился, сменившись ощущением приятного легкого
тепла, медленной волной прокатившегося по расслабленному телу. Капитан
встряхнулся, помассировал виски ладонями, вынул из ящика для перчаток
револьвер и несколько раз провернул барабан, последний раз проверив заряды
- все каморы были заполнены. Запасных патронов он не взял, полагая, что
семи штук будет вполне достаточно для сегодняшнего дела.
   "Придется с тобой нынче расстаться, дружок, - подумал Степанов,
поглаживая блестящий ствол нагана. - Жаль! Сделан ты действительно с
любовью.
   Кому-то ты достанешься теперь? И скольких владельцев ты уже сменил за
полвека? Пора, пожалуй.
   Пойдем работать".
   Он навинтил на ствол револьвера короткий глушитель и пристроил оружие в
легкую кобуру из толстой желтой кожи, закрепленную на брючном ремне слева,
ближе к пояснице.
   Из-под сиденья капитан достал изделие, внешне напоминающее
оборонительную гранату типа "Ф-1", только покрупнее. Критически осмотрев и
несколько раз тихонько дернув за кольцо, ухмыльнулся и спрятал в карман
куртки. Граната эта, несмотря на угрожающий внешний вид, была предметом
абсолютно безвредным - тщательно выполненный муляж из дюраля, раскрашенный
черным пековым лаком. Капитан купил ее за десятку месяца три назад на
блошином рынке на Преображенке, где этот апофеоз милитаризма мирно
соседствовал на импровизированном прилавке из старых газет рядом с большим
портретом Достоевского, пустой бутылкой из-под рома "Санта-Михель" и
восхитительно блестящими галошами чудовищного размера.
   Было без пяти восемь вечера, когда Степанов переступил порог бара
"Голубой медведь". В кабаке был полный аншлаг - все столики заняты, и на
синих диванчиках в сумрачной глубине уютных ниш элитный состав "ночных
бабочек" уже вовсю раскручивал состоятельных клиентов.
   Капитан прошел к стойке, за которой в поте лица суетились два молодых
энергичных бармена из вечерней смены - яркий блондин и не менее яркий
брюнет, - виртуозно работая шейкерами.
   - Вам? - бросил капитану брюнет, только что лихо смешав два сложных
коктейля неприятного купоросного цвета для парочки молокососов, забавно
раздувающих щеки от восхищения собственной воображаемой "крутизной".
   - "Наири", - попросил Степанов, заприметив пузатую бутылку на
зеркальной полке за спиной бармена. - Только если это настоящий "Наири".
   Брюнет шутливо обиделся, сделал пальцами "о'кей"
   и плеснул в широкий низкий стакан точную дозу темного, маслянистого на
вид коньяка.
   - Лед, лимон, тоник? - спросил бармен.
   - Лимон, - ответил капитан.
   Подвижное лицо бармена выразило понимание и уважение ко вкусам опытного
клиента. Разделив на половинки крупный продолговатый плод в
зеленовато-желтой влажной пупырчатой кожуре, он сделал несколько
стремительных движений узким ножом, и на фирменном фарфоровом блюдечке с
изображением улыбающейся медвежьей морды расцвел симпатичный цветок.
Капитан глянул на яркие лепестки в лужице кислого сока, и рот его тотчас
же наполнился слюной. Положив на язык дольку лимона, он непроизвольно
зажмурился, ощутив освежающе-острое покалывание. Быстро прожевав ломтик,
сполоснул полость рта душистым мягким коньяком и одобрительно глянул на
бармена.
   - Повторить? - поинтересовался тот с понимающей улыбкой.
   Степанов кивнул, и брюнет вновь наполнил его стакан. На этот раз он
налил чуть больше, чем следовало. Капитан усмехнулся про себя - он явно
вызывал симпатию у бармена.
   - "Велла, вы великолепны!" - томным голосом процитировал Степанов
известный рекламный лозунг, давая понять, что оценил роскошь густой,
черной как вороново крыло шевелюры бармена.
   Брюнет внимательно посмотрел капитану в глаза, прошелся оценивающимся
взглядом по его поджарой спортивной фигуре и облизнул кончиком языка свои
полные бледно-розовые губы.
   - Я занят сегодня до двенадцати, - просто сказал он.
   Степанов легким наклоном головы подтвердил свои серьезные намерения и
фривольно облокотился на стойку, повернувшись к бармену в профиль. Тот
занялся другими клиентами, искоса поглядывая на капитана большими
выразительными глазами.
   В баре было довольно шумно - из динамиков мощной цветомузыкальной
установки неслись мелодии "Army Lovers". Посетители все прибывали, и у
стойки становилось тесновато. Капитан уже подумал было переменить позицию,
но вовремя заметил в зеркале за спинами барменов отражение тощей фигуры
Фреда.
   Фред появился из служебной двери за белыми колоннами вместе с плотным
господином. Это был тот самый депутат-биржевик, который запомнился
капитану по прежнему посещению бара. Пара столь разнокалиберных геев,
трогательно поддерживающих друг друга под ручку, выглядела по-опереточному
комично.
   "Цирк! - весело подумал капитан, прикоснувшись локтем левой руки к
твердой кобуре под курткой. - Сейчас начнется клоунада!"
   Как бы отозвавшись на эту мысль, Фред взглянул на капитана. На секунду
гей остолбенел, его бледное лицо приобрело плаксивое выражение, которое
сразу же сменилось гримасой ужаса. Грубо выдернув свою руку из-под мышки
друга-депутата, он буквально кинулся к столику, расположенному в левом от
Степанова углу помещения.
   Капитан внутренне напрягся - наступал решающий момент игры. Весь расчет
Степанова и был построен на импульсивной реакции эмоционального Фреда -
тот знал, кого разыскивает капитан, и если Сильвер не соврал, эти парни
должны были сейчас быть здесь. А оскорбленный гей не сможет упустить такой
прекрасной возможности, чтобы оросить благотворным бальзамом мести свою
трепещущую душу.
   За столиком, к которому подскочил Фред, сидели четыре человека - двое
мужчин и две девушки. Одному на вид было лет сорок-сорок пять, простого
кроя рубашка из дорогого натурального шелка, мощная шея борца с золотой
цепочкой крупного плетения, коротко стриженные курчавые волосы с заметной
проседью, восточные черты лица, умные проницательные глаза. Второй
выглядел примерно вдвое моложе, в его облике не было ничего яркого,
запоминающегося, кроме разве что рук - короткие рукава позволяли
разглядеть длинные загорелые мослы, буквально увитые канатами упругих
мускулов. Дамы за этим столиком представляли собой дорогую разновидность
местных шлюх.
   "Здоровые клешни у молодого, - подумал Степанов, внимательно наблюдая,
как Фред, нервно жестикулируя, объясняет что-то "кавказцу". - Без пиджаков
оба, оружия не видать, это хорошо".
   Фред показал в сторону стойки, оба его собеседника взглянули на
капитана. В этих взглядах была очевидная обеспокоенность. Молодой что-то
сказал, обращаясь к шлюхам, те вскочили и быстро отошли от столика.
   "Пора! - решил капитан и, широко улыбаясь, направился к знакомым Фреда.
- Они самые. Сомнений быть не может!"
   В этот момент он заметил, как "кавказец" толчком ноги пододвинул к
молодому небольшую спортивную сумку, стоящую возле стола. Тот наклонился и
стал дергать застежку - молнию, похоже, заело. Капитан ускорил шаг, он был
уверен - оружие в сумке.
   Приблизившись к столу, Степанов с ходу обратился к сидевшим, назвав
фамилии, которые сообщил ему Сильвер. Это было последней проверкой. Фред
изумленно вытаращил глаза и отступил за спину "кавказца". Тот, не спуская
глаз с капитана, утвердительно кивнул. Молодой, наконец запустив ручищу в
сумку, стал приподниматься из-за стола. Медлить уже было нельзя.
   Быстрым движением капитан выхватил револьвер.
   Хлопок - первая пуля досталась молодому, он рухпул обратно на стул,
сумка тяжело, с лязгом, ударилось об пол.
   "Не ошибся!" - отметил капитан, машинально оценив тяжесть этого падения.
   Хлопок - второй выстрел положил вскочившего было "кавказца". Ствол
револьвера переместился в сторону Фреда. Гей был единственным человеком в
кабаке, который знал, кто такой Степанов, и оставлять его в живых было
никак нельзя. Фред взвизгнул, отпрыгнул от стола и развернулся в тщетной
попытке скрыться в толпе ошеломленных, оцепеневших людей. Хлопок - пуля
вошла Фреду в подзатылочную впадину, энергия выстрела бросила хрупкое тело
прямо на дородного депутата, соляным столбом застывшего в трех шагах.
   Послав еще две пули в молодого и две в "кавказца", Степанов отшвырнул
разряженный наган, вытащил из кармана бутафорскую гранату, сорвал кольцо и
поднял над головой. На этот жест публика среагировала вполне адекватно -
все дружно свалились на пол. Этот эффект тоже входил в расчет капитана -
оружие могло оказаться у многих гостей агентурного кабака и чрезвычайно
важно было не дать ему заговорить раньше времени.
   Метнув муляж в стойку, капитан бросился к выходу, топая по спинам
несчастных посетителей. Прежде чем выскочить из дверей, обернулся. И
навсегда запомнил сцену, достойную кисти Босха, - изящную фигурку в
черном, подстреленной птицей повисшую на руках депутата, налившееся кровью
багровое лицо биржевика, взгляд его вышедших из орбит глаз, остановившийся
на гранате, подкатившейся к ногам...

   ...Вернувшись домой, Степанов первым делом удалил с рук "паутинку" -
практически незаметную тончайшую пленку, исключающую образование
отпечатков пальцев в течение трех часов. Кисти, тщательно протертые
спецсоставом, неприятно жгло, но зато он мог быть абсолютно уверен - ни на
стакане, ни на револьвере его "пальчиков" не осталось.
   "По нынешним временам - излишняя предосторожность, - подумал капитан,
жадно глотая ледяное "Мерло". - Наверняка все спишут на обычные разборки и
будут расследовать... бесконечно. Все, конец корриде. Остается еще
заказчик, но это уже не срочно. С этим уже можно не спешить".
   Он сел за письменный стол и взглянул на фотографию на стене.
   "Я найду его. Может быть, через месяц или через два. Найду обязательно.
Я не фанатик и не идеалист, и я не верю в справедливость. Просто дело надо
довести до конца".
   Засыпая, он опять увидел этот футбольный матч.
   Атакующая команда была близка к успеху. Длинная передача почти от
центра поля - и форвард, оставшись один на один с вратар„м, уже занес ногу
для удара по мячу. Но судья засвистел и тяжело побежал по лужам, нелепо
размахивая руками.
   "Офсайт! - догадался капитан. - Вне игры. Грубая ошибка... Теперь все
сначала".
   Впрочем, в этом бесконечном матче никогда не забивали голов...
   ...Слушая визгливые причитания Армена, который с ужимками шимпанзе
метался по тесной сторожке, Питон мрачнел с каждой минутой. Назарян
прикатил в Кратово в первом часу ночи, в темноте вдолбил "тойотой" в
чудесные ажурные кованые ворота, установленные только вчера, и чуть было
не замочил из "стечкина" самого хозяина, который выскочил на шум.
Состояние Армена было близко к истерике, и Питон, с трудом отобрав
пистолет у нервного гостя, влил в него почти полную бутылку "Мартеля",
прежде чем добился более-менее связного рассказа.
   Суть же горестных стенаний несчастного Назаряна сводилась к следующему.
Вечером он должен был встретиться со своими людьми в "Голубом медведе".
   Подъехав в назначенный час к бару, он застал там ужасную картину - куча
милиционеров суетилась возле двух трупов, в одном из которых Армен опознал
своего человека, а второй оказался завсегдатаем кабака. Третий
пострадавший - Сурен Алабян по кличке "Самбист" - с двумя пулями в правом
легком и одной в желудке боролся в настоящий момент с костлявой в
институте Склифосовского. Он был настолько плох, что врачи сомневались -
дотянет ли до утра.
   Сурен был доверенным лицом Назаряна, можно сказать - мозговым центром
почти всех операций группировки, а погибший - его личным телохранителем и
по совместительству руководителем боевиков Назаряна. Удар был нанесен
очень точно, а учитывая странное убийство в доме, где Армен снимал четыре
квартиры для своих людей, сомневаться не приходилось - на команду Назаряна
открыт сезон охоты. Вот только кем? И почему?
   - Сурен мне как брат! - вопил Армен, воздевая руки к низкому дощатому
потолку. - Кто!? А?
   Ну кто!? Помоги, а? Скажи! Век за тебя молиться буду!
   - Да успокойся ты! Сядь! - пробасил Питон, плеснув в мутный граненый
стакан остатки коньяка. - На-ко, выпей еще.
   Армен схватил стакан, глотнул, слышно было, как зубы стукнули о стекло.
Надрывно закашлялся, схватившись за горло. Питон забрал у него стакан,
похлопал мощной рукой по спине.
   - Эк тебя трясет! - сочувственно сказал он. - Давай еще раз расскажи,
только не ори, а то уши заложило...
   Армен повторил рассказ. Хозяин слушал с задумчивым видом, не перебил ни
разу.
   "Странно, очень странно! - рассуждал Питон. - За последние полгода
ничего похожего, все спокойно было в городе... Чеченцы разве... Да ну! Я
бы знал".
   - Сам на кого думаешь? - спросил он Армена.
   - Да в том-то и дело, что ни на кого! Со всеми в дружбе живу! - развел
руками слегка подостывший Назарян.
   - Значит, никто его не запомнил... Может, Самбист твой вспомнит?
   - А! - махнул рукой Армен. - Без сознания он.
   - А педик этот с тобой работал?
   - Нет. Наверное, случайно под пулю залез.
   Питон замолчал надолго. Да, странное дело! "Голубой медведь" - не то
место, где стреляют. По негласной договоренности между столичными
авторитетами этот бар использовался как нейтральная земля - для
переговоров. И кто же умудрился так нагадить?
   - Ты мне все рассказал? - спросил наконец Питон.
   - Да вот еще... - замялся Армен. - Нашел там один... Подобрал. Говорит,
вроде бы из этого стреляли. Черт его знает! Странный ствол какой-то...
   Назарян положил на стол небольшой блестящий револьвер. На грубом лице
Питона не дрогнула ни одна черта, но внутренне он испытал настоящий шок.
Толстыми пальцами осторожно взял оружие, поднес ближе к глазам. Уловил
свежий запах сгоревшего пороха. Сомнений быть не могло - тот самый наган.
   - Серьезное дело-то... - как бы про себя пробормотал Питон.
   - Знаешь что!? - с вновь проснувшейся надеждой завопил Назарян. -
Скажи! Загрызу! Зубами рвать буду!
   - Грызло побереги! - резко оборвал его Питон.
   Армен засопел обиженно. Питон искоса взглянул на надувшегося гостя.
Назарян был, безусловно, человеком порядочным, и помочь ему не грех, но...
Но выяснять отношения с теми ребятами, которым, видимо, Армен как-то
перебежал дорогу...
   - Ладно, слушай сюда. Ты пока вот что... Ты давай мочи рога - хошь, в
Анталию, хошь, в Ереван или еще куда-нибудь. Дней на десять. А я попробую
разобраться, что к чему. Нет. - Питон отстранил руку Армена. - Этот ствол
я у себя подержу. До твоего возвращения.
   - Сделаешь - век не забуду! - пообещал Армен, прикладывая руку к сердцу.
   - Забудешь - я напомню, - ухмыльнулся Питон и спрятал револьвер в стол.


                              XII. "АРТЕМИДА"


   Главный офис фирмы "Артемида" располагался в старинном двухэтажном
особняке в самом центре Москвы, в двух шагах от высотного здания
Министерства иностранных дел. Уже само местоположение говорило о том, что
дела у частного охранного и детективного агентства идут неплохо. Елизарову
с трудом удалось втиснуть свой видавший виды "Москвич" между слоноподобным
шестисотым "мерсом"
   и сверкающим серебристым металликом "порше".
   Автомобилей на парковочной площадке, выложенной серой гранитной
брусчаткой, было около двух десятков, и почти все - дорогие европейские
модели. Фасад особняка был в строительных лесах, местами затянутых
противопылевой пленкой, у левого крыла работал кран и суетилось с
полдюжины смуглых работяг в желтых комбинезонах.
   - Турки поди! - кивнул в сторону рабочих Ямпольский.
   - Нет, хорваты