Горяинов Сергей

                               Слуги Ареса.

                                  Роман.

   Издательство "Букмэн", 1998. - 352 с. ("Бестселлеры российского
книжного рынка")
   Серия основана в 1996 году
   Дизайн серии Михаила Маева

   Действие романа С. Горяинова "Слуги Ареса" развивается стремительно...
   В подъезде собственного дома убит начинающий писатель, автор романа
"Слуги Ареса". Дело об убийстве ведут профессионалы высокого класса. В
ходе расследования выясняется, что события романа не выдумка, а быль. В
деле оказываются замешанными военные самых высоких рангов, бандитские
группировки, частные детективные агентства. Речь идет о торговле оружием,
противоракетной обороне страны и подготовке вывода ее из строя.
Последствия могут привести к мировой ядерной катастрофе...

                                   1997

                  Издательство "Букмэн", оформление, 1998


                               Часть первая

                             Две недели в июне

                 I. СТРАННАЯ СМЕРТЬ НАЧИНАЮЩЕГО ЛИТЕРАТОРА

   Теплым и влажным июньским вечером из дверей коммерческого издательства
"Бригада", что находится на Приморском бульваре на севере города, вышел
крупный мужчина средних лет. Спускаясь по выщербленным бетонным ступенькам
высокого крыльца, он споткнулся и выронил из рук тонкую коричневую кожаную
папку. Виртуозно матерясь полушепотом, он подобрал свое имущество, смачно
сплюнул мимо кособокой урны на убогий газончик и не спеша побрел по
пустынной улице. Судя по тому, что походка его была несколько нетвердой, а
игривая популярная мелодия, которую он, отчаянно фальшивя, пытался
насвистывать, прерывалась громкой икотой, он был весьма навеселе и в
хорошем настроении.
   Время было позднее, уже зажглись фонари. Низкая плотная облачность,
придавившая город, обещала близкую грозу. Неподвижная в сырой духоте
листва деревьев была по-осеннему вялой. Свет фар редких автомобилей
казался тусклым в дымке смога.
   - Прямо Бомбей какой-то! - пробормотал мужчина, вытирая взмокший лоб
тыльной стороной ладони. - "И ты меня забудешь скоро, и я не буду думать,
вольный, о милой девочке, с которой мне было нестерпимо больно".
   Эта попытка "бельканто" вновь прервалась шумной икотой. Пару минут он
шагал молча, стараясь восстановить дипломатические отношения с собственной
пищеварительной системой и мучительно вспоминая имя женоподобного
исполнителя шлягера, Бог весть почему застрявшего в мозгу.
   - Ю-ли-ан! - наконец произнес он. - Позу надо менять, если нестерпимо
больно! Ей-богу, Добронравову напишу!
   Эта сомнительная шутка так развеселила его, что в припадке пьяного
хохота он вновь уронил папку на асфальт. Присев на корточки, он извлек из
папки книгу в пестрой глянцевой обложке, и держа ее на вытянутой руке,
несколько секунд критически рассматривал в холодном свете уличного фонаря.
   - Кошмар! - весело произнес он и опять расхохотался. - Просто ужас!
   Первые крупные капли дождя упали на землю.
   Где-то на западе мелькнула бледно-зеленая вспышка и глухо рокотнул
гром. Чертыхнувшись, мужчина поднялся и, прикрывая голову папкой, поспешил
к остановке автобуса. Сплошной поток теплой воды хлынул на улицы города...
   ...Степа Голова своей работой очень дорожил.
   Шестьсот баксов в месяц - не слабо для Москвы, и свежая "тойота
ленд-крузер" - это не раздолбанный "газон". Требования простые, законные:
быть точным как часы, всегда держать джип наготове, а язык за зубами - за
шесть сотен можно вполне. Года не прощдо - глядишь, на половину "пятерки"
уже собрал.
   Даже вкус отечественной водки стал Степа постепенно забывать - все
больше финскую потреблял, ту, что с клюквой, "finlandija-cranberry", это
вещь!
   Конечно, многие и пожирнее сейчас куски кушают но с восемью классами в
биржевики-банкиры не очень-то заделаешься. Тачки перегонял из Германии,
Голландии, было дело, да. Наварить можно, но как дороги польские
вспомнишь... Б-р-р! Трасса смерти.
   Пару раз уходил Степа от бандюков - даже приятно щекотала нервы лихая
гонка. Но... Звякнуло раз заднее стекло, осыпалось сотнями осколков,
разворотила пуля подголовник правого сиденья. Хоть и хорош пятисотый
"БМВ", хоть и мастер за рулем, все же быстрее свинец, много быстрее...
Завязал.
   Армен, душа-человек, работенку непыльную устроил. Не забыл автобат под
Калугой. Проявил тогда сержант Голова благосклонность к урюку-салабону,
дедам в обиду не давал. Теперь и сам не вспомнит почему. Через десять лет
случайно встретились, оказалось, не забывается добро. "Генеральный
директор... Для тебя по-прежнему - Армен... Шестьсот устроит?" Еще бы!
Всегда как штык и не болтать? Без проблем! Да и о чем болтать? В салоне
"тойоты" русскую речь почти не слышно - все больше по-своему, иногда
по-английски. А маршруты? Ну город и город. Вечером - стакан "cranberry"
под деликатесную закуску съел и все забыл. Начисто.
   Сегодня Степе нужно было в аэропорт ехать, во "внучку", Армена с
компанией встречать. Рейс из Свердловска прибывает ровно в 6.00. С
Дмитровки через всю Москву пилить, да и потом по трассе - вставать
пришлось рано. Четверть пятого Голова открыл дверь квартиры и, отчаянно
зевая, вышел на лестничную площадку.
   Было темно. Матюгнувшись в адрес шпаны, опять кокнувшей лампочку,
придерживаясь за стенку, Степа осторожно двинулся к лестничному пролету.
Чтото звякнуло под ногой, отлетело к лестнице, покатилось по ступенькам.
Заинтересованный Голова в три шага преодолел площадку и в тусклом сером
свете, пробивавшемся через маленькое, тридцать лет не мытое оконце, увидел
аккуратный желтый цилиндрик, лежавший на средней ступеньке пролета.
   "Ишь ты, гильза!" - подумал Степа, и как-то нехорошо, мутно стало у
него на душе.
   Впоследствии он божился, что сразу понял, что не придется ему сегодня
никуда ехать. Если так оно и было, то предчувствия Степу не обманули.
Несколько шагов вниз - и он увидел человека, сидевшего спиной к
мусоропроводу, широко раскинув ноги в дешевых кроссовках. Рядом с правой
ногой лежал пистолет с глушителем. "Макаров" - механически отметил Голова,
узнав очертания оружия. Он хотел было подобрать пистолет, но, сообразив,
тотчас отдернул руку. Неуверенно, дрожащими пальцами он коснулся плеча
сидевшего человека. Тот неожиданно легко, как будто ждал этого
прикосновения, сполз вниз, почти лег.
   Степа пружинисто отскочил назад, зубы его лязгнули. Только теперь он
заметил, что грязно-желтый, всегда загаженный перед мусоропроводом кафель
залит чем-то темным, жирно блестящим. Сзади раздался шорох, и Степа резко
обернулся. На нижней площадке сидел небольшой черно-белый молодой кот.
   Он посмотрел на Степу внимательными зелеными глазами и, широко зевнув,
облизнулся.
   - Брысь! Пошел! - хотел было заорать Голова, но крика не получилось.
Звук застрял у него где-то в горле, и слова прозвучали тихо, почти
неслышно.
   Охваченный ужасом, Степа рванулся вверх по лестнице в свою квартиру, к
телефону, краем глаза заметив у стены, рядом с головой трупа, вторую
гильзу.
   Третью гильзу нашел майор Ямпольский, руководитель
оперативно-следственной группы, прибывшей на место происшествия минут
через сорок после Степиного звонка.
   Суета на лестнице, молнии фотовспышки, женский пронзительный крик, вой
каких-то не знакомых Степе баб, басовитое гудение небольшой толпы, как
из-под земли возникшей у подъезда, окрики сержантов, отгонявших не в меру
любопытных - все это продолжалось около часа. Потом убитого унесли в
красно-белый "рафик" службы "ОЗ", а дворник Шабулин вымыл пол. Не очень
тщательно - вишневые следы подтеков остались у стены и под самым люком
мусоропровода.
   Голова сперва охотно и увлеченно рассказывал о своем утреннем
приключении, незаметно для себя добавляя новые подробности и с каждым
разом насыщая все более мрачными красками палитру чувств, обуревавших его
трепещущую душу. Но к четвертому кругу он заметно поостыл и стал говорить
односложно и вяло.
   - У...
   - Вы сразу узнали убитого?
   - Да, - вздохнул Голова. Ему показалось, что этот вопрос задают уже в
сотый раз.
   - Назовите его.
   - Серега это. Из двадцать второй квартиры. Фамилии не знаю.
   - Где работал потерпевший? Чем занимался?
   - Не знаю я. Журналист, что ли. Врать не буду.
   "Москвич" я ему делал, ремонтировал то есть. А больше не знаю.
   - Хорошо. Подпишите здесь и здесь.
   Беседа наконец завершилась подписанием протокола, и Голова облегченно
перевел дыхание - ему уже порядком надоела вся эта кутерьма. Но
Ямпольский, убрав документы в кейс и выглянув в окно, задал еще один
вопрос:
   - Вот это твоя "тойота"?
   - Угу, - ответил Голова, не вставая из-за стола.
   Дурацкий вопрос вызвал раздражение. На парковке перед домом три не
первой молодости "жигуля" и полусгнивший "запор", "тойот" немного - всего
одна.
   - Давно на ней работаешь?
   - С год.
   - Покажи-ка документы на машину, - как-то лениво процедил майор.
   Голова насторожился. С документами все в порядке, но все же такое
дело... Сбегав в прихожую и суетливо порывшись в карманах куртки, он
протянул майору права, техпаспорт и доверенность.
   - Приличный стаж у тебя. И все категории.,. - Ямпольский с безразличным
выражением лица пробежал глазами бумаги.
   - С армии.
   - Ну, ну. В аэропорт, значит, собирался?
   - Ну я же говорил...
   Майор протянул Степе документы.
   - Опоздали, Степан Ильич.
   В голосе Ямпольского послышалось что-то неприятное, насмешливое, и
Голова насупился.
   - Да уж, опоздал.
   - До свидания. Подписки не беру, но по-человечески прошу из Москвы три
дня никуда не уезжать.
   Можете понадобиться.
   - Ладно.
   Майор кивнул и вышел. Степа запер дверь, прошел в комнату и присел на
подоконник. Он увидел, как Ямпольский вышел из подъезда, обошел зачемто
вокруг "тойоты" и сел в светло-серую "Волгу".
   Голова поплелся на кухню, зажарил яичницу из четырех яиц, сварил кофе.
Расправившись с едой, он с удивлением почувствовал, что аппетит только
усиливается. Соорудив огромный бутерброд с салями, он, поколебавшись,
извлек из морозилки покрытую легкой снежной пылью бутылку "cranberry" и
плеснул грамм сто в низкий широкий стакан. Крупные ноздри Степы шумно
втянули восхитительный свежий и терпкий аромат. Полюбовавшись на просвет
на красновато-розовый напиток, маслянисто-тяжелый от холода, он уже
собрался опрокинуть его в глотку, как в дверь позвонили. И еще раз, и еще.
   Требовательно и резко.
   Звонок трещал не переставая, пока Голова не открыл дверь квартиры. На
пороге стоял Армен в сопровождении трех соплеменников внушительных
габаритов. Взгляд выразительных глубоких глаз Армена остановился на
стакане с розовым пойлом, черт его знает зачем захваченным Степой в
прихожую, потом переместился на лицо незадачливого водителя. Взгляд этот
не оставлял никаких сомнений - господин генеральный директор бьш взбешен.
   А потому улыбнулся весьма угодливо и заискивающе бывший сержант Голова
бывшему рядовому Назаряну, прежде чем начать свой невеселый рассказ.


                        II. АБСОЛЮТНО ЧАСТНОЕ ЛИЦО


   За двадцать восемь лет службы в уголовном розыске Владимир Близаров
приобрел чрезвычайно стойкое, прочное, как гранитный утес, отвращение к
своей работе. Полковничьи погоны, полученные из рук ныне покойного Пуго
весной 91-го вместе со "штатским" орденом "Знак Почета", означали верхний
предел карьеры и вполне сносную долгожданную пенсию. Тогда означали...
Теперь же о "заслуженном отдыхе" думалось с содроганием. Капиталов у
полковника не было, и пара миллионов денежного довольствия, выплачиваемых
демократическим государством с обидной нерегулярностью, составляли
единственный источник его существования. Впрочем, теперь его совсем не
торопили с уходом. Пять лет бесчисленных реорганизаций, возникновение и
роспуск различных отделов с красивыми названиями, топорная работа всех
этих ОМОНов, РУОПов, СОБРов, муниципалов показали ясно - сыск дело тонкое,
и батальоны молодцов в идиотском сером камуфляже, увешанных всевозможными
"спецсредствами", не в состоянии подменить одного сыщика. Настоящего - с
опытом и головой.
   Опыт у Елизарова был большой. Из того старого, знаменитого состава
МУРа, который в 60-70-х держал столицу чистой и спокойной, немного людей
осталось в управлении, а уж "на земле", в деле, в оперативной работе - он
один, это точно. Материалы многих дел, в которых довелось ему участвовать,
украшали теперь стенды закрытого музея МВД, вошли в учебные пособия. В
73-м именно он взял банду, совершившую вооруженный налет на сберкассу на
Кутузовском, - беспрецедентный в те годы случай.
   Сам вычислил и сам взял, так уж пришлось. И потребовалось ему для этого
всего двенадцать часов...
   И с каждым годом все накапливалось и накапливалось в душе отвращение к
этой тяжелой, выматывающей и бесполезной, в сущности, игре. Очень многие
подонки, отсидевшие его стараниями и пять, и десять, и пятнадцать лет,
жили теперь припеваючи.
   На свободе. Они имели то, о чем полковник не мог и мечтать, и даже сама
свобода их была многогранней и шире, чем его собственная. Страна
потихоньку становилась достоянием негодяев, и все, что он безусловно мог
поставить на свой счет - это шесть смертных приговоров, приведенных в
исполнение, поделам, которые он вел. Еще три были отменены Верховным
Судом. Что ж, его матч был близок к завершению, и результат сомнений не
вызывал - поражение...
   В приступе иппохондрип Елизаров угрюмо смотрел на человека,
переступившего порог его кабинета.
   Пять минут назад позвонил дежурный и доложил, что некий посетитель
хочет видеть следователя, занимающегося вчерашним убийством на Дмитровке.
   У Елизарова как раз случилось свободных полчаса, и он решил принять
гражданина сам, тем более что Ямпольский с утра укатил на Кубинку - именно
там в одной из воинских частей полгода назад был похищен "Макаров",
найденный возле трупа.
   Вошедший поздоровался низким, слегка усталым голосом и сел на
предложенный полковником стул.
   Опытный взгляд Елизарова в три секунды ощупал фигуру посетителя. Лет
тридцать пять - тридцать семь. Высокий, около ста восьмидесяти пяти.
Худощав, спортивен. Черты лица резкие, лоб высокий, небольшие залысины.
Летний светло-серый костюм стандартного покроя, солнечные очки в тонкой
оправе белого металла. Никаких бросающихся в глаза деталей... Елизаров
почти не удивился, когда визитер достал удостоверение из внутреннего
кармана пиджака и протянул полковнику.
   Удостоверение было старым. Многострадальная контора, представителем
которой оказался гость, уже пару лет имела другое название после очередной
реорганизации. "Федеральная служба контрразведки Российской Федерации" -
прочел Елизаров. На фотографии владелец удостоверения был в форме и
казался существенно моложе, чем в действительности.
   Полковник нарочито медленно перевел взгляд с фотографии на лицо своего
визави. Тот усмехнулся, снял очки и аккуратно положил их на стол.
   - Чем могу быть полезен, капитан? - спросил Елизаров, возвращая
документ.
   Последнее слово он произнес с полувопросительной интонацией.
Удостоверение подлежит замене с присвоением очередного звания, но в том
бардаке, что твориться сейчас в спецслужбах, это правило почти не
выполняется. Гость, однако, корректив в обращение не внес и поспешил
перейти к делу.
   - Меня интересуют некоторые подробности по делу о вчерашнем убийстве на
Дмитровском шоссе, - произнес посетитель приятным низким баритоном.
   - Контрразведка хочет забрать дело у нас? - спросил Елизаров с тайной
надеждой в голосе. Некогда мощный следственный аппарат Комитета,
необдуманно и варварски разогнанный четыре года назад, был возрожден лишь
недавно. Елизаров с огромной радостью спихнул бы чекистам это убийство -
сейчас на нем висело аж двенадцать дел и, если честно признаться, только
по четырем просматривалась более-менее надежная перспектива.
   Но гость отрицательно покачал головой.
   - Нет. Мой интерес, если так можно выразиться, носит частный характер.
Убитый был моим другом.
   Близким другом.
   - Вот как? Что ж, примите мои соболезнования.
   Но я полагаю, Михаил Владимирович, что установленный порядок вам
известен. Без обращения вашего руководства к моему руководству и
соответствующих решений я не вправе...
   Полковник говорил тусклым голосом чиновника, потерявшего к посетителю
всякий интерес.
   - Разумеется, разумеется. - nepcb-ил гость. - Но это потребует
некоторого времени, а время сейчас дорого.
   - Это верно, - согласился полковник. - Насчет времени вы правильно
заметили. И тем не менее я скажу - нет. Не имею права.
   Он откинулся в кресле и сцепил пальцы рук на животе, всем своим видом
давая понять, что разговор окончен.
   - Досадно, - процедил капитан и встал. - Я рассчитывал на разумное
сотрудничество.
   Елизаров тоже поднялся и развел руками, постаравшись изобразить на лице
вежливое сожаление.
   - И все же я хочу сделать вам небольшой подарок. - С этими словами
посетитель вытащил из кармана пиджака небольшую книжку в пестрой обложке и
протянул полковнику.
   Елизаров книгу узнал. Такой же томик был обнаружен в папке, что нашли
рядом с трупом, и приобщен к материалам дела.
   - Я не любитель бульварной литературы.
   - Вы читали?
   - Нет.
   - Советую прочитать. И позволю себе предположить, что, прочитав, вы все
же захотите со мной поговорить.
   Елизаров только плечами пожал. Он хотел было сказать, что у него в
сейфе штук десять папок с делами, которые он должен сегодня смотреть, и
что он не может позволить себе убивать время посредством второразрядного
криминального чтива в кошмарной обложке. Но к чему объяснять, что и так
очевидно?
   Комитетчик ушел, и полковник постарался забыть об утреннем разговоре.
   И все же какое-то неприятное беспокойство не покидало его весь день, а
день как раз выдался на редкость спокойный. Что-то не то было с этим
странным визитом, какая-то тревожная неопределенность поселилась в уютном
кабинете Елизарова. И поэтому вечером полковник вызвал к себе лейтенанта
Гущина - стажера, без году неделя работающего в его команде. Папаша
лейтенанта - отставной генералмайор госбезопасности Василий Гущин - был с
Елизаровым в теплых отношениях, да и услуга-то, собственно, требовалась -
так, пустячок.
   - Вот что, сынок, - покровительственным тоном сказал полковник, как
только стажер появился в его кабинете. - Хочу твоего батю об одолжении
небольшом попросить.
   - Так он же на даче, Владимир Владимирович! В Черноголовке.
   - Знаю, знаю, поэтому через тебя и обращаюсь.
   Поезжай-ка к нему утречком, а лучше - прямо сейчас. Дело такое. Был тут
у меня сегодня парень из федеральной контрразведки. Частным порядком.
   Красавчик спортивный - этакий Бельмондо. Интересовался убийством на
Дмитровке.
   - Вчерашним?
   - Ну да. Как частное лицо интересовался, понимаешь? Что, почему - пока
непонятно. Можно сказать, заинтриговал. Вот попрошу Василия Федоровича
узнать по своим каналам, что это за парнишка. И кто за парнишкой,
понимаешь? Но только потихонечку - тоже частным порядком.
   - Понял, Владимир Владимирович. Вы опишите мне его.
   - Описать? - усмехнулся полковник. - Я лучше запишу.
   Он черканул что-то на листке и протянул лейтенанту.
   - Справа номер и серия удостоверения, слева - личный номер. Зовут
Михаил Владимирович Степанов, капитан. Удостоверение не ФСБ, а еще ФСК.
   Числа длинные, но память еще, слава Богу, не подводила. Как дела-то у
отца?
   - Ну какие на пенсии дела?
   - На даче всегда дела. Сегодня четверг, жду тебя в понедельник с утра.
Действуй.
   Полковник улыбнулся вслед Гущину - парень был ему симпатичен.
   Не прошло и десяти минут после ухода лейтенанта, как позвонил
Ямпольский и сообщил, что задержится в области на пару дней. Связь была
плохая - сплошной треск, и причину Елизаров не понял. В вагоне метро,
когда ехал к себе, на Юго-Запад, полковник пожалел, что не захватил со
стола книжку