боко любить его... Человеческую страсть и  вообще
разные оттенки человеческого чувства Р. наблюдает преимущественно, почти
исключительно в женщине, причем ему больше по сердцу  и  больше  удаются
(как и  при  изображении  мужчин)  характеры  энергические,  сильные.  С
трагедией Р. (по замечанию Брюнетьера) начинается  в  новой  французской
литературе господство женщины, в  противоположность  прежним  писателям,
которые все принижали ее социальное  значение.  У  Р.  женщина,  в  лице
Андромахи,  Германы,  Беренисы,  Федры  и  др.,  впервые  представляется
личностью вполне независимой в своих чувствах и  ответственной  за  свои
поступки. Стоя на общечеловеческой  точке  зрения,  Р.,  вместе  с  тем,
писатель  вполне  национальный.  Слово:  национальность  надо  принимать
здесь, однако, в очень ограниченном смысле. Р. не было никакого дела (по
крайней мере насколько это  отражается  в  его  произведениях)  до  всей
французской нации; его, человека придворного и жившего  только  в  среде
дворянства, интересовала только эта среда, но ее  он  знал  превосходно;
все новые веяния,  возникавшие  в  ней  и  подготовлявшие  новое  время,
находили красноречивое и верное отражение в  его  трагедиях.  Черпая  из
источника древней классической  поэзии,  живя,  по-видимому,  в  древнем
мире, он оставался новым французом до мозга костей, и  выводимый  им  на
сцену древне-классический мир был таким только  по  названию;  сохранить
характер древнего мира он старался  сколь  возможно,  но  вместе  с  тем
стремился ввести в свои произведения дух нового времени. Это ставили ему
(как и вообще французской драме XVII в.) в укор, и, с точки зрения чисто
эстетической, не без основания; но, с другой стороны, отклик на заветные
чувства и стремления той части общества, которая стояла во  главе  всего
умственного, социального и политического движения, составляет заслугу Р.
-    заслугу,    которой    иные    критики    его    придавали     даже
национально-политическое значение.  "Как  знать  -  восклицает  Гейне  -
сколько подвигов расцвело из нежных  стихов  Р.  Те  французские  герои,
которые схоронены у пирамид, на полях Маренго, Аустерлица, Москвы -  все
они некогда слышали стихи Р., и их император также слышал  эти  стихи  в
устах Тальмы. Как  знать,  сколько  пудов  славы  с  Вандомской  колонны
причитается собственно на долю Р.! Он был живой источник любви и чувства
чести и опьянял собою, приводил в восторженное  состояние  целый  народ.
Чего же еще станете вы требовать от поэта?" Если в словах Гейне  и  есть
значительная, быть может, доля преувеличения, чисто поэтического, то  во
всяком случае влияние Р. на  современные  ему  и  последующие  поколения
несомненно.   К   вышеуказанным   достоинствам   следует    присоединить
удивительное мастерство языка, смелость и простоту оборотов, несмотря на
уступки,  иногда  значительные,  тогдашним   требованиям   искусственной
вычурности. Стиль Р. у нашего Герцена вызвал следующие слова: "Я  увидел
Р. дома (т. е. в Париже), увидел Р. с Рашелью и научился  понимать  его.
Есть нечто поразительно величавое  в  стройной,  спокойно  развивающейся
речи его героев, диалог часто убивает действие, но он изящен, но он само
действие"...  -  Лучшее  издание  всех  сочинений  Р.  (с  очень  ценной
вступительной статьей П. Менара) - в серии "Les grands йcrivains  de  la
France"  (1875).  Довольно  хорошая  биография   написана   его   сыном.
Прекрасные  характеристики  в  сочинениях  Лотейсена,  "Geschichte   der
franzцsischen  Literatur  im  XVII  J.",  и  С.-Б„ва,  "Port-Royal".  П.
Вейнберг.

   Литература. Существует  много  переводов  на  русский  язык  трагедий
Расина: "Афолия" (изд.  И.  Новикова,  М.,  1784);  то  же,  под  именем
"Афалия", в стихах (М., 1820); "Гофолия", пер.  Поливанова  (М.,  1892);
нисколько переводов "Ифигении  в  Авлиде"  (1796  и  др.);  "Андромаха",
перев. гр. Д. Хвоста; "Есфирь" (проза, М.,  1783);  тоже,  в  стихах  П.
Катенина (СПб., 1816) и О. Чюминой ("Восход", 1898 г., ј 1 - 3); "Федра"
(стихами, перевод В. Анастасевича,  СПб.,  1805);  то  же,  переводы  М.
Лобанова (СПб., 1823), Окулова (1624),  И.  Чесновского  (1827)  и  др.;
"Баязет" (в стихах, П. Олина, СПб., 1827).  См.  Ф.  Батюшков,  "Женские
типы в трагедиях Расина" ("Сев. Вестник", 1896, ј 7); И. Иванов,  "Расин
и его трагедии" ("Артист", ј 5).
   Раствор (техн.) - смесь  из  извести  песка  и  воды,  приведенная  в
состояние  вязкого  теста  и  употребляемая  для  соединения  камней   в
постройках.
   Растениеводство - так  называют  ту  часть  агрономической  науки,  в
которой излагается учение об условиях развития  культурных  растений,  в
зависимости  от  климата,  обработки,   удобрения   и   других   приемов
сельскохоз. техники. Первая часть такого  учения  называется  общим  Р.;
вторая, где рассматриваются культурный растения по группам  и  каждое  в
отдельности, носит название частного Р. Все эти выражения заимствованы у
немцев:  Landwirtschaftliche  Pflanzenbau,  allgemeine   und   specielle
Pflanzenbau (строение растений). У нас это выражение заменено словом  Р.
и отнесено по преимуществу к растениям  полевым.  Но  так  как  растения
возделываются и на лугах, садах и огородах и т. д., то в параллель слову
Р. у нас явились луговодство, садоводство, огородничество и т.  д.,  что
также  стоит  в  связи  с  немецкими  словами:   Wiesenbau,   Gartenbau,
Gemusebau. Русским агрономам следовало бы вместо терминов:  Р.  общее  и
частное  употреблять  более  благозвучные   и   общепонятные   слова   -
земледелие, общее и частное.
   Растение. - Если оставить в стороне низшие Р. и иметь в  виду  только
высших представителей их, имеющих корни, стебель  и  листья,  то  каждый
безошибочно узнает Р. и отличит его от  животного.  Формулировать  же  в
немногих словах, какие  именно  признаки  составляют  характеристические
черты Р. вообще (не только  высшего)  и  его  отличие  от  других  живых
существ - представляется невозможным В сравнительно недавнее еще время в
этом случае говорили, что P. sunt et crescunt,  но  не  двигаются  и  не
чувствуют. Но теперь известно, что и Р. двигаются и не только  низшие  -
столь похожие на животных, что относительно многих из  них  до  сих  пор
существует сомнение, к которому из двух царств их следует отнести, -  но
и высшие. Правда, у этих последних движения в большинстве случаев  очень
медленны и слабы; но известно  уже  немало  примеров  высших  Р.,  столь
быстро передвигающих своими органами,  что  вполне  напоминают  движения
животных. Что касается способности чувствовать, то и в этом никак нельзя
отказать  Р.  Долгое  время  господствовало  убеждение,   что   в   акте
размножения лежат  существенные  особенности  Р.,  что  это  -  бесполые
существа, не знающие полового размножения. Но при ближайшем знакомстве с
жизнью Р., и это предвзятое мнение, вытекавшее из  упорного  взгляда  на
Р., как на что-то среднее между животным и мертвым физическим телом,  не
оправдалось. И у Р. оказались полы, и  даже  половой  акт  их,  в  своих
основных  чертах,  оказался  тожественным  с  половым  актом   животных.
Пропасть между Р. и неживой природой еще более выросла, а различие между
животным и Р. еще  более  сгладилось.  Наконец,  когда  познакомились  с
химическими   процессами,   происходящими    в    Р.,    думали    найти
характеристическую черту Р. в их способе питания и вообще обмена веществ
с  окружающей  средой.  Здесь  на  первых   порах   растительная   жизнь
обрисовалась весьма крупными и рельефными  чертами.  Вот  схема  Дюма  и
Буссенго из их знаменитого сочинения:  "Опыт  химической  статики  живых
существ":
   Растение:  выделяет  кислород,   поглощает   углекислоту,   связывает
энергию, образует белки, жиры и углеводы.
   Животное:  поглощает  кислород,  выделяет  углекислоту,   освобождает
энергию, разрушает белки, жиры и углеводы.
   В   дальнейшем    оказалось,    однако,    что    указанная    схемой
противоположность получается только от того, что  при  этом  принята  во
внимание  только  одна  сторона  жизни  Р.  Действительно,  Р.  питается
простейшими химическими соединениями  и  из  них  образует  органические
вещества, указанные в схеме;  но  с  этого  момента  химически  процессы
оказываются тожественными в обоих царствах:  и  Р.  поглощает  кислород,
выделяя углекислоту (т. е. дышит), как ни странно  казалось  это  первым
исследователям, удивлявшимся, что в Р. одновременно существуют два прямо
противоположных процесса - поглощение  и  выделение  углекислоты.  Точно
также и Р. разрушают органические вещества в своем  жизненном  процессе,
только продукты этого распада они не выделяют наружу, а употребляют  для
новых  синтезов.  Таким  образом,  при  ближайшем   изучении   и   здесь
повторилось то же, что в предыдущих  случаях:  различия  стушевались,  а
сходство двух форм жизни  -  растительной  и  животной  выступило  более
рельефно. Несомненно однако, что способность к синтезу  пищи  составляет
важное характеристическое свойство Р.; в строении Р.  оно  выражается  в
том, что элементарная единица живых существ - клеточка - имеет у Р. один
характерный орган - пластиду (зеленая пластида,  хлоропласт),  крошечное
тельце, играющее, однако, огромную роль,  так  как  в  нем  сосредоточен
синтез органических веществ. Мы могли бы поэтому сказать, что Р. - такое
живое существо, которое питается простейшими минеральными соединениями -
углекислотой, водой и проч. Но  дело  в  том,  что  существует  обширная
группа несомненных Р., лишенных этой способности и  питающихся,  подобно
животным, готовыми органическими соединениями.  Таковы  все  (или  почти
все) Р., лишенные хлорофилла, например, грибы, многие цветковые Р. и др.
Таким образом, нельзя указать ни одного признака, который определительно
характеризовал бы растения и служил бы для отличия их  от  других  живых
существ. - Но если, по существу, Р. и  животное  характеризуются  одними
чертами, отличающими их от неживой  природы,  то  в  деталях,  признаках
второстепенного значения существуют различия, позволяющие нам, с большей
или меньшей  уверенностью,  относить  одни  организмы  к  P.,  другие  к
животным. Законченной естественной системы  P.,  т.  е.  такой,  которая
выражала бы средство растительных  форм  или  постепенный  ход  развития
растительного   царства,   не   удалось   еще   создать,   несмотря   на
многочисленные  попытки  в  этом  направлении  со   стороны   выдающихся
ботаников прошлого и нынешнего столетия.  Одна  из  наиболее  старых  и,
по-видимому, наиболее удачных  классификаций  состоит  в  том,  что  все
царство Р. (более 100000 видов) делят на два  подцарства:  1)  споровые,
Sporophyta  (иначе  тайнобрачные)  и  2)  семенные,  Spermophyta  (иначе
явнобрачные).  Существует  и  другое  деление,  основанное  на  строении
вегетативных органов: 1) слоевцовые, Thallophyta и  2)  листостебельные,
Cormophyta. Первые лишены дифференцировки на корень, стебель и лист,  их
тело представляет неопределенное слоевище  разнообразной  формы;  вторые
имеют настоящие корни, стебель и листья. О  строении  этих  органов  см.
соответственные статьи. Оба деления не вполне соответствуют друг  другу,
так как отдел  папоротниковых  относится  к  листостебельным  по  одному
делению и к споровым по другому. Подцарство споровых состоит из отделов:
водоросли,   с   примыкающими   к   ним   бактериями,   грибы,   мхи   и
папоротникообразные.  Подцарство  семенных  составляют:  голосеменные  и
покрытосеменные.
   Д. И.
   Растрелли  (Rastrelli)  -  два  художника-итальянца,  трудившиеся   в
России. 1) Карло Бартоломео Р., литейщик из металла и  скульптор.  Время
его рождения, равно как и смерти,  неизвестно.  Купил  себе  во  Франции
графский титул и в 1716 г. был вызван Петром  Великим  в  Петербург  для
литья пушек и  для  художественных  работ  по  украшению  новой  русской
столицы. Первые скульптурные произведения, исполненные в  ней  Р.,  были
бронзовые фигуры на мотивы басней Эзопа; они были расставлены  на  левом
берегу Невы и были впоследствии подарены Екатериной II гр.  Остерману  и
Бецкому, которые приказали их перелить; таким образом они уничтожены. Не
сохранились также бронз. бюст С. Бухвостова, отлитый  Р.  по  приказанию
преобразователя России,  и  свинцовые  статуи  работы  этого  художника,
украшавшие собой аллеи и  фонтаны  Летнего  и  Петергофского  садов.  Из
скульптур  Р.  до  нас  дошли  только  бронзовый  бюст  Петра  Великого,
хранящийся в так наз. Аполлоновой  зале  Зимнего  Дворца;  статуя  этого
государя верхом на коне и барельефы  Петровского  монумента  на  площади
пред  Инженерным  Замком,  и  бронз.  статуя  имп.  Анны   Иоанновны   в
сопровождении пажа, недавно переданная из музея академии  худ.  в  музей
имп. Александра III. 2) Графа Бартоломмео (Варфоломей Варфоломеевич)  Р.
- сын предыдущего, талантливый архитектор. род. около  1700  г.  Еще  не
окончил своего ученья,  когда  его  отец  переселился  в  Петербург.  По
восшествии Екатерины I на престол, старший  Р.  получил  от  императрицы
позволение отправить сына, для довершения его образования, в чужие края.
Отсутствие молодого Р. из России продолжалось около пяти лет, до приезда
имп. Анны Иоанновны  в  Петербург.  Вскоре,  по  возвращении  из  своего
путешествия,  Р.  подал,  по  требованию  государыни,  проект  постройки
Зимнего Дворца на месте дома Апраксина, перешедшего,  по  завещанию,  от
этого владельца в собственность имп. Петра II. Проект первоначально  был
сочинен только на один фасад, обращенный  к  зданию  Адмиралтейства,  но
потом  распространен  и  на  остальные  фасады.  Вся  постройка   дворца
продолжалась под руководством Р. с 1735 по 1739 г. Она приблизила  Р.  к
придворной сфере и доставила ему  возможность  найти  себе  покровителей
среди вельмож того времени и войти в милость к  всесильному  Бирону.  Р.
был сделан придворным обер-архитектором, с ежегодным жалованием  по  600
руб., которое, в правление Анны Леопольдовны, возросло до  1200  руб.  в
год. В это время Р. занимался сооружением, по своим проектам, дворца для
Бирона в Митаве (ныне губернск. присутственные места) и разных  построек
на его мызе Ругендаль. Кроме того, он руководил постройкой Анненгофского
и  Лефортовского  домов  в  Москве.  По  воцарении  Елизаветы  Петровны.
курляндские постройки для Бирона были в  1741  г.  остановлены,  и  даже
дорогие двери и оконные рамы из митавского дворца перевезены в Петербург
для строившегося тогда  дома  гр.  Разумовского,  что  ныне  Аничковский
дворец (1743). Р. участвовал в устройстве торжеств по  случаю  коронации
новой  императрицы  в  Москве.   Здания,   конфискованные   от   вельмож
предшествовавшего царствования, были розданы приверженцам  воссевшей  на
русский престол дочери Петра Великого, Разумовским, Бестужеву, Шуваловым
и др. Требовалось перестраивать их и приспособлять к новым  назначениям,
и большинство этих работ поручалось Р. Тотчас по возвращении императрицы
из  Москвы,  он  начал  перестройку  в  Царском  Селе  скромного   дома,
принадлежавшего Екатерине I,  в  громадный,  существующий  ныне  дворец,
составляющий одно из красивейших зданий в целой России. Вообще с 1743 г.
наступает период самой кипучей деятельности Р. В это время им  возведены
нынешний  Воспитательный  дом  (бывший  дворец  Бобринских,  значительно
переделанный,  но  сохранивший  главные   черты   своей   первоначальной
архитектуры), дома Воронцова (ныне пажеский корпус), гр. Строганова, что
у Полицейского моста, церковь Владимирской Богородицы, в  СПб.,  главная
церковь в Троице-Сергиевой пустыне, близ Стрельны, Андреевский  собор  в
Киеве и несколько других сооружений  как  в  обеих  столицах,  так  и  в
провинциальных городах,  где  проекты  Р.  были  в  большинстве  случаев
приводимы  в  исполнение  местными  архитекторами.  Самым  замечательным
созданием  Р.  должно,  однако,  считать  Смольный  монастырь,  в   СПб.
заложенный в 1749  г.  и  отстроенный  вчерне  до  1755  г.,  в  котором
окончание этой группы зданий было отложено на  неопределенное  время  по
неимению денежных средств вследствие огромных расходов,  потребовавшихся
на участие России в семилетней войне. Смольный монастырь достроен только
в начале нынешнего века В. П. Стасовым, причем в отделке здания  сделаны
немаловажные отступления от первоначального проекта. Пользуясь почетом и
образовав нескольких учеников, продолжавших возводить в России здания  в
стиле итальянского барокко,  характеризующим  Растреллиевские  постройки
(между прочим Савву Чевакинского, соорудителя собора Николы Морского,  в
СПб.), гр. Р. ум. в 1771 г. Б. Веселовский.
   Ратификация (ralificatio, от ratum  facere  =  ratihabitio  от  ratum
habere)  -  утверждение  со  стороны  верховной  государственной  власти
международного договора, заключенного  ее  уполномоченными.  Констатируя
соответствие деятельности последних с  волей  государства,  Р.  является
заключительным актом в установлении соглашения между  контрагентами.  До
Р. договор не может быть признан состоявшимся и представляет собой  лишь
проект соглашения; Р. сообщает ему  обязательную  силу,  уподобляясь,  в
этом отношении, санкции в актах  законодательных.  Такой  взгляд  на  Р.
утвердился недавно. Пока в международном праве господствовали  воззрения
римского гражданского права, Р. не считалась необходимой  для  признания
международного  договора  действительным,  если  только  государственная
власть дала полномочие на заключение его; необходимость Р.  должна  была
быть особо оговорена каждый раз в полномочии и в акте  соглашения  (Гуго
Гроций, Пуфендорф, из новых еще Клюбер, Филлимор). Но  уже  в  XVIII  в.
некоторые   писатели   (Бейнкерсгук,   Ваттель),   в    виду    важности
государственных интересов, обусловливают действительность  договора  его
Р.; другие (Г. Ф.  Мартенс),  признавая  Р.  ненужной  по  естественному
праву, считаются с нею, как с институтом, который международная практика
ввела в положительное  право.  В  XIX  веке  (Вурм,  Вильдмэн,  особенно
Лабанд, Иеллинек, Зелигман, Вегман) Р.  признана  существенным  моментом
договора (essentiale negotii), который без  нее  не  имеет  обязательной
силы, разве только противное будет особо оговорено. Из практики известен
только один случай, когда договор был приведен в исполнение ранее его Р.
(договор 1840 г. между великими державами но поводу Египта).  Исключение
представляют в настоящее  время  маловажные  договоры  административного
характера, а также договоры, заключаемые  во  время  войны  командующими
войсками или начальниками отдельных  частей  (перемирия,  капитуляции  и
проч.);  не  затрагивая  существенных  интересов  государства  и  требуя
скорого исполнения, договоры  эти  не  подлежат  Р.  В  тесной  связи  с
вопросом о необходимости Р. стоит другой -  об  отказе  в  Р.  договора.
Школа естественного права не допускала возможности отказа, кроме случаев
явного нарушения полномочий со стороны представителей  государства.  Эта
строгость  постепенно  смягчалась:  в  XVIII  в.   нарушение   секретных
инструкций считалось поводом к отказу в положительном  праве,  но  не  в
естественном (Г. Мартенс, позднее Витон);  Ваттель  допускал  отказ  при
существовании  на  то  важных  причин.  Современные  писатели,  видя   в
нератификованном договоре лишь моральное обязательство, считают отказ  в
Р.  юридически  безусловно  допустимым,  хотя   морально   и   требующим
оправдания. Но существующему обычаю,  государство,  отказываясь  от  P.,
мотивирует свой отказ ссылкой на  нарушение  уполномоченными  данных  им
инструкций, на изменившиеся со времени переговоров обстоятельства,  а  в
конституционных  странах  -  на  отказ  парламента  утвердить   договор.
Последнее обстоятельство  значительно  усложняет  вопрос  о  Р.  Участие
народного представительства в Р. договоров имеет  своих  защитников  (Э.
Мейе