положенное
Роменсон обстоятельство, названное им физиологическим подбором,  хотя  и
могут, конечно, иметь место в природе, но вряд  ли  являются  неизбежным
условием для образования нового вида. Правда острова,  замкнутые  долины
имеют очень часто для них  характерные  виды,  выработавшиеся  благодаря
изоляции, но широкий  и  постоянный  прогресс  форм,  не  ограничивающий
выработкой нового вида или разновидности,  а  ведущий  к  постоянному  и
последовательному усложнению и дифференцировке форм, возможен только  на
обширных материках с разнообразными условиями и широкой возможностью для
переселения  форм  и  вытеснения  одна  другой.  Действительно,  острова
являются  наиболее  удобными  местами  для  сохранения   форм   глубокой
древности.,  Население  Мадагаскара,  Целебеса,  Новой  Гвинеи   гораздо
древнее населения близ лежащих континентов.  Таким  образом,  устранение
скрещивания потомства пары особей  с  какими-либо  новыми  признаками  с
потомством  других  пар,  этими  признаками,  не  обладающими,  не  есть
необходимое условие для выработки вида, ибо  уже  одна  полезность  этих
признаков представляет достаточную гарантию для их закрепления.  Притом,
в сущности в природе никакая изоляция невозможна,  ибо  среди  потомства
данной  пары  всегда  найдутся  особи,  кои  в  силу  атавизма   данными
признаками не обладают. Другое возражение, предъявляемое С. теории - это
то, что она не объясняет, во-первых, признаков возникающих  и  настолько
ничтожных, что они не могут быть полезны животному, а  во-вторых  таких,
которые, по-видимому, индифферентны для животного в  смысле  полезности,
как напр. скульптура раковины  и  т.  п.  На  эти  возражения,  развитые
Майвортом, Негели  и  др.,  было  отвечено  следующее.  По  отношению  к
индифферентным признакам мы  вовсе  не  можем  ручаться  за  таковое  их
значение. До выяснения роли  покровительственной  окраски  и  она  могла
казаться индифферентной, но мы знаем теперь, что она полезна. Скульптура
чешуек и щитков  гадов  напр.  кажется,  на  первый  взгляд,  совершенно
безразличный признак, но она зависит от другого, весьма важного в смысле
полезности признака - распределения шипиков на клетках молодой  кожи,  а
эти шипики имеют особое назначение: заставлять отставать от тела  старую
долженствующую  подвергнуться   линьке   шкурку,   покрывающую   сначала
новообразующиеся слои. Этот вопрос подробно в позднейшее время  разобран
Уоллэсом.  Затем,  что  касается  возникновения  признаков,  то   здесь,
во-первых, надо помнить, что  многие  признаки  возникают  в  непонятной
покуда нам зависимости от других, как  недоразвитие  пигмента  в  глазах
собак и кошек стоит в связи с недоразвитием частей слухового аппарата  и
даже частей мозга, ведающих слуховой функцией; во-вторых, многие  органы
возникли, как видоизменение уже ранее существовавших органов, как  напр.
совокупительный аппарат раков есть видоизмененные конечности  и  т.  п.;
принцип этот  назван  Дорном  принципом  перемены  функции;  в  третьих,
некоторые органы,  как  это  показал  Кнейненберг  на  развитии  червей,
возникли на месте других, ранее существовавших, путем  субституции,  при
чем старый орган как бы стимулировал появление нового. Так,  провизорные
органы чувств стимулировали у червей появление сложного головного мозга.
Но за вычетом всех этих случаев  все-таки  остается  значительная  часть
признаков, коим мы должны  приписать  самостоятельное  возникновение,  а
именно   под   влиянием   процессов,   происходящих   при    созревании,
оплодотворении и развитии яйца. Эти процессы могут вызвать у зародыша  и
потом у взрослого появление того или другого признака, который  и  может
быть закреплен подбором. Таким  образом  возникновение  признака  должно
объясняться на почве физиологической.  Отсюда  понятно,  как  мы  должны
смотреть на вопрос о том, представляет  ли  подбор  единственный  фактор
развития или только  один  из  факторов.  Подбор  не  есть  единственный
фактор, но он стоит над всеми факторами эволюции как общий  регулятор  и
уравнитель. Прочие факторы  имеют  значение  лишь  стимулов,  вызывающих
появление тех или других  индивидуальных  вариаций  и  новых  признаков,
причем роль их далеко все-таки не выяснена. Наконец, надо  указать,  что
многие, Как Негели,  Гааке  и  др.,  отрицают  значение  подбора  вовсе,
признавая  за  борьбой   за   существование   лишь   значение   фактора,
содействующего вымиранию неприспособленных форм, а  Негели  думает,  что
стимул  в  развитию  лежит  в  стремлении,  присущем  живой  материи   к
совершенствованию. На это было указано, что  самый  стимул  этот  весьма
напоминает  метафизическое  начало,  допускавшееся   Эразмом   Дарвином,
Ламарком и  др.  в  качестве  фактора  эволюции.  Рядом  с  этим  Негели
допускает влияние внешних условий,  но  они  лишь  определяют  признаки,
представляющие собой приспособление к  среде.  Вейсманом,  однако,  было
указано, что, если  взять  напр.  китообразных,  то  окажется,  что  все
характерные   для   них   особенности   организации    суть    результат
приспособления к водной среде, и что если их отбросить,  то  мы  получим
схему  млекопитающего,  которая   существовала   в   природе   и   ранее
возникновения китообразных, след.  при  выработке  этой  группы  принцип
внутреннего совершенствования не причем. То же рассуждение применимо  ко
всем   паразитическим   и   регрессивным    формам,    которые    вместо
совершенствования шли путем упрощения. Иначе говоря, Негелевский принцип
оказывается чем-то  непостоянно  действующим  и  зависящим  от  условий.
Поэтому, естественно свести прогресс и регресс не в этому принципу, а  к
самим условиям развитая. В последнее время  Эймер,  на  основании  своих
наблюдений  над  окраской  бабочек,  пришел  к   тому   заключению   что
индивидуальные колебания совершаются не во всех направлениях, а  лишь  в
строго определенном направлении, по коему и шло образование новых видов.
Однако,    многое    доказывает    чрезвычайную    неопределенность    и
многосторонность  индивидуальных  колебаний,  составляющих   почву   для
деятельности подбора.  Учение  свое  о  развитии  форм  по  определенным
направлениям независимо от подбора, а в силу лишь внешних воздействий  и
условий Эймер назвал  ортогенезисом.  Наконец,  некоторые  биологи,  как
Келдикер, Бэтсон, Эмери допускают возможность изменения организмов также
появлением сразу крупных уклонений, на подобие уродливостей и  аномалий.
Отрицать возможность упрочения в природе аномалий, конечно,  нельзя.  Но
во  всяком  случае  это  вопрос  о  размере  индивидуальных   уклонений,
способных  закрепиться,  а  самое  закрепление  должно  быть   объяснимо
все-таки на почве С. теории. Ср. Osborn, "From the  Greecks  to  Darwin"
(Нью-Йорк, 1894); Дарвин, "Происхождение видов" (перев. Рачинского,  М.,
1865); Уоллэс,  "Естественный  подбор"  (перев.  Вагнера,  СПб.,  1878);
Romanes, "Darwin und nach Darwin" (Лпц.,  1892  -  1895);  Wallace  "Der
Darwinismus"   (Брауншвейг,   1891);   Eimer,   "Die   Artbildung    und
Verwandtschaft bei den  Schmetterlingen"  (I,  1889;  II,  1895,  Иена);
Bateson, "Materials for the Study of Variation  etc.  "  (Лонд.,  1894);
Тимирязев, "Чарльз Дарвин и его учение" (М., 1898); Заленский, "Основные
начала общей зоологии" (Одесса, 1886); Шимкевич, "Биологические  очерки"
(СПб., 1898).
   В. Шимкевич.
   Селигер - оз. Тверской (Осташковского у.) и Новгородской (Демьянского
и Валдайского уу.). Наибольшая дл. 72 в., шир. 49 в. Площадь 261 кв. в.,
в том числе в Тверской губ. 234 кв. в. Озеро имеет ракообразную форму  и
состоит из 23 водоемов (плесы, луки,  озера),  соединенных  между  собой
проливами (межтоками); берега  извилисты  и  образуют  массу  полуо-вов.
Собственно "озером" называют плес между гор. Осташковым и ов-ом  Хочиным
(дл. 19. шир. 9 в.). О-вов на С. до  160,  из  них  более  значительные:
Хочин (31,5 кв. в.) с 6 селениями (1150 жит.); Градовня (Градомля), 8 в.
в окружи., холмист, покрыт вековым сосновым бором, принадлежащим Ниловой
пуст., Ключин, Столбенский,  с  известным  мон.  Ниловой  пуст.,  Житный
(Воронов), близ Осташкова, с мужским м-рем и др. На некоторых овах озера
имеются тоже озера с другими о-вами (на Хочине более 10, на Градомле 3).
На С. много мелей.  В  1  вер.  от  Осташкова  из  воды  озера  выдается
громадный валун, служащий пристанищем для озерных  птиц.  Глубина  С.  в
среднем 3 - 4 саж., во многих  местах  доходит  до  10  и  16  саж.  Дно
песчаное и иловатое, берега отлогие, довольно густо заселены. Местами  к
берегам подходят небольшие возвышенности, образуются крутые мысы (у  сел
Боголюбского, Новый Елец, у пог. Рожка). Поверхность С. лежит на  высоте
840 фт. над ур. моря. Весной уровень озера поднимается на  1  -  2  арш.
Вода чистая и здоровая, только у гор. Осташкова загрязнена  отбросами  с
кожевенных заводов. Здесь водятся судаки, сомы, лещи, ряпушка, снетки  и
сиги (последние разведены искусственно); кроме того,  множество  крупных
раков. Вследствие  хищнических  приемов  лова,  рыбное  богатство  озера
заметно сокращается. Из  рек,  впадающих  в  озеро,  более  значительные
Сорога (17 вер. дд.) и Крапивня (21 в.),  обе  сплавные;  истоком  озера
служит р. Селижаровка. Озеро очищается ото  льда  между  1  марта  и  15
апреля,  замерзает  обыкновенно  в  конце  сентября.  Движение   по   С.
значительное; с 1847  г.  на  нем  ходят  пароходы  -  ежедневно  из  г.
Осташкова к Ниловой пуст. и 5 раз в неделю  в  Полново  (конечный  пункт
озера на С.), в Новгородской губ. Кроме массы небольших судов прибрежных
жителей, в 1897 г. в гор. Осташкове нагружено 45 судов  с  18  тыс.  пд.
товаров и разгружено 110 судов с 205 тыс. пд., всего на сумму  185  тыс.
руб. Берега С. были  заселены  еще  в  доисторические  времена;  остатки
каменного  века  находят  во  многих  местах  (в  Рожковской  слоб.,  на
Столбенском о-ве, в с. Нов. Ельцах и в  др.);  с  IX  в.  господствующим
населением здесь становятся славяне. Чрез С. лежал путь из Новгорода  на
Ю Руси, в Киев ("путь  селигерский").  "Путем  Селигерским"  в  1238  г.
прошли татары, направляясь к Новгороду и  "посекая  людей,  яко  траву".
Берега С. опустели в смутное время, и снова начали  оживляться  в  конце
ХVII в.
   Д. Р.
   Селим I (1467 - 1520) - один из могущественнейших  турецк.  султанов,
по прозванию Janz, т. е. "храбрый и  свирепый";  царствовал  с  1512  г.
Превосходя   своих   предшественников   фанатизмом,   С.   стремился   к
насильственному установлению единой религии в своем государстве; по  его
приказанию убиты были  40000  шиитов,  живших  в  пределах  Турции,  что
вовлекло его в войну с Персией. после блестящей победы при  Тжадыране  в
1514  г.  С.  заставил  шаха  просить  мира,   уступить   Турции   часть
Азербайджана  и  согласиться  на  многие  другие  политические  уступки.
Покорив  затем  часть  Курдистана  и  Месопотамию,  С.  выступил  против
египетских мамелюков, которым тогда принадлежала вся  Сирия.  В  августе
1516 г. мамелюки были разбиты при Алеппо, в  котором  пал  и  султан  их
Канссу Гаври. Эта победа передала во власть С. Сирию и  Палестину,  а  в
следующем году. после победы при Ридхании,  он  покорил  и  Египет.  Как
покровитель святынь Мекки и Медины, которые добровольно признали  власть
С., он принял титул халифа. С. готовился ко вторичной Войне  с  Персией,
но на пути из Константинополя в Адрианополь умер.  С.  возведен  был  на
престол восстанием янычар против его отца Баязеда II, но,  упрочив  свою
власть, он  восстановил  расшатанную  дисциплину  янычар.  Военные  силы
своего государства он увеличил основанием флота. Наследником С. был  его
единственный сын Солиман II.
   Сельдевые  (Clupeidae)  -  семейство  рыб  из   подкласса   костистых
(Teleostei), отряда отверстопузырных (Physostomi). Тело  покрыто  чешуей
(по большей части легко отпадающей); голова  голая;  усиков  нет;  брюхо
сжато с боков и образует зубчатый край; край верхней  челюсти  образован
посредине   межчелюстными,   по    бокам    верхнечелюстными    костями;
верхнечелюстная кость состоит по крайней мере из трех подвижных  кусков;
жаберная крышка полная; жаберный аппарат сильно  развит;  жаберные  щели
очень широки; придаточные  жабры.  Жирового  плавника  нет,  спинной  не
удлинен, но анальный иногда очень длинен, желудок со  слепым  придатком;
плавательный пузырь простой. Это семейство, к которому  относят  до  200
видов,  широко  распространено  во  всех  поясах  обоих  полушарий.  Они
держатся стаями, часто  достигающими  колоссальных  размеров  и  дающими
возможность производить массовой лов С. Большинство живет в море, но  по
преимуществу держится сравнительно близко от берегов.  Многие  входят  в
реки  для  икрометания,  некоторые  живут  постоянно  в  пресной   воде.
Ископаемые  остатки  С.  очень  многочисленны;   некоторые   принадлежат
несомненно к современным родам, напр. к родам  сельдь  (Clupea),  анчоус
(Engraulis) и др., другие принадлежат к  родам,  близким  к  современным
(напр.  некоторые  из  меловых  и  третичных  отложений).  Экономическое
значение С. громадно: достаточно указать,  что  сюда  относится  ок.  60
видов рода сельдь, более 40 видов рода анчоус и т.  д.  Особенно  важное
значение имеет лов С, в  умеренном  и  отчасти  в  холодном  поясе  сев.
полушария. Главное значение С. имеют в  качестве  пищевых  продуктов  (в
свежем,  соленом,  копченом,  консервированном  виде);  некоторые   виды
употребляются массами для вытапливания жира,  для  приготовления  гуано.
Кроме того С. играют важную роль и в качестве пищи других, более крупных
рыб. Некоторые тропические виды ядовиты.
   И. Хнипович. Сельское хозяйство понимается у  нас  различно:  то  как
промышленность, то как учение. Только в самые последние годы  в  учебных
заведениях начали это выражение заменять словом агрономия. Так, напр., у
нас и до сих  пор  существуют  ученые  степени  магистра  и  доктора  С.
хозяйства, между тем самые  курсы  С.  хозяйства  читают  под  названием
агрономии  или  земледелия.   Тэер,   положивший   начало   научному   и
систематическому  сельскому  хозяйству,  определяет  С.  хозяйство   как
"промышленность, которая имеет целью, через производство растительных  и
животных продуктов, получать доход". Известный французский писатель граф
Гаспарен старается доказать, что С. хозяйство, хотя учение  сравнительно
новое, тем не менее вполне заслуживает названия науки. Все тела природы,
говорит Гаспарен, можно изучать или в самих себе, не  обращая  нисколько
внимания, принесет ли это изучение изучающему или  другому  какую-нибудь
материальную пользу, или изучать предмет в отношении его полезности  для
человека. Одни из них называют науками чистыми,  а  другие  прикладными,
техническими, реальными. С одной стороны идет дело о том, чтобы знать  -
это цель наук чистых; цель наук технических не только  чтобы  знать,  но
вместе  с  тем  и  применять  эти  знания  -  последняя  цель  искусства
технического.  Растительная  физиология,  которая  сама   есть   отрасль
ботаники, нас учит, что растения, для  своего  развития,  требуют  воды,
теплоты, света, углерода, азота и основы, т. е. места для прикрепления и
размещения своих корней. Но С. хозяйство, техническая наука растений,  к
первоначальным данным добавляет другие знания. Какие из  видов  растений
могут быть обращены в пользу человека; какие между видами есть  разности
наиболее полезные; средства достать, распространить  эти  разновидности;
меры, чтобы заставить растения расти вдали от  их  места  родины;  выбор
земли, на которой они росли, и  соответственная  обработка  этой  земли,
чтобы они были в полном развитии, были  сильнее,  роскошнее,  чем  в  их
диком состоянии; доставление растениям того  количества  воды,  которого
они требуют; необходимая защита для доставляется растениям  искусственно
той степени тепла, которая им  необходима;  наконец,  какими  средствами
доставить им питательные вещества, необходимые для их произрастания? Все
эти  вопросы,  которые  представляют  собою  только  развитие   той   же
физиологии, но которые могут быть предложены на случай цели  специальной
и для  известного,  ограниченного  числа  растений,  составляют  частное
дополнение этой науки  и  представляют  собрание  истин,  которое  может
существовать и без применения. Но только этого никогда не бывает.  Давно
ли  сельские  хозяева  были  убеждены,  что  навоз  есть   универсальное
удобрение и не может быть всецело заменено каким-либо другим материалом.
Но достаточно было  Буссенго  и  Либиху  разъяснить  смысл  удобрения  и
указать, что в природе ничто не пропадает, а  все  носит  зародыш  новой
жизни, что в гнили, грязи, падали, заключаются те элементы,  из  которых
слагается жизнь растений,  а  через  них  и  животных,  словом  выяснить
кругооборот, совершающийся в природе  невидимо  для  наших  глаз,  чтобы
вызвать к жизни целую  фабрикацию  искусственных  удобрений,  которые  в
настоящее время употребляются сотнями милл. пд.  на  полях  почти  всего
света, не исключая и России. Другой пример. В самые последние годы наука
обратила   внимание   на   зависимость   физико-химических    процессов,
происходящих в почве от жизнедеятельности  низших  организмов,  которые,
по-видимому, существенно влияют на степень ее плодородия. И вот являются
заводы,  которые  приготовляют  нитрагин,  т.  е.  чистую   культуру   в
искусственном субстрате бактерий, вызывающих образование  клубеньков  на
корнях бобовых растений. Такой препарат разводят  при  легком  повышении
температуры водой и смачивают им семена бобовых растении  перед  посевом
или почву.  Практическое  приложение  нитрагина  вытекло  прямо  из  тех
научных исследований, которые были  достигнуты  физиологией  растений  в
последнее десятилетие. Подложим, это новое удобрительное средство далеко
нельзя еще  назвать  очень  распространенным  и  опыты,  произведение  с
нитрагином, нередко оказываются без результатными, но  есть  не  мало  и
таких  опытов,  которые  говорят   в   пользу   нового   удобрения.   Мы
воздерживаемся пока  говорить  о  другом  бактериальным  удобрении,  так
назыв. алините, хотя и в его  пользу  говорят  некоторые  опыты,  каковы
напр. опыты проф. Стокслаза. Гаспарен прав, давая земледельческой науке,
на основании выше приведенного анализа, таково определение:  это  наука,
занимающаяся изысканием  средств  к  добыванию  растительных  продуктов,
способом наиболее совершенным  и  экономическим.  Но  такое  определение
исключает из области С. хозяйства зоотехнию, между тем  как  немцы,  под
словом "Landw irtschaft", откуда и взято наше  выражение  С.  хозяйство,
разумеют  не  одно  только  возделывание  земли  и  разведение  на   ней
хозяйственных растений, не одно полеводство, луговодство, огородничество
и садоводство, но и стоящее в близкой с ними связи -  скотоводство.  Так
выходит  и  по  существу  дела.   Главная   цель   С.   хозяйства,   как
промышленности, состоит не в производстве  собственно  растений  и  даже
животных, но в добывании дохода с помощью  их  производства.  Правда,  в
некоторых местах Германии и Франции  существуют  фермы,  где  земледелие
ведется без скотоводства, где все удобрительные средства  получаются  со
стороны, а не производятся в своем хозяйстве. Но скотоводство не по  той
главной причине относится к С. хозяйству, что это последнее,  в  большей
части случаев, не может существовать без него, а совершенно  по  другой.
Овцеводство, напр. немыслимо без почвы; успешное и  выгодное  разведение
овец требует непременно больших выгонов и пастбищ. С другой  стороны,  и
рогатый скот, лошади и даже  свиньи  могут  составлять  предмета  особой
промышленности,  независимо  от  земледелия,  только  в   местах   самых
населенных и малоземельных.  В  большей  же  части  случаев,  содержание
животных круглый год в хлевах быв