Дэвид БАЛДАЧЧИ 
   АБСОЛЮТНАЯ ВЛАСТЬ 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
   Посвящается:
   Мишель, моему лучшему другу, моей  любимой  жене,  моей  сообщнице  в
преступлении, без которой эта мечта не осуществилась бы.
   Моим родителям, сделавшим для меня так много.
   Моему брату и моей сестре - они принесли столько  жертв  ради  своего
младшего брата и все еще готовы на новые.
 
Глава 1 
 
   Автомобиль с выключенными фарами медленно остановился, и он  выпустил
руль из рук. В последний раз под шинами  хрустнул  гравий,  и  наступила
тишина. Какое-то время он прислушивался к тому, что происходит вокруг, а
потом надел  старые,  видавшие  виды  инфракрасные  очки.  Дом  медленно
приобрел резкие очертания. Он удовлетворенно откинулся на спинку сиденья
и огляделся. Справа от него лежала небольшая сумка. Обивка салона машины
была выцветшей, но чистой.
   Машина была краденой. Причем из весьма необычного  места.  С  зеркала
заднего вида свисала пара  миниатюрных  пальм.  Он  мрачно  ухмыльнулся,
взглянув на них. Вполне возможно, он  скоро  попадет  туда,  где  растут
настоящие пальмы. Спокойная, прозрачная, голубая вода,  оранжево-розовые
закаты и поздние восходы. Нужно было выходить. Пора. На этот раз он  был
уверен в себе, как никогда.
   Шестидесятишестилетний Лютер Уитни вполне подошел бы на роль сборщика
налогов в Фонд социального обеспечения и  выглядел  полноправным  членом
Американской ассоциации пенсионеров. Обычно в этом возрасте  большинство
мужчин осваивают новую  для  них  специальность:  становятся  дедушками,
нянчат внуков, давая отдых износившемуся телу.
   Лютер же до сих пор своей  специальности  не  изменил  ни  разу.  Его
работа заключалась  в  том,  чтобы  тайно,  обычно  ночью,  как  теперь,
вторгаться в чужие дома, забирая столько вещей, сколько он  в  состоянии
был унести.
   Постоянно находясь в  конфликте  с  законом,  Лютер,  тем  не  менее,
никогда не применял оружия, не считая того времени, когда  участвовал  в
войне между Северной и Южной  Кореями.  Даже  размахивать  кулаками  ему
приходилось по большей части в барах,  да  и  то  в  целях  самообороны:
выпивка делает людей гораздо развязнее, чем следовало бы.
   У Лютера был один критерий выбора своих жертв: он крал  лишь  у  тех,
кто мог достаточно безболезненно это пережить. Он не считал, что  чем-то
выделяется из огромной массы взломщиков, обирающих состоятельных  людей,
вынуждая их покупать все новые и новые дорогие безделушки.
   Изрядную  часть  своей  долгой  жизни  он  провел  в   исправительных
заведениях обычного, а  затем  и  усиленного  режима,  расположенных  по
Восточному побережью. На его счету  были  три  срока  в  трех  различных
штатах. Годы, вычеркнутые из жизни. Важные,  невозвратимые  годы.  Но  с
этим уже ничего нельзя было поделать.
   Лютер настолько отточил свои навыки, что имел все основания  считать:
четвертого срока он не получит. Цена очередного прокола  была  непомерно
высокой: его упрячут за решетку лет на двадцать. А в его возрасте  такой
срок все равно, что пожизненное заключение. Кроме  того,  он  имел  шанс
быть поджаренным на электрическом стуле: именно так  в  штате  Вирджиния
было принято обращаться  с  закоренелыми  преступниками.  Многие  жители
этого  богатого  историческими  традициями  штата  были  богобоязненными
людьми, и религиозный принцип "око за око"  требовал  максимальной  меры
возмездия. По количеству отправленных на тот свет преступников Вирджинии
удалось превзойти все остальные штаты,  кроме  двух,  и  лидеры  в  этой
области - Техас и  Флорида  -  разделяли  нравственные  принципы  своего
северного единомышленника. Но не в отношении простой кражи со взломом  -
даже  добропорядочные  вирджинцы   иногда   проявляли   снисхождение   к
нарушителям закона.
   И даже под угрозой этого риска, он не мог  отвести  взгляд  от  дома,
который правильнее было бы назвать дворцом. Он неотступно думал о нем на
протяжении нескольких месяцев. Сегодня это наваждение кончится.
   Миддлтон,  штат  Вирджиния.  Сорок  пять  минут  езды  к  западу   от
Вашингтона, округ Колумбия. Огромные поместья,  непременные  "ягуары"  и
лошади, стоящие столько, что на эти деньги можно было бы в течение  года
прокормить жильцов городской многоэтажки. Территории,  которые  занимали
поместья, говорили о любви  их  владельцев  к  роскоши.  Он  не  мог  не
отметить  иронический  смысл  фамилии  очередной   жертвы   -   Копперз.
Полицейские.
   Каждая подобная  вылазка  сопровождалась  у  него  выбросом  в  кровь
огромного количества адреналина. Он ощущал себя бейсболистом, через  все
поле несущимся к мячу: стадион затаил дыхание, пятьдесят тысяч пар  глаз
устремлены на него, как будто весь смысл  существования  этих  людей  на
какое-то время свелся к его игровому маневру.
   Лютер долго осматривал местность  своими  все  еще  острыми  глазами.
Невдалеке от него мелькнул светлячок. Кроме светлячка и Лютера вокруг не
было ни души. С минуту он прислушивался к хору цикад, а затем этот  звук
отошел на задний план: он был привычным для всякого,  кто  долгое  время
жил здесь.
   Он подал машину немного вперед по асфальтированной дороге  и  свернул
на грунтовую дорогу, ведущую в густой лес. Его  седые  волосы  покрывала
лыжная шапочка, на жесткой коже  лица  лежал  слой  камуфляжной  краски,
спокойные зеленые глаза вглядывались в темноту, массивная нижняя челюсть
была похожа на глыбу каменного угля.  Он  был  сухощав  и  подтянут  как
прежде и походил на разведчика-диверсанта, кем он когда-то и был.  Лютер
вышел из машины.
   Встав за деревом, он изучал цель. Въезд в  это  поместье,  как  и  во
многие  другие  в  округе,  не  являющиеся  фермами  или   конезаводами,
закрывала огромная решетка чугунных ворот, укрепленных на двух кирпичных
колоннах, но без ограды. На территорию можно  было  проникнуть  прямо  с
дороги или из леса. Лютер заходил со стороны леса.
   В две минуты Лютер достиг края кукурузного поля, примыкающего к дому.
Очевидно,  владелец  не  нуждался  в  собственной   сельскохозяйственной
продукции, но ради забавы играл роль деревенского сквайра. Лютеру это не
мешало: ведь посадки позволяли ему незаметно  подойти  почт  к  парадной
двери.
   Несколько  мгновений  он  выжидал,  а  затем  погрузился  в   заросли
кукурузы.
   Его ноги, обутые в  спортивные  туфли,  ступали  неслышно,  что  было
важно, так как звуки здесь распространялись  далеко.  Он  смотрел  прямо
перед собой и уверенно двигался  вперед,  приспосабливаясь  к  небольшим
неровностям почвы. После изнуряюще душного летнего дня воздух уже остыл,
но не настолько, чтобы выдавать дыхание облачками пара, которые издалека
могут заметить чьи-то беспокойные или бессонные глаза.
   За последний месяц  он  несколько  раз  продумывал  всю  операцию  по
минутам, и  теперь  замер  на  краю  поля  перед  тем,  как  ступить  на
примыкающий к  дому  открытый  участок.  Каждая  деталь  была  тщательно
взвешена,  пока  все  не  превратилось  в  точный   сценарий:   переход,
остановка, новый переход и так далее.
   Перед  открытым  участком  он  низко  присел  и   снова   внимательно
осмотрелся. Торопиться некуда. Он знал, что сторожевых собак здесь  нет.
Никакой человек, будь он даже чемпионом по бегу, не  сможет  убежать  от
собаки. Кроме того, у Лютера от одного  их  лая  кровь  стыла  в  жилах.
Внешней системы  сигнализации  тоже  не  было,  вероятно,  из-за  обилия
снующих  в  округе  оленей,  белок  и  енотов.  Впрочем,  вскоре  Лютеру
предстояло разбираться с чертовски  сложной  системой  защиты  у  самого
дома, на отключение которой у него  было  всего  тридцать  три  секунды,
включая десять секунд на демонтаж панели управления.
   Частный  охранный  патруль  проехал  здесь  тридцать   минут   назад.
Считалось, что  охранники  должны  изменять  маршруты  своего  движения,
обследуя каждый сектор один раз в час.
   Но  после  месяца   наблюдения   Лютер   выявил   закономерность   их
передвижения. У него есть как минимум три часа до прохождения очередного
патруля. Ему же потребуется значительно меньше времени.
   Густые кусты - укрытие для воров -  примыкали  к  кирпичной  площадке
перед домом  подобно  выводку  гусениц,  облепившему  ствол  дерева.  Он
взглядом проверил каждое окно в доме: везде тишина и мрак. Два дня назад
он наблюдал, как караван автомобилей с жильцами отбыл куда-то на  юг,  и
осторожно навел справки о всех владельцах соседних  имений  и  прислуге.
Ближайшее поместье находилось более чем в трех милях отсюда.
   Лютер глубоко вздохнул. Он все тщательно спланировал, но в таком деле
невозможно предусмотреть абсолютно все.
   Он  ослабил  затяжку  лямок  своего  ранца  и  затем  выскользнул  из
кукурузных зарослей, мягко передвигаясь по газону, и через десять секунд
оказался перед массивной деревянной входной дверью,  усиленной  стальной
рамой, которая соединялась с запирающей системой, считавшейся  одной  из
самых прочных. Но эти ухищрения ничуть не волновали Лютера.
   Из кармана куртки он достал дубликат ключа от входной двери и вставил
его в замочную скважину, но не повернул.
   Еще несколько секунд он прислушивался. Затем снял  с  плеча  ранец  и
переобулся, чтобы  не  оставлять  следов.  Он  приготовил  электрическую
отвертку, с помощью которой  до  электронного  узла  сигнализации  можно
добраться в десять раз быстрее, чем вручную.
   Следующий предмет, который он достал  из  ранца,  весил  ровно  шесть
унций и был его самым дорогим капиталом.  Прозванный  Лютером  Мудрецом,
этот небольшой компьютер  обеспечил  полный  успех  его  последних  трех
вылазок.
   Лютер располагал пятью цифрами, составляющими защитный  код  дома,  и
уже заложил их в память своего мудреца,  которому  предстояло  разрешить
проблему последовательности цифр  кода,  чтобы  избежать  оглушительного
рева четырех сирен,  расположенных  по  углам  крепости,  в  которую  он
вторгался.
   Он взглянул на торчащий из двери ключ и привычным движением прикрепил
компьютер к поясному ремню, так что тог теперь висел  у  него  на  боку.
Ключ свободно повернулся в замке, и Лютер приготовился услышать знакомый
звук - низкое гудение охранной системы, обещающее ему  неминуемую  кару,
если в нее за короткое время не будет введен правильный код.
   Он снял кожаные перчатки и вместо них надел тонкие резиновые, которые
на концах пальцев и на ладони были двухслойными. Не в его правилах  было
оставлять улики. Лютер глубоко  вздохнул  и  открыл  дверь.  Моментально
раздался резкий сигнал охранной системы. Он вбежал  в  огромное  фойе  и
через секунду оказался перед панелью сигнализации.
   Автоматическая отвертка работала бесшумно; шесть металлических болтов
упали ему на ладонь, а оттуда - в кармашек  на  поясе.  Тонкие  провода,
тянувшиеся от компьютера, блеснули в лунном свете, проникавшем в фойе, и
затем Лютер, подобно врачу, прослушивающему грудь пациента, нашел нужный
участок, закрепил контакты проводов и включил питание своего устройства.
   Фойе  освещалось  темно-красным  светом.  Инфракрасный   датчик   уже
зафиксировал Лютера и ожидал заключения электронного мозга  о  том,  кто
пришел - друг или враг.
   На цифровом индикаторе компьютера замелькали янтарные цифры; обратный
отсчет отведенного на операцию времени велся на этом  же  индикаторе,  в
верхнем правом углу.
   Прошло пять секунд, и затем на дисплее застыли цифры 5, 13,  9,  3  и
11.
   Раздался еще один звуковой  сигнал,  и  система  охраны  отключилась,
красные огни погасли, сменившись дружелюбными зелеными. Лютер отсоединил
провода, закрепил панель в прежнем положении  и,  собрав  в  ранец  свое
оборудование, осторожно запер входную дверь.
   Спальня хозяев находилась на третьем этаже, куда можно было добраться
на лифте, однако Лютер предпочел лестницу. Ему не хотелось  зависеть  от
того, что он не мог полностью  контролировать.  Оказаться  на  несколько
недель запертым в лифте не входило в его планы.
   Он взглянул на датчик на потолке. Тот отключился, распознав в  Лютере
своего. Теперь можно было подняться наверх.
   Дверь  спальни  была  не  заперта.  Он  включил  неяркий   фонарь   и
осмотрелся. В  темноте  светился  зеленый  индикатор  на  второй  панели
управления, прикрепленной около двери.
   Дом был построен недавно; Лютер навел справки в управлении  округа  и
даже достал в конторе уполномоченного  по  планированию  копию  чертежей
постройки,  которая,  ввиду   огромных   размеров,   требовала   особого
разрешения местных властей, хотя они, разумеется, вряд ли осмелились  бы
игнорировать волю хозяина-миллиардера.
   Вообще-то Лютер уже однажды  посещал  этот  дом,  днем,  при  большом
скоплении народа. Он был в этой комнате и видел то, что хотел увидеть. И
именно поэтому сегодня вновь пришел сюда.
   Шестидюймовая литая корона оказалась у него  над  головой,  когда  он
опустился на колени возле  гигантской  кровати  с  балдахином.  Рядом  с
кроватью была тумбочка, на которой  стояли  небольшие  серебряные  часы,
лежали  дамский  роман  и  антикварный  нож  для  вскрытия  конвертов  с
украшенной серебряными накладками толстой кожаной рукояткой.
   Все вокруг было солидным и дорогим. В комнате находились  три  шкафа,
встроенных в стену, по размерам такие же, как комната, где жил Лютер.  В
двух были  женские  платья,  туфли,  сумочки,  а  также  все  нужные  (и
ненужные) вещи, на которые женщина может тратить деньги. Лютер покосился
на фотографию в рамке, стоящую на столике, и криво усмехнулся, поскольку
с нее смотрела очень молодая женщина,  а  рядом  с  ней  находился  муж,
которому было явно за семьдесят.
   На нескольких снимках была изображена та же леди, красующаяся на фоне
дома; беглый осмотр ее гардероба подтвердил, что  у  нее  отвратительная
манера одеваться.
   Он вгляделся в зеркало высотой в  рост  человека,  изучая  витиеватую
резьбу обрамляющей его деревянной рамы. После этого  он  обследовал  его
края. Зеркало было массивным,  но  изящным,  и  казалось  вмурованным  в
стену. Лютер знал, что в шести дюймах от верхней  и  нижней  его  кромок
расположены тщательно замаскированные петли.
   Лютер вновь взглянул  на  зеркало.  Полгода  назад  ему  уже  удалось
увидеть тайник вблизи.
   Запирающую систему, встроенную в раму зеркала, можно было бы вскрыть,
используя лом и грубую силу, но на это уйдет много драгоценного времени.
К тому же останутся очевидные следы взлома. И хотя дом, вероятно,  будет
необитаемым еще несколько недель, кто знает, что может случиться.  Когда
он покинет особняк, здесь не останется явных следов его пребывания.
   Лютер быстро прошел к телевизору,  расположенному  у  стены  огромной
комнаты. Здесь же стояли обитые ситцем стулья и большой  кофейный  стол.
Он взглянул на три пульта дистанционного управления, лежащие  на  столе.
Один для  телевизора,  другой  для  видеомагнитофона,  а  третий  должен
облегчить его ночную работу на девяносто процентов.  На  каждом  из  них
стоял фирменный знак, и все три были похожи друг на друга, но он  быстро
установил, что два пульта подходят к соответствующим устройствам, а один
- нет.
   Лютер вернулся к зеркалу и, направив на  него  пульт,  нажал  красную
кнопку в  его  нижней  части.  С  помощью  этой  кнопки  видеомагнитофон
переводится в режим записи. Сегодня ночью, в этой  комнате,  ее  нажатие
означало,  что  банк  гостеприимно  распахивает  двери  перед  удачливым
клиентом.
   Лютер наблюдал, как дверь легко, бесшумно отворилась  на  открывшихся
взгляду петлях. Следуя давней привычке, он положил  пульт  точно  на  то
место, где тот лежал раньше, вынул из ранца сумку и вошел в тайник.
   Водя в темноте лучом фонаря, Лютер с  удивлением  увидел  в  середине
комнаты мягкое кресло. На его подлокотнике лежал точно такой  же  пульт,
очевидно, на случай, если вошедший в тайник случайно будет в нем заперт.
Затем он увидел настенные полки.
   Первыми в сумку легли аккуратно перевязанные пачки банкнот,  затем  -
содержимое шкатулок,  явно  не  дешевая  бижутерия.  Он  нашел  долговых
обязательств и других ценных бумаг примерно на двести тысяч плюс еще две
шкатулки, одна с коллекцией античных монет, а другая с печатями,  в  том
числе с рисунком, вид которого заставил Лютера нервно вздохнуть.  Он  не
прикоснулся к бесполезным для него чистым  бланкам  банковских  чеков  и
документам. Быстро оценив общую стоимость добычи, он понял, что разжился
не менее чем двумя миллионами долларов.
   Лютер  снова  посветил  фонариком  по  полкам,  стараясь  ничего   не
пропустить. Стены комнаты были толстыми, очевидно, несгораемыми. Тайник,
видимо, сообщался с системой вентиляции, воздух в  нем  был  свежим,  не
застоявшимся. Здесь можно было оставаться довольно долго.
 
*** 
 
   Сопровождаемый микроавтобусом  лимузин  быстро  двигался  по  дороге;
каждый из водителей имел достаточный опыт, чтобы не пользоваться фарами.
   На просторном  заднем  сиденье  лимузина  находились  мужчина  и  две
женщины, одна из которых была изрядно пьяна  и  делала  попытки  раздеть
мужчину и раздеться самой прямо в машине, не обращая внимания на  мягкое
сопротивление своей жертвы.
   Напротив них, сжав губы, сидела другая женщина, которая  делала  вид,
что не обращает внимания на  этот  нелепый  спектакль,  сопровождающийся
хихиканьем и пыхтеньем, но в действительности пристально наблюдавшая  за
каждым их движением. Внимание  женщины  было  сосредоточено  на  большой
книге, лежащей  у  нее  на  коленях,  страницы  которой  были  испещрены
заметками  и  датами,  и  на  мужчине,  сидящем  напротив.  Он  как  раз
воспользовался тем, что  его  подружка  решила  скинуть  свои  туфли  на
шпильках, и налил себе еще выпить.  А  пить  он  мог  невероятно  много.
Поглоти он алкоголя в два раза больше, чем за эту ночь, даже  тогда  его
поведение не изменилось бы заметно: не было бы ни  бессвязной  речи,  ни
нарушенной  координации  движений,  что   могло   бы   иметь   фатальные
последствия для человека в его положении.
   Она была вынуждена обожать его, его странности, порой грубые манеры и
одновременно его способность на публике производить впечатление человека
безупречно честного, сильного,  такого,  как  все,  но  в  то  же  время
великого. В него были влюблены  все  женщины  Америки,  их  покорял  его
безукоризненный внешний вид, потрясающая уверенность в  своих  силах,  а
также то, кем он был  для  всех  них.  И  он  охотно  отзывался  на  это
восхищение ответными эмоциями, хотя и не всегда уместными, что ее  порой
изумляло.
   К сожалению, эти эмоции никогда не были адресованы ей, несмотря на ее
тонкие намеки: прикосновения, чуть более долгие, чем следовало  бы;  то,
что она стремилась сразу же показаться ему на глаза утром, когда  хорошо
выглядела; сексуальный подтекст некоторых ее высказываний  во  время  их
деловых совещаний. Но пока еще время не пришло, - а оно придет,  уверяла
она себя, - ей приходилось быть терпеливой.
   Она выглянула в окно. Все это слишком затянулось, и  остальные  дела,
естественно, откладывались. Ее губы скривились, выражая недовольство.
 
*** 
 
   Лютер услышал, как в главные ворота въехали  машины.  Он  бросился  к
окну  и  проводил  взглядом  автомобили,  скрывшиеся  за  особняком.  Он
сосчитал людей: из лимузина вышли четверо, из микроавтобуса  -  один.  В
его  мозгу  лихорадочно  проносились  возможные  версии   происходящего.
Хозяева дома вернулись бы более широкой компанией. Патрульные же  обычно
ездят парами. Лица людей невозможно было различить. На мгновение  Лютеру
пришла  в  голову  мысль:  а  что  если  это  грабители?  Нет,   слишком
невероятное совпадение.  Кроме  того,  преступники  не  идут  грабить  в
одежде, более пригодной для вечеринки в дорогом ресторане.
   Он обдумывал свое  положение,  прислушиваясь  к  звукам,  доносящимся
снаружи, с противоположной  стороны  дома.  Он  сообразил,  что  путь  к
отступлению закрыт