обовать ли  нам
наступать, дабы оттянуть часть японцев на себя.
   - Что вы, ваше превосходительство!  Наша  задача  защищать  Артур,  а  не
оттягивать на себя силы. У нас и так очень мало  людей,  -  горячо  возразил
Рейс.
   - Если не наступать, то беспокоить почаще японцев  вылазками  разведчиков
будет весьма полезно.
   - Напрасная трата живой силы! Многого они не узнают и только понесут  зря
потери! - возражал полковник.
   - Взаимодействие армии и крепости в том и  заключается,  чтобы  заставить
противника дробить свои силы между ними.
   - Академическое рассуждение. Роман Исидорович. Своя рубашка ближе к телу.
Пусть Куропаткин сам о себе заботится, - вмешался Стессель.
   Пока генералы вели между собой беседу, Померанцев и  Гантимуров  занялись
приготовлением завтрака. Появился накрытый белой скатертью стол, на  котором
живописно разместились закуски. Захлопали пробки,  и  батарея  разнообразных
бутылок дополнила убранство стола.
   - Не кручинься, Анатолий Михайлович! Попомни мое слово, разобьем мы макак
косорылых  в  пух  и  прах,  и  будешь  ты  генерал-адъютантом,   а   то   и
фельдмаршалом. Всех самотопов подчинят тебе, и они станут ходить по струнке.
За нашего вождя и полководца генерала Стесселя! Урррааа! - заорал Никитин  и
полез целоваться со своим другом.
   Потом пили за Кондратенко, Никитина, артиллеристов. Никитин поднял  бокал
даже за железнодорожников, но Стессель запротестовал.
   - За штатскую сволочь не пью! - категорически заявил он.
   Звонарев сидел в углу и наблюдал за происходящим.
   - Когда же  ваша  свадьба,  молодой  человек?  -  обернулся  к  Звонареву
Стессель. - Моя жена уже приготовила для Вари подарок.
   - Боюсь, что никогда, ваше превосходительство.
   - Фордыбачит, значит, девица. Она с норовом. Быть  вам  под  башмаком  до
конца своих дней! - продолжал Стессель.
   - Я не  отказался  бы  от  такого  очаровательного  башмачка!  -  вставил
Гантимуров, иронически оглядывая Звонарева.
   - Что ж, обручения еще не было. Можете  попытать  счастья,  -  усмехнулся
Стессель.
   Поезд остановился у разъезда одиннадцатой версты. В вагон тотчас же вошел
Фок в сопровождении начальника своего штаба полковника Дмитриевского.  Отдав
Стесселю рапорт о положении дел на позиции,  Фок  поздоровался  со  всеми  и
занял место рядом, со Стесселем,
   - Чем порадуешь, Александр Викторович? - спросил  Стессель,  наливая  ему
водки.
   - Радости особой нет, во и печалиться не из-за чего! - растягивая  слова,
ответил Фок. -  Водку  мне  наливаешь  зря.  Я  ее  не  употребляю,  поэтому
предоставляю свою порцию Владимиру Николаевичу, - кивнул Фок на  уже  сильно
подвыпившего Никитина.
   - Не отказываюсь, - тотчас отозвался последний.  -  Известно,  что  немцу
смерть, то русскому здорово! За ваше здоровье, господин Фик-Фок на один бок!
- И Никитин демонстративно осушил свою рюмку.
   Стессель нахмурился и сухо заметил Никитину:
   - Пожалуй, Владимир Николаевич, тебе пора перейти к сельтерской.
   - Сейчас последую твоему  мудрому  совету,  Анатолий  Михайлович.  Кирилл
Семенович, распорядитесь-ка там,  пожалуйста,  чтобы  мне  немецкой  водички
подали! - обернулся, к Померанцеву Никитин.
   Стессель вышел вместе с Фоком  из  вагона  и  стал  прогуливаться,  вдоль
поезда.
   - Получил повторный приказ о выезде из Артура, - хмуро сообщил он Фоку.
   - Кому известно содержание телеграммы?
   - Мне и Рейсу. Морякам копии нет, только Смирнову.
   - Значит, все в порядке! Пошлешь  заготовленный  нами  ответ,  и  дело  с
концом. Смирнову, конечно, ни гугу!
   - Само собой разумеется! - поддакнул Стессель.
   - Зачем едет этот умник Кондратенко? Меня, что ли, учить уму-разуму?
   - Хочет ознакомиться с позицией на  твоем  участке  и  заглянуть  в  свой
Двадцать шестой полк на правом фланге.
   - Он слишком много фантазирует и бог знает что воображает  о  себе.  Надо
его сократить, а в  случае  надобности  и  убрать  совсем,  а  то  со  своей
юношеской лихостью он натворит нам бед.
   - Какой же он юноша в сорок семь лет?
   - С высоты моих шестидесяти двух, конечно, ни совсем юноша!
   Пока генералы разгуливали  по  платформе,  Кондратенко  подозвал  к  себе
Дмитриевского и начал расспрашивать о положении на фронте.  Науменко  достал
карту  и  попытался  нанести  на  нее  расположение  частей,  но  тотчас  же
запутался: целый ряд деревень оказался не отмеченным на карте,  другие  были
нанесены неверно, названия перепутаны.
   - Не карта, а одно недоразумение! - возмущался Кондратенко. -  Шесть  лет
владеем Квантуном и не удосужились изготовить,  приличных  карт!  Воюешь  на
совершенно неизвестной местности. Что же тут удивительного, коль  получается
путаница!
   - Путаница на карте - это еще полбеды, а в Управлении  -  это  похуже!  -
заметил Науменко.
   - Кто же в Артуре путает? - спросил Дмитриевский.
   -  Все  начальники,  до  мере  своих  сил  и  возможностей,  -  отозвался
Кондратенко. - Стессель  отдает  одни  приказания,  Смирнов  другие,  моряки
третьи, я четвертые. Вполне естественно, что  наши  подчиненные  ругают  нас
всех вместе.
   - Поехали дальше! - приказал Стессель, появляясь в вагоне. - Что  вы  тут
мудрите над картой, Роман Исидорович?
   - Знакомлюсь с положением, дел на фронте и думаю  кое-что  предложить  на
ваше  благоусмотрение,  Анатолий  Михайлович,   -   почтительно   проговорил
Кондратенко. - Наша задача возможно дольше задержаться на  перевалах,  чтобы
возможно больше укрепить Артур.
   - Я не собираюсь зимовать здесь! -  резко  вставил  Фок.  -  Через  месяц
отведу свои полки в Артур.
   - Правый фланг занимают части моей  дивизии,  и  я  отнюдь  не  собираюсь
уходить отсюда раньше времени.
   - Это ваше дело и меня не касается! Я уйду, а вы как хотите!
   - Подобная постановка вопроса совершенно недопустима. Прошу вас, Анатолий
Михайлович, объяснить это генералу Фоку.
   - Я не глупее вас и ни в каких объяснениях не нуждаюсь!
   - Прошу без резкостей, господа! - вмешался Стессель. -  Части  отойдут  в
Артур тогда,  когда  я  им  прикажу.  Пока  же  надо  подумать  об  усилении
обороноспособности позиций на перевалах.
   Кондратенко замолчал, а Фок начал  притворно  зевать.  В  углу  в  кресле
похрапывал Никитин.  Начальники  Штабов  вполголоса  переговаривались  между
собой. Звонарев смотрел в окно.
   Было около одиннадцати  часов  утра,  когда  наконец  поезд  добрался  до
разъезда девятнадцатой версты, где решено было выходить из вагонов.
   Стесселя встретили генерал Надеин, полковник Ирман, Сахаров  и  несколько
командиров полков. Генеральская овита увеличилась.  Кавалькада  двинулась  в
путь вдоль железнодорожного полотна по  направлению  передовых  позиций,  до
которых оставалось еще верст пятнадцать.
   Вдали слышались редкие орудийные выстрелы.
   - Стреляют у Юпилазы, - указал рукой в направлении выстрелов Фок. -  Чего
доброго, и на нее кинутся в атаку.
   Стессель ехал впереди крупной рысью, "на ходу  здороваясь  со  встречными
командами. Вдруг неожиданно слева послышались ружейные залпы. Генерал  резко
остановил свою огромную раскормленную кобылу.
   - Это что за стрельба? - спросил он у Фока.
   - За сопками  начинается  уже  линия  передовых  окопов.  Верно,  стрелки
заметили движение у японцев.
   - Почему же меня ранее не предупредили, что позиция  уже,  близко?  Я  со
своей свитой вылетел бы вперед и послужил бы хорошей целью  для  японцев!  -
сердито крикнул Стессель и круто повернул лошадь назад. - Где  здесь  лучший
кругозор? Я хочу осмотреть позиции на всем протяжении, - спросил он.
   - Направо так называемая  Большая  Сопка,  оттуда  видно  далеко  во  все
стороны, - поспешил к генералу Дмитриевский.
   - Ведите нас туда.  Поезжайте  вперед,  а  я  за,  вами,  -  распорядился
Стессель.
   Полковник свернул с дороги и по узенькой тропинке  двинулся  к  указанной
вершине. По  тропинке  можно  было  ехать  лишь  в  одиночку,  и  вся  свита
столпилась на дороге.
   - Поедем вперед к позициям, -  предложил  Кондратенко  своему  начальнику
штаба и Звонареву и тронулся на выстрелы. Через минуту все трое были уже  на
хребте, за которым шла линия  русских  окопов.  С  вершины  горы  открывался
широкий вид во все стороны. Прямо  виднелся  расположенный  вблизи  Дальнего
лагерь  японцев,  по  дороге  к  городу  двигались   многочисленные   обозы.
Артиллерия бездействовала. Все говорило о малочисленности и слабости врага в
этом районе, который больше готовился к обороне, чем к наступлению.
   - Собрать бы кулак полка в два и ударить на  Дальний,  пока  здесь  почти
пусто, а железная дорога, за отсутствием паровозов  широкой  колеи,  еще  не
действует! - мечтал вслух Кондратенко. - Много шансов, что  это  предприятие
увенчалось бы большим успехом,  а  особенно  если  с  моря  одновременно  на
Дальний ударит и флот.
   - Едва ли Стессель на это согласится. Он все же считает, что  против  нас
направлена вся японская армия, а на севере имеются лишь заслоны.
   - Хороши заслоны, коль они разбили такой прекрасный  корпус,  как  Первый
Сибирский! - усмехнулся генерал. - Нам надо здесь рискнуть.
   - Для этого необходимо быть смелым человеком,  чего  о  Стесселе  сказать
нельзя.
   - А Фок?
   - Тот и еще  хуже!  Из  упрямства  будет  против,  раз  идея  наступления
принадлежит вам, а не ему.
   - Невесело! Но поедем дальше вдоль фронта, - решил Кондратенко.
   Русские  окопы  шли  не  оплошной   линией,   а   были   расположены   по
возвышенностям.  Промежутки  между  ними  простреливались  ружейным   огнем.
Батареи, в отличие от Цзинджоу, все стояли  на  закрытых  позициях.  Впереди
находились лишь наблюдательные пункты. Вскоре Кондратенко подъехал к  одному
из них. Навстречу генералу вышел Алн-Ага Шахлинский.
   - Много перед вами японцев, капитан? - спросил Кондратенко.
   - Почти что вовсе  нет.  За  неделю  я  видел  не  больше  двух  рот.  Из
артиллерии пока обнаружено только две горных пушки за тем хребтом, - доложил
командир батареи.
   - Как вы думаете, могло бы иметь успех наше наступление в этом районе?  -
спросил генерал.
   - На этом участке - вполне! Мы вышли бы в тыл горы Хунисан и заставили бы
японцев ее очистить, но генерал Фок будет против этого: он даже стрелять мне
запрещает, считая это ненужной затеей, - жаловался капитан.
   Кондратенко  переглянулся  со  своим  начальником  штаба.  Простившись  с
капитаном, он свернул в тыл и поехал по направлению видневшейся вдали группы
Стесселя. По дороге, около довольно большого  резервного  лагеря,  Звонарева
окликнули. Задержав лошадь, прапорщик оглянулся и увидел Стаха Енджеевского.
   - Каким ветром вас сюда занесло? - поздоровался он с Звонаревым.
   В серо-зеленом костюме, в серых парусиновых сапогах, поручик почти совсем
сливался с окружающей природой. Кондратенко тотчас обратил на это внимание.
   - У вас прекрасно подобран цвет вашей одежды.  Откуда  вы  достали  такую
материю?
   - Были обычного цвета брюки и гимнастерка, а китайцы-портные  перекрасили
их в защитный цвет, - пояснил поручик.
   - Какая это часть? - опросил генерал.
   - Охотничья команда Четырнадцатого полка.
   - Если бы вам предложили пошарить  у  японцев  в  тылу  и  обойти  справа
Хунисан, вы не возражали бы?
   - Я об этом давно  мечтаю  и  не  раз  докладывал  своему  командиру,  но
безрезультатно.  Японцев  перед  нами  так  мало,  что  можно   рискнуть   и
потревожить их!
   - Ваша фамилия?
   - Поручик Енджеевский.
   - Рад с вами лично познакомиться! Отлично помню  вашу  телеграмму  из-под
Цзинджоу. Благодаря ей мне удалось уговорить Стесселя не отступать  сразу  в
Артур, а задержаться на этом перевале.  Ваше  начальство  вас,  насколько  я
знаю, не особенно жалует. Хотите перейти в мою дивизию?
   - Только вместе с моими охотниками.
   - Прекрасный ответ для офицера! К сожалению, целиком всю вашу команду  не
переведешь в другой полк.
   Когда Кондратенко и его спутники вернулись к группе Стесселя, они застали
его сидящим за пулеметом. Несколько офицеров,  собравшись  вокруг  генерала,
усиленно щелкали фотографическими аппаратами.
   Вставив пулеметную ленту, Стессель нажал на спуск,  и  пулемет  затрещал.
Генерал прошелся очередью по кустам гаоляна, но лента заклинилась.
   -  Можно  заложить  другую  ленту,   -   услужливо   предложил   командир
Четырнадцатого полка полковник Савицкий.
   Стрелки  бросились  было  к  пулемету  с  новой  лентой,  но  подъехавший
Кондратенко отвлек  внимание  Стесселя,  указав  ему  на  частые  заклинения
патронов.
   - На это нужно обратить самое серьезное внимание. Во время отбития штурма
пулеметы  незаменимы,  а  каждое  заклинение  отнимает  массу   драгоценного
времени.
   - Да, да. Это безобразие! -  согласился  Стессель.  -  В  Артуре  прикажу
Белому специально заняться этим вопросом. -  И  генерал,  разминая  затекшие
ноги, встал с пулеметного седла.
   - Готова фотография: генерал Стессель  на  передовых  позициях  самолично
стреляет по наступающим японцам, - шепнул на ухо Звонареву знакомый офицер.
   Фок подъехал к Кондратенко.
   - Любовались видами, Роман Исидорович, и  критиковали  передовые  позиции
моего участка, а заодно перемывали косточки и мне? - елейным  тоном  спросил
он.
   - Сплетнями на занимаюсь, а позиции действительно осмотрел и нашел  их  в
плохом состоянии, - громко ответил Кондратенко.
   - На участке Семенова, где  расположены  полки  вашей  дивизии,  и  таких
окопов  нет,  там  просто  ряд  заячьих  нор,  в  которых  не   только   под
артиллерийским, но и под ружейным огнем долго не усидишь.
   - Это происходит потому,  что  вы  захватываете  для  своей  дивизии  все
материалы, которые я направляю из Артура к Семенову.
   - Опять вы что-то не  поделили,  господа?  -  с  раздражением  проговорил
подъехавший Стессель. - Если бы вы знали, как это мне надоело! Из-за каждого
пустяка поднимаются бесконечные ссоры!
   Фок и Кондратенко молча выслушали это замечание.
   - Какой леший влезет на наши позиции!  Сплошные  обрывы  и  голые  скалы.
Природная их сила так велика, что тратить много средств и материалов  на  их
укрепление нет смысла. Никакие японцы никогда их  не  возьмут!  -  продолжал
ораторствовать Стессель.
   - Я с этим вполне согласен, - не замедлил поддакнуть Фок. - Зато  генерал
Кондратенко, как всегда и  везде,  имеет  по  этому  вопросу  свое  "особое"
мнение! Инженерская школа все же сказывается в нем...
   - Инженеры много мудрят, еще больше крадут, но со мной не пошутишь, я  им
потачки не дам! - проговорил Стессель.
   - Ваше превосходительство, не угодно ли вам  перекусить?  -  расплылся  в
широчайшей  улыбке  полковник  Савицкий,  начальник   объезжаемого   участка
обороны.
   Стессель охотно согласился.
   В большой палатке Красного Креста  был  накрыт  стол.  Толстый  Савицкий,
отдуваясь, занял хозяйское место во главе стола, усадив около себя  Стесселя
и  Фока.  Солдаты  начали  обносить  обедающих  закусками,  застучали  ножи,
зазвенели рюмки.
   Разговор с каждой минутой делался громче и оживленнее, начались тосты  за
начальствующих лиц, и  обед  принял  характер  обычной  офицерской  попойки.
Незаметно подошел вечер. Звонарев с Гантимуровым вышли на воздух.
   Вскоре из палатки вышел Кондратенко.
   - Пора двигаться и дальше, а то боюсь тут застрять  на  ночь!  Можно  еще
сегодня добраться до штаба Семенова, а завтра вернуться в Артур. Мы домой  и
верхом доедем, тут ведь недалеко.
   Но Стесселю тоже надоело сидеть за столом, и он решил ехать.
   - Господа! Довольно лоботрясничать! - обратился он к  обедающим.  -  Едем
дальше! Хозяину спасибо за хлеб-соль! Прикажите подать лошадей.
   Вскоре значительно поредевшая кавалькада двинулась дальше. Стессель  ехал
не спеша. Благодушно настроенный после обеда,  он  милостиво  здоровался  со
встречными офицерами и расспрашивал их о житье на позициях.
   Кондратенко поднял разговор о возможности наступления на Дальний.
   - Опять у вас новая идея  появилась,  Роман  Исидорович!  Вашей  фантазии
может позавидовать любой подпоручик! Быть может, на отдельном участке японцы
и слабее нас, но в общем-то силы у них  значительно  больше  наших.  Поэтому
наступление легко будет парализовано ими,  и  мы  понесем  только  напрасные
потери. Следовательно, нам незачем их беспокоить, раз они нас не трогают,  -
позевывая, ответил Стессель.
   - Примерно так рассуждает и Витгефт для оправдания своей  бездеятельности
в Артуре!
   - Моряки прячутся за наши спины, а мы ни за кого  не  укрываемся,  а  все
время стоим лицом к лицу с врагом.
   - Не в этом дело! Как известно, нападение  -  лучший  способ  защиты:  мы
сразу отвлечем внимание японцев к себе; возможно, они перебросят сюда  часть
сил с севера...
   - Боже нас от этого упаси! Я не знаю, как мы  удержимся  против  наличных
японских частей, а вы собираетесь еще привлекать их, к нам. На это я никогда
не соглашусь! - решительно отверг предложение Стессель.
   - Мы этим облегчим переход в наступление Маньчжурской  армии,  -  убеждал
начальника укрепленного района Кондратенко.
   - Куропаткин нас об этом не просит и этого нам делать не велит. Зачем  же
мы будем навязывать ему свою помощь? - возражал Стессель.
   - Помогая Куропаткину, мы тем самым помогаем самим  себе,  ибо  наилучшей
помощью для  нас  явится  деблокада  Артура  и  восстановление  сообщения  с
Маньчжурией. В этом и заключается взаимодействие крепости с полевой  армией.
Мы притягиваем на себя значительные силы врага  и  тем  облегчаем  положение
армии, она же, в свою очередь, помогает нам, оттягивая  силы  на  себя.  Это
азбучная  истина,  известная  каждому  молодому   офицеру,   -   начал   уже
раздражаться упрямством Стесселя Роман Исидорович.
   - Я же, как вам известно, являюсь генералом русской армии, которому  эти,
как вы выражаетесь, "азбучные истины" известны не хуже вас. И тем не менее я
с вами не согласен и решительно возражаю против каких бы то ни было  попыток
"перейти  в  наступление  и  помочь  Маньчжурской  армии".   Считаю   вопрос
исчерпанным и прекращаю бесцельное словопрение, - оборвал Стессель.
   - Тогда  разрешите  хоть  провести  хороший  поиск  разведчиками  в  этом
направлении?
   - Это другое дело! Пошарить у японцев в тылу и вернуться назад ни,  когда
не вредно!
   - Только пусть этим занимаются  части  Седьмой  дивизии,  а  не  моей,  -
вмешался в разговор Фок. - Я решительный противник подобных экспериментов  и
не допущу участия в них частей Четвертой дивизии.
   - В поиске будут участвовать те части, которые назначит начальник района,
- ответил Кондратенко.
   - Так как инициатор дела вы, Роман Исидорович, то вам и карты в  руки!  В
разведке будут участвовать полки  вашей  Седьмой  дивизии  и,  если  хотите,
моряки, - обернулся Стессель к Кондратенко.
   - Я просил бы придать мне еще пограничников.
   - Не возражаю!
   - Завтра  же  я  сменю  Двадцать  шестым  полком  Четырнадцатый  и  начну
подготовку к поиску. Быть может, вы найдете возможным, Александр Викторович,
передать в мое распоряжение охотничью команду Четырнадцатого полка?
   - Нет, не найду. Сами кашу завариваете, сами ее и расхлебывайте, а я  тут
ни при чем и мои солдаты тоже.
   - Охотники Четырнадцатого полка хорошо знают местность в этом  районе,  а
моим частям придется еще знакомиться с ней, на что уйдет много времени.
   - Взялся за гуж,  не  говори,  что  не  дюж!  -  усмехнулся  Стессель.  -
Орудуйте, Роман Исидорович,  своими  силами  и  не  рассчитывайте  на  чужую
помощь.
   - Попробую!
   - Только помните, что за успех дела вы отвечаете  целиком!  -  с  угрозой
заметил Фок.
   - Я привык отвечать за свои действия.
   - Тут кончается участок Четвертой дивизии, - остановил свою лошадь Фок. -
Дальше район Кондратенко.
   Стессель тоже остановился.
   - Устал я, Роман Исидорович, и обещал жене к вечеру быть в Артуре.  Вы  и
без  меня  прекрасно  сумеете  осмотреть  позиции  и  внести