тареи связать не воздушным телефонным  проводом,  а  подземным.  У
моряков есть медный кабель для гальванических мин,  думаю  его  использовать
для этой цели.
   - Изобретайте, изобретайте, Алексей Владимирович! - поощрил  Кондратенко.
- Если весь гарнизон крепости, от солдат до генерала, начнет думать, кат" ее
лучше укрепить, то, несомненно, сделают ее неприступной: одна голова хороша,
две лучше, а тысяча и совсем прекрасно!
   Обойдя  батарею,  Коадратенко  остался  очень  доволен  всем  виденным  и
благодарил капитана за работу. Благодарность генерала растрогала Жуковского,
и он пригласил генерала почаще заглядывать к нему.
   - У вас и так все идет хорошо, Николай  Васильевич.  Мне  совсем  незачем
ездить сюда. У  нас  есть  много  прорех,  где  мое  присутствие  безусловно
необходимо, - с улыбкой прощался генерал, садясь на лошадь.
   - Удивительно милый человек, - успел шепнуть на ухо Звонареву  Жуковский.
- Даже как-то не верится, что он генерал!
   Вскоре Кондратенко и его спутники заметили несущихся  навстречу  во  весь
карьер всадников.  Впереди,  низко  нагнувшись  к  луке,  скакал  Белый.  Он
наотмашь рубил шашкой мелкий кустарник. За ним,  порядочно  отстав,  неслась
Варя, тоже воинственно размахивая казачьей шашкой Когда  Белый  подскакал  к
Кондратенко, его  раскрасневшееся  лицо  было  полно  молодого  оживления  и
задора.
   - Приятно иногда немного размяться и тряхнуть стариной, - весело  пояснил
он, приглаживая свои растрепавшиеся длинные  усы.  -  Что  ты,  Варвара,  ни
говори, как ни скачи, - обернулся он к подъехавшей дочери, - но все же ты  -
девка, и такого старого казака, как я, тебе не перегнать.
   - Давай поменяемся лошадьми, так я, папа, тебя обскачу, как  стоячего,  -
задорно предложила девушка, оправляя волосы.  -  Зачем  только  я  девчонкой
уродилась! - горестно вздохнула она, здороваясь.
   - А что бы вы сделали, если бы были мужчиной? - спросил прапорщик.
   - Прежде всего женилась бы на вас! - выпалила Варя.
   Все громко расхохотались.
   - Получили, Сергей Владимирович? Вперед наука - не задевайте,  -  заметил
Кондратенко.
   - Ох, я уж пять месяцев эту науку прохожу, и пока безуспешно.
   - Кто же виноват в том, что вы так непонятливы?
   - Видимо, таким уродился! Как сошел ваш экзамен?
   - Сдала с отличием и получила аттестат фельдшерицы, с чем можете  меня  и
поздравить!
   - Теперь вы окончательно зазнаетесь и вообразите себя первым  медицинским
светилом в Артуре.
   - Роман Исидорович, - обратилась девушка к генералу, - я выбрала  в  этом
районе место для перевязочного пункта: у подножия Большой  горы,  в  овраге.
Можно его вам показать сейчас?
   - Да вы, никак, всерьез решили  взять  на  себя  руководство  медицинской
частью крепости? - обернулся к  ней  генерал.  -  Ну,  покажите,  где  ж  вы
наметили место?
   - Вон там внизу! -  ответила  Варя  и  рысью  тронулась  вперед.  За  ней
последовали все остальные. Проехав с полверсты, она остановилась.
   - Тут! - показала она рукой  на  почти  вертикальную,  обрывающуюся  вниз
скалу.
   - Место неплохое, хорошо укрытое в мертвом  пространстве,  имеет  хорошие
подступы, - осматривался вокруг Кондратенко. - Значит, все в порядке! Сергей
Владимирович, составьте смету и проект, затем поезжайте  к  Костенко  и  все
урегулируйте окончательно.
   - Слушаюсь, ваше превосходительство, - отозвался Звонарев.
   Варя радостно захлопала в ладоши.
   На  следующий  день  Звонарев   и   Варя   направились   к   председателю
порт-артурского крепостного суда генералу Костенко, который жил на  даче  за
Плоским мысом. Денщик не сразу решился доложить генералу о прибытии гостей.
   - Их превосходительство больны и даже серчают,  когда  их  беспокоят  без
дела, - сомневался солдат.
   Нетерпеливая Варя не стала  дожидаться  приглашения,  вслед  за  солдатом
ворвалась в  комнату  и  присела  перед  изумленным  неожиданным  вторжением
генералом в низком реверансе.
   - Здравствуйте, крестненький!  Мама  прислала  меня  справиться  о  вашем
здоровье. Получите настойку, она очень помогает при простуде, - затараторила
девушка, протягивая встревоженному Костенко банку с лекарством.
   - Здравствуй, здравствуй, стрекоза! Совсем меня оглушила своей болтовней.
Спасибо Марии Фоминичне за заботы обо мне, - оживился тронутый  вниманием  к
нему генерал. - Кто это с тобой? Прошу подождать, пока я  кончу  разговор  с
мадемуазель Белой, - обернулся он к Звонареву.
   - Это адъютант Кондратенко. Мы с ним приехали по одному и тому же делу, -
пояснила Варя.
   - Уж не в посаженые ли отцы приглашать собираетесь? И рад бы, да не  могу
- болен.
   - Ой, что вы, крестненький,  меня  конфузите!  Рано  мне  еще  о  женихах
думать, - смутилась Варя.
   - Не скромничай, стрекоза! Ты совсем уж  заневестилась.  Отец  с  матерью
глазом моргнуть не успеют, как выскочишь за  такого  молодца,  как  этот,  -
продолжал Костенко.
   - Вы состоите председателем военно-санитарной  комиссии,  которая  ведает
выбором мест и устройством перевязочных пунктов, - начала  деловой  разговор
Варя.
   -  Этими  делами  ведает  главный  крепостной  врач  доктор  Субботин,  -
отнекивался генерал.
   -   Председателем   комиссии    по    приказу    числитесь    вы,    ваше
превосходительство, - почтительно доложил Звонарев.
   - Но я болен, простужен и никуда не выхожу, - воскликнул Костенко.
   - Да на дворе теплее и лучше,  чем  здесь,  -  распахнула  окно  Варя.  -
Поедемте к нам, а  по  дороге  мы  вам  покажем  выбранное  нами  место  для
перевязочного пункта.
   Охая и кряхтя, генерал поднялся со своего места и кликнул денщика.
   - Подай пальто и калоши, - распорядился он.
   - На улице страшная жара и совершенно сухо, довольно  будет  и  плаща  от
пыли, - убеждала Варя.
   - Тебе, стрекоза, всегда жарко в присутствии молодых людей, а я все время
мерзну, - вздохнул Костенко.
   Варя решительно отстранила денщика с пальто, сняла с  вешалки  пыльник  и
накинула его на плечи генерала. Звонарев  подал  ему  фуражку,  и  Костенко,
трижды перекрестившись на образ, двинулся к выходу.
   - Чудно, чудно, - жмурился генерал на  солнце.  -  Хорошо,  что  ты  меня
вытащила на свет божий, а то я совсем мохом оброс.
   -  Мы  тут  набросали  план  постройки  и  составили  смету.  Нужна  ваша
утверждающая подпись, - подсунула Варя генералу чертеж и смету,
   - Это я рассмотрю дома.
   - Нам надо поскорее, а без вашего разрешения нельзя приступать к работе.
   - Кондратенко видел ваш проект?
   - Видел и одобрил.
   - Пусть хоть распишется в уголке. С меня этого будет достаточно.
   - Вы не  верите,  что  Кондратенко  одобрил  проект?  -  насела  Варя  на
генерала.
   - Все это на словах. Мы, судейские, знаем им цену, - решительно  возражал
Костенко.
   Когда приехали на место, генерал уже бодро вылез из экипажа  и  пошел  за
Варей.
   - Вы будете долбить скалу? Сколько времени займет эта работа? - справился
Костенко, с некоторым недоверием поглядывая на скалу.
   - Не больше месяца.  Зато  прочность  сооружения  будет  вне  сомнений  и
раненые будут тут в полной безопасности, - пояснил Звонарев.
   После осмотра скалы поехали на обед к Белым. За едой генерал  совсем  уже
разошелся и повеселел.
   - Дочка у вас, Мария Фоминична, настоящий клад. Унаследовала от  вас  дар
исцеления недугов. Женишка ей надо под стать - красивого и улыбчатого, чтобы
они Друг на друга любовались, - совсем размяк генерал после  вкусного  обеда
со сладкими наливками.
   Вскоре подъехал Кондратенко. Варя тут же заставила его подписать проект и
омету,  после  чего  Костенко   вывел   своим   каллиграфическим   почерком:
"Утверждаю".
   - Теперь все в порядке и можно приступить к работе! - обратилась  Варя  к
Звонареву. - Завтра в четыре часа я буду на месте, чтобы и вы там находились
к ука - ванному времени, - распорядилась она.
   - Слушаюсь, господин "фершал"! - вытянулся прапорщик.
   На другой день после полудня, когда дневной жар несколько спал,  Звонарев
приехал на Залитерную батарею.  Его  встретил  Борейко  в  одной  рубахе,  в
веревочных лаптях на босу ногу, с подобием чалмы на голове. Под  стать  ему,
были  одеты  и  солдаты.  Неподалеку  матросы  под  руководством   Сойманова
устанавливали морскую пушку.
   - Зачем пожаловал к нам, Сережа? - обратился к прапорщику Борейко.
   - Мне  поручена  постройка  перевязочного  пункта  в  тылу  у  Залитерной
батареи. Нужны рабочие. Я думаю, что и моря, ни не откажут нам в  помощи,  -
обернулся прапорщик к Сойманову.
   - Конечно, дело общее, вместе воевать будем, - согласился лейтенант.
   Вскоре три офицера с десятком солдат и матросов стояли около  намеченного
для блиндажа места.
   - Место похоже на преисподнюю. Тут весьма удобно будет душе  отправляться
к черту в лапы, - осмотрелся кругом Борейко.
   - Сюда не залетит ни один снаряд: со всех сторон  прикрыто.  Сообщение  с
батареей по глубоким оврагам, - защищал Звонарев выбранное место.
   - По ночам сюда черти на свадьбу собираются, - заметил Блохин,  пришедший
с другими солдатами.
   - Это ведьмы на Лысой горе шабаш оправляют, - поправил его Мельников.
   - Своей стрельбой мы их с гор-то спугнем. Они от страха сюда и забегут, -
не сдавался Блохин.
   В это время вдали показалась всадница, в которой узнали Варю Белую.
   - Первая ведьмочка уже поторапливается сюда. И впрямь место не чистое,  -
усмехнулся Борейко.
   Подъехав, Варя легко соскочила с лошади. Офицеры пошли ей  навстречу.  Им
прежде всего бросились в глаза многочисленные ссадины на лице девушки, густо
смазанные йодом, что придавало ее физиономии  довольно  зверское  выражение.
Борейко громко расхохотался.
   - Никак, наша амазонка раскрасилась в боевые цвета! Не  сдобровать  тебе,
Сережа.
   - Вы только и умеете, что смеяться над бедной  девушкой,  Медведище!  Нет
чтобы пожалеть меня, - отозвалась Варя. - Хотя бы  вы  посочувствовали  мне,
Сергей Владимирович.
   - Выражаю свое глубочайшее сочувствие, храбрейшая из храбрых амазонок,  и
советую на будущее время,  во-первых,  с  лошади  не  падать,  а  во-вторых,
ссадины запудривать, а не смазывать йодом. От этого ваша  наружность  только
выиграет.
   -  С  пудрой  можно  внести  в  ссадины  инфекцию,   йод   же   действует
обеззараживающе, - докторским тоном ответила девушка. - Что же касается моей
наружности, то она меня мало интересует.
   - Но зато весьма волнует иссохшее от  любви  к  вам  сердце  моего  друга
Сережи. Поэтому я из чувства дружбы, а также в целях  предотвращения  паники
среди моих солдат, могущей возникнуть  при  виде  столь  воинственной  вашей
раскраски, присоединяюсь к его просьбе, - добавил Борейко.
   - Придумайте что-нибудь поостроумнее, господин Медведь! - обрезала Варя.
   Сойманов с удивлением наблюдал за этой перепалкой, недоумевая, кто же эта
девушка, пока наконец Звонарев не представил его Варе.
   - Белая! - отчетливо назвала она свою фамилию. - Приступим к делу.  Здесь
будет построен перевязочный пункт. Надо обсудить, как это  сделать  проще  и
скорее всего. Сергей Владимирович, ждем вашего доклада.
   - Слушаюсь, ваше превосходительство! - шутливо  вытянулся  Звонарев  и  в
коротких словах сообщил о предстоящей работе.
   - Задача не из легких, но дело нужное и важное,  -  обратился  Борейко  к
солдатам.
   - Для перевязочного пункта  лучшего  места  не  найти,  а  со  скалой  мы
справимся. Пойдем  по  этой  трещине  и  разворошим  всю  скалу,  -  ответил
Родионов.
   - Завтра с утра назначим человек двадцать солдат и матросов и постараемся
в кратчайший срок оборудовать этот пункт. Ты согласен? - обернулся Борейко к
Сойманову.
   - Вполне и готов всемерно помогать вам в этом деле, - ответил моряк.
   Все двинулись обратно на Залитерную батарею.
   В последующие дни развернулись работы по устройству перевязочного пункта.
Родионов и Блохин оказались главными производителями работ.
   Варя почти ежедневно появлялась здесь. Родионов и  Блохин  были  главными
советниками по всем вопросам.
   - Здравствуйте, барышня,  -  обычно  приветствовали  они  ее,  когда  она
подъезжала. - У нас сегодня работа идет хорошо, да не хватает лопат и кирок.
   Варя выслушивала и аккуратно все записывала, чтобы затем переговорить или
с Звонаревым, или с самим Кондратенко.
   Варя очень скоро познакомилась со всеми артиллеристами и  моряками  и  не
хуже офицеров знала их в лицо  и  по  фамилиям,  знала  семейное  положение,
личные качества.
   По мере  сил  она  старалась  быть  им  полезной,  в  частности,  взялась
отправлять  письма  через  Чифу  в  Россию.  Солдаты  не  имели  возможности
пользоваться официальными  средствами  сообщения,  вроде  отправки  писем  с
миноносцами или зафрахтованными от казны китайскими джонками, ввиду  дорогой
цены за доставку письма, и сдавали свои письма на городскую  почту,  которая
охотно их принимала, но никуда не отправляла.  Через  своего  садовника  Вен
Фань-вея  Варя  установила  связь  с  лодочниками,  рисковавшими   прорывать
японскую блокаду с моря. Все собранные от солдат письма  она  упаковывала  в
один большой конверт и отправляла  его  от  своего  имени  русскому  консулу
Тидеману в  Чифу.  Помимо  этого,  девушка  взялась  подготовить  из  солдат
санитаров, а попутно начала обучение грамоте безграмотных  и  малограмотных.
Почти все свое свободное время она проводила на  пункте  или  на  Залитерной
батарее. Если Борейко держался в стороне от нее, то Сойманов на первых порах
попытался  было  за  ней  ухаживать.  Варя  сперва  удивилась  этому,  затем
рассердилась и однажды, когда лейтенант хотел ее обнять в темноте,  напрямик
заявила ему:
   - Я, Павел Михайлович, не переношу подобного отношения  к  себе!  Мы  оба
только выиграем, если наши отношения станут другими.
   Моряк был смущен такой отповедью и ухаживания прекратил. Когда он сообщил
Борейко о происшедшем, тот только усмехнулся.
   - Счастливо  отделался!  Мог  бы  получить  и  хорошую  оплеуху.  Варвара
Васильевна у нас на расправу коротка!  Кроме  того,  там  место  уже  прочно
занято Сережей Звонаревым.
   - Но последнее время они почти не видятся. А когда встречаются, то только
все время препираются между собой.
   - Тем не менее Варя ни на кого не смотрит и никого не видит, кроме него.
   - Чего, по-моему, нельзя сказать о нем!
   - Тут дело темное! Похоже, что он и сам еще не знает, на  ком  остановить
свой выбор.
   В  один  из  вечеров  уже  поздно  на  батарею  приехал   Кондратенко   в
сопровождении Звонарева.  Генерал  с  утра  был  на  коне,  сильно  устал  и
торопился домой, но, (проезжая мимо, вспомнил о перевязочном пункте и заехал
на Залитерную  Варя  как  раз  вела  при  свете  ручных  фонарей  занятия  с
санитарами. В темноте Кондратенко заметили не сразу, и он обошел  почти  всю
батарею, когда его наконец узнал Блохин и  скомандовал  солдатам:  "Смирно!"
Генерал поздоровался и подошел к Варе.
   - Может быть, вы мне покажете ваш перевязочный пункт? -  обратился  он  к
ней.
   Около  поворота  к  перевязочному  пункту   горел   костер,   разложенный
сторожившими  строительные  материалы  солдатами.  При  помощи  факелов   из
промасленного каната они осветили всю строительную площадку.  В  скале  были
выдолблены две  рядом  расположенные  пещеры,  в  каждой  из  которых  могло
поместиться до тридцати человек раненых. Рядом намечалась еще третья. Высота
их достигала полутора саженей. В полу и стенах виднелись блестящие  прожилки
кварца и слюды. Кондратенко обошел все помещение, местами обстукал  стены  и
сделал несколько замечаний технического характера.
   - Такой каземат может выдержать  бомбардировку  даже  двенадцатидюймовыми
снарядами. Раненые будут здесь в полной безопасности! - резюмировал  генерал
свое мнение.
   - Мы еще  проведем  сюда  электрическое  освещение,  водопровод,  устроим
вентиляцию - и все будет готово! - радостно говорила Варя.
   - Вас можно поздравить с успешным выполнением плана, - пожал девушке руку
генерал.
   - Я здесь ни при чем. Все рассчитал Сергей Владимирович, а сделали - они!
- И девушка махнула рукой в сторону матросов  и  солдат.  -  Они  все  очень
старались.
   - Для себя, барышня, работали! - вполголоса ответил за всех Блохин.
   - И на других фортах солдаты работают для себя, однако  далеко  не  везде
так хорошо, как здесь. Я  давно  говорил  Стесселю,  что  к  каждому  форту,
батарее и укреплению надо заранее прикрепить  определенные  части  и  им  же
поручить их оборудование. Тогда все  будут  кровно  заинтересованы  в  своей
работе и выиграет вся крепость в целом. Литера Б, Залитерная  и  этот  пункт
прекрасно подтверждают мою  мысль.  Когда  думаете  закончить  постройку?  -
обернулся генерал к Звонареву.
   - Дней через десять будет готово, ваше превосходительство.
   Поблагодарив еще раз Варю, Кондратенко велел подать себе лошадь.
   - Завтра же прикажите от моего  имени  саперам  привести  дороги  сюда  в
полный порядок.
   После этого Кондратенко уехал, оставив Звонарева на батарее.
   - Видите, как хорошо все вышло! -  обернулась  Варя  к  солдатам.  -  Сам
Кондратенко похвалил работу! - обратилась она к Звонареву.
   - Нам бы, барышня, в награду выдали по полбутылочки  водки,  -  отозвался
Блохин, - все веселее на сердце станет, как выпьешь.
   - Что-то я тебя, Блохин, особенно грустным и не  видела.  Хорошая  работа
тоже веселит сердце.
   - Так-то оно так, но малость выпить все же не мешает!
   - Спрошу у начальства, как оно велит.
   Вслед за Кондратенко двинулась и Варя.  Звонарев  последовал  за  ней.  В
темноте приходилось ехать шагом, чтобы не  покалечить  лошадей  на  разбитой
дороге.
   - Я удивляюсь, Варя, вашему умению обращаться с солдатами. Вы  не  только
не стесняетесь сами, но не стесняете и их своим присутствием.
   - Я с колыбели привыкла к общению с ними: моей первой нянькой был денщик,
- ответила девушка. - Раньше у нас денщики жили по семи лет и совсем входили
в семью. Некоторые еще и сейчас пишут  нам  о  себе.  Особенно  мама  быстро
сживалась с ними, женила их, крестила у них  детей.  Правда,  что  вам  ваша
Ривочка натянула нос  после  смерти  Дукельского?  -  вдруг  переменила  она
разговор.
   - Раз она мне натянула нос, значит, она уже не моя!
   - И вы продолжаете бывать у нее и мечтаете о ней?
   - Да!
   - Спокойной ночи, желаю вам счастья с вашей еврейкой!  -  насмешливо-сухо
проговорила  Варя  и,  хлестнув  по  лошади,  скрылась  в  темноте,  оставив
Звонарева в полном недоумении.
   У себя на квартире Звонарев нашел записку  от  Кондратенко,  который  его
предупреждал о поездке утром вместе со Стесселем на передовые позиции. Отдав
нужные распоряжения своему ординарцу, прапорщик поспешил улечься в постель.
   На другой день около семи часов утра  Звонарев  был  уже  на  вокзале.  У
перрона стоял  экстренный  поезд  в  составе  одного  вагона-салона  и  трех
товарных, в которые грузили верховых лошадей для участников  поездки.  Около
поезда прохаживались Кондратенко, начальник его штаба подполковник Науменко,
полковник Рейс и личный адъютант Стесселя князь Гантимуров.
   Вскоре приехали Стессель и Никитин, последним  явился  адъютант  Никитина
капитан Померанцев, за которым  трое  солдат  несли  корзины  с  закуской  и
выпивкой.
   Расселись в кресла,  глядя  в  окно.  Стессель  был  молчалив  и  мрачен.
Вернувшийся вчера из Инкоу миноносец "Лейтенант  Бураков"  привез  повторный
приказ об его отзыве из Артура, и теперь генерал ехал к Фоку советоваться.
   - Какие новости у вас? - спросил Кондратенко, обернувшись к Рейсу.
   - Получено подтверждение об отходе Штакельберга после боя у  Вафангоу  на
север и приказ о повторном выходе флота в море для прорыва во Владивосток.
   - Тэк-с! Значит, деблокада Артура откладывается на неопределенное  время,
раз  Куропаткин  пятится  назад  вместо  продвижения   вперед,   -   заметил
Кондратенко. - Интересно, как велики силы против нас, не попр