так же и явная уязвимость может в  какой-то  мере  оказаться
полезной и снискать поддержку. Эта  "сила  слабого",  полученная  Ираком
после его унизительного изгнания из Ирана, была  мастерски  использована
Хусейном для укрепления своего режима. Рисуя  перед  своими  соседями  и
всем    миром    апокалиптическую     картину     охваченного     войной
фундаменталистского Ближнего Востока,  ему  удалось  добиться  от  самых
невероятных союзников, чтобы они сделали все от них зависящее,  лишь  бы
Ирак не проиграл войну.  Советский  Союз,  самый  решительный  возможный
союзник Ирака, ответил на иракское вторжение в Иран  объявлением  своего
нейтралитета и эмбарго  на  поставки  оружия  в  Багдад,  но  возобновил
отправку оружия в середине 1981 года, когда  мятник  качнулся  в  пользу
Ирана. Через год после начала грозных  набегов  Ирана  ручеек  советских
военных поставок превратился в  бурный  поток.  Москва  даже  предложила
экономическую помощь Багдаду. В  ответ  Хусейн  объявил  общую  амнистию
коммунистам и многих из них выпустил из тюрем.
   Соединенные Штаты,  прервавшие  дипломатические  отношения  с  Ираком
после Шестидневной войны, тоже не уклонились от военной помощи Ираку.  В
феврале  1982  года  Багдад  был  вычеркнут  из   американского   списка
государств, "поддерживающих международный терроризм", таким образом была
проложена дорога для значительной активизации торговых  отношений  между
Ираком и США. Через  три  месяца,  когда  муллы  в  Тегеране  обдумывали
вторжение в Ирак, государственный секретарь США  Александр  Хейг  строго
предупредил Иран насчет распространения войны.  Французы  пошли  на  шаг
дальше в поддержке Ирака. Разговаривая с Ираном не слишком строго,  они,
безусловно, стали на сторону Ирака  с  начала  войны,  прилагая  немалые
усилия, чтобы  обеспечить  растущие  потребности  Ирака  в  коммерческих
кредитах и военной технике: за первые два года войны Франция поставила в
Ирак оружия на 5,6 миллиарда долларов.  Эту  щедрость  понять  нетрудно.
Поскольку долг Ирака Франции увеличился с 15 миллиардов франков  в  1981
году до 5 миллиардов долларов в 1986, сохранение Саддама Хусейна было не
только вопросом сдерживания исламского фундаментализма, но  и  первейшей
экономической необходимостью.
   В  своих  отношениях  с  соседями   и   великими   державами   Хусейн
продемонстрировал  тот  же  самый  гибкий  прагматизм,  который  обильно
вознаградил его в 1970-х годах.  Например,  удаление  Западом  Ирака  из
списка государств, поддерживающих терроризм, привело к высылке  Саддамом
из Багдада печально известного международного террориста Абу Нидаля.  Со
своей  стороны,  иракские  средства  массовой   информации   значительно
сократили свои яростные атаки на Соединенные Штаты как  ведущую  державу
"мирового  империализма",  облегчив,   таким   образом,   восстановление
дипломатических отношений между Ираком и США. Действительно, несмотря на
свое давнее  утверждение,  что  двусторонние  отношения  с  Соединенными
Штатами будут восстановлены  только  тогда,  когда  будут  удовлетворены
интересы "арабского народа", Хусейн  шел  на  это,  если  ему  это  было
выгодно. Ни одна страна не является островом, сказал он своим подданным,
и технический, и экономический прогресс Ирака  будет  серьезно  задержан
без внешней поддержки. Кроме того, доказывал он, этот шаг был важным для
установления мира. Но, так или иначе, никто  не  имеет  права  указывать
Ираку, как себя надо вести; Ирак будет поддерживать дружеские  отношения
со всяким, кого он сочтет подходящим для своих национальных (скорее, чем
панарабских) интересов. На карту было  поставлено  политическое  будущее
Саддама, и допускалось все, что было необходимо  для  его  благополучия.
Когда речь шла о выживании, никакой принцип и никакая политика  не  были
препятствием.
   Щедрый отклик Америки не заставил себя ждать. В  декабре  1984  года,
всего лишь через месяц после восстановления  дипломатических  отношений,
вновь открывшееся посольство США  в  Багдаде  начало  снабжать  иракские
вооруженные  силы  очень  нужными  секретными  сведениями.  Одновременно
Вашингтон  почти   удвоил   свои   кредиты   на   пищевые   продукты   и
сельскохозяйственное оборудование - с 345 миллионов долларов в 1984 году
до 675 миллионов в 1985; в конце 1987 года Ираку был обещан  миллиардный
кредит, самый большой заем такого рода  для  отдельной  страны  во  всем
мире.
   Очень показательно то, как Хусейн использовал американскую поддержку,
чтобы  укрепить  свое   собственное   положение.   Всякий   раз,   когда
американская разведка помогала иракским вооруженным силам  предотвратить
или отразить иранское наступление, успех тотчас же приписывался военному
гению Хусейна. Если же Ираку не удавалось должным  образом  использовать
бесценную информацию, вина сваливалась  на  Соединенные  Штаты,  которых
обвиняли в том, что они умышленно вводили Багдад  в  заблуждение.  Такие
обвинения время от времени проскальзывали,  даже  когда  Ирак  добивался
военного успеха, чтобы подчеркнуть военную  проницательность  Верховного
командующего.
   Эта  тенденция  доить  корову  и  одновременно   бить   ее,   ставшая
отличительной особенностью политики Хусейна, была ярко проиллюстрирована
его реакцией на захват Ираном  полуострова  Фао  в  феврале  1986  года,
который следует считать одной из серьезнейших неудач Ирака в этой войне.
   Когда некоторые из его армейских командующих начали резко критиковать
его за излишний контроль над военными операциями, мешающий своевременным
действиям  при  неожиданных  переменах  обстановки,   Хусейн   мгновенно
направил гневный перст на Вашингтон. Соединенные Штаты, доказывал он при
помощи своих ближайших сатрапов, специально дали Ираку ложную информацию
об иранском наступлении, чтобы продлить войну на  неопределенное  время.
Ловко вычислив американское раздражение по  поведению  упрямых  иранских
мулл, Саддам понял, что Соединенные Штаты стерпят его оскорбления, чтобы
поддержать свои региональные интересы.
   Эпизодические наскоки Хусейна на  Соединенные  Штаты  вряд  ли  могли
замаскировать  то,  что  к  середине  1982  года  он  из  прагматических
соображений во многом отказался  от  своей  мнимой  защиты  всеарабского
дела. Если в марте 1979 года Хусейн, тогда еще официально второй человек
в государстве, с восторгом принимал встречу на высшем уровне в  Багдаде,
которая исключила Египет из Лиги арабских государств из-за  его  мирного
договора с Израилем, то  три  года  спустя  он  призвал  своих  арабских
союзников  снова  принять  отверженного  в  их  ряды.  Вряд  ли  следует
удивляться этой полной смене настроения, учитывая тот факт, что за время
войны Египет превратился в одну из самых прочных скал, к которой  Хусейн
мог привязать свои надежды на выживание.
   Поставки оружия между двумя странами установились к концу 1980  года,
когда  Саддам  Хусейн  поступился  своим  самолюбием   и   обратился   к
отверженному египетскому президенту Анвару Садату с просьбой  о  военной
поддержке. Садат,  хотя  и  публично  осудил  вторжение  Ирака  в  Иран,
согласился  удовлетворить  просьбу  Хусейна,  оправдывая  свое   решение
выражением благодарности за поддержку Египта Ираком в 1974  году,  когда
Египет был подвергнут советскому  эмбарго  на  вооружения.  Значительные
количества египетского оружия и запчастей прибыли в Ирак в 1981 году,  и
не прошло и года, как Египет  поставил  в  Ирак  военного  снаряжения  и
материалов на миллиард долларов. К 1983 года общая стоимость  египетской
военной помощи достигла 2,7 миллиардов долларов, и еще одна сделка на  2
миллиарда была документально оформлена в 1985 году. Говорили, что  около
30 000 египетских "добровольцев" были направлены в иракские  вооруженные
силы, и больше миллиона египетских рабочих  обслуживали  перенапряженное
иракское  хозяйство.  В  марте  1984  года  Египет  обещал   Ираку   всю
необходимую материальную помощь, а через год, когда  Ирак  столкнулся  с
одним из самых крупных иранских наступлений  за  всю  войну,  египетский
президент Хосни Мубарак приехал  в  Багдад  вместе  с  королем  Иордании
Хусейном, чтобы выразить свою глубокую солидарность.
   Саддам не остался в долгу. В 1984 и затем в  1985  году  он  повторил
свой призыв о восстановлении Египта в Лиге арабских стран.
   - Арабская солидарность, - горячо доказывал он, -  никогда  не  будет
полноценной без Египта. Он слишком велик  и  важен  для  нас,  чтобы  не
допускать его в арабский  лагерь.  Кроме  того,  Мубарак  не  Садат.  Он
достойный человек,  и  его  вклад  во  всеобщее  арабское  дело  гораздо
значительнее,  чем  многих  арабов,  беспрерывно  разглагольствующих  об
арабизме.
   Старания Хусейна в защиту Египта закончились успехом, когда в  ноябре
1987 года саммит Лиги арабских стран в Аммане позволил государствам Лиги
восстановить  дипломатические   отношения   с   Египтом.   Ирак   быстро
воспользовался этой возможностью, и за ним последовал остальной арабский
мир, за исключением двух твердокаменных  арабских  государств,  Сирии  и
Ливии, а также Ливана. Проложив дорогу к возвращению Египта  в  основной
поток арабской политики, не поступаясь при этом  договором  с  Израилем,
Хусейн  не  только  расплатился  за  щедрую  помощь  Египта  и   укрепил
стратегический  союз  между  двумя  странами,  но  ему   удалось   также
подвергнуть остракизму в арабском мире своего  давнего  врага  -  Хафеза
Асада.
   Если потепление в иракско-египетских отношениях включало примирение с
дотоле кощунственной идеей о мире  с  Израилем,  оказалось,  что  Хусейн
согласен даже "отужинать с дьяволом" в бесконечных поисках способа,  как
выстоять. Разумеется, он использовал бы любую возможность, чтобы втянуть
Израиль в конфликт. В связи с войной с Ираном он утверждал,  что  именно
"сионистское образование" ее разожгло, с одной  стороны,  агитируя  мулл
напасть на Ирак, а с другой, сообщая Багдаду  ложную  информацию  (через
бывших  генералов  шаха,  бежавших   из   Ирана   после   революции)   о
действительной мощи иранских вооруженных сил,  что  именно  Израиль  дал
Ирану оружие, необходимое для ведения войны. Что могло бы служить лучшим
доказательством "сионистско-персидского" тайного сговора, спрашивал  он,
чем разрушение Израилем  иракского  ядерного  реактора  в  июне  1981  и
разоблачения 1986 года относительно участия Израиля в поставках  в  Иран
американского  оружия  (так  называемое  дело  "Иран-Контрас")?   Связав
Израиль  с  конфликтом  в  Заливе,  Хусейн  смог  добиться  двух  важных
пропагандистских целей: представить свою войну как панарабский крестовый
поход во имя палестинского дела, несмотря на  то,  что  иракские  войска
были направлены на Тегеран, а  не  на  Иерусалим,  и  высмеять  духовный
авторитет  Хомейни,  представив  его   как   "сионистскую   марионетку".
Способность порождать подобные выдумки и распространять  их  с  глубокой
убежденностью и сознанием собственной правоты была  у  Саддама  поистине
феноменальной.
   И все же  одновременно  направляя  свои  стрелы  на  Израиль,  Хусейн
пытался умиротворить еврейское  государство.  В  1982  году  он  сбросил
мантию отверженного и участвовал во встрече глав арабских  государств  в
Фесе, которая молчаливо признала разрешение арабо-израильского конфликта
при помощи двух стран - Израиля и Палестинского государства на  Западном
берегу и в секторе Газа. Он даже зашел так  далеко,  что  высказался  за
общественное одобрение мирных  переговоров  между  арабами  и  Израилем,
подчеркивая,  что  "ни  один  арабский  руководитель  не   стремится   к
уничтожению  Израиля"  и   что   любое   решение   конфликта   потребует
"существования надежного государства для израильтян". Будто бы для того,
чтобы  подчеркнуть  законность  заботы  Израиля  о  своей   национальной
безопасности, тогдашний посол Ирака в Соединенных  Штатах  Низар  Хамдун
распространял  иранскую  карту  предполагаемого  Ближнего  Востока,   на
которой прямо указывалось, что ирано-иракская война была первым шагом на
длинной дороге, ведущей  к  "освобождению  Иерусалима  и  окончательного
уничтожения Израиля".
   Случайно или нет, но распространение иранской карты совпало с тайными
попытками  Ирака  добиться  согласия  Израиля  на  то,  чтобы  проложить
нефтепровод по иорданской территории  до  порта  Акаба.  Так  как  Акаба
расположена в Иордании, но прямо на израильской границе,  Израиль  легко
мог бы помешать экспорту иракской нефти через  этот  порт,  а  заодно  и
воспрепятствовать притоку оружия в Ирак. Следовательно, согласие Израиля
на этот проект стало важным условием его осуществления. В  феврале  1985
года по инициативе американского инженерного концерна "Бехтел",  который
хотел  получить  контракт  на  строительство   иракского   нефтепровода,
швейцарский  бизнесмен  израильского  происхождения  господин  Раппопорт
обратился к тогдашнему премьеру Израиля Шимону Пересу с просьбой,  чтобы
Израиль не мешал проекту. Что произошло в израильских коридорах  власти,
остается тайной. Официальное американское расследование этого дела через
несколько  лет  предположило,  что  Израилю  предложили  700   миллионов
долларов в  рассрочку  на  десять  лет  за  его  согласие  на  постройку
иракского  нефтепровода.  Ходили  даже  слухи,  что  ту  немалую   сумму
предлагали Партии Труда Переса, а не израильскому правительству.  Перес,
гневно отвергающий эти намеки, тем не менее, признал, что обсуждал  этот
вопрос с соответствующими членами  кабинета,  включая  министра  обороны
Рабина и министра иностранных дел Шамира. Как бы там ни было, через  две
недели после встречи с Раппопортом Перес подписал письменное соглашение,
что Израиль не будет мешать иракскому проекту. Это, однако, не  устроило
Хусейна, которому нужны были ни больше ни меньше как абсолютные гарантии
полной  финансовой  компенсации  в  случае  израильского  нападения   на
нефтепровод. Поскольку  американские  дельцы  не  могли  этого  обещать,
проект, в конце концов, осуществлен не был. Саддам рискнул  бы  поверить
Израилю, только получив именно то, чего хотел. Если же  нет,  он  просто
попытался бы добиться цели  иначе.  Неудавшаяся  попытка  1985  года  не
помешала Хусейну еще раз обратиться к Израилю по американским каналам. В
марте 1986 года,  через  месяц  после  страшной  катастрофической  сдачи
полуострова Фао, когда казалось, Иран  вот-вот  прорвет  иракскую  линию
обороны, сообщали, что  Саддам  проявил  живейший  интерес  к  "Трутню",
уникальному израильскому беспилотному  разведывательному  мини-самолету.
Американские усилия убедить Израиль, что вооружение Ирака ему только  на
пользу, поскольку, по их представлению, Ирак был  основным  препятствием
на пути исламского фундаментализма, а также злейшим врагом  израильского
недруга Сирии, потерпели полную неудачу. Убежденные в том, что Ирак - их
непримиримый враг, считая, что Иран - все еще самая "крупная  премия"  в
Заливе, те,  кто  принимал  решения  в  Иерусалиме,  не  соглашались  ни
поставить Ираку  разведывательный  самолет,  ни  продать  ему  советское
оружие, захваченное в  предыдущих  арабско-израильских  войнах.  Тем  не
менее,  признаки  иракской  заинтересованности  в  связях   с   Израилем
продолжались до самой  осени  1987  года,  но  постепенно  прекратились,
встретив холодный прием  в  Израиле,  а  также  благодаря  существенному
улучшению военных позиций Багдада из-за советской и западной помощи.
   Могла бы более благосклонная позиция Израиля  привести  к  прорыву  в
иракско-израильских отношениях или  нет,  сказать  трудно.  Арабы  часто
обвиняют западных обозревателей в том,  что  они  недооценивают  глубину
арабского, а следовательно, и иракского, сочувствия  Палестине.  Но  это
сочувствие  почти  не  просматривалось  в  поведении  Хусейна  во  время
ирано-иракской войны. Совсем  наоборот.  Гибкость  Хусейна  в  отношении
арабо-израильского конфликта, не говоря уже о его переговорах с Израилем
в 1982 году, когда израильская армия громила опорные пункты  палестинцев
в Ливане, ясно отражает беспринципную готовность Саддама подчинить  даже
самые священные арабские запреты сиюминутным  соображениям  политической
выгоды.
   Более того, покушение на жизнь израильского  посла  в  Лондоне  Шломо
Аргова, совершенное террористической группой Абу Нидаля, базирующейся  в
Багдаде, которое разожгло Ливанскую войну  1982  года,  да  и  плачевное
положение ООП после "Черного сентября", было задумано Саддамом Хусейном.
Невероятно, чтобы Абу Нидаль  (который  позже  был  выслан  из  Багдада)
провернул такую операцию без согласия своего хозяина.  Кроме  того,  все
тогда знали, что  любое  нападение  палестинцев  на  объекты  в  Израиле
неизбежно привело бы к всеобщему пожару. Израиль публично заявил о своей
решимости ликвидировать палестинскую военную  угрозу  своим  гражданским
поселениям  в  Галилее  и  ждал  только  повода,  чтобы  выполнить  свое
обещание.
   Что мог выиграть Хусейн, предоставив министру обороны Израиля  Ариелю
Шарону  долгожданный  предлог,  чтобы  обрушить  израильские  войска  на
палестинские и сирийские силы в Ливане? Внимание Ирака было отвлечено от
войны на "предательское нападение сионизма и империализма"  на  братские
мусульманские  государства,  которые  одновременно  оказались  основными
арабскими союзниками Тегерана. Но даже если бы Тегеран не  оправдал  его
ожиданий,  столкновение  Израиля  с  Сирией  и  палестинцами  все  равно
ослабило бы двух самых видных союзников Ирана, защитив,  таким  образом,
западную границу Ирака от давнего соперника.
   Прагматические маневры Саддама оказались достаточными, чтобы привлечь
мировое сообщество на сторону  военных  действий  Ирака.  Однако  Саддам
чувствовал крайнюю личную  уязвимость  после  "добровольного  ухода"  из
Ирана в июне 1982 года, поэтому в борьбе за выживание он  использовал  в
полной  мере  свою  изобретательную  жестокость.  В  попытке  неразрывно
связать  иракское  руководство  со   своей   политикой   он   предпринял
беспрецедентный шаг и  созвал  чрезвычайное  совместное  заседание  СРК,
Регионального и Национального управления Баас и военного командования  в
свое  отсутствие,  и  собравшиеся  обратились  к  Ирану  с  просьбой   о
прекращении огня. Предсказуемый отрицательный ответ Ирана  явился  новым
напоминанием о судьбе,  ожидающей  все  иракское  руководство  в  случае
победы Ирана. И все же Хусейн не доверял своим сообщникам даже  в  таких
чрезвычайных обстоятельствах.  На  Девятом  региональном  съезде  партии
Баас, созванном в конце июня 1982 года после  восьмилетнего  промежутка,
чтобы еще  раз  подтвердить  свой  абсолютный  контроль  над  партией  и
государством, он перетряс основные центры власти  в  стране.  Восемь  из
шестнадцати членов СРК были  устранены,  а  семеро  из  них  были  также
выведены из  Регионального  управления  партии.  Таким  же  образом  был
вычищен  кабинет,  восемь  министров  которого  были   заменены.   Самой
символической переменой было изгнание из  СРК  и  из  кабинета  генерала
Саадуна Шейдана, последнего из офицеров, приведших Баас к власти в  1968
году.
   Любопытно,  однако,  что  эти  перемены  не  сопровождались  обычными
проявлениями насилия. Никого из пострадавших не посадили и не казнили, а
многие получили компенсацию в виде выгодных не правительственных постов.
Единственным  исключением  был  министр  здравоохранения,  Рияд  Ибрагим
Хусейн, казненный летом 1982 года.
   Правительство  утверждало,  что  министр  был  казнен  за  извлечение
прибыли от продажи негодных лекарств. Но  все  в  Багдаде  считали,  что
министр заплатил самую высокую цену за свои слова, которых никак  нельзя
было говорить. Сообщалось, что во время заседания кабинета он предложил,
чтобы Саддам Хусейн временно  уступил  место  Ахмеду  Хасану  аль-Бакру,
чтобы проложить дорогу к переговорам о прекращении огня.  Как  говорили,
и