вынесет? Как домой буду добираться? В небе ни  дороги,
ни транвая. Долго ли в пустом месте себя потерять. Смотрю, а впереди ра-
дуга. Я на радугу скочил, в радугу вцепился, уселся  покрепче  и  поехал
вниз.
   Еду, не тороплюсь, не в частом быванье ехать  в  радужном  сверканье.
Еду, песню пою - это от удовольствия: очень разноцветно вокруг меня. Ра-
дугу под собой сгинаю да конец в нашу Уйму правлю, к своему  дому  да  в
окошко. И с песней на радуге в избу и вкатился!
   Моя баба плакать собралась, черно платье достала, причитанье  в  уме-
составлят. Ей соседки насказали:
   - Твоего Малину невесть куда унесло, его, поди, и в живности нет,  ты
уж, поди, вдова!
   Как изба-то светом налилась, да как песню мою жона услыхала, разом на
обрадованье повернула. Самовар согрела, горячих опекишей на стол  выста-
вила.
   В тот раз чай пили без ругани. И весь вечер меня жона "светиком" зва-
ла.
   На улице уже потемень, а у нас в избе светлехонько. Мы и  в  толк  не
берем отчего да и не думам. Только я шевельнусь, свет  по  избе  разныма
цветами заиграт!
   Дело-то просто. Я об радугу натерся. Сам знашь, протерты  штаны  зав-
сегда хорошо светятся, а тут тер-то об радугу! Спать пора и нам, и  дру-
гим.
   Свет из наших окошек на всю деревню, все и не спят. Снял рубаху, ста-
щил штаны, в сундук спрятал, темно стало.
   В потемки заместо ланпы мы рубаху  или  штаны  вешам.  И  столь  при-
ятственный свет, что не только наши уемски, а из дальних деревень  стали
просить на свадьбы для нарядного освещенья.
   Эх, показать сейчас нельзя. Портки на Глинник  увезли,  а  рубаху  на
Верхно-Ладино. Там свадьбы идут, так над столами мою одежу повесили, как
лимонацию. Да ты, гостюшко, впредь гости,  на  спутье  захаживай.  Будут
портки али рубаха дома - полюбуешься, сколь хорошо своя радуга в дому.
 
   РЫБЫ В РАЖ ВОШЛИ
 
   Весновал я на Мурмане, рыбу в артели ловил. Тра лов в ту пору в знати
не было, ловили на поддев, ловили ярусами - по рыбе на крючок.  Так  это
мешкотно было, что терпенья не стало глядеть.
   А рыбины в воде вперегонки одна за другой: столько рыбы, что вода ки-
пит.
   Надумал я ловить на подман. Прицепил на крючок наживку да в воде  на-
живкой мимо рыбьих носов и вожу Рыбы в раж вошли, норовят  наживку  сло-
пать. А я ловчусь, кручу да мимо продергиваю.
   Рыбы всяку свою опаску бросили, так их разобрало. И треска, и  пикша,
и палтусина, и сайда - все заодно. Хвостами по воде бьют, шумят:
   - Отдай нам. Малина, наживку, аппетиту нашего не дразни!
   Я ногами уперся да приослабил крючок с наживкой.  Рыбы  кинулись  все
разом. За крючок одна ухватилась, а друга за ее, а там одна за другу!
   Вот тут надо не зевать. Я натужился, чуть живот  не  оборвал,  махнул
удилищем да выкинул рыбу из воды. Да с самого с Мурмана перекинул в нашу
Уйму!
   Рыбу отправил, а как будут знать, чья рыба и от-кудова?
   Я живым манером чайку рыбиной подманил, за лапы да за крылья схватил.
К носу бумажку с адресом нацепил, а на хвост - записку жоне и отписал:
   "Рыбу собирай, соли. Да не скупись - соседям дай. В море рыбы хватит.
Я малость отдохну да опять вы-хвостывать начну".
   Об этом у кого хошь спроси, вся деревня знат.  А  чайка  приобыкла  и
часто у нас гащивала да записочки носила из Уймы на Мурман, а с  Мурмана
в Уйму, и посылки, если не велики, нашивала, так и звали  -  Малинин-ска
чайка.
   Как домой воротился - на пароходе али в лодке? На! На пароход!
   Его жди сколько ден! Мурмански пароходы ходили одинова в две  недели,
да шли с заворотами. А я торопился к горячим шаньгам. Смастерил  ходули,
да таки, чтобы по дну моря шагать, а самому над морем  стоять,  и  чтобы
волной не мочило. Табаку взял пять пудов. Трубку раскурил, дым пустил  -
и зашагал. С трубкой иттить скорей, и устали меньше.
   Потом береговые сказывали, что  думали:  какой  такой  новый  пароход
идет? Над водой одна труба, а дыму за пять  больших  пароходов.  Эдакова
парохода еще ни в заведеньи, ни в знати нет!
   Вышагиваю себе да дым пущаю. Пристал. А тут иностранец  меня  настиг.
Ну, ухватку ихну иностранскую я знаю: капитан носом в карту либо в круж-
ку с пивом; штурмана на себя любуются или счет ведут,  сколько  наживут;
команда - друг дружку по мордам лупит (это у них заместо приятного  раз-
говора - мордобой, и зовут эту приятность "боксой")
   Я остановил ходули, трубку выколотил. Иностранец со мной сравнялся, я
на него и ступил да ходулями к мачтам прижался, - оно  и  неприметно,  и
еду. Есть захотел. Вижу - капитану мясо зажарили, полкоровы. Я  веревкой
мясо зацепил и поел. Так вот до городу доехал. Иностранцы смотрят только
на выгоду и ни разу наверх не посмотрели. А от города до  Уймы  -  рукой
подать.
 
   САМОВАРОВА СЕМЬЯ
 
   Чайны чашки ручки в бок изогнули, на блюдечках подскакивают, донышка-
ми побрякивают и поют: - Папа скоро закипит, - Папа скоро закипит!
   Чайник, старший из самоваровых робят, пошел по столу чаем  засыпаться
и широким боком нос отбил молочнику. Молочник  заплакал,  молоко  проли-
лось.
   Самовар закипел, пар пустил, песней забурлил, конфорку  надел,  ручки
растопырил и на стол стал.
   Чайник к папе подбежал, чай  заварил,  на  конфорку  скочил,  крышкой
прихлопыват, папе подпеват.
   Пошел чайник чаи разливать, а сахарница на пути подвернулась, чайнику
рыло отбила.
   Когда молочнику нос отбили, его в сторону отодвинули и забыли,  будто
ничего не случилось. Чайнику рыло разбили - все хлопотами расплескались.
Чайнику рыло сделали новое серебряное, по пути и молочнику  сделали  се-
ребряный нос.
   Чай отпили. Самовар кланяться стал, задни  ножки  подымат,  конфоркой
киват, этим показыват'
   В другой раз гостите, Чай пить приходите, А  сегодня  не  обессудьте,
Все!
   Чайны чашки вымылись, вытерлись, в буфете на блюдечках спать  повали-
лись.
   Чайник вытрясся, вымылся и тоже в буфет спать пошел.  А  молочник  на
холод вынесли, ему сказали, что для него вредно спать в буфете  -  скис-
нет.
   Молочник хотел было в кофеину семью уйти, да вспомнил,  что  кофейник
высоко нос задират, и чашки кофейны маленьки, и разговор кофейный  заво-
дят на час, а чайный разговор заводят с утра и до вечера. Остался в сво-
ей семье.
   Раз тетка Бутеня в гости пришла. Чай уж допивали, самовар поклоны от-
вешивал, задни ножки подымал, конфоркой кланялся, за  конпанию  благода-
рил.
   Тетку Бутеню зовут за стол садиться, чаю напиться, горячим согреться.
   Бутеня чай пьет помногу, пьет подолгу. Самовару хлопотно: надо  доли-
ваться, надо догреваться, и не одиножды. Тетка к столу не подходит  и  с
обидой говорит: Благодарю за приглашенье, благодарю за угощенье.
   Из пустого самовара не напьешься, у холодного самовара не согреешься.
   Самовар со стола скочил, водой долился, подогрелся.
   Самовар закипел, на стол сел, недолго пел, опустел и опять долился. А
тут новый гость поп Сиволдай. Са мовар опять долился, подогрелся,  а  не
хочет для попа песни петь, не хочет громко кипеть. Жару много в са мова-
ре, вода кипит, вода клокочет, разорвать его хочет
   Самовар зажмурился, пару не показыват, голосу не подает.
   Сиволдаю налили чаю в большу чашку: из малой Сиволдай ни пить, ни вы-
пивать не любит. Сиволдай думат - самовар холодной, взял чашку, рот отк-
рыл во всю ширину и чохнул в себя всю чашку разом.
   Так ожегся, что ни кричать, ни мычать не может, рот не закрыват,  ру-
ками размахиват и бегом из дому
   Потом узнали: Сиволдай двадцать верст пробежал ся, отдышался, в  дру-
гих гостях простоквашей и шаньгами вылечился. Попы живучи были.
   На радостях, что от попа избавились, чайны чашки на блюдечках припля-
сывали, чайник по столу кругом пошел, чай разливал, молочник с  чайником
в паре молоко подливал. Самовар в тот раз долго кипел, новы песни пел.
 
   ПЛЯШЕТ САМОВАР, ПЛЯШЕТ ПЕЧКА
 
   Согрела моя баба самовар, на стол вызняла, а сама пошла коров  доить.
Сижу, чаю дожидаюсь. Страсть хочу чаю. Самовар руки в боки,  пар  пустил
до потолку и насвистыват, песню поет:
   Топор, рукавицы, Рукавицы, топор!
   Я гдядел-глядел, слушал-слушал да подхватил самовар за ручки, и пошли
мы в пляс по избе.
   Самовар на цыпочках, самовар на цыпочках. А я всей ногой,  а  я  всей
ногой!
   Печка в углу напыжилась, сначала на нас и не глядела, да не  вытерпе-
ла, присела, попыхтела, да и двинулась. Да кругом по избе павой,  павой!
Мы с самоваром за ней парой, парой. И вприсядку! Самовар на цыпочках,  а
я всей ногой, а я всей ногой! Печка пляшет, песню поет:
   Я в лесу дрова рубила - Рукавицы позабыла, Рукавицы позабыла.
   Самовар паром пофыркиват и звонко подсвистыват:
   Березова лучина, Растопка моя!
   Мне бы молча плясать, да как утерпишь, ковды  печка  поет,  заслонкой
гремит, вьюшками побрякиват. Самовар поет, отдушиной свистит. Я не стер-
пел да тоже запел:
   Эх, рожь не молочена, Жона не колочена!
   Только поспел эти слова выговорить, слышу - в сенях  жона  подойником
гремит и по-своему орет:
   Ой, лен не мочен, Да муж не колочен!
   Едва я успел в застолье заскочить, на лавку  шлепнуться.  Самовар  на
стол скочил. Печке что! Печка в углу присела, заслонкой прикрылась, пос-
торонком тепло пущат, как так и надо, как и вся тут! Каково нам с  само-
варом? Я едва отдыхиваюсь, у самовара от присядки конфорка  набок,  кран
разворотился, из крана течет, по полу течет, на столе мокрехонько!
   Вот жона взялась в ругань! На что я к этому при-обык, и  то  в  удив-
леньи был: откуда берет?
   Отвернулся я к стене, а под лавкой  поблескивают  штоф,  полуштоф  да
четвертна. И все с водкой. Поблескивают, мне подмигивают, в конпанию зо-
вут...
   Я и ране их слышал, как с самоваром  вприсядку  плясал.  Слышал,  что
кто-то припеват да призваниват нашему плясу. Это, значит,  скляницы  под
лавкой в свой черед веселились. Я их туды от жоны спрятал и позабыл.
   Ну, я к ним, я к ним и одну бутыль  за  пазуху,  другу  за  другу,  а
третью в охапку - и на поветь.
   В избе жона ругается-заливается! Наругалась, себя в большу сердитость
загнала, к кровати подскочила, головой на подушку  шмякнулась,  носом  в
подушку сунулась, а ноги от злости на полу позабыла. И вот  носом  руга-
тельски высвистыват - спит, а ногами по полу что силы есть стучит. К ут-
ру от экова спанья из сил баба выбилась пуще, чем от работы. Подумай сам
- чем больше баба спит, тем больше ногами об пол стучит!
   Я на повети водку выпил, голову на подушку уложил, всего себя на сене
раскинул, ноги в сторону, руки наотмашь. Сплю - от сна отталкиваюсь!
 
   СИЛА МОЕЙ ПЕСНИ ПЛЯСОВОЙ
 
   Сплю это я веселым сном да во сне носом песню высвистываю.
   Утресь глаза отворить не успел - слышу топот плясовой, поветь ходуном
ходит. Я уж весь проснулся, а носом плясову тяну-выпеваю. Глянул  глаза-
ми.
   На повети пляс! Это под мой песенный храп вся живность завертелась.
   Куры кружатся, петух вертится, телка скоком носит - ся, корова ногами
перетоптыват, свинья хвостиком по-махиват, сама  кубарем  и  впереверты.
Розка-собачонка порядок ведет, показыват, кому за кем по роду-племени  в
круге идти. Розка показыват, ковды вприсядку, ковды вприскок.
   Выглянул во двор, а по двору  Карька  пляшет,  гривой  трясет,  хвост
вверх подбрасыват, ногами семенит с переборами. От Карькиной пляски весь
двор подскакиват, дом ходуном пошел!
   Моя баба сердито спала ту ночь, вся измаялась. Сердитым срывом меня в
город срядила, огородно добро на рынок везти.
   Стала баба на телегу груз грузить, сама себя не по-нимат, а  сердитой
бабе не перечь!
   Картошки натаскала возов пять, да брюквы, да репы, да свеклы, да хре-
ну, да редьки, да моркови, да капусты, да гороху стрючками - и все воза-
ми.
   Я стою, гляжу, умом прикидываю - на сколько это подвод. Хватит ли  со
всей Уймы коней, ежели всю эту кладь разом везти?
   Карька глянул на меня, глазом моргнул - это знак подал, что не я  по-
тащу, а он.
   Я на телегу скочил, песню запел развеселу. Карька ногой топнул,  дру-
гой топнул и заприплясывал на все четыре. Телега  заподпрыгивала,  кладь
заподскакивала да вверх, да вверх, да вся и вызнялась над телегой!
   Брюква с картошкой, с репой, со свеклой вызнялась стволами, редька  с
хреном, с морковью - ветками, гороховы стрючки - листиками,  а  капустны
кочаны - как цветы на большом дереве!
   Вся кладь над телегой, пусту телегу катить натуга  не  нужна.  Карька
пляшет, телега скачет, кладь над телегой идет. Увидали городски  жители,
что я небывалошны дерева на рынок везу, и бросились за моим возом. Услы-
хали, что я пою, мою песню подхватили да всем  городом  запели.  Ох.,  и
громко! Ох, и звонко!
   До кого хошь коснись, всем антиресна эка небывальщина.
   За Карькой, за мной, за телегой моей, за возом моим до  самого  рынку
народ шел густой толпой, и все песню со мной пели.
   На рынке я Карьку остановил. Карька стал, телега стала, кладь моя  по
корзинам, по кучам склалась и больше чем на полрынка!
   Живым манером все распродал. Деньги в карман  положил.  Тут  чиновник
один подвернулся, ко мне в карман, как к себе домой, как в свой, и  зае-
хал. А в кармане у меня завсегда кот сидит, ковды я  в  город  еду.  Кот
цапнул чиновника за руку. Чиновник сначала взвыл, а  потом  выфрунтился,
под козырек взял и извинительным голосом гаркнул:
   - Прошу прощенья, как есть я не знал, что в  вашем  кармане  сберега-
тельна касса с секретным замком!
   Я ответного слова сказать не успел. Поднялся переполох. Я думал, како
дело больше. А всего-то полицмейстер на паре прикатил. Он услыхал  пенье
многоголосо, ковды я без мала со всем городом пел.
   - Како тако происшествие? Почему песни поют без моего  на  то  дозво-
ленья? - это полицмейстер кричит. Полицейский  подскочил,  рапортует:  -
Как есть этого мужичонка лошаденка привезла  всякого  припасу  разом  на
полрынка, жители увидали и от удивленья, безо всякого позволенья  проде-
лали общо пенье!
   Полицмейстер ко мне и все криком: - Может ли твоя лошадь меня  везти?
Меня пара коней через силу возит, как есть я чин с весом! Отвечаю:
   - Карька увезет, ваше полицейство, только прикажите  городовым  поли-
цейским на телегу стать да для параду шашки наголо взять кверху.
   Полицмейстер просвистал, городовы полицейски сбежались, на телегу ус-
тановились  тесно,  шашки  вверх  подняли.  Полицмейстер  посередке  сел
вольготно.
   Я песню веселу завел. Карька плясом-топотом взвился. Телегу  заподки-
дывало, полицейски заподскакивали, теснотой держатся. Полицмейстера  вы-
кинуло над телегой, на шашки посадило. Его и дальше подкидыват и обратно
на шашки усаживат. Шашки хотя и тупы, а  штаны  полицмейстера  в  клочье
прирвали!
   Народ хохочет, народу любо, в ладоши хлопат, мне подпеват, тем Карьке
плясать помогат. Всенародно полицмейстера ублажают. Полицмейстеру неохо-
та показать, что попался мужику, он подскакиват с  улыбочкой,  сам  голы
места шинелишкой прикрыват. Скоро и шинелиш-ка в клочья.
   Полицмейстер около своего дому изловчился, скочил в сторону, к народу
передом повернулся, чтобы драного места не видели, и так задом в  калит-
ку, задом на крыльцо, задом в дом ускочил.
   Полицейски все подскакивают да ура кричат! Я  их,  очумелых,  поперек
улицы в пять рядов поставил, чтобы никто мне не мешал домой ехать. Купцы
со всего рынка ко мне пристали. - Подвези нас на этой лошади, мы тебе по
полтине с рыла дадим!
   Разным жителям тоже загорелось ехать на моей телеге. Прибежали  охот-
ники, их двадцать пять, рыболовы - их двадцать пять, дачников - двадцать
пять, гуляющих - двадцать пять, ягодников - двадцать пять,  грибников  -
двадцать пять, провожающих - двадцать пять и купцов - двадцать  пять  уж
на телеге сидят, в всех до Уймы.
   Чем телега хуже транвая? И на телеге можно  друг  на  дружку  сажать.
Песню свою завел, поехал. Телегу заподбрасывало,  гостей  заподкидывало,
да ряд над рядом, "ряд над рядом. На телеге только я один. Карьке легко,
мне весело. В Уйму приехал, гостей по домам самоварничать  пустил.  Жоне
деньги за огородно добро высыпал, об сказал, что кот сберег от  чиновни-
ка.
   Моя баба моего кота молоком напоила, мне самовар поставила и  светлым
словом заговорила.
 
   ЗАЖИГАЛКА
 
   Была у меня зажигалка раздвижна. В обнаковенно время -  для  простого
закуру цигарок, а коли куда по-рато скоро запонадобится - я  колесико  у
зажигалки на полной ход крутану и еду, как на лисапеде. Ежели по ровному
месту али под гору, то ходко идет.
   Да что, я на лисапедных гонках перву премию получил!
   Мою зажигалку не единова брали на рыбалку. Там зажигалкой огонь  раз-
водили, в зажигалке уху варили, чай кипятили, мне свожу рыбу  привозили.
Сам ел кошек кормил.
   Зажигалка у меня как подзорна труба была. Фи тиль выдерну,  зажигалку
переверну и далеко вижу. Раз вот так смотрю на дорогу, а верст за десять
от меня обоз с водкой идет, из Архангельского городу водку по деревням в
кабаки везут, подвод боле полета. У задней подводы  веревки  ослабли,  и
ящик с бутылками на дорогу скатился. Я зажигалку обернул другим концом и
прокричал мужикам, чтобы ящик подобрали
   Мужики ко мне заехали, четвертную водки завезли. И все бы ладно,  за-
жигалка всем бы на пользу была, да дело вышло с теткой  Бутеней,  что  в
Лявле живет.
   Скрозь зажигалку глядеть - все одно как из ружья стрелять: так же на-
вылет и через все видно.
   Гляжу я это тихим манером скрозь зажигалку свою и увидал:  в  деревне
Лявле тетка Бутеня спать повалилась. В зажигалку я все еенны сны вижу.
   Тетка Бутоая страсть охоча в гости ходить. Куды ее позовут  -  она  и
идет и приговариват:
   - Сегодня вы к вам, а завтра нас к вам милости просим.
   А коли приведется, что у тетки Бутени гости соберутся, дак она, тетка
Бутеня, с поклонами угощат и скорыми словами приговариват: - Что вы  все
едите,  так  не   посидите.   Да   растяжно   добавлят:   -   Ку-шай-те,
по-жа-луйс-та!
   Спит это тетка Бутеня и видит во снах, что  в  гостях  во  всем  удо-
вольствии сидит.
   Перед теткой Бутеней пироги понаставлены: пирог с  треской,  пирог  с
палтусиной, пирог с шепталой, пирог с морошкой и всяческо друго  печенье
и варенье.
   Столько наставлено, столько накладено, что и с натугой не съесть.
   А хозяйка вьюном вьется круг тетки Бутени. А тетка Бутеня рассказыват
для наведки-она здря слов не бросат, - как еенны две кумы из гостей  до-
мой голоднехоньки пришли, и какой это страм был хозяевам, у которых гос-
тили. Одна кума на Юросе гостила, друга - в Кривом Бору. И  будто  тетка
Бутеня спрашивала у кумушек:
   - Почто, желанны, невеселы, почто ноги не плетут,  из  гостей  идучи,
головушки не качаются, глазыньки не светят, и личики ваши  не  улыбчаты?
Али нечем угощаться было? Одна кума и заговорила:
   - Всего было много наготовлено и налажено; на стол наставлено. Только
ешь. Да угощали без упросу.
   Другая кума таку ужимку сделала, так  жалостливо  заговорила  -  ажио
слезу прошибло:
   - Где я была, там тоже всего напасено - на стол принесено,  ешь  всей
деревней - на столе не убудет. И угощали с упросом, да чашку без  золота
подали. Я и есть и пить не стала.
   Хозяйка завертелась, буди ее шилом ткнули, в кладовку сбегала, доста-
ла чашку бабкину, всю золоту. Тетку Бутеню угощат с великим упросом.
   А тетка Бутеня от удовольствия даже икнула, а сама от  стола  малость
отпятилась и еще рассказала:
   - А третья моя кумушка в гостях была - чаем-кофеем и  всяким  хорошим
угощали, а выпить и не показали.
   Хозяйка подскочила, руками плеснула: - Ах, да как это я! Да видано ли
дело, чтобы в Малинином рассказе да без малиновой настойки!
   Достала хозяйка посудину стеклянну, рюмки  налила,  тетке  Бутене  на
подносе поднесла. И хозяйка и гостья заколыхались поклонами. Поклоны все
мене и мене, и с самым маленьким, с самым улыбчатым рюм ки ко  рту  под-
несли, пригубить приладились.
   Я зажигалку перевернул да и крикнул в само ухо тетке: - Тетка Бутеня!
   От тетки Бутени сон отскочил и с пированьем, и