аниями типа "Жесткая музыка из
жесткого города". Часто поминается бунт. Вообще же цель борьбы - преодоление
программирования.
     Программирование - ключевое слово в  идеологии Underground  Resistance.
Программирование -  это  принцип функционирования  современных  промышленных
стран,  которые уже развились  до такого состояния, что производят не только
товары и  механизмы, но и  сознание  отдельных индивидуумов. Имеется в виду,
что все люди  -  не более чем  биороботы, которых  программирует современная
жизнь,  или, как принято говорить, Система. Мировоззрение, привычки, эмоции,
убеждения  -  все,  что  составляет  начинку  человека,  все его сознание  и
подсознание - все это запрограммировано. Цель этого гнусного манипулирования
-  сохранение барьеров между людьми и расами в ущерб миру и взаимопониманию.
Школьное  образование,   домашнее   воспитание,  законы,  средства  массовой
информации и индустрия развлечений - все они превращают народ в отлаженный и
исправно  функционирующий  механизм.  А  техно  -  это  единственный  способ
коммуникации, не учтенный всесильными программистами человеческих душ. Техно
способно  разрушать  связи,  сформировавшиеся  в  сознании, и  таким образом
освобождать  индивидуумов. При  этом  быть  незаметным  -  один  из  главных
принципов.  Mad  Mike:  "Жизнь - это борьба. Если тебя  замечают, то  тут же
уничтожают  или   обезвреживают,  и  ты  уже  сам  становишься  инструментом
программирования".
     Не  раз  взгляды   участников  UR  были  неправильно  интерпретированы.
Детройтские  техно-бунтари  регулярно  получали  депеши от  якобы братьев по
оружию из ирландских или ливийских террористических  организаций. Но  ребята
из UR почему-то неизменно отказывались взрывать самолеты и автобусы.
     Немецкие техно-теоретики соглашаются, что идеология UR берет свой исток
в речах героев  научно-фантастических комиксов. Для UR характерно стремление
к скрытности и  анонимности и одновременно  гипертрофированный универсализм,
то есть намерение решать самые фундаментальные и глобальные проблемы.


Gangsta rap

     Может  быть, имеет  смысл упомянуть  и  хардкор  хип-хоп, который  тоже
расцвел в первой  трети 90-х Ice Т проливает свет на проблему: "Гангстерский
рэп - это народная американская  музыка, мало чем отличающаяся от  блюза или
кантри. Ведь кантри-музыканты тоже поют о проблемах  своих соседей, приходят
на вручение  призов Grammy не в смокингах,  а  в  джинсах, продают  миллионы
компакт-дисков,  которые  неизвестно кто  покупает. Так вот,  кантри  -  это
сельский фольклор Америки, а рэп - городской".
     Герои городского  фольклора Америки,  которых имеет в виду Ice Т, - это
темнокожие сутенеры,  бандиты  и  торговцы наркотиками. Они  носят  шикарные
костюмы, тяжелые золотые цепи, часы и кольца, ездят в кадиллаках и улаживают
свои дела  только  по мобильному телефону, желательно не отходя от бассейна.
Да, чуть не  забыл: при этом они яростно ругаются, беспрерывно совокупляются
и   убивают   всех   подряд.  Все   они,   с  позволения   сказать,   "новые
афроамериканские".
     На  противоположном  полюсе   прозябают   жалкие  обитатели   гетто   -
соответственно "старые афроамериканские". У  них нет ничего: ни образования,
которым, судя по всему, блещут преуспевающие  бандиты, ни денег, ни сисястых
красоток, а главное - силы, злобы и агрессии.
     Всех чернокожих терроризируют  сволочи-полицейские,  делающие вид,  что
пытаются защитить вялых обитателей гетто от агрессивных. Ice  Т: "Поэтому за
свою жизнь приходится бороться - кулаком, ножом, а еще лучше - пистолетом. А
во  всем  виновата система  белокожего  и,  не  будем  бояться  этого слова,
еврейского капитализма".
     Весь этот идеологический  комплекс  увешанный золотом мультимиллионер и
защитник угнетенных  Ice  Т  называет словом  "real",  подразумевая  суровую
реальность.  Правда,  при  этом  имеется в виду  вовсе не  тупая  и  скучная
повседневность,  но и  фантазиями  крутые  бандиты не интересуются, им  куда
понятнее и ближе кино.
     "Реальность" гангстерского рэпа  -  это  то,  что  по-русски называется
"настоящая  жизнь"  -  красивый  голливудский  триллер,  снятый  по  мотивам
реальных событий,  с  плачем  под  дождем,  с  красной  кровью  на  шелковых
простынях.
     "Во-о-он там, - Ice Т высовывается  из окна своей шикарной голливудской
виллы, - вилла Бон Джови. Этот motherfucker гораздо богаче  меня - ты только
на его  наручные часы посмотри... в его доме двадцать спален, а сам бегает в
рваных джинсах, обманывает народ". Имеется в виду, что Бон Джови - не real.
     Гангстерский   рэп  в   чудовищных  количествах  потребляют   вовсе  не
угнетенные жители черных  гетто, а белокожие отпрыски мелкобуржуазных семей.
Они  балдеют  от карикатурного  музбандита Ice  Т,  который, брызгая слюной,
исходя  потом  и  выпячивая  нижнюю губу, похваляется своим  горячим  черным
членом и холодным хромированным пистолетом.
     В марте 1992-го  Ice Т и его металлическая  группа  Body Count записали
песенку "Сор killer" ("Убийца полицейских").
     Ice  Т: "Проснулся  я утром, сижу,  пью кофе, говорю  по радиотелефону,
вдруг по  телевизору  - президент  Джордж  Буш,  который обзывает мою  песню
горячечным  бредом  сумасшедшего. А я и спел-то всего: "Убей, убей  свинью".
Ведь и Джонни Кэш тоже пел когда-то: " Вот подойду я к тому типу и пристрелю
его,  чтобы  посмотреть,  как  он  будет  издыхать".  И   ничего,   классика
кантри-музыки, шедевр народного творчества, так  сказать... видимо, все дело
в том, что в моей песне речь идет о полицейском", - догадался Ice Т.
     Правильно догадался.
     Возмущенные  профсоюзы  полицейских,  владеющие  солидной  долей  акций
концерна  Time  Warner,   который  выпустил  злосчастную  песенку,  публично
пригрозили  выбросить  его акции на биржу. А это - несколько сотен миллионов
долларов. На бирже разразилась паника.
     Магазины  между  тем отказались продавать  пластинку, а перед концерном
Time Warner  замаячила реальная угроза  предстать перед  судом  за  призыв к
насилию  против  госслужащих.  Наконец,  когда  на ведущих  сотрудников Time
Warner посыпались  анонимные  письма с  обещанием подложить  бомбу,  концерн
очухался и выпустил новую версию альбома - уже без  скандальной песни, а сам
Ice Т лишился контракта.
     Он был очень  недоволен: "Ведь это типичная ситуация для сутенера и его
шлюхи: Time Warner - сутенер,  а я, Ice Т, - проститутка". Музыкант пояснил,
что всякий сутенер-профессионал работает с двумя девками: одна агрессивная и
склочная - это, понятное дело, сам Ice Т, а вторая - тихая и ласковая, это -
Принц.  Пока одна  сидит в  полицейском  участке,  другая утешает  клиентов,
главное - дело движется. "Это же элементарно!" - возмущался Ice Т. Якобы это
не  он хотел убивать  полицейских,  а его литературный персонаж, которого те
обидели, и он решил им мстить: "Нельзя все понимать буквально. Ведь в другой
песне я пою: "Засуньте  меня  в газовую камеру, я высосу  весь ваш газ". При
этом я  имею  в виду,  что я - крутой  и клевый,  и с меня все  должны брать
пример. А то,  что на меня не действует яд, всего лишь поэтическая метафора.
Вопрос  в  том, кому  именно  ты  подражаешь.  Если  ты  подражаешь, скажем,
Терминатору, входишь в  бар в черных очках и стреляешь направо-налево, то ты
сам  дурак. Совсем другое дело, если ты подражаешь Арнольду  Шварценеггеру -
богатому киноактеру и культуристу. Ты качаешь мышцы, делаешь  деньги, имеешь
всех телок,  каких хочешь, и разговариваешь по мобильному телефону. Тогда ты
- молодец, не правда ли?"
     Правда-правда.


Eurohardcore

     В европейском хардкоре начала 90-х можно усмотреть, условно говоря, три
параллельные тенденции.
     Во-первых,  британский  хардкор.   Это  довольно  быстрый   брейкбит  с
различными  семплерными  добавками: вокальными, джазовыми  или какими-нибудь
еще. Из этого хардкора получился джангл, а потом - драм-н-бэйс.
     Во-вторых, голландский супербыстрый хардкор - габбер.
     И  в-третьих,  скажем  так,  бельгийско-немецкий  саунд.  Это  не очень
быстрый,  но очень увесистый и грязный,  то  есть  записанный с перегрузкой,
брейкбит. Звук - не звонкий и чистый, а как  бы проржавевший и надтреснутый,
иными словами - индустриальный.
     На интересный вопрос: "А почему музыка вообще стала жестче и шумнее?" -
однозначного  ответа  нет.  Есть  мнение, что  к началу  90-х были  налажены
изготовление и  транспортировка синтетических наркотиков - в первую  очередь
экстази - в Западную Европу, произошло насыщение рынка, таблетки подешевели,
рэйверы увеличили дозу, и музыка соответствующим образом ускорилась.
     Существует и  другая  версия, согласно  которой  количество  наркотиков
действительно  увеличилось,  зато  их качество  резко ухудшилось: в таблетке
экстази  содержался  уже  не чистый МДМА,  а довольно гремучая смесь, прежде
всего - амфетамин, не  столько  радующий, сколько подхлестывающий.  Таблетки
стали  более сильнодействующими,  сильнее  отшибали  мозги,  и  музыка стала
жестче.
     Еще  одно объяснение  сводится  к комплексу  неполноценности европейцев
перед  американскими хаус-продюсерами: европейцы  взяли реванш  и сварганили
куда более крутую музыку.
     Нельзя упускать из виду и то,  что  существовала еще одна разновидность
музыки,  которая по своей дикости  и агрессивности намного  превосходила все
остальные  звуки  конца  80-х.  Я  имею  в виду  индастриал  -  своего  рода
электро-металл. На него и равнялось андеграундное техно.


Британский хардкор

     К концу  80-х британская  хаус-тусовка раздвоилась. В лондонских клубах
танцевали под  жизнерадостный  хаус, напоминавший о  курортной  жизни,  ведь
эсид-хаус был именно курортной музыкой. А на  незаконно проводившихся рэйвах
на открытом воздухе царила совсем иная атмосфера: хардкор стал музыкой,  под
которую  фанатичные  рэйверы  отплясывали  назло  полиции  и консервативному
правительству.
     В  1989  году стали появляться американские хаус-пластинки, на  которых
вместо  прямого бас-барабана стучал брейкбит. Лондонские ди-джеи Grooverider
и Fabio заводили американский техно-хаус  на повышенной скорости.  Оригинал,
записанный на  тридцати трех  оборотах в минуту, крутили  на скорости сорока
пяти. Grooverider  на любой хаус-пластинке проигрывал  то место, где  звучит
сбивка,  чаще  всех  остальных  пассажей, и  тем самым  существенно  повышал
процентное содержание  брейкбита  в  треке.  Одновременно  ди-джей-террорист
выкручивал на усилителе до  упора ручку Overdrive, то  есть перегрузки: звук
получался  скрипучим  и грязно-металлическим.  И очень громким.  Grooverider
занимался целенаправленной селекцией американских пластинок с брейкбитом и в
результате набрал целый ящик подобной музыки, которая стала восприниматься в
качестве самостоятельного стиля.
     Британский  хардкор  начала  90-х пользовался  дурной  славой.  Его  не
заводили радиоди-джеи, его игнорировали даже сотрудничавшие в  андеграундных
изданиях  журналисты.  Если  верно,  что танцевальная  музыка  находилась  в
андеграунде, то хардкор был андеграундом в андеграунде.
     Интересны описания  того, как проходили хардкор-танцульки начала  90-х.
Искусственный  туман и  море люминесцентных огней. Присутствующие  взвинчены
чудовищными дозами экстази и  амфетамина.  Многие обнажены до пояса. Танцоры
постоянно втирают в свой  торс какой-то медицинский крем - он якобы помогает
дышать и, кроме  того, усиливает  воздействие экстази. Многие держат в руках
ингаляторы  и  постоянно вдыхают  какую-то  дрянь,  кое-кто  даже танцует  в
кислородной маске, которая явно заряжена не кислородом. На руках у танцующих
- белые перчатки, которые светятся в темноте. Лица искажены криком. На земле
рядом  с  танцполом мутно поблескивают  залитые  потом тела тех, кто потерял
сознание. "Кто-то тронул меня за локоть, и я заорал, как и все остальные", -
писал затерроризированный журналист, вообще-то симпатизировавший современной
танцевальной музыке.
     В  1991 году  сингл "Charly"  группы  Prodigy стал  большим  хитом,  он
ознаменовал срастание  хардкора с  мэйнстримом. В Великобритании  шел тот же
самый  процесс,  что  и  везде:  хардкор очень  быстро  вырождался  в  нечто
радостное,    бессмысленное   и   сугубо   коммерческое,   параллельно   шла
коммерциализация гитарного хардкора - гранжа.
     Лето  92-го  -  момент выхода  хардкора на поверхность,  крупные  фирмы
выкинули  на рынок  массу второсортной продукции, на которой сделали большие
деньги.  Хардкор-андеграунд был ликвидирован,  а еще  через пару месяцев бум
прошел.  Единственные  процветающие  до  сих пор  герои  большой  распродажи
хардкора - это Prodigy.


Gabber

     Самой  знаменитой  и неприличной  разновидностью  раннего  европейского
хардкора является голландский габбер, или  габба. Это слово  переводится как
"приятель, друган".
     В 1990  году  Пол  Эльстак  -  сотрудник  грампласти-ночного магазина в
портовом городе Роттердаме - обнаружил,  что  подростки  проявляют интерес к
жесткому британскому  брейкбиту.  Пол Эльстак  начал  выпускать  синглы  под
псевдонимом Euromasters. Ориентация музыки была  ясна при  первом же взгляде
на обложку: роттердамская телебашня справляет  нужду на Амстердам. Тут нужно
заметить,   что   между   двумя   городами   существует   довольно   злобное
соперничество.  Оно  связано  с  конкурирующими   футбольными   командами  -
Feyenoord  из Роттердама и  Ajax из  Амстердама. Кроме того, с роттердамской
точки зрения  Амстердам - город туристов и снобов, а  с амстердамской  точки
зрения Роттердам - город безмозглых пролетариев.
     Новая музыка была объявлением войны. После футбольного матча болельщики
отправлялись на рэйв, а  в течение следующей недели раскупали хардкор-диски.
Музыка была устроена  крайне  просто: бас-барабан стучал  со  скоростью  сто
восемьдесят, а то  и  двести ударов  в минуту,  за  этим стуком  матерно выл
неприятный мужской голос.
     В  качестве  контрмеры в  Амстердаме был создан  лейбл  Mokum,  который
размножал якобы  более  интеллигентную  версию  того  же  самого  саунда.  В
Голландии  проходили суперрэйвы, на которые  собиралось по  пятнадцать тысяч
человек  - Hellraiser, Terrordrome, Thunderdome и  легендарные Nightmares in
Rotterdam. Люди до омертвения накачивались амфетамином и пивом,  танцевали и
дубасили друг друга по головам огромными надувными молотками.  Драки  и даже
поножовщина были в  порядке вещей. Участники голландских  хардкор-рэйвов  не
скрывали своих неофашистских пристрастий.
     Уже  в  92-м стало ясно, что голландский  габбер  находится в застое  и
никаких новых идей продюсерам в голову не приходит,  если  не  считать идеей
повышение   скорости   с  двухсот  до  двухсотпятидесяти  ударов  в  минуту.
Патологически быстрый брейкбит расползся по Европе.
     Году в 93-м стали появляться треки, в которых на  довольно быстрый стук
была наложена какая-нибудь  общеизвестная - желательно  радостная - мелодия.
Моментально для  практически всех  сколько-нибудь  известных  мелодий  - как
новых, так и старых, включая рождественские песенки и мелодии из бродвейских
мюзиклов  -  были  изготовлены их  хардкор-варианты.  Это  явление  получило
название "хеппи-хардкор" (happy hardcore).
     Если  кто-то  полагает, что  техно - это идиотская музыка для умственно
отсталых индивидуумов, то почти наверняка  это мнение вызвано прослушиванием
именно хеппи-хардкора. Спорить трудно и, главное, не хочется.
     Глазастый,   клыкастый   и   черепастый,   если  судить   по   обложкам
компакт-дисков,   голландский    габбер    как-то    подозрительно    плавно
трансформировался в довольно позитивно настроенный хеппи-хардкор.
     Существует авторитетное  мнение, что под хардко-ром следует понимать не
количество ударов в минуту, а грязный звук и кустарный способ производства.
     Аlec Empire
     Для Алека Эмпайера эсид-хаус был музыкой  протеста. То, что происходило
в  родной  Германии,  Алеку  чрезвычайно  не  нравилось.  Падение  Стены   и
объединение  Германии, ликвидация Советского  Союза, беспомощное  барахтанье
Кубы - все это привело к тому, что немецкие левые попали в полосу кризисов и
деградировали,  а  фашисты  и националисты,  наоборот,  воспряли духом. И на
международной  арене дела обстояли не лучше  -  война  в  Персидском  заливе
показала   чудовищную   силу   средств   массовой    информации,   способных
манипулировать  общественным   мнением  целой  планеты.  В   мгновение   ока
распространившиеся   словечки   вроде  "глобальная  деревня",   "виртуальное
пространство" и "Интернет" символизировали тотальный контроль над личностью.
В  Берлине  все  ненавидели  коммунистов, и  кругом  было  развешано  больше
немецких флагов, чем когда-либо в истории Германии.
     Шел 1991  год. В подвалах заброшенных домов  в восточной  части Берлина
проходили яростные техно-парти,  на которых отрывались безработные ребята из
бывшей Восточной Германии и  гомосексуалисты, по наехавшие с Запада глотнуть
свободы.  Вместо  экстази  в  употребление вошли  амфетамин и  героин.  Алек
Эмпайер крутил пластинки в мрачном техно-бункере под названием Tekknozid. "В
начале 90-х  мы с удовольствии ем слушали джангл, потому что эта музыка была
невыносимо громкой, примитивной и дико действовала на нервы".
     В начале  92-го бывший панк, а ныне хардкор-ди-джей Алек Эмпайер создал
безумную  антифашистскую группу Atari Teenage Riot (ATR). За  проектом стоял
целый букет славных идей: с ненавистной танцевальной музыкой покончено раз и
навсегда.  Брейкбит  неостановимо  двигается  в   сторону  транса  и  диско,
единственной альтернативой остается Digital Hardcore. Digital Hardcore - это
фрагменты  гитарных  партий  металлической   группы  Slayer,  искаженный  до
невыносимости брейкбит, очень  много индустриального грохота и еще  больше -
воплей и криков. Самая главная идея звучит так: "Звуки бунта вызывают бунт".
     Первое  же  выступление нового берлинского  коллектива  произвело такой
фурор,  что  на  второй  концерт   съехались  представители  всех  концернов
звукоиндустрии.  Серьезные люди в пиджаках приехали аж из Лондона посмотреть
на  новое  чудо  берлинского андеграунда -  такое  случается, прямо  скажем,
нечасто.  Сумасшедшей группе тут же предложили контракты. Алек и его коллеги
были немало смущены скоростью происходящей коммерциализации их революционной
агрессии.
     Алек Эмпайер  -  яростный антифашист. Впрочем, техно он тоже ненавидит.
Все на первый взгляд безобидные рэйверы для него чуть ли не гитлерюгенд. Его
самые  главные враги  -  это неофашизм и диско-музыка, с  его  точки зрения,
сильно  связанные  друг   с  другом;   неонацистские  издания  действительно
прославляли транс и техно как новую музыку немецкой молодежи.
     Алек  Эмпайер - серьезный парень,  в  утопические идеи о переустройстве
общества на так называемых демократических  принципах он не  верит, ведь для
него эти самые демократические принципы и есть современная форма фашизма.
     Музыкант  ненавидит саму идею  рэйва, то есть танцулек  в конце рабочей
недели,  когда  люди  отправляются  в  клуб,  чтобы  забыть   свою  жизнь  и
почувствовать себя  счастливыми. А  с  понедельника  - снова на  ненавистную
работу.
     Сам Алек ни  наркотиков, ни алкоголя не  употребляет. Он полагает,  что
немецкое  правительство  насаждает техно-музыку  и экстази,  чтобы дать хоть
какую-то радость подрастающему поколению.
     Алек  Эмпайер: "Кое-кто  полагает, что крутой музыка  становится, когда
бас-барабан  стучит в темпе двести  ударов  в  минуту. Что за  чушь!  Крутая
музыка  может  иметь и  ноль  ударов  в  минуту,  но  быть  нестерпимой  для
восприятия. Все дело - в качестве звука".
     Эмпайер  - принципиальный  сторонник  быстро  сделанной и отвратительно
звучащей музыки.  Тут  дело,  конечно,  не только  в  скорости изготовления.