Сэмюэль ДИЛЭНИ

                                 ВАВИЛОН-17



                           ...а вот эта штука - для Боба, она прольет свет
                         на кое-какие события прошлого года...



                     Ни в чем цивилизация не может так  полно  выразиться,
                как в языке. Если мы им в совершенстве не владеем или  сам
                он несовершенен, то несовершенна и сама цивилизация.
                                                                 Марио Пей




                         ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РИДРА ВОНГ

                    ...Здесь заключен двусмысленности центр.
                    Свет электрический на улицу пролился.
                    Обманчивые тени расскажут будущее мальчиков,
                    но присмотрись, они не мальчики совсем;
                    игра теней - и съеживается рот,
                    младые губы полные стареют;
                    тень режет словно бритва, или
                    как кислота съедает все на розовых щеках...
                    ...иль трещина в кости - источник
                    тех темных капель вытекающих на грудь
                    при каждом жесте или вспышке света
                    с разбухших губ,
                    слюна замешана на крови...
                    Они галдят, однообразною толпою на улице волнуясь
                    и волнами спадая снова, как лес сплавной приливом
                    на берег брошенный, и вновь обратно всасанный потоком,
                    только шлепок бревна о песок,
                    только рывок обратно к воде.
                    Сплавной лес; узкие бедра, расплывчатые глаза,
                    широченные плечи и грубо-отштукатуренные руки,
                    серолицые шакалы стоящие на коленях для молитвы.
                    Цвета исчезают, разрушая день,
                    и те кто остались в речном доке
                    встречают юных моряков
                    иноходью возвращающихся на корабль по улице...
                                             Мэрлин Хэкер "Призмы и линзы"


                                    1

     Это город-порт.
     Здесь  небо  ржавеет  в  дымах.  Промышленные  газы  заливают   вечер
оранжеватым, розовым, пурпурным и другими оттенками красного.  На  западе,
поднимающиеся и опускающиеся транспорты, разрывают облака, доставляя грузы
к звездным центрам и спутникам. Но это и гниющий город, -  думал  генерал,
сворачивая за угол по засыпанной мусором и отбросами обочине.
     Со  времен  Вторжения  шесть  губительных  запретов,  -   в   течение
нескольких месяцев каждый, - задушили город, жизнь  которого  пульсировала
только благодаря межзвездной торговле. Спрашивается, как  мог  этот  город
существовать? Шесть раз за прошедшие двадцать лет генерал  спрашивал  себя
об этом. А где же ответ? Его может и не быть.
     Паника, мятежи, пожары, каннибализм...
     Генерал взглянул на силуэты грузовых башен, возвышавшихся над  шатким
монорельсом на фоне грязных построек. Улицы здесь были поменьше; туда-сюда
сновали транспортные рабочие, грузчики, с десяток звездолетчиков в зеленых
мундирах  и  орды  бледных  мужчин  и  женщин,  руководивших  сложными   и
запутанными таможенными операциями. Теперь они спокойны, заняты домом  или
работой, размышлял генерал. А ведь после Вторжения прошло два десятилетия.
Все эти люди голодали во время запретов, разбитых окон, грабежей, с визгом
разбегались перед брандсбойтами, зубами, крошащимися от нехватки  кальция,
разрывали на куски трупы.
     Что за животное человек? Он задавал  себе  этот  абстрактный  вопрос,
чтобы отогнать воспоминания. Будучи генералом легче размышлять о "звериной
сущности человека",  чем  вспоминать  о  временах  последнего  запрета,  о
женщине, которая сидела посреди тротуара, держа на коленях  скелет  своего
ребенка, или о трех истощенных десятилетних девочках, напавших на  него  с
бритвами прямо на улице... (... одна из них  свистнула  сквозь  коричневые
зубы, и перед ней засверкал металл: "Иди сюда, Бифштекс! Иди возьми  меня,
Лангет..." Он  использовал  карате...),  или  о  слепом,  который  шел  по
проспекту с несмолкаемыми воплями и криками.
     Сейчас,  это  бледные,   приличные   мужчины   и   женщины,   которые
разговаривают тихо, и стараются, чтобы никакие чувства не отразились на их
лицах; у них теперь бледные и приличные патриотические идеи: "Работать для
победы над захватчиками", "Алона  Стар  и  Кип  Риак  хороши  в  "Звездных
Каникулах", но Рональд Кувар  -  лучший  серьезный  артист".  Они  слушают
музыку Хи Лайта (или не слушают, думал генерал, вспоминая медленные танцы,
в которых партнеры не касаются друг друга). Служба в  Таможне  гарантирует
спокойную  жизнь.  Работать  непосредственно  на  Транспорте,   может,   и
интересней и веселее, судя  по  кинофильмам,  но  в  действительности  эти
транспортники - такие странные...
     Более интеллектуальные и умудренные  опытом  обсуждают  поэзию  Ридры
Вонг.
     Они часто говорят  о  Вторжении,  и  все  теми  же  фразами,  которые
освящены двадцатилетним повторением  по  радио  и  в  газетах.  Они  редко
упоминают о запретах, только вскользь.
     Взять любого из них, взять миллион. Кто  они?  Чего  хотят?  Что  они
скажут, если дать им возможность сказать?
     Ридра Вонг стала голосом века.  Генерал  вспомнил  строки  обозрения.
Парадоксально: сейчас военный руководитель шел на встречу с  Ридрой  Вонг,
преследуя вполне конкретную военную цель.
     Вспыхнули уличные огни, и отражение генерала неожиданно  появилось  в
золотистой витрине бара. Хорошо, что я сейчас  не  в  мундире.  Он  увидел
высокого  мускулистого  пятидесятилетнего  человека  с  властным,   словно
вырубленным из камня, лицом. В сером штатском мундире  генерал  чувствовал
себя неуютно. До тридцати лет  он  производил  на  окружающих  впечатление
"большого  и  нескладного".  Впоследствии  -  это  изменение   совпало   с
Вторжением - впечатление "массивного и властного".
     Он вошел внутрь.
     И прошептал:
     - Боже, она прекрасна,  даже  не  надо  отыскивать  ее  среди  других
женщин. Я не знал, что она так прекрасна, изображения не передают этого...
     Она  повернулась  к  нему  (увидела  фигуру  генерала  в  зеркале  за
стойкой), поднялась со стула, улыбнулась.
     Он подошел, взял ее за руку. Слова "добрый вечер, мисс Вонг" застряли
у него в горле, как только он попытался их произнести. И тогда  заговорила
она.
     На губах - помада медного цвета. И глаза - медные кованые диски...
     - Вавилон-17, - сказала она. - Я с ним  еще  не  разобралась,  мистер
Форестер.
     Вязаное платье цвета индиго, волосы  ночным  водопадом  разлились  по
плечам.
     - Не удивительно, мисс Вонг, - сказал генерал.
     Изумительно, подумал он, глядя на собеседницу. Вот она положила  руку
на стойку, откинулась на стуле; под синим вязаным платьем заиграло  бедро;
и с каждым ее движением я удивляюсь, поражаюсь, схожу с ума.  Она  сбивает
меня с толку, а может она действительно...
     - Но я продвинулась дальше, чем ваши военные.
     Мягкая линия ее губ изогнулась в вежливой улыбке.
     - Исходя из того, что я знаю о вас,  мисс  Вонг,  это  тоже  меня  не
удивляет.
     Кто  она?  -  подумал  генерал.  Он   задавал   вопрос   абстрактному
собеседнику. Он спрашивал у собственного отражения. Он  спрашивал  о  ней.
Много-много вопросов. Я должен знать о ней все. Это важно. Я должен знать.
     - Во-первых, генерал, - произнесла она, - Вавилон-17 - это не шифр.
     Его мысли со скрипом вернулись к предмету разговора.
     - Не шифр? Но я думал, что криптографический отдел установил... -  он
запнулся, потому что не был так  уверен  в  заключении  криптографического
отдела, и потому, что требовалось хоть какое-то время, чтобы вытащить себя
с рифов ее высоких скул, выбраться из пещер ее глаз.
     Напрягая мышцы  лица,  генерал  приказал  своим  мыслям  вернуться  к
Вавилону-17. Вторжение: Вавилон-17 может оказаться  ключом  к  прекращению
двадцатилетней войны.
     -  Вы  хотите  сказать,  что   наши   попытки   дешифровать   Вавилон
бессмысленны?
     - Это не шифр, - повторила Ридра. - Это язык.
     Генерал нахмурился.
     - Ну, как его не называй  -  шифр  или  язык,  мы  его  пока  еще  не
разгадали. Давно начали эту работу, но все еще чертовски далеки от цели.
     Сказывалось напряжение последних месяцев  -  язык  стал  непослушным,
голос охрип. Улыбка  исчезла,  обе  руки  лежали  на  стойке.  Он  захотел
сгладить жесткость своих слов.
     - Связаны ли вы непосредственно с работой криптографического  отдела,
- голос Ридры был ровным и успокаивающим.
     Он покачал головой.
     - Тогда позвольте мне  вам  кое-что  объяснить.  По  большому  счету,
мистер Форестер, существует два типа шифров. В первом - буквы или символы,
используемые вместо букв, перемешиваются и  искажаются  в  соответствии  с
моделью. Во втором - буквы,  слова  или  группы  слов  заменяются  другими
буквами, символами или  словами.  Шифр  может  относиться  к  первому  или
второму типу, или быть комбинированным. Но  оба  типа  шифров  имеют  одно
общее свойство: когда найден ключ,  вам  стоит  только  применить  его,  и
получатся логичные  предложения.  Язык  же  имеет  собственную  внутреннюю
логику, собственную грамматику, свой способ выражения мыслей  в  словах  с
незначительными колебаниями смысла. Не существует  ключа,  подходящего  ко
всем смысловым значениям, выраженным в языке. В лучшем случае вы  получите
лишь приблизительное значение.
     - Вы хотите сказать, что Вавилон-17 преобразуется в  какой-то  другой
язык?
     -  Вовсе  нет.  Это  первое,  что  я  проверила.   Мы   можем   взять
вероятностную развертку различных элементов Вавилона и посмотреть, подобны
ли они различным языковым образцам,  пусть  даже  расположенным  в  другом
порядке. Нет, Вавилон-17 - это самостоятельный язык, который  мы  пока  не
понимаем.
     - Понятно, - генерал Форестер попытался улыбнуться,  -  то  есть,  вы
хотите сказать, раз это не  шифр,  а  скорее  всего  чужой  язык,  то  нам
придется отступить.
     Даже если это поражение, то из ее уст  оно  становится  не  настолько
горьким.
     Но Ридра покачала головой.
     - Боюсь, что вы меня не совсем поняли. Неизвестный  язык  может  быть
понят без перевода. Например, линейный Б и хеттский языки.  Но  чтобы  так
получилось с Вавилоном-17, мне нужно знать гораздо больше.
     Генерал изумленно поднял брови.
     - Что же еще вам нужно знать? Мы  передали  вам  все  образцы.  Когда
получим новые, мы обязательно...
     - Генерал, я должна знать о Вавилоне-17 все, что известно вам: где вы
обнаружили его, когда, при каких обстоятельствах. Во всем может  оказаться
ключ к разгадке.
     - Мы передали всю информацию, которой рас...
     - Вы дали мне десять страниц искаженного машинописного  текста  через
двойной интервал с шифром под названием  Вавилон-17  и  спросили,  что  он
означает. Исходя из этого я больше ничего не могу  сказать.  Дайте  больше
информации, тогда может быть смогу. Все очень просто.
     Если бы это было так просто, подумал генерал. Если бы все дело было в
этом, мы бы никогда не обратились к вам, Ридра Вонг.
     Она сказала:
     - Если бы это было так просто, если бы все дело было в  этом,  вы  бы
никогда не обратились ко мне, мистер Форестер.
     Он замер, на какое-то мгновение поверив что  она  читает  его  мысли.
Нет, конечно же она просто должна знать об этом. Должна ли?
     - Генерал Форестер, определили ли ваши специалисты, что это  язык,  а
не шифр?
     - Если и да, то мне об этом не доложили.
     - Уверена, что они этого не знают. Я сделала несколько структуральных
набросков грамматики... А они?
     - Нет.
     - Поверьте, генерал, все они чертовски много знают о  шифрах,  но  не
имеют никакого понятия о  сущности  языка.  Именно  из-за  этой  идиотской
специализации я не работаю с ними последние шесть лет...
     Кто она? - подумал  Форестер  вновь.  Сегодня  утром  он  получил  ее
секретное досье, но сразу же передал его адъютанту,  успев  лишь  заметить
пометку "одобряется".
     Как-бы со стороны генерал услышал собственный голос:
     - Возможно, если вы расскажете немного о себе, мисс Вонг,  мне  будет
легче говорить с вами.
     Нелогично. Хотя произнес он это спокойно и уверенно. Уловила  ли  она
его сомнения?
     - Что вы хотите знать?
     - Мне известно очень немногое: ваше имя и то, что несколько лет назад
вы работали  в  военно-криптографическом  отделе.  Знаю,  что  уже  тогда,
несмотря на  ваш  юный  возраст,  у  вас  была  отличная  профессиональная
репутация. И несмотря на  то,  что  прошло  шесть  лет,  работники  отдела
вспомнили вас. Целый  месяц  они  безуспешно  возились  с  Вавилоном-17  и
единодушно заявили: "Идите к Ридре Вонг", - он помолчал. - Вы сказали, что
кое в чем разобрались. Значит, они были правы.
     - Выпьем, - предложила Ридра.
     Бармен продефилировал туда-обратно, оставив на стойке  два  небольших
дымчато-зеленых бокала. Она пригубила, наблюдая за ним. Ее глаза,  подумал
генерал, изогнуты словно распахнутые крылья.
     - Я не с Земли, - сказала Ридра. - Мой отец  был  инженером  связи  в
звездном центре X-II-B, как раз за Ураном. А мама -  переводчицей  в  Суде
Внешних Миров. До семи лет я росла в звездном центре. Там  почти  не  было
детей.  В  пятьдесят  втором  мы  переселились  на  Уран-27.   Когда   мне
исполнилось двенадцать лет,  я  уже  знала  семь  земных  языков  и  могла
понимать  пять  неземных.  Я  запоминала  языки,  как  большинство   людей
запоминают мелодии популярных песен. Мои родители погибли во время второго
запрета.
     - Вы тогда были на Уране?
     - Аы знаете, что там произошло?
     - Я знаю, что Внешние планеты пострадали больше чем Внутренние.
     - Вы ничего не знаете. Да,  они  пострадали  больше,  -  она  глубоко
вздохнула, отгоняя  воспоминания.  -  Одного  глотка  недостаточно,  чтобы
разбудить воспоминания, хотя...  Выйдя  из  госпиталя,  я  была  близка  к
помешательству, была такая опасность...
     - Помешательство?..
     - Голод, вы, конечно, знаете о нем, плюс невралгическая чума.
     - Я знаю и о чуме.
     - Как бы там ни было, я попала на Землю, поселилась у родственников и
проходила курс невротерапии. Только  мне  это  было  не  нужно.  Не  знаю,
откуда... психологическое это или физиологическое, но  из  всего  этого  я
вышла с идеальной словесной памятью. Я всю жизнь была на грани... так  что
ничего странного. И еще, у меня идеальный слух.
     - Не связано ли это с молниеносным счетом и образной памятью? Я видел
как этим пользуются шифровальщики.
     - Я посредственный математик и не умею быстро  считать.  Я  проверяла
себя; у меня высокий уровень зрительного восприятия и специальных  реакций
- цветные сны и все прочее, но главное - точная словесная память. Тогда  я
уже писала стихи. А летом получила работу переводчика  в  правительстве  и
начала заниматься шифрами. Довольно скоро я почувствовала, что эта  работа
дается мне легко. Но я плохой  шифровщик.  Не  хватает  терпения  серьезно
работать над текстом, написанным не мной. Невроз - еще  одна  причина,  по
которой я отдала себя поэзии. Но эта  "легкость  в  работе"  меня  пугала.
Иногда, когда было очень много работы, и очень хотелось получить ответ,  в
голове  что-то  начинало  складываться,  и  внезапно  все,  что  я  знала,
соединялось в одно целое, и я могла не напрягаясь читать  текст,  говорить
об этом, а сама при этом была испуганной, уставшей и жалкой.
     Она взглянула на бокал.
     - Постепенно я научилась контролировать себя. В  девятнадцать  лет  у
меня была репутация маленькой девочки, которая может разобраться во  всем.
Какое-то  чутье  позволяло  выделить  легко  узнаваемые  образы  -   найти
грамматический порядок в случайно перемешанных словах, что я и  сделала  с
Вавилоном-17.
     - Почему же вы оставили эту работу?
     - Я вам уже назвала две причины. А третья  заключается  в  том,  что,
узнав о своих возможностях,  я  захотела  использовать  их  в  собственных
целях. В девятнадцать лет я оставила военную службу и... в общем...  вышла
замуж и начала серьезно писать.  Три  года  спустя  появилась  моя  первая
книга, - она пожала плечами, улыбнулась. - А об остальном читайте  в  моих
стихах. Там есть все.
     - А теперь в  мирах  пяти  галактик  люди  ищут  в  ваших  образах  и
значениях разгадку величия, любви и одиночества.
     Последние три слова выпрыгнули из его предложения, словно бродяги  из
товарного вагона. Она стояла перед ним, и она была великой. А  он,  здесь,
оторванный  от  привычной  военной  жизни,  чувствовал   себя   безнадежно
одиноким. И был безнадежно... Нет!
     Это невозможно и немыслимо, это слишком просто, чтобы  объяснить  то,
что завертелось и запульсировало у него в голове и в груди.
     - Выпьем еще?  -  автоматическая  защита.  Но  она  воспримет  ее  за
автоматическую вежливость. Воспримет ли?
     Подошел бармен, оставил бокалы.
     - Миры пяти галактик, - повторила Ридра. -  Как  странно.  Мне  всего
двадцать шесть... - Ее взгляд застыл. А первый бокал был все еще не выпит.
     - В вашем возрасте Китс был уже мертв.
     Она пожала плечами:
     - Мы живем в странное время. Оно неожиданно  выбирает  героев,  очень
молодых, и так же быстро и внезапно расстается с ними.
     Он кивнул, вспомнив с  полдюжины  певцов,  актеров,  даже  писателей,
которые объявлялись гениями на год-два, чтобы  потом  исчезнуть  навсегда.
Популярность Ридры Вонг не падала уже третий год.
     - Я принадлежу своему времени, - сказала  она.  -  Да,  я  хотела  бы
вырваться за его пределы, но оно  слишком  связано  со  мной.  -  Ее  рука
вспорхнула над бокалом и опустилась на красное дерево стойки. - Вы в армии
должны испытывать  нечто  подобное.  -  Она  подняла  голову.  -  Ну  как,
удовлетворены моим рассказом?
     Он кивнул. Легче было солгать жестом, чем словом.
     - Хорошо. А теперь, мистер Форестер, расскажите о Вавилоне-17.
     Генерал оглянулся в поисках  бармена,  но  внезапное  сияние  вернуло
взгляд к ее лицу - это оказалась просто ее улыбка, он краем  глаза  принял
эту улыбку за вспышку света.
     - Возьмите, - сказала она, пододвигая к нему свой второй бокал.  -  Я
еще не допила первый.
     Он взял бокал, отпил.
     - Вторжение, мисс Вонг... Это связано с Вторжением.
     Внимательно слушая, она склонилась над стойкой, прищурила глаза.
     - Все началось с серии несчастных случаев - точнее, это  сначала  они
казались несчастными случаями. Теперь мы уверены, что  это  диверсии.  Они
происходят на всей территории Союза с декабря  шестьдесят  восьмого  года.
Некоторые - на боевых кораблях, некоторые - на кораблях Космического Флота
Двора. Обычно не срабатывает самое важное оборудование. В двух  случаях  в
результате взрывов погибли крупные  правительственные  деятели.  Несколько
раз  все  это  происходило  на  промышленных  предприятиях,   производящих
важнейшее военное оборудование.
     - Что же объединяет эти "случаи",  кроме  того,  что  они  связаны  с
войной? При нынешнем уровне  развитии  экономики,  любой  такой  случай  в
промышленности нетрудно связать с войной.
     - Всех их объединяет одно, мисс Вонг - Вавилон-17.
     Она медленно допила содержимое своего бокала и поставила его прямо на
мокрый, оставшийся от него же, след на стойке.
     - Непосредственно перед, в течение  и  сразу  после  каждой  диверсии
пространство  заполняется  радиопередачами  из   неизвестных   источников.
Большинство из них, если судить по мощности, работают в радиусе нескольких
сот  ярдов.  Но   некоторые   врываются   по   гиперстатическому   каналу,
охватывающему расстояние в несколько световых лет. Во время последних трех
"случаев" мы записали эти передачи и дали