Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Азимов Айзек. Профессия -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  -
АИЗЕК АЗИМОВ ПРОФЕССИЯ Джордж Плейтен сказал с плохо скрытой тоской в голосе: - Завтра первое мая. Начало Олимпиады! Он перевернулся на живот и через спинку кровати пристально посмотрел на своего товарища по комнате. Неужели он не чувствует того же? Неужели мысль об Олимпиаде совсем его не трогает? У Джорджа было худое лицо, черты которого еще более обострились за те полтора года, которые он провел в приюте. Он был худощав, но в его синих глазах горел прежний неуемный огонь, а в том, как он сейчас вце- пился пальцами в одеяло, было что-то от затравленного зверя. Его сосед по комнате на мгновение оторвался от книги и заодно отре- гулировал силу свечения стены, у которой сидел. Его звали Хали Смани, он был нигерийцем. Темно-коричневая кожа и крупные черты лица Хали Смани, казалось, были созданы для того, чтобы выражать только одно спокойствие, и упоминание об Олимпиаде нисколько его не взволновало. - Я знаю, Джордж, - произнес он. Джордж многим был обязан терпению и доброте Хали; бывали минуты, когда он очень в них нуждался, но даже доброта и терпение могут стать поперек глотки. Разве сейчас можно сидеть с невозмутимым видом идола, вырезанного из дерева теплого, сочного цвета? Джордж подумал, не станет ли он сам таким же через десять лет жизни в этом месте, и с негодованием отогнал эту мысль. Нет! - По-моему, ты забыл, что значит май, - вызывающе сказал он. - Я очень хорошо помню, что он значит, - отозвался его собеседник. - Ровным счетом ничего! Ты забыл об этом, а не я. Май ничего не значит для тебя, Джорджа Плейтена... и для меня, Хали Смани, - негромко добавил он. - Сейчас на Землю за новыми специалистами прилетают космические ко- рабли, - произнес Джордж. - К июню тысячи и тысячи этих кораблей, неся на борту миллионы мужчин и женщин, отправятся к другим мирам, и все это, по-твоему, ничего не значит? - Абсолютно ничего. И вообще, какое мне дело до того, что завтра первое мая? Беззвучно шевеля губами. Смани стал водить пальцем по строчкам кни- ги, которую он читал, - видимо, ему попалось трудное место. Джордж молча наблюдал за ним. "К черту! - подумал он. - Закричи, за- визжи! Это-то ты можешь? Ударь меня, ну, сделай хоть что-нибудь!" Лишь бы не быть одиноким в своем гневе. Лишь бы разделить с кемни- будь переполнявшее его возмущение, отделаться от мучительного чувства, что только он, он один умирает медленной смертью! В те первые недели, когда весь мир представлялся ему тесной оболоч- кой, сотканной из какого-то смутного света и неясных звуков, - тогда бы- ло лучше. А потом появился Омани и вернул его к жизни, которая того не стоила. Омани! Он-то стар! Ему уже по крайней мере тридцать. "Неужели и я в этом возрасте буду таким же? - подумал Джордж. - Стану таким, как он, через каких-нибудь двенадцать лет?" И оттого, что эта мысль вселила в него панический страх, он заорал на Омани: - Брось читать эту идиотскую книгу! Омани перевернул страницу и, прочитав еще несколько слов, поднял голову, покрытую шапкой жестких кур- чавых волос. - А? - спросил он. - Какой толк от твоего чтения? - Джордж решительно шагнул к Омани, презрительно фыркнул: - Опять электроника! - и вышиб книгу из его рук. Омани неторопливо встал и поднял книгу. Без всякого раздражения он разгладил смятую страницу. - Можешь считать, что я удовлетворяю свое любопытство, - произнес он. - Сегодня я пойму кое-что, а завтра, быть может, пойму немного боль- ше. Это тоже своего рода победа. - Победа! Какая там победа? И больше тебе ничего не нужно от жизни? К шестидесяти пяти годам приобрести четверть знаний, которыми располага- ет дипломированный инженер-электронщик? - А может быть, не к шестидесяти пяти годам, а к тридцати пяти? - Кому ты будешь нужен? Кто тебя возьмет? Куда ты пойдешь с этими знаниями? - Никому. Никто. Никуда. Я останусь здесь и буду читать другие кни- ги. - Но этого тебе достаточно? Рассказывай! Ты заманил меня на занятия. Ты заставил меня читать и заучивать прочитанное. А зачем? Это не прино- сит мне никакого удовлетворения. - Что толку в том, что ты лишаешь себя возможности получать удовлет- ворение? - Я решил наконец покончить с этим фарсом. Я сделаю то, что собирал- ся сделать с самого начала, до того как ты умаслил меня и лишил воли к сопротивлению. Я заставлю их... заставлю... Омани отложил книгу, а когда Джордж, не договорив, умолк, задал воп- рос: - Заставишь, Джордж? - Заставлю исправить эту вопиющую несправедливость. Все было подс- троено. Я доберусь до этого Антонелли и заставлю его признаться, что он... он... Омани покачал головой. - Каждый, кто попадает сюда, настаивает на том, что произошла ошиб- ка. Мне казалось, что у тебя этот период уже позади. - Не называй это периодом, - злобно сказал Джордж. - В отношении ме- ня действительно была допущена ошибка. Я ведь говорил тебе... - Да, ты говорил, но в глубине души ты прекрасно сознаешь, что в от- ношении тебя никто не совершил никакой ошибки. - Не потому ли, что никто не желает в этом сознаваться? Неужели ты думаешь, что кто-нибудь из них добровольно признает свою ошибку?.. Но я заставлю их сделать это. Во всем виноват был май, месяц Олимпиады. Это он возродил в Джордже былую ярость, и он ничего не мог с собой поделать. Да и не хотел: ведь ему грозила опасность все забыть. - Я собирался стать программистом вычислительных машин, и я действи- тельно могу им быть, что бы они там ни говорили, ссылаясь на результаты анализа. - Он стукнул кулаком по матрасу. - Они не правы. И не могут они быть правы. - В анализах ошибки исключены. - Значит, не исключены. Ведь ты же не сомневаешься в моих способнос- тях? - Способности не имеют к этому ровно никакого отношения. Мне кажет- ся, что тебе достаточно часто это объясняли. Почему ты никак не можешь понять? Джордж отодвинулся от него, лег на спину и угрюмо уставился в пото- лок. - А кем ты хотел стать, Хали? - У меня не было определенных планов. Думаю, что меня вполне устрои- ла бы профессия гидропониста. - И ты считал, что тебе это удастся? - Я не был в этом уверен. Никогда раньше Джордж не расспрашивал Омани о его жизни. Мысль о том, что у других обитателей приюта тоже были свои стремления и надежды, показалась ему не только странной, но даже почти противоестественной. Он был потрясен. Подумать только - гидропонист! - А тебе не приходило в голову, что ты попадешь сюда? - Нет, но, как видишь, я все-таки здесь. - И тебя это удовлетворяет. Ты на самом деле всем доволен. Ты счаст- лив. Тебе здесь нравится, и ничего другого ты не хочешь. Смани медленно встал и аккуратно начал разбирать постель. - Джордж, ты неисправим, - произнес он. - Ты терзаешь себя, потому что отказываешься признать очевидные факты. Ты находишься в заведении, которое называешь приютом, но я ни разу не слышал, чтобы ты произнес его название полностью. Так сделай это теперь, Джордж, сделай! А потом ло- жись в кровать и проспись. Джордж скрипнул зубами и ощерился. - Нет! - сказал он сдавленно. - Тогда это сделаю я, - сказал Омали, и, отчеканивая каждый слог, он произнес роковые слова. Джордж слушал, испытывая глубочайший стыд и горечь. Он отвернулся. В восемнадцать лет Джордж Плейтен твердо знал, что станет дипломиро- ванным программистом, - он стремился к этому с тех пор, как себя помнил. Среди его приятелей одни отстаивали космонавтику, другие - холодильную технику, третьи - организацию перевозок и даже административную деятель- ность. Но Джордж не колебался. Он с таким же жаром, как и все остальные, обсуждал преимущества об- любованной профессии. Это было вполне естественно. Впереди их всех ждал День образования - поворотный день их жизни. Он приближался, неизбежный и неотвратимый, - первое ноября того года, когда им исполнится восемнад- цать лет. Когда День образования оставался позади, появлялись новые темы для разговоров: можно было обсуждать различные профессиональные вопросы, хвалить свою жену и детей, рассуждать о шансах любимой космобольной ко- манды или вспоминать Олимпиаду. Но до наступления Дня образования лишь одна тема неизменно вызывала всеобщий интерес - и это был День образова- ния.####"Кем ты хочешь быть? Думаешь, тебе это удастся? Ничегошеньки у тебя не выйдет. Справься в ведомостях - квоту же урезали. А вот логистика..." Или "а вот гипермеханика...", или "а вот связь...", или "а вот гра- витика..." Гравитика была тогда самой модной профессией. За несколько лет до того, как Джорджу исполнилось восемнадцать лет, появился гравитационный двигатель, и все только и говорили, что о гравитике. Любая планета в ра- диусе десяти световых лет от звезды-карлика отдала бы правую руку, лишь бы заполучить хоть одного дипломированного инженера-гравитационника. Но Джорджа это не прельщало. Да, конечно, такая планета отдаст все свои правые руки, какие только сумеет наскрести. Однако Джордж слышал и о том, что случалось в других, только что возникших областях техники. Немедленно начнутся рационализация и упрощение. Каждый год будут появ- ляться новые модели, новые типы гравитационных двигателей, новые принци- пы. А потом все эти баловни судьбы в один прекрасный день обнаружат, что они устарели, их заменят новые специалисты, получившие образование поз- же, и им придется заняться неквалифицированным трудом или отправиться на какую-нибудь захудалую планету, которая пока еще не догнала другие миры. Между тем спрос на программистов оставался неизменным из года в год, из столетия в столетие. Он никогда не возрастал стремительно, не взвин- чивался до небес, а просто медленно и неуклонно увеличивался в связи с освоением новых миров и усложнением старых. Эта тема была постоянным предметом споров между Джорджем и Коротыш- кой Тревельяном. Как все закадычные друзья, они спорили до бесконечнос- ти, не скупясь на язвительные насмешки, и в результате оба оставались при своем мнении. Дело в том, что отец Тревельяна, дипломированный металлург, в свое время работал на одной из дальних планет, а его дед тоже был дипломиро- ванным металлургом. Естественно, что сам Коротышка не колеблясь остано- вил свой выбор на этой профессии, которую считал чуть ли не неотъемлемым правом своей семьи, и был твердо убежден, что все другие специальности не слишком-то респектабельны. - Металл будет существовать всегда, - заявил он, - и когда ты созда- ешь сплав с заданными свойствами и наблюдаешь, как слагается его крис- таллическая решетка, ты видишь результат своего труда. А что делает программист? Целый день сидит за кодирующим устройством, пичкая информа- цией какую-нибудь дурацкую электронную машину длиной в милю. Но Джордж уже в шестнадцать лет отличался практичностью. - Между прочим, вместе с тобой будет выпущен еще миллион металлур- гов, - спокойно указал он. - Потому что это прекрасная профессия. Самая лучшая. - Но ведь ты попросту затеряешься в их массе, Коротышка, и можешь оказаться где-то в хвосте. Каждая планета может сама зарядить нужных ей металлургов, а спрос на усовершенствованные земные модели не так уж ве- лик, да и нуждаются в них главным образом малые планеты. Ты ведь знаешь, какой процент общего выпуска дипломированных металлургов получает нап- равление на планеты класса А. Я поинтересовался - всего лишь 13,3 про- цента. А это означает семь шансов из восьми, что тебя засунут на ка- кую-нибудь третьесортную планету, где в лучшем случае есть водопровод. А то и вовсе можешь застрять на Земле - такие составляют 2,3 процента. - Не вижу в этом ничего позорного, - вызывающе заявил Тревельян. - Земле тоже нужны специалисты. И хорошие. Мой дед был земным металлургом. - Подняв руку, Тревельян небрежно провел пальцем по еще не существующим усам. Джордж знал про дедушку Тревельяна, и, памятуя, что его собственные предки тоже работали на Земле, не стал ехидничать, а, наоборот, диплома- тично согласился: - В этом, безусловно, нет ничего позорного. Конечно, нет. Однако по- пасть на планету класса А - это вещь, скажешь нет? Теперь возьмем прог- раммиста. Только на планетах класса А есть такие вычислительные машины, для которых действительно нужны высококвалифицированные программисты, и поэтому только эти планеты и берут их. К тому же ленты по программирова- нию очень сложны и для них годится далеко не всякий. Планетам класса А нужно больше программистов, чем может дать их собственное население. Это же чистая статистика. На миллион человек приходится в среднем, скажем, один первоклассный программист. И если на планете живет десять миллио- нов, а им там требуется двадцать программистов, они вынуждены обращаться к Земле, чтобы получить еще пять, а то и пятнадцать специалистов. Верно? А знаешь, сколько дипломированных программистов отправилось в прошлом году на планеты класса А? Не знаешь? Могу тебе сказать. Все до единого! Если ты программист, можешь считать, что ты уже там. Так-то! Тревельян нахмурился. - Если только один человек из миллиона годится в программисты, поче- му ты думаешь, что у тебя это выйдет? - Выйдет, можешь быть спокоен, - сдержанно ответил Джордж. Он никог- да не осмелился бы рассказать ни Тревельяну, ни даже своим родителям, чти именно он делает и почему так уверен в себе. Он был абсолютно споко- ен за свое будущее. (Впоследствии, в дни безнадежности и отчаяния, имен- но это воспоминание стало самым мучительным.) Он был так же непоколебимо уверен в себе, как любой восьмилетний ребенок накануне Дня чтения, этого преддверия следующего за ним через десять лет Дня образования. Ну, конечно. День чтения во многом отличался от Дня образования. Во-первых, следует учитывать особенности детской психологии. Ведь вось- милетний ребенок легко воспринимает многие самые необычные явления. И то, что вчера он не умел читать, а сегодня уже умеет, кажется ему само собой разумеющимся. Как солнечный свет, например. А во-вторых, от этого дня зависело не так уж много. После него толпы вербовщиков не теснились перед списками, с нетерпением ожидая, когда бу- дут объявлены результаты ближайшей Олимпиады. День чтения практически ничего не менял в жизни детей, и они еще десять лет оставались под роди- тельской кровлей, как и все их сверстники. Просто после этого дня они уже умели читать. И Джордж, готовясь к Дню образования, почти не помнил подробностей того, что произошло с ним в День чтения, десять лет назад. Он, правда, не забыл, что день выдался пасмурный и моросил сен- тябрьский дождь. (День чтения - в сентябре. День образования - в ноябре, Олимпиада - в мае. На эту тему сочиняли даже детские стишки.) Было еще темно, и Джордж одевался при стенном свете. Родители его волновались го- раздо больше, чем он сам. Отец Джорджа был дипломированным трубопроклад- чиком и работал на Земле, чего втайне стыдился, хотя все понимали, что большая часть каждого поколения неизбежно должна остаться на Земле. Сама Земля нуждалась в фермерах, шахтерах и даже в инженерах. Для работы на других планетах требовались только самые последние модели вы- сококвалифицированных специалистов, и из восьми миллиардов земного насе- ления туда ежегодно отправлялось всего лишь несколько миллионов человек. Естественно, не каждый житель Земли мог попасть в их число. Но каждый мог надеяться, что по крайней мере кому-нибудь из его де- тей доведется работать на другой планете, и Плейтен старший, конечно, не был исключением. Он видел (как, впрочем, видели и совершенно посторонние люди), что Джордж отличается незаурядными способностями и большой сооб- разительностью. Значит, его ждет блестящая будущность, тем более, что он единственный ребенок в семье. Если Джордж не попадет на другую планету, то его родителям придется возложить все надежды на внуков, а когда-то еще у них появятся внуки! Сам по себе День чтения, конечно, мало что значил, но в то же время только он мог показать хоть что-нибудь до наступления того, другого, знаменательного дня. Когда дети возвращались домой, все родители Земли внимательно слушали, как они читают, стараясь уловить особенную бег- лость, чтобы истолковать ее как счастливое предзнаменование. Почти в лю- бой семье подрастал такой многообещающий ребенок, на которого со Дня чтения возлагались огромные надежды только потому, что он легко справ- лялся с трехсложными словами. Джордж смутно сознавал, отчего так волнуются его родители, и в то дождливое утро его безмятежный детский покой смущал только страх, что радостное выражение на лице отца может угаснуть, когда он вернется домой и покажет, как он научился читать. Детей собрали в просторном зале городского Дома образования. В этот месяц во всех уголках Земли в миллионах местных Домов образования соби- рались такие же группы детей. Серые стены и напряженность, с которой держались дети, стеснявшиеся непривычной нарядной одежды, нагнали на Джорджа тоску. Он инстинктивно поступил так же, как другие: отыскав кучку ребят, живших с ним на одном этаже, он присоединился к ним. Тревельян, мальчик из соседней квартиры, все еще разгуливал в длин- ных локонах, а от маленьких бачков и жидких рыжеватых усов, которые ему предстояло отрастить, едва он станет к этому физиологически способен, его отделяли еще многие годы. Тревельян (для которого Джордж тогда был еще Джорджи) воскликнул: - Ага! Струсил, струсил! - Вот и нет! - возразил Джордж и затем доверительно сообщил: - А па- па с мамой положили печатный лист на мою тумбочку и, когда я вернусь до- мой, я прочту им все до последнего словечка. Вот! (В тот момент наиболь- шее мучение Джорджу причиняли его собственные руки, которые он не знал куда девать. Ему строго-настрого приказали не чесать голову, не тереть уши, не ковырять в носу и не засовывать руки в карманы. Так что же ему было с ними делать?) Зато Тревельян как ни в чем не бывало сунул руки в карманы и заявил: - А вот мой папа ничуточки не беспокоится. Тревельян старший почти семь лет работал металлургом на Динарии, и, хотя теперь он вышел на пенсию и жил опять на Земле, соседи смотрели на него снизу вверх. Возвращение на Землю не очень поощрялось из-за проблемы перенаселен- ности, но все же кое-кому удавалось вернуться. Прежде всего, жизнь на Земле была дешевле, и пенсия, мизерная в условиях Дипории, на Земле выг- лядела весьма солидно. Кроме того, некоторым людям особенно приятно де- монстрировать свои успехи именно перед друзьями детства и знакомыми, а не перед всей остальной Вселенной. Свое возвращение Тревельян старший объяснил еще и тем, что, останься он на Дипории, там пришлось бы остаться и его детям, а Дипория имела со- общение только с Землей. Живя же на Земле, его дети смогут в будущем по- пасть на любой из миров, даже на Новию. Коротышка Тревельян рано усвоил эту истину. Еще до Дня чтения он беззаботно верил, что в конце концов будет жить на Новия, и говорил об этом как о деле решенном. Джордж, подавленный мыслью о будущем величии Тревельяна и сознанием собственного ничтожества, немедленно в целях самозащиты перешел в нас- тупление. - Мой папа тоже не беспокоится. Ему просто хочется послушать, как я читаю! Ведь он знает, что читать я буду очень хорошо. А твой отец просто не хочет тебя слушать: он знает, что у тебя ничего не выйдет. - Нет, выйдет! А чтение - это ерунда. Когда я буду жить на Новик, я найму людей, чтобы они мне читали. - Потому что сам ты читать не научишься! Потому что ты дурак! - А как же я тог

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору