особым усердием заботился о том, чтобы эти слухи получили бы  более  широкую
огласку. Однако скоро Рубинштейна постиг тяжкий удар. Он  скупил  все  акции
страхового общества "Якорь" и с большою прибылью продал их одному  шведскому
страховому обществу. Планы застрахованных в "Якоре" крупных зданий он послал
в Швецию. Среди них находились планы многих украинских сахарных заводов.
   Это произошло как раз в то время, когда по примеру великого князя Николая
Николаевича искали по всей России шпионов. В охоте за шпионами  гибла  масса
невинных людей; она вызвала всеобщее смятение. Почта и пассажиры на  границе
со Швецией подвергались строгому контролю.  Когда  контролирующие  чиновники
увидели посылаемые Рубинштейном планы, они вообразили себя напавшими на след
большой шпионской организации. Это было вскоре  после  назначения  Штюрмера.
Старик Горемыкин  уже  не  мог  ему  помочь.  Распутин,  будучи  недовольным
некоторыми его финансовыми махинациями, также был настроен к Рубинштейну  не
особенно доброжелательно. По распоряжению  военных  властей  Рубинштейн  был
арестован. Это вызвало внимание всей России. Особенно  неприятным  был  этот
арест для евреев, так как он давал новую пищу  для  разговоров  о  еврейской
шпионской деятельности. Друг Рубинштейна,  консул  Вольфсон,  находящийся  в
хороших отношениях с графиней Клейнмихель, был также арестован.
   Арест  Рубинштейна  произвел  на  царицу  потрясающее  впечатление.   Она
предполагала, что арест  вызван  как  раз  произведенными  по  ее  поручению
Рубинштейном операциями. Ее беспокойство улеглось  только  после  того,  как
выяснилось, что арест с ее поручениями ничего общего не имел. Она все  очень
боялась, что ее отношения к Рубинштейну могут  как-нибудь  раскрыться,  что,
конечно, вызвало бы неслыханный скандал. Царицу все это сильно тревожило.
   Она поручила статскому советнику Валуеву съездить в ставку и там  принять
шаги к прекращению дела. Она посоветовала ему сперва обратиться  к  генералу
Гурко с просьбой сообщить все данные о деле. Гурко высказался, что,  по  его
мнению, арест Рубинштейна не имеет  достаточно  оснований.  По  его  мнению,
военные власти произвели арест с целью вообще напакостить евреям.
   Рубинштейну угрожала виселица. Гурко знал акты.  Он  составил  доклад,  в
котором выводилось, что Рубинштейн вообще не совершил военное  преступление.
Но Рузский, большой враг евреев, с  ним  не  соглашался.  Он  опасался,  что
Рубинштейна в Петербурге могут освободить и поэтому распорядился о  переводе
его и  Вольфсона  в  Псковскую  тюрьму.  Расследование  дела  было  поручено
комиссии генерала Батюшкина, и дело принимало все больший объем.
   Все евреи были  очень  встревожены.  Представители  еврейства  устраивали
беспрерывно совещания, на которых много говорилось о преследованиях  евреев.
На одно из этих совещаний был приглашен также  и  я.  Ко  мне  обратились  с
предложением оказать  еврейскому  народу  большую  услугу.  Вследствие  моих
отношений  к  царской   чете,   Вырубовой,   Распутину   и   министрам   все
присутствующие считали, что только я один способен что-то сделать. Я  должен
был добиться прекращения дела Рубинштейна, так как оно для  еврейского  дела
могло оказаться столь же вредным, как в свое время дело  Бейлиса.  Я  вполне
сознавал опасность положения и считал, что должны  быть  приняты  все  меры,
чтобы отвратить надвигающуюся на евреев беду.
   В  первую  очередь  я  старался   достигнуть   примирения   Распутина   с
Рубинштейном. Распутин согласился хлопотать за него. По моему указанию  жена
Рубинштейна посетила Распутина. Она уверяла Распутина в невиновности  своего
мужа, объясняла все происками  врагов  евреев  и  горько  плакала.  Распутин
обращался с ней очень милостиво и предложил ей поехать с  ним  немедленно  в
Царское Село.
   Царица  приняла  их  в  лазарете.  Распутин  просил  ее  помочь   невинно
арестованному человеку. Она расспросила г-жу Рубинштейн о всех  подробностях
и наконец сказала ей:
   - Успокойтесь и поезжайте теперь домой. Я еду в Ставку и там расскажу все
моему мужу. О результатах я вам сообщу по телеграфу.
   Госпожа Рубинштейн была очень осчастливлена милостивыми словами царицы.
   Нужно было подать прошение об освобождении из-под ареста.  Но,  к  нашему
удивлению,  известные  адвокаты  отказались   от   его   составления.   Даже
находившиеся в дружественных отношениях с Рубинштейном адвокаты не хотели  и
слышать о нем. Все они боялись военных властей. Но без  прошения  царица  не
могла  ничего  предпринять.  Поэтому  я  поручил  составить  прошение  моему
старшему сыну. Мы его передали царице, и к еврейскому Новому году я  получил
от нее телеграмму:
 
   "Симанович, поздравляю. Наш банкир свободен.
   Александра".
 
   На другой  день  г-жа  Рубинштейн  отправилась  в  Псков.  Она  надеялась
встретить своего мужа уже на свободе, но ее радость была преждевременной.
   Мы старались выяснить причины, из-за которых  задерживалось  освобождение
Рубинштейна,  и  скоро  их  обнаружили.  Совместно  с  братьями   Воейковыми
Рубинштейн учредил банк. Банк работал плохо,  и  Воейковы  вину  приписывали
Рубинштейну. Они в этом деле потеряли около восьмисот тысяч рублей, то  есть
очень крупную сумму. С тех пор они были врагами Рубинштейна. Один из братьев
был  дворцовым  комендантом.  Получив  распоряжение  царя  об   освобождении
Рубинштейна он, оставил его без исполнения. Эти обстоятельства я  выяснил  к
моменту возвращения царя в Царское Село. После церковной службы мне  удалось
переговорить с ним. Поступком Воейкова он был крайне возмущен  и  потребовал
подачи ему нового прошения. Это прошение с резолюцией царя было передано для
исполнения надлежащему учреждению помимо Воейкова, и Рубинштейн наконец  был
освобожден. Узнав, что Воейков оставил без исполнения  приказ  царя,  царица
устроила своему мужу неприятную сцену. Царь молчал, даже не  защищая  своего
любимца. Создавалось впечатление, что подобный случай не первый.
   Наша победа в  деле  Рубинштейна  казалась  мне  очень  важной,  так  как
благодаря ей еврейский народ избежал много новых неприятностей.
 
 
 
   ВТОРИЧНЫЙ АРЕСТ РУБИНШТЕЙНА
 
   Рубинштейн не долго оставался на свободе. Скоро  после  его  освобождения
был убит Распутин. Я допустил  большую  тактическую  ошибку,  из-за  которой
опять было возобновлено дело против Рубинштейна. Его  арестовали  во  второй
раз. Дело было в следующем.
   После смерти Распутина царь  был  еще  милостивее  ко  мне,  так  как  он
предполагал, что я был вполне посвящен в планы Распутина.  После  погребения
Распутина я был вызван к царю, подробно расспросившему  меня  о  надеждах  и
намерениях умершего. Мне удалось благодаря доверию ко мне  царя  провести  в
министры несколько лиц, кандидатуры которых были нами совместно с Распутиным
уже намечены.
   В последний дореволюционный год все министры  назначались  и  увольнялись
исключительно по моим с  Распутиным  указаниям.  При  выборе  кандидатов  мы
руководствовались двумя соображениями: насколько предполагаемый министр  мог
способствовать заключению  мира  с  немцами  и  помочь  нам  при  проведении
еврейского равноправия.
   Еще  при  жизни  Распутина  я  наметил   моего   юридического   советника
Добровольского, состоящего в то время  обер-прокурором  сената,  в  министры
юстиции. Он был плотный, по внешним признакам весьма  ограниченный  мужчина.
Но при его помощи в сенате можно было многое сделать. Он очень любил  деньги
и за подарки услуживал. Поэтому для меня он был очень ценным. Вообще  такими
людьми Петербург был переполнен.
   Я хотел провести Добровольского в министры юстиции, так как  предполагал,
что он в благодарность будет исполнять все мои желания. Но он был запутан  в
какую-то грязную историю и  пользовался  в  высших  кругах  весьма  неважной
репутацией. Поэтому проведение его в министры стоило мне большого  труда,  и
это назначение вызвало очень много толков в обществе и в газетах.
   Назначение Добровольского состоялось после смерти  Распутина,  но  только
потому, что я его предложил царю. Я и понятия не имел, что он принадлежал  к
кружку старого двора. После я узнал, что он друг дома баронессы  Розен.  Там
он часто  встречался  с  мадам  Рубинштейн.  Они  занимались  спиритическими
экспериментами. Между мадам  Рубинштейн  и  Добровольским  произошла  ссора,
благодаря которой они сделались большими врагами. Что он не  будет  помогать
мне при освобождении Рубинштейна из второго ареста, было для  меня  ясно.  К
нашему разочарованию, он  действовал  против  нас.  Во  время  своей  первой
аудиенции он докладывал царю о необходимости вторичного ареста  Рубинштейна,
так как, по его мнению, на него падают очень сильные  подозрения  в  военном
шпионаже. Последствием этого было  то,  что  безвольный  царь  отменил  свое
прежнее распоряжение о прекращении дела против Рубинштейна и  согласился  на
его вторичный арест.
   Таким поступком Добровольского мы были захвачены врасплох и не знали, что
делать. Я отправился к Добровольскому и устроил ему крупную сцену. Я  бранил
его и объяснил ему, что он очень скоро вылетит из министерства. Я дал полную
волю моей злобе и ударял даже  кулаками  по  столу.  Однако  старая  лисица,
Добровольский  старался  инициативу  приписать  царю  и  вел  себя  довольно
вызывающе. Но на  открытый  разрыв  с  нашей  партией,  то  есть  царицей  и
Вырубовой, у него все-таки не хватало мужества.
   После разговора с  Добровольским  я  немедленно  отправился  к  царице  и
рассказал ей все случившееся. Она  была  в  полном  отчаянии,  хваталась  за
голову и говорила мне:
   - Симанович, что вы наделали.
   Назначение  одного  из  сторонников  старого  двора   министром   юстиции
действительно могло иметь для царицы самые нежелательные последствия.  Опять
появилась угроза раскрытия операций по переводу царицей  денег  в  Германию.
Довольно долго продолжалось,  пока  царица  пришла  в  себя.  Она  повторяла
несколько раз:
   - Вы нас всех погубили, Симанович, всех погубили... Я упал перед  ней  на
колени и сказал:
   -  Простите,  Ваше  Величество,  но  дело   поправимо,   нужно   прогнать
Добровольского.
   Царица предложила мне немедленно отправиться к нашему общему доверенному,
министру внутренних дел Протопопову,  и  спросить,  что  делать.  Протопопов
также  был  очень  возмущен  изменой   Добровольского.   Но   его   смещению
препятствовало  то  обстоятельство,  что   царь   был   в   убеждении,   что
Добровольский  намечен  в  министры   Распутиным.   Сам   же   Добровольский
великолепно знал, насколько царь считался с указаниями покойного, и  поэтому
усиливал  свою  враждебность   к   нам.   Протопопов   вызвал   к   телефону
Добровольского и сильно его упрекал, но ничего  не  помогало.  Добровольский
оставался твердым и только старался формально вину свалить на Царя.
   При таких обстоятельствах я решил прибегнуть к моему старому  испытанному
средству - взятке. Протопопов согласился, и мы решили  мой  план  немедленно
привести в исполнение.
   На другой день я пошел вместе с мадам Рубинштейн в банк, где она получила
сто тысяч рублей. Так как мне было известно, что любимая дочь Добровольского
была только что помолвлена, то я  взял  с  собой  несколько  драгоценностей.
Добровольский не устоял против соблазна, получил от нас  наличными  деньгами
сто тысяч рублей и драгоценности  для  свадебного  подарка  своей  дочери  и
согласился прекратить судебное преследование против Рубинштейна.
   Но он  свое  обещание  не  сдержал,  и  нам  разрешили  только  перевести
Рубинштейна из тюрьмы в санаторий, где он, во  всяком  случае,  имел  больше
удобств. Потом наступила революция. Когда во главе Временного  правительства
стал  Керенский,  мадам  Рубинштейн  при  посредстве  дружественного  к  ней
адвоката Зарудного добилась освобождения мужа.
 
 
 
   ПЛАН ФИКТИВНОЙ РЕВОЛЮЦИИ
 
   С 1916 года Распутин не скрывал, что он  противник  войны.  Он  постоянно
высказывался за скорейшее заключение мира. Если ему  говорили,  что  царь  и
слышать об этом не хочет, то он отвечал, что во всем виновата
   "баба". Она бросила  камень  в  воду,  а  теперь  трудно  его  найти.  Он
подразумевал   царицу-мать,   которая   пропагандировала   русско-английское
сближение. Распутину этот союз казался мало удачным.  Он  говорил  мне,  что
существует только одна возможность  вызвать  мирные  переговоры:  революция.
Только  революция  могла  Россию  освободить  от  обязанности  перед  своими
союзниками. Политическое будущее России Распутину рисовалось в очень мрачных
красках.
   - Все министры жулики, - любил он говорить, - а  дворянство  кусается.  У
царя нет советников и он не видит выхода. Он изворачивается и не решается ни
на мир, ни на войну. Может быть, нам удастся найти министров, которые  будут
за заключение мира и в его необходимости убедят также царя. Мама хочет мира,
но все плачет. Ее сестра, Елизавета, увлекается войной, она хотя и немка, но
восстанавливает всех против  немцев.  Она  потребовала  даже  от  царя  моей
высылки и заключения царицы в монастырь.  Это  она  требовала  по  поручению
московского дворянства. Царица прогнала ее,  и  царь  посоветовал  ей  лучше
вернуться в учрежденный ею монастырь. Хорошо, что она  не  может  продолжать
свои козни, иначе и я не был бы от нее в безопасности. Но теперь  победа  на
нашей стороне.
   Во время посещения Царского Села сестрой царицы Распутин  был  в  сильном
беспокойстве. Когда он полностью узнал ее намерения, он сильно взволновался,
писал разные записки и клал их под свою подушку. На  другой  день  он  тогда
казался уверенным в своей победе. В  происках  великой  княгини  царь  резко
отказал,  но  положение  перед  тем  было  столь  критическим,  что  я  счел
необходимым сжечь некоторые бумаги,  которые  в  случае  выступления  против
Распутина  могли  бы  оказаться  опасными.  Касалось  это  главным   образом
поступивших  к  Распутину  со  всех  концов  России  прошений,   количеством
превосходящих число прошений, получаемых даже царицей. При  просмотре  бумаг
нам помогал епископ Исидор.
   Пришлось установить, что пошатнувшееся доверие народа к  царю  выявлялось
также в  сильно  уменьшившемся  в  последние  годы  перед  революцией  числе
поступавших  прошений  на  имя  царя.  Царица  этим  явлением  была   сильно
обеспокоена. Она старалась, насколько это только  было  возможно,  исполнять
все поступающие просьбы. Мы старались это  обстоятельство  использовать  для
наших целей и советовали многим к нам обращавшимся подавать прошения царице,
будучи уверены, что эти прошения будут удовлетворены.
   Мирная пропаганда Распутина вызвала недовольство представителей союзников
России. Французский посол Палеолог  имел  даже  свидание  с  Распутиным,  но
ничего не добился  от  хитрого  мужика.  Однажды  через  одну  из  поклонниц
Распутина к нему обратилась одна английская художница с  просьбой  разрешить
ей писать с  него  портрет.  Он  согласился,  но  работа  подвигалась  очень
медленно. После истечения около полгода, Распутин выбросил художницу.
   - Я знаю, чего ты от меня добиваешься, - сказал  он,  -  но  ты  меня  не
перехитришь.
   Оказалось, что  эта  художница  старалась  приблизиться  к  Распутину  по
поручению английского посла Бьюкенена, чтобы выследить Распутина.
   После назначения Протопопова у Распутина появилась надежда на возможность
окончания войны.
   - Царь теперь имеет верного советника, -  выражался  он,  -  может  быть,
теперь нам удастся остановить бессмысленное кровопролитие.
   Он  устроил  совещание,  на  котором  кроме  Протопопова   присутствовали
начальник петербургского гарнизона Хабалов,  начальник  политической  охраны
генерал Глобачев и  начальник  петербургской  крепости  генерал  Никитин.  К
изумлению Распутина Протопопов  привел  с  собою  также  своего  сотрудника,
генерала Курлова.
   Распутин открыл совещание и заявил, что царь поручил  ему  посоветоваться
по одному очень важному  и  строго  секретному  делу  с  безусловно  верными
людьми, и спросил, может ли он быть вполне  уверенным  в  этом  относительно
всех присутствующих.
   - Я вполне доверяю всем присутствующим, - ответил Протопопов.
   - Но среди нас есть лицо, которому я не доверяю, -  ответил  Распутин,  -
если бы я знал, что ты  назначишь  его  своим  сотрудником,  я  не  стал  бы
хлопотать о твоем назначении. Этот человек  -  Курлов.  Я  не  стану  в  его
присутствии говорить.
   Курлов встал и удалился. Распутин продолжал:
   - Он человек больной и все путает. Царь его не любит. Он подозревается  в
участии при покушении на Столыпина. К остальным  генералам  я  питаю  полное
доверие. Теперь говори, Александр Димитриевич, что царь тебе приказал.
   - Царь поручил мне, - заявил Протопопов, - устроить восстание.
   - Почему как раз ты  хочешь  взять  на  себя  это  поручение?  -  спросил
Распутин. - Ведь это больше дело генералов? Как ты хочешь это устроить?
   - Я поручил вполне верному  нам  председателю  "Союза  русского  народа".
Дубровину доставить с Кавказа людей, на которых мы можем  вполне  надеяться.
Это отчаянные головорезы, но безусловно нам преданные. Они подавят восстание
в подходящий момент. Число городовых будет также увеличено на 700 человек, и
они будут обучены обращению с пулеметами.
   - Ты не говорил генералу Хабалову, что он должен  удалить  из  Петербурга
солдат старых призывов и заменить их молодыми?
   - В этом нет надобности, - ответил Протопопов.
   - Это должно быть сделано, - настаивал Распутин и, обращаясь  к  генералу
Хабалову, добавил: - Ты должен стянуть к Петербургу молодых солдат и  старых
офицеров. Царь должен как можно чаще их навещать и привлечь на свою сторону.
Тогда устроим беспорядки. Солдаты нас защитят.  После  этого  царь  заключит
мир.
   - Каким путем ты учинишь беспорядки?
   - Я вышлю на улицу моих людей с криками:  "Давайте  хлеба!"  Это  вызовет
общее выступление, но солдаты без труда  разгонят  толпу.  Мы  сможем  тогда
нашим союзникам сказать: "Мы находимся перед революцией". Но я  считаю,  что
нет необходимости вызывать в Петербург новые военные части. Мы можем  вполне
положиться на теперешний петербургский гарнизон.
   Распутин утверждал, что царь уже получил от Вильгельма мирное предложение
и обсуждал его с некоторыми доверенными лицами.  Он  собирается  возобновить
прежний торговый договор с Германией и  признать  самостоятельность  Польши.
Россия получает часть восточной Галиции, населенной православными  русинами.
Прибалтийские губернии должны отойти к Германии,  но  зато  Россия  получает
свободный  проход  через  Дарданеллы.  Но  царь  заявил,  что  он  не  может
приступить к заключению мира до тех пор, пока не произойдут беспорядки.
   Агент члена Государственной Думы Пуришкевича Лапчинская сумела подслушать
и  записать  этот  разговор.  План  фиктивной  революции  стал  известным  в
Петербурге. Протопопов приступил к  подготовительным  работам,  но  странным
образом поручил их Курлову. Как раз в это время был убит  Распутин,  и  план
был оставлен.
 
 
 
   ПОКУШЕНИЯ НА РАСПУТИНА
 
   Мне было прекрасно известно, насколько Распутина ненавидели его враги,  и
об его безопасности я был в постоянном беспокойстве. Для меня было ясно, что
неслыханное возвышение этого мужика  должно  повлечь  за  собой  трагическую
развязку.
   Во время ночных попоек Распутина часто происходили всякие недоразумения и
столкновения. Они всегда заканчивались гладко, но только благодаря мною  уже
заранее предпринятым  мерам  предосторожности.  Для  охраны  Распутина  была
организована  специальная  служба,  подчиненнал  начальнику   петербургского
охранного  отделения  генералу  Глобачеву  Дом,  в  котором  жил   Распутин,
постоянно охранялся агентами полиции. При оставлении Распутиным квартиры его
всегда сопровождали  агенты  охраны.  О  своих  наблюдениях  они  составляли
доклады,