Александр Ильянен
    И ФИНН
    роман


    часть I

   Финны, в сравнении с русскими,  нескладны, малы, неопрятны, но с дру-
гой стороны не уступают им не крепостью, ни силою... Лице у них гладко и
желто, щеки впалые,  глаза небольшие,  серые,  волосы цветом и видом как
лен, нос малый.
   Коренные жители устья реки Невы, доколе оное не украсилось еще здани-
ями великолепной столицы, были Ингерманландцы и Финны, питавшиеся звери-
ною и рыбною ловлею. Коль скоро безсмертный завоеватель сей страны поло-
жил на мере основать здесь свое пребывание, то грубые прежние обитатели,
хотя не  вытеснены, но в слиянии с другими народами на сем важном месте,
составили весьма малую и незначительную часть здешнего населения, верную
наследственным своим обычаям. Большая же оных часть,  принебрегая новей-
шими обыкновениями  и просвещением, осталась  по  прежнему в бедных,  во
круг Петербурга  лежащих,  финских  деревнях... И так Ингры и Финны суть
древнейшее племя  здешней страны, а Русские были первые поселенцы Петер-
бурга, прославляющего сии места.

   Медико-топографическое описание Санктпетербурга, главного и столична-
го города  Российской империи , сочинение Генриха Людвига фон Аттенгофе-
ра, Доктора медицины, в Российско-Императорской службе Надворного совет-
ника и многих ученых обществ члена. (перевод с немецкого) 1820 г.


    Тема: Любовь во дни Великого поста. Из наслаждений жизни одной любви
ет сетера. Музыка уступает. А.С.Пушкин. Поговорим о  странностях  любви!
Роман о Пушкине... Госпиталь: музыка... Пытки описать. Тоненькая  прово-
лока. Металлические спицы - на концах - вата... Колбочки. Камера пыток в
подвальном  этаже.  Жизнь  после  смерти  -  сверхъестественная  роскошь
(Мэтр). Инквизиция: вместо черных капюшонов - белые халаты, колпаки (зе-
леные).

    ( ( (

    Начать, пар экзампль, так: наслажденье жизни... Ван Гог в  одном  из
писем к брату пишет...

    ( ( (

    Когда то гордый и надменный читал я эти строки.
    Думая: со мной де этого не случится: какая нечистоплотность,  нераз-
борчивость. Чего боишься то и происходит! Житейская глупо-мудрость!

    ( ( (

    В белом зале (здание на Фонтанке) прячусь за колоннами, любуясь  ве-
черним небом - догорают краски дня. Весна.
    В моей палате скученность. И скука. Маленький  телевизор  раздражает
меня. Утром подвергаюсь психической атаке: мы хотим вам помочь.  Скажите
нам. Не врите. Ет сетера.



    ( ( (

    Заснуть не дают - телевизор и соседи по палате (N 4!). Поднимаюсь  и
бреду на парадную лестницу (колонны!) Окна! Там сижу в одиночестве. Бро-
жу. Пока не приходят больные курить.

    ( ( (

    Сорок дней любви. Дни любви. Способ любить. Все исчезает.  Привязан-
ность остается.

    ( ( (

    В ночлежке! Разговоры о Пушкине. И Кузмине. Смех.
    Недалеко от Литераторских мостков.
    1 марта: смерть гран-тант Антонины Евгеньевны. Аскета, стоика.
    А пропо: оставила кое-какое наследство.
    Цветы зла. О способах любить (шипах розы и гармонии).
    В другое время его посадили бы в тюрьму (бродяга!) или в Шарантон.

    Думаю о Маркизе де Саде.
    Завтра он должен придти в белый зал: Зал ожидания или: Зал свиданий.
Он уходит в вечность (под моим стилом!).
    Я хочу сохранить живым: грешным, противным,  надоедливым.  Желанным!
Какое испытание (нап. по-французски). М. де Сад, Ж.Жене.

    ( ( (

    В ночлежке. Отвернулся и раздевается: со спины кажется гейшей: белое
тело...  Движения.  И  все  остальное   (по-франц.)   Плавные   движения
(по-франц.) Плечи... Поворот головы. Я лежу в кровати и наблюдаю за  ним
(нем.)

    ( ( (

    Посвящается Ван Гогу. Опять: когда то гордый и надменный.
    Теперь я пишу эти строки... (глядя в больничный дворик  из  столовой
госпиталя). Апрельское солнце. Утро молодость дня: вот  вспомнил.  Какой
контраст с моим настроением. Однако (франц.)
    Когда то читая письма Ван Гога обнаружил в частности эпизод, где  он
описывает свое пребывание в кранкенхаузе.

    ( ( (

    Вот я оказался в больничной палате. Любовь, любовь. И в судорогах  и
во гробе...
    Я полюбил юношу-гейшу.
    Роман сочиняю в больнице, куда попал от любви. Философическое  резю-
ме: любовь (итал.) как искупление или...?
    В высшей степени претенциозный роман!

    О Пушкине. Кстати Кузмин о нем: ...падает на снег Пушкин...  сочини-
тель. О наслаждениях жизни. О недуге. Об инквизиторах. Эссе  о  госпита-
лях. Мысль о возмездии (франц.) Опять: когда то гордый  ет  сетера.  Ван
Гог. Достаточно откровенные пассажи в исповед. жанре а ла Руссо (франц.)
Пар экзампль: где выход? Вот прочитал у одного автора, что Гоголь  изну-
рил себя онанизмом. Об удачливости.



    ( ( (

    Из цикла Мистер дю метье (Тайны ремесла, франц.) Я, например,  реша-
юсь пуститься на дебют. Мучительно, непросто.  Предпочел  наступательную
концепцию, остается найти композиционное решение. Т.е.  выстроить  части
моего романа как-нибудь удачливо, чтобы побить читательскую рать.  Наго-
лову. Все-таки во мне на уровне атавизма живет тактическое  учение  (ка-
зарма!). Уступом, клином или свиньей: что предпочесть? Случайность спас-
ла в какой-то мере мой роман (и читателей): надо было уезжать в  ссылку,
в Каракумы, и в спешке ретирады бросать рукопись на произвол машинистки.
Она, игнорируя тактическое искусство, по-партизански все  перепутала.  И
получилось: враг разбит, победа за нами.
    Говорят, что на дворе сейчас эпоха постмодернизма. А  по  мне:  хоть
горшком назови (так кажется русские говорят) ет сетера. Сам я принадлежу
к известной школе Сенкаге-рю (Мэтр  многотерпелив,  т.е.  толерантен  ко
всяким течениям).

    когда то: вот все повторяю эту формулу Певца Аптеки.
    Теперь я гуляю по аллеям больничного садика и думаю о  высоком...  О
судьбе ет сетера. Помните я писал: смотрю из окна мансарды в сад  Акаде-
мии, где гуляют больные в синих халатах . Какое высокомерие. Спесь  вре-
менно-здорового. Как не думать о релативизме всех вещей и явлений.  Всем
удобно делать вид, что Эйнштейна не было. Сик трансит... подумалось мне.
И еще: мементо мори. И еще вспомнилось вот что:  без  сострадания  читал
строки письма Ван Гога, где он описывает свое лечение в больнице.

    ( ( (

    Спускаюсь в  полуподвальный  этаж.  Фолтерскаммер  (камера  пыток  -
нем.). В этом т.н. кабинете мне делают процедуры. Молодой доктор  (капи-
тан в черном Игорь Иваныч) объяснил мне что вот это приспособление изоб-
ретено Ж.Жане в 1879г. Я говорю: наверное и  Ван  Гога  промывали  таким
способом. Процедура: промывание уретры. На  штативе  находится  колба  с
теплым марганцовым раствором (нежно-розовый), резиновая трубка со  стек-
лянной трубочкой, которая вставляется в конец (пардон, не знаю как пере-
вести). Доктор в резиновых перчатках направляет струю. Щекотно!  Больно:
а-а-а Доктор-денди: теперь уж терпи.

    ( ( (

    Попал в больницу в Великий понедельник. В седьмую седьмицу  Великого
поста. Щи да каша пища наша. Пришел мой друг и принес мешок инжира (пло-
ды смоковницы).

    ( ( (

    Если б я писал коротенькое эссе о собственном сочинении ( Або риген
и Прекрасная туалетчица ) то признался: весьма слабое  и  подражательное
сочинение. Обидно все-таки, что не так поймут. И подумают  вправду,  что
слабое. Ведь я искренне не нарушал заповеди: не подражай. А если кому-то
покажется похожим на что-то: пусть первым бросит в себя камень! Было  бы
обидно быть высеченным, ведь у меня полупочтенный возраст, ведь  мне  не
четырнадцать лет. Вот извиняюсь, вместо того чтобы критически о себе на-
писать. Как кстати не сделал бы Аполлинер, писавший о себе статьи в апо-
логетическом духе. Ай м сорри. После протопопа Аввакума, Джойса, Пруста,
Кафки, Паунда, Селина, Натали Саррот, Маргерит  Юрсенар,  Клода  Симона,
Мэтра, Целана Пауля, Тракля Георга и других остальных (Лимонова пар  эк-
зампль) и иже с ними какую стихо-прозу можно (должно?)  писать.  Ритори-
чески  медитирую.  Без  досады.  Альтруистически.  По-пушкински:   свет-
ло-грустно. Жалкое и смешное зрелище этот мой роман.
    (Жалобы чухонца).
    Но читая роман с враньем: со множеством лукавства и травести и аллю-
зий, презирая (т.е. абстрагируясь от автора)  попробуйте  сжалиться  или
проявить сочувствие к действующим лицам, т.е. героям и эпизодическим.
    И милость к падшим...

    ( ( (

    Намекну лишь на то, что в иерархии болезней от любви она не достига-
ет верха пирамиды. Смешно и чуждо мне тщеславие больных, которые воскли-
цают: у тебя ерунда, вот у меня! как будто это спорт: се человек...

    ( ( (

    До колокольного звона...
    не поесть мне кулича!

    ( ( (

    Роман ученика: продолжаю постигать тайны ремесла. Ученичество в  по-
лупочтенном возрасте должно уберечь от подражания (это нормально, ведь с
годами способность к имитации, или  сенжери,  т.е.  к  обезьянничанию  -
франц., ослабевает. И слава Богу. Но юноше бледному  со  взором  горящим
подражать просто необходимо: для тренинга, т.е. экзерсисов. Перед  рома-
ном как перед зеркалом Стендаля. Что греха таить: и в полупочтенном воз-
расте, когда взор уже почти потух, замечаешь за собой невольное  желание
подражать. Так: хочется написать о себе эссе - Аполлинер блистал в этом!
Ж.Санд - я писал о туалете на Литераторских  мостках  ни  разу  туда  не
съездив. Некоторые мои читатели там побывав говорили мне: как в романе!
    Если б меня спросили: кому хотел бы подражать. Ответил бы: Сей Сена-
гон. Потому что: настоящая литература. И: подражать совершенно  не  воз-
можно. Потому что: настоящая литература. И мэтру: из учтивости. Как  по-
добает. Ет сетера.

    ( ( (

    Нам свежесть чувств... Да! Профессиональный риск: для  каскадеров  -
сломать шею, для царствующих и президентствующих - получить пулю етс для
художника вообще - сойти с ума (не дай Бог) заболеть от одного  из  нас-
лаждений жизни подобно бонвивану или просто человеку  как  таковому:  от
любви или музыки). Ц.Байшпиль:  Мопассан,  Батюшков,  Бодлер;  Бетховен,
Мэтр - от внутренней музыки. Вино или страсть? Иногда: то  и  другое.  У
Есенина: боязнь заразиться сифилисом. Фобия - тоже болезнь. Это ли  ска-
жут не преступный а ля Вольтер (или Э.) релативизм: как ни верти,  выби-
рай из двух зол. К лучшему? К худшему? Где  уверенность  в  правильности
выбора: картезианское мучительное сомнение. Повышение (скачок!) энтропии
ет сетера.
    Прошу прощения за философический пассаж. Все таки  госпиталь:  нечем
больше заняться. От скуки, праздности: все любомудрствование.

    ( ( (

    Ван Гог в затруднительном положении. Рассуждает куда ему податься: в
иностранный легион на пять лет. Или в  психиатрическую  лечебницу.  Я  в
свое время сделал выбор в пользу иностранного легиона. Вот  уже  тринад-
цать лет... Не буду длинно и мучительно сомневаться по Декарту в ночи. Я
ведь не философ, а писатель. Повторю лишь за Пушкиным: скорее  всего  от
судьбы защиты нет. Определенно: нет! Резюме: смирись в больничной  пижа-
ме. М.Кузмин: я не покоя жажду, а любви. Браво!

    ( ( (

    В больничном саду. В синей пижаме  я  жалок.  Как  заключенный.  Как
больной. Она права!
    С желтой книгой в руках на зеленой скамейке, а кругом синие  пижамы!
А пропо: читаю Письма Ван Гога. Утешительно и ободряюще эпистолы  врачу-
ют. Как песнопенья.




    ( ( (

    Капитан Игорь Иваныч, молодой  симпатичный  инквизитор,  наливает  в
колбу розовый раствор. Болезни несмертельной  но  опасной  должны  соот-
ветствовать и пытки-процедуры невысшего  разряда.  Промывание,  пар  эк-
зампль. Начинает жечь. На робкие стоны Доктор отвечает: терпи!
    Внутренний амплификадор(простите хочется  по-испански  в  память  о
инквизиции назвать) доводит мои страдания до стона...

    ( ( (

    Возвращение из госпиталя (франц.)

    Встречает у входа. Идем по Фонтанке, дальше через  мост  к  Садовой.
Обедаем в ресторанчике Белые ночи . Он снимает  комнатку  поблизости:  у
Никольского моста. Уютная комнатка: темно зеленые обои.  Окна  во  двор:
сейчас там цветет черемуха. По утрам и вечерам благовест.
    Семейные сцены (франц.) Быт. Роман продолжается.
    Забыть все и жить? Молчать или  болтать?  Москву  (о  Москве?)  Все!
Храм. Сцены.
    Много пошлости. Море.

    ( ( (

    У монахини Руфины в келейке живет певчий Василий  (ах  музыкант  мой
музыкант!). Но это не музыкант из моего романа (тот - в  Тавриде).  Ком-
натка-келейка обставлена бесхитростно: справа стена с иконами,  шкафчик,
зеленый диванчик, на нем спит  Руфина.  (она  тридцать  лет  проработала
грузчицей, похоронила мужа, дала обет, теперь живет монахиней в миру. Ей
уж за восемьдесят лет).
    Слева: железная кровать с мягкими тюфяками и подушками, где спит Ва-
силий. Портрет (франц.): здоровый малый, с усами для неотразимости,  ры-
жую бороду шелковую состриг.  Густая  шевелюра.  Возраст:  примерно  лет
тридцати.
    На  стене  противоположной  цветные   фотографии:   кошки,   собаки,
обезьяны, цветы. И вообще цветы - в изобилии. Пети паради (фр.)  Комнат-
ные цветы (фр.) Из-за кактусов не видно окна. Два чучела птиц. Если отк-
рыть окно может создаться впечатление что пение доносится не с улицы,  а
поют именно эти птицы. Иллюзия счастливой земной комнаты (до  грехопаде-
ния). Серый рябчик и коростель среди кактусов, традесканций и др. А так-
же календари и фотографии с изображением певиц и певцов.
    Пародия на Распутина Василий? Размах, кажется, не тот...
    Говорит: у меня в деревне пять... Сами приходят...  Я  им,  конечно,
подарки привожу...
    Василий соперник? Мне так кажется. Хотя Сашенька обижается и клянет-
ся, что нет.
    Да. Василий певчий в хоре... Мягкая кровать. Комната полукелья.  По-
лу... Я не считаю, что это пошлейший стиль:  цветы,  птицы,  фотографии.
Просто мироустройство такое. Рядом - святость очищающая.  Василий  любит
природу. Мечтает: куплю себе дом. Уточек буду разводить. Курочек.
    Еще говорит: надо следить за собой если хочешь нравиться.  Он  холе-
ный. А усы какие! Голос - мягкий. (Повадки все мягкие но не как  масло.)
Туалет пошл: светло-зеленые брюки, красная рубашка.

    ( ( (

    Такая ситюасьон (фр.): приехали в Москву позвонили Василию. Сашенька
сказал, что приехал со мной. Он непосредственный. Василий нас приглашает
на обед. Там меня ждет сюрприз: кровать-то в келейке у матушки  одна!  Я
аск: где же Саша спать будет? Да вот кровать большая - ответ. Вертеп!  -
мысль в голове. Он мне: ты вечно плохое думаешь. Майн Гот!
    Первый день в Москве. Сентиментализм и  романтизм  утра:  московские
дворики ет сетера. Завтракаем в кафе недалеко от церкви Иоанна-воина  на
Якиманке: смеемся, веселое настроение. Сидим во дворе рядом с деревянным
зайцем. Идем смотреть Кандинского в Зал на Крымском валу.
    Ночью записано, желтым карандашом: ревность. В пустой  комнате  бьют
часы. Я не сплю - думаю о нем. Он лежит в одной кровати с певчим Васили-
ем.
    В оправдание себя: я же не знал, что у Васи нет другой кровати. Ког-
да вечером я уезжал ночевать к знакомым я грустно сказал ему: можешь ос-
таваться с Василием. Он: какая глупость!
    Я уехал и полночи не мог заснуть. На следующий день  я  ультимативно
заявил: или остаешься там, где ты ночевал или ищем место для двоих.  Ва-
силий проявил благородство и договорился со своими друзьями  о  ночлеге.
Он был обижен на Сашеньку за то, что тот остался со  мной.  Но  это  все
произошло на следующий день. До этого - музыка ревности в крови.
    Объяснение на Рогожском кладбище. Примирение. С. клянется  в  невин-
ности. Василий обижен. Идем в гости к его друзьям.
    На следующий день опять обедаем в комнатке Руфины (с одной  стороны:
коты-обезьяны, певицы, цветы, с другой - иконы, старушка на зеленом  ди-
ване, монахиня). Главное - кровать.
    От пошлости спасает Васина любовь к пению.
    Соседка пьяная старушка (не монашка Марфа Владимировна) поет.  Вечер
вечереет. (записано в деревне, где провел несколько дней, уехав из Моск-
вы, Сашеньку в тот же день отправив в Ленинград).

    ( ( (

    Чтобы утолить ненужную тревогу... Выхожу на улицу посмотреть  закат.
Бани, скворечники, огороды - небо спокойное перед ночной тьмой. Покоя не
нахожу: московские сцены перед глазами (а до них  -  ленинградские).  За
мученье, за гибель. Я знаю. Все равно ет сетера. Таково настроение.

    ( ( (

    Думаю о подлости, предательстве. За несколько мгновений счастья  ту-
ман ревности. Сырой окутывает, не дает  заснуть.  Полная  апатия.  Читаю
Спинозу в деревне: у леса... О свободе, пар экзампль. Всякое думаю:  дни
в больнице - неволя. Недуг защищает. На воле - любовь. Без него нет сво-
боды-покоя. С ним тоже тюрьма. В деревне-непокой-свобода. Ах дайте, дай-
те мне: относительно поется? Кстати: Бородин-химик тоже в Академии  слу-
жил.
    Думаю о романе (ин мемориам Пушкин), сравнивая две формулы: я не по-
коя жажду, а любви (на свете счастья нет, но есть  покой.  Известное.	 А
свободу забыл!

    ( ( (

    воля (свобода) необходимое условие для чего то (для остального)  для
письма, например и другого



    ( ( (

    смотрю из деревни на мою жизнь. На  какое-то  время  стены  больницы
спасают меня от соблазнов, грехов, в общем, неправедной  жизни.  Москва:
объяснение с Василием (во многом мне противным: рыжим, с мягким малорос-
сийским говором и блудливыми повадками. Как он смог к  нему  в  постель!
Взял его от Василия, увел из келейки. Оправдывает Василия лишь любовь  к
пению.
    В деревне все читаю о свободе (Спиноза). А роман?
    Простить все: болезнь, муки ревности - этот туман...
    Повстречались у пушкинской квартиры, в злачном знаменитом полуподва-
ле, на Мойке... Мне приглянулся юноша-гейша.
    40 дней.

    ( ( (

    потерял покой, свободу. Узнал, что это такое. Все равно.  В  деревне
переживаю все настроения: открываю в себе  новое.  Опять  импрессионизм:
различные сцены-впечатления переживаю. Вагон. Разлука  (мелькает  разное
за окном, стучат колеса - классическое).
    Ранним утром приезжаю в деревню. Рассвет как водится. Классическое и
академическое. Цветет черемуха, в огородах - яблони и вишни. Слушаю и не
понимаю птиц, гляжу на синее. Рассвет. Ветр  гонит  облака.  Лес  вдали.
Поднимаюсь на крыльцо.

    ( ( (

    Сцена: прощальный ужин в Москве. У Вольдемара (он врач, живет вместе
с Сашей, приятным похожим на Давида канд.хим.наук, лет за тридцать). Му-
зыкальный фон: поет Дайана Росс. Вася приводит Лешу, лысоватого юношу  с
бородой. Тот от смущения говорит тривиальности. Василий и  Леша  уходят,
мы с Сашенькой остаемся ночевать на кухне, на широком диване.
    Я ехал с надеждой на развязку. А вышла разлука.
    Сцена на вокзале: до этого у Василия в комнате. Он в плохом настрое-
нии. Нервничает: поливает цветы, ходит взад-вперед. По дороге на  вокзал
говорит о ревности, что это смешно и глупо. Трое на перроне. Поезд  ухо-
дит.
    В больнице я говорил себе: брошу его. А вышла - разлука.
    Мы были вдвоем продолжительное время. Он навещал  меня  в  больнице.
Привычка свыше нам дана!
    Теперь - один в деревне.
    Я спрашивал его о том последнем, кто заразил нас.  Не  артистик?  Ах
сколько досадных минут пережил: ревность ет сетера
    Нужно было уехать от него на несколько дней: отдохнуть.
    На душе неспокойно: как он там?

    ( ( (

    В деревне вспоминаю: как уезжали в Москву. Я стираю, чтобы  побороть
раздражение. Мы чуть не опаздываем на поезд. В вагоне смеемся истеричес-
ки.
    В Москве: с вокзала направо: к Богоявленскому собору. Затем  едем  к
моей Казарме: на Волочаевскую. Оттуда  к  Андроникову  монастырю,  потом
пешком до Таганки. Едем в церковь, где Василий поет, на  Якиманку.  Выс-
тавка Кандинского.
    На нем: голубые брюки, серый пиджак, рубашка белая в голубую  полос-
ку, серые ботинки.
    Перед отъездом он подстригся: черные жесткие волосы, открытый лоб.
    У